Инстинкт Убийцы. Книга 1

4

Небо было еще по ночному темным и звездным, когда в спальне маленького двухэтажного коттеджа загорелся свет. Фатима всегда спала крепко, но чутко, поэтому, стоило будильнику пропикать всего один раз, как она тут же открыла глаза и села, одновременно протягивая руку, чтобы прекратить противный писк. В комнате было совершенно темно, но она уже отлично ориентировалась в этом доме, так что для того, чтобы дойти до ванны, свет ей не требовался. Но собираться на ощупь она не могла, поэтому, покончив с утренним туалетом и зарядкой, она зажгла свет и принялась быстро складывать оставшиеся еще вещи в чемодан. Она торопилась, но в движениях не было паники или нервозности, она никогда не позволяла себе дергаться или поддаваться эмоциям, поэтому вместо того, чтобы постоянно поглядывать на часы и вздыхать, она спокойно и уверенно делала свое дело.

Когда в доме не осталось ни одной ее вещи, кроме того, что она собиралась надеть, Фатима спустилась в кухню и начала приготовление завтрака. Зеленый чай, творог, фрукты, каша. Никаких булочек, никакого шоколада. Пока чай заваривался, а каша мокла в молоке, она поднялась в спальню для создания своего нового образа. Короткую юбочку сменили обтягивающие, но не стесняющие движений черные штаны, кофточку с нелепым вырезом заменила черная водолазка, а вместо пышного белого парика появился темно-каштановый с длинными, ниже плеч, прямыми волосами и густой прямой челкой до бровей. И никаких длинных красных ногтей, никакой красной помады.

– Надо же, – прокомментировала Фатима, глядя на себя в зеркало, – какая перемена.

Внизу запищала микроволновка, оповещая ее о том, что каша готова, и Фатима поспешила вниз, бросив последний взгляд в зеркало. Свет мой, зеркальце, подумала она, вытаскивая мисочку с кашей и садясь за стол, скажи: кто на свете самый симпатичный хамелеон?

За окном по-прежнему царила ночь, хотя время было уже утреннее: 5.20. Надо поторопиться, подумала она, глядя на темные силуэты деревьев и пока еще ночное небо, а то петушки и курочки иногда встают рано и мешают делать дела. Позавтракав, она исправно вымыла за собой посуду – все-таки дом вернется к хозяевам, а негатив очень врезается в память – а потом в последний раз поднялась наверх и, еще раз окинув комнату взглядом, понесла чемодан и кейс вниз. В прихожей она обула мягкие черные ботинки без каблука, сегодня модельная обувь явно была ни к чему, и такое же черное пальто до колен. Запихнув тапочки в чемодан, последний раз посмотрела на себя в зеркало и, следуя традиции, подняла вверх большой палец и ослепительно улыбнулась.

– Отлично, – прошептала она, обращаясь к незнакомке в зеркале, – теперь ты настоящая.

Она снова улыбнулась:

– Пора на охоту!

С этими словами она открыла дверь и вышла в темноту, захватив с собой дымчатые солнцезащитные очки. С восходом солнца они идеально дополнят образ и скроют ее лицо. На улице царила еще самая настоящая ночь, только небо на востоке стало чуть-чуть светлее, чем везде. Она не хотела зажигать свет, хотя, после освещенного помещения, темнота на улице казалась сплошной. Однако она быстро нащупала замочную скважину и заперла дом, терпеливо дожидаясь, пока глаза привыкнут к слабому свету звезд. Как там писал Толкиен в своем «Хоббите»: темные дела должны совершаться в темноте? По-моему так, решила она, быстро и без всякой возни открывая гараж, это вчера она могла долго возиться с дверью и причитать, вчера она была другим человеком, но сегодня – хотя бы на несколько часов – она стала сама собой. А эта девушка никогда не тратила драгоценное время на жалобы и вздохи и могла заткнуть за пояс любого мужчину в обращении с совсем не женскими игрушками.

Выгнав машину, она быстро погрузила в нее свои вещи, положив кейс и небольшую черную сумочку в салон. В сумке лежали ее документы, косметика и белый парик «Кати Дывыдовой», а так же накладные ногти и другие необходимые для перевоплощения мелочи – после успешно выполненной работы ей снова предстояло стать гламурной и яркой блондинкой, так как билет на самолет был взят на ее имя. Так же в салоне лежал большой пакет с бумагой и множество папок, дорогих ручек в футлярах и ее ноутбук – все это понадобиться ей для перелета, а пока ей надо было думать совсем о других вещах. Фатима еще раз проверила, заперта ли дверь, а потом села в машину и, помахав рукой коттеджу, выехала на трассу.

На этот раз она оставила свою машину в другом месте, постоянная смена обстановки – необходимое условие для того, кто привык жить в тени и не намерен менять свои привычки. Получилось немного дальше, чем обычно, зато там ее еще никогда не видели любопытные и наблюдательные продавцы магазинов и прочий персонал. Выходя из машины, она захватила с собой только кейс, сумочку и пакет с бумагами опустила на пол и замкнула двери. Эта стоянка была платной, зато на ней имелся и сторож, что очень устраивало Фатиму – в машине лежали все ее вещи, и угон был бы как нельзя некстати. Заплатив за стоянку, она дала сторожу 500 рублей и попросила приглянуть пару часов за ее машиной чуть лучше, чем за всеми остальными.

– Понимаете, в машине документы моей фирмы, – серьезно сказала она пожилому смотрителю стоянки, – если бы они были моими, ладно, полбеды. Но я здесь в командировке, документы рабочие, и если с ними – не дай Бог! – что-нибудь случится… – она в ужасе закатила глаза и прижала руки к груди, как бы говоря, что такое несчастье равносильно смерти для нее.

Сторож охотно взял деньги и пообещал тщательно смотреть за зеленой «пятеркой».

– Всего пару часов. Не больше, – с улыбкой облегчения пообещала она сторожу и поспешила на площадь.

Пусть старый пердун думает, что она отчиталась и теперь спешит уйти, чтобы не сильно беспокоить его ленивую задницу. В обществе баранов ведь все очень любят, когда у них что-то просят, да еще и деньги за это дают, а они могут покривляться и почувствовать свою безграничную значимость и просто вселенскую незаменимость.

Фыркнув, девушка покрепче сжала кейс и поспешила к кофейне «Черный Дьявол». У меня ведь там сегодня свидание, с улыбкой подумала она, и я действительно приду.

Шагая по почти пустым улицам, она с удовольствием вдыхала еще не такой грязный воздух и любовалась рассветом, постепенно проникавшим на темные, спрятанные между высоких зданий улицы. Самое удивительное время суток, думала она, глядя, как медленно свет растворяет тени, и город приобретает совсем другие черты. Ей всегда нравилось наблюдать пробуждение мира, будь то в городах или на природе. В такие часы мир не казался ей таким ужасным и грязным, как будто восходящее солнце своими первыми золотыми лучами стирало с лица земли всю грязь, и мир становился чистым, как в первые дни, пусть всего лишь и на несколько минут.

Да, думала она, глядя на светлое голубое небо, этот мир мог бы и оставаться таким, если бы не полчища паразитов, называющих себя «человечеством», они-то загадят его в считанные секунды, стоит им только проснуться, и они тут же начинают гадить, портить и ломать. И нет этому конца, печально подумала она, проходя мимо старого бродяги, роющегося в стоящей возле здания урне и выбрасывающего все, что не заинтересовало его внимание, прямо на тротуар. Все бы хорошо, но в такие вот волшебные утренние часы всегда вылезают те, кто не вписывается в общество, будь то бродяги или такие вот люди тени, как она.

Именно нам, всем «нестандартным» и принадлежит рассвет, подумала Фатима, задумчиво глядя на грязного бродягу, может это наша награда, наше время, самое красивое, то время, которое не захватило себе большинство. Хорошо хоть оно у нас есть, усмехнулась про себя девушка, надо же как-то существовать тем, кого создали не на конвейере фабрики, тем, кто не является моделью, вышедшей в серийное производство. Мы – ручная работа мастера, его чистое творчество думала она, шагая по рассветным улицам города. Правда, иногда у всех бывают неудачи, отметила она, вспоминая бродягу, даже у гениев, и они создают брак вместо великолепия. Что ж, «бракованные» это ведь тоже нечто уникальное, не такое, как все, нечто созданное в единственном экземпляре, значит, они тоже примыкают к нашему обществу рассветных людей, решила она. Зато в нашем обществе одиночек есть разнообразие, а не безликий ряд манекенов.

А может, вдруг пришла в голову мысль, именно всем «нестандартным» и принадлежит рассвет только потому, что это время, когда встречаются тьма и свет? Может, именно потому выползают все самые уникальные и необычные творения природы, потому что именно в эти волшебные минуты можно увидеть четкую грань между светом и тьмой? Ночь прекрасна, как и день, и тьма нужна миру, как и свет. Так и мы, прекрасные и ужасные, добрые и злые одновременно, встречаем рассвет, чтобы доказать самим себе, что мы тоже имеем право на существование, ведь сама природа четко поделена на темное и светлое и сочетает в себе и то, и другое одновременно.

Погруженная в свои мысли, Фатима дошла до площади и остановилась, глядя на сверкающее в лучах утреннего солнца стеклянное здание банка Возрождения и Развития. Уже через пару часов директор этого заведения умрет и возродится вновь где-то в другом мире. Фатима верила в бессмертие душ, это помогало делать свое дело и ни о чем не жалеть. Только один раз она пожелала поверить, что за смертью идет пустота. Вечная пустота и тьма. Но это было очень давно и всего лишь один раз, а все остальное время она продолжала придерживаться своей веры.

Как всегда, перед убийством Фатима чувствовала легкую грусть и в тоже время непонятное возвышенное чувство, в эти минуты злость и раздражение покидали ее, и она могла даже принять общество, от которого отвернулась, и пожалеть его. Но сердце ее оставалось твердым, а ум продолжал собирать и анализировать информацию. Какие бы мысли ни посещали ее в «минуты чистоты», как она их называла, она никогда не отказывалась от дела, никогда не хотела бросить то, чем занималась и уйти на покой. Наоборот, теперь она выходила на финишную прямую, и ничто в целом мире не могло ее остановить, она становилась роботом, запрограммированным на одно единственное дело и не способным нарушить программу.

Постояв несколько минут, она повернулась и направилась к зданию старой гостиницы, одновременно глядя на часы. Кофейня открывалась в 8, и ей надо было успеть попасть на крышу и разобраться с охранником до того, как начнет приходить персонал. Без двадцати семь показывали часы на стеклянном здании банка, отсчитывая последние минуты жизни своего директора. Успеваю, решила Фатима и, покрепче сжимая кейс, свернула в проулок.

Только бы ты был на месте, мистер Главный Мачо города, думала она, шагая по темному каменному коридору – высокие глухие стены со всех сторон не позволяли солнцу даже днем освещать его в полной мере, а в эти ранние часы здесь царила настоящая ночь. Шаги ее были практически беззвучны благодаря мягкой подошве и легкой походке, пальто развевалось и хлопало ее по ногам, а сквозняк, всегда обитающий в таких местах, трепал длинные темные пряди парика. Асфальт под ногами был мокрым от талого снега, но вдоль стен тянулись длинные серые от грязи полоски снежной кашицы – солнце редко заходило сюда, поэтому пролежать этот снег мог и до апреля. Фатима стремительно шагала по проулку, внимательно вглядываясь в окружающий ее сумрак, замечая любое движение, слыша любые шорохи, ощущая кожей любое колебание воздуха. Так бывало всегда, выходя на охоту, она становилась хищником, все инстинкты обострялись, а на уме была только жажда крови.

Сейчас, думала она, подходя к повороту, за которым, она точно знала, находилась ее жертва, сейчас я с тобой разделаюсь, мой маленький ягненочек, я уже близко. Она буквально видела свою жертву, так как видят ее хищники перед броском, она чувствовала ее пульс, ее запах, ее невинность и беззащитность. Перед глазами возникла четкая картина: молодой охранник – она уже не помнила, как его зовут, да это было и не важно – в форме уже сидит на своем посту около задней двери кофейни и ждет, когда начнет стекаться персонал. Он еще толком не проснулся, поэтому в руке у него чашка растворимого кофе (ну разве не ирония, работник кофейни пьет растворимый кофе!) и бутерброд, лицо сонное и глупое, он мерзнет, поэтому форменная куртка застегнута до самого конца, но этого ему явно недостаточно, потому что он постоянно вжимает шею в воротник, как будто хочет полностью спрятаться в своей куртке. Да, примерно так он и выглядел в свои последние минуты жизни, а Фатима уже дошла до поворота и остановилась, внимательно оглядывая тупик. Ее интересовал большой контейнер для мусора, похожий на огромную жестяную шкатулку, в ближайшие несколько минут он ей очень понадобится. Контейнер стоял на прежнем месте, только крышка была откинута – видимо, в конце рабочего дня уборщик вынес мусор. Что ж, это ей только на руку. Еще раз оглядев лестницу, ведущую на крышу, Фатима улыбнулась и позволила инстинктам взять верх.

Она тихо подошла к мусорному баку и поставила кейс на сухой асфальт за баком так, что заходя в проулок его нельзя было бы увидеть. Пристроив кейс, она со всей силы ударила ногой большой мусорник, не переставая при этом улыбаться – адреналин уже начал поступать в кровь, и ее захватила восхитительная волна безумной, безудержной энергии. Бак, как она и предполагала, оказался пустым, поэтому звук получился что надо, глубоким и громким.

– Да! – прошептала девушка, больше похожая в эту минуту на некое демоническое существо, вырвавшееся из преисподней. – Да! Да!

Она снова размахнулась и ударила пустой мусорный контейнер, и снова глубокие звучные волны покатились по каменному коридору, отражаясь от стен и наслаиваясь друг на друга. Она, было, собралась ударить ящик в третий раз, но тут наконец-то дверь черного хода кофейни открылась, и из нее стремительно выскочил тот самый охранник, который еще вчера назначал ей свидание и просил телефон. Лицо у него действительно оказалось заспанным, но теперь на нем еще проступала и злость – звуки такого рода всегда действуют на нервы, а если слышишь это в такую рань, когда все нормальные люди спят, а ты работаешь…! В такой час эти звуки способны просто свести с ума. На это Фатима и рассчитывала. Она успела заметить, что в руке у него на самом деле была чашка кофе, а потом все завертелось перед глазами в бешеной пляске смерти.

Молодой Антон, всегда считающий свою работу скучной и однообразной, только что пришел и заступил на смену, хотя искренне не понимал, для чего круглосуточно охранять какие-то офисы и кофейню. Видимо, причины все-таки были, потому что каждый день он приходил на работу ровно в 6.00, а уходил в 17.00, изо дня в день видя и делая одно и тоже: протирал штаны и читал желтую прессу. Его напарник всегда говорил, что лучшей работы не найти во всем городе, они-то абсолютно вне зоны риска, просто сидят и получают за это деньги, в то время как их коллеги каждый день рискуют собой, охраняя банки и крупные магазины в этом криминальном городе, где каждый день кого-то убивают. Но Антон, сколько бы ни убеждал его напарник, продолжал считать свою работу скучнейшей в мире и мечтал охранять какой-нибудь крутой банк, а может, даже быть телохранителем. Ну что тут может произойти, часто говорил он, тут даже мухи не летают! «Я тут плесенью покроюсь!», – часто причитал он.

Но вот, наконец, судьба услышала его молитвы и послала ему не просто нарушителя, а белокурую красотку. Одну из тех, о ком говорят: воплощение мужской мечты – стройная, грудастая блондинка, да еще и без избытка серого вещества. Ну просто подарок судьбы! Вчера Антон единственный раз был благодарен судьбе за то, что работает именно здесь, ведь иначе он мог бы упустить свое счастье! Зато сегодня он идет на свидание с этой крошкой, а потом – он в этом не сомневался – его ждет один из самых лучших трахов в его жизни. Вот и работа на что-то сгодилась.

Он как раз думал об этом, в деталях представляя вечер этого дня, даже не подозревая, что не доживет до заката. На работу он пришел как всегда в плохом настроении, но мысли о блондинке и лучшем в его жизни сексе здорово скрашивали холодное утро. Единственная мысль, мучавшая его со вчерашнего вечера: придет она или не придет, портила картину, заставляя его нервничать и злиться. Как всегда, сидя на стуле возле двери с чашкой кофе, он так погрузился в свои мысли, что не сразу услышал противный глубокий звук, идущий с улицы. Что-то долетело до его сознания, и он очнулся от грез, еще злее, чем прежде, ведь его грубо вышвырнули из его же мечты. Вернувшись в реальность, он стал прислушиваться, и тут до него донесся противный дребезжащий звук. Кто-то бьет по мусорному контейнеру. Кто-то специально изводит его. Наверняка маленькие бомжи, нанюхавшиеся клея или растворителя. Вот и нарушители, о которых он так мечтал, только почему-то всегда судьба дает тебе то, что ты хочешь в самый неподходящий момент. Ну ничего, сейчас он им покажет! Это даже хорошо, появился повод выместить на ком-то свою утреннюю злость, вызванную слишком ранним пробуждением и неуверенностью в исходе сегодняшнего вечера. Он даже не подозревал, что та самая девушка уже пришла. Пришла за ним.

Конечно же, он ее не узнал, тем более, что выходя из кофейни, он ожидал увидеть маленьких беспризорников и от души надавать им по шее. Да и потом, все произошло слишком быстро, чтобы он мог хоть что-то понять.

Выскочив из здания, он стремительно понесся по направлению к мусорнику, забыв даже про чашку с кофе, которую все еще держал в руке, поэтому, даже увидев, что вместо малолеток там стоит высокая девушка, он не смог затормозить сразу. В какой-то момент злость на его лице стала сменяться удивлением, которое, спустя пару секунд навсегда застыло на его лице. Единственное, что он успел заметить – это хищную и совершенно спокойную улыбку на красивом лице и яростный блеск черных глаз, а потом мир перестал существовать для охранника Антона.

Он шел слишком быстро, стремительно сокращая расстояние между собой и девушкой в черном пальто, но она двигалась еще быстрее, и как только достаточно приблизилась, резко выбросила правую ногу вперед, нанося сильный и точный удар по мужским достоинствам Антона. Он ахнул и согнулся пополам, совершенно не понимая, что происходит и где же те беспризорники, которым он так хотел открутить головы. Чашка выскользнула из рук и полетела на асфальт, разлетевшись там на множество кусочков, кофе разлился, напоминая свежую кровь, такую же темную и густую. Между ног начало нарастать что-то большое и горячее, но он не успел понять, больно ли ему и отчего вдруг он согнулся пополам и видит перед собой асфальт, а не темноволосую девушку с улыбкой самого сатаны – в ту же секунду Фатима подскочила к нему и, схватив за голову, резко свернула ему шею. Раздался негромкий хруст, а потом тело, бывшее еще секунду назад охранником Антоном, рухнуло на мокрый асфальт и застыло, словно брошенная кем-то игрушка. Последней его мыслью была: знакомое лицо, где же я ее видел?

Покончив с охранником, Фатима стояла над телом и смотрела на него. Лихорадка охоты еще не прошла, но она уже могла контролировать себя. До чего же быстро все произошло! Она даже не успела поздороваться с ним и сказать, что пришла на свидание немного пораньше. Ну ничего, зато все прошло тихо и без хлопот, а впереди ее ждало главное дело, то, ради чего она собственно и притащилась в это гнилое место.

– Мне не жаль, что так случилось, – сказала он телу, – такая твоя судьба. Так решила Смерть, а я просто ее посланник. В играх больших людей ты оказался всего лишь маленькой случайной помехой, так что не обижайся.

Договорив, она быстро схватила тело и, оттащив его поближе к контейнеру, начала поднимать его.

– Ну и тяжелый же ты, красавчик, – пыхтя, прошептала она, – а с виду казался таким стройным.

Поместив, наконец, тело в контейнер, Фатима закрыла крышку и принялась ногой заталкивать осколки чашки под жестяной гроб Антона. Когда в тупике не осталось никаких заметных следов случившегося, она забрала свой кейс и поспешила к лестнице на крышу – времени оставалось мало, вот-вот начнут приходить работники кофейни, а свидетели ей не нужны.

Подойдя к лестнице, она зажала кейс между ног и прыгнула, ухватившись за нижнюю ступеньку руками. Сердце колотилось в ее груди, адреналин снова разрывал сосуды и взрывался в мозгу.

– Давай, девочка, – прошептала она, изо всех сил цепляясь за железную перекладину, – для чего ты занимаешься собой!

Глубоко вдохнув, она подтянулась и схватилась за вторую ступень, одновременно подтягивая ноги с зажатым между ними кейсом. Поставила колени на первую ступень и снова подтянулась. Теперь уже ноги нормально стояли на первой перекладине, и, взяв кейс в левую руку, она полезла наверх, не теряя ни секунды.

На крыше ее встретил легкий ветерок, приятно охладивший разгоряченное лицо, и, перекинув ноги через высокий парапет крыши, она с удовольствием остановилась и подставила ему лицо. Как же хорошо было вот так стоять и наслаждаться прохладными потоками воздуха, вдыхать его полной грудью, ощущать его свежесть и аромат, одновременно чувствуя, как усталость постепенно выходит из мышц, а дыхание снова становиться ровным. Да, подумала она, богатые люди знают толк в красоте, не зря же все рестораны на высоте – высшего класса.

Она могла бы часами любоваться небом и городом с высоты старой гостиницы, но у нее было дело, она еще не закончила то, для чего приехала сюда, поэтому, решив отложить любование пейзажем на потом, Фатима подхватила свой кейс и прошла к противоположному краю крыши. Там парапет был немного выше и доходил ей до груди, но это даже хорошо, она будет надежно укрыта от посторонних глаз и для этого ей не придется валяться на холодной крыше. Внимательно осмотрев всю площадку, она положила кейс на железную ступеньку одной из трех лестниц, которые были перекинуты через каменные заграждения, делящие крышу на четыре неравные части. Она находилась на срединной, самой большой площадке, прямо напротив входа в здание банка. Отлично.

Рядом с лестницей, на которой она расположилась, находилась одна из трех дымовых труб, и, спрятавшись за нее и оказавшись, таким образом, спиной к площади, Фатима открыла кейс и начала собирать оружие. В ее движениях не было спешки, она собирала свою «опасную подругу» умело и проворно, как опытный человек, настолько привыкший к своему делу, что все движения уже дошли до автоматизма. Тщательно проверив сборку, Фатима подошла с винтовкой к самому парапету и взглянула на здание банка. Да, она на правильном месте, точно напротив входа. Оставалось только установить оружие и проверить прицел.

В день перед убийством она всегда проверяла его, стреляя во что-нибудь маленькое из окна или еще откуда-нибудь, таким образом она страховала себя от случайностей и несчастных случаев, ведь если она промахнется, вся ее карьера полетит к черту. А может и жизнь. Так что винтовка была отстреляна и настроена как надо, но Фатима, все же, решила проверить, тем более, что и время вполне позволяло, и место было очень хорошее.

Она встала на одно колено и, положив руки с оружием на парапет, посмотрела в прицел. Здание банка тут же увеличилось, так что теперь она отчетливо видела входную дверь и даже без труда могла прочитать надпись «Ростовский Банк Возрождения и Развития». Черт, да она даже видела рисунок на медной ручке двери, а уж этого жирного банкира увидит и подавно. Интересно, подумала она, внимательно осматривая тротуар перед входом в поисках тренировочной мишени, что сейчас делает будущая жертва? Еще нежится в кровати со своей «безопасной» жирной женой? Или уже поглощает свой завтрак из десяти блюд? О чем он думает? Чувствует ли приближение смерти, как антилопы предчувствуют появление хищника, точно зная, что он их съест?

– Вообще-то, меня это не касается. – Прошептала она.

А вот и подходящая мишень – стеклянная бутылка из-под пива, оставленная кем-то на мусорном контейнере в проулке, разделяющем здание банка и следующее здание с офисами. К битому стеклу на улицах давно все привыкли, а пуля улетит в проулок и там наверняка застрянет в стене, так что, риск минимальный. К тому же, в такую рань в узком проулке точно никого не будет, да и прохожих еще почти нет. Можно стрелять.

И она выстрелила, точно прицелившись в середину стеклянной бутылки. Послышался негромкий щелчок и такой же негромкий свистящий звук, а меньше чем через секунду бутылка на мусорном баке взорвалась тысячью зеленых осколков. Никто не видел неожиданной смерти стеклянной беспризорницы – Фатима тщательно осмотрела улицу, прежде чем выстрелить, обычные прохожие так никогда и не узнают, что это не хулиганы и не алкаши разбили стекло прямо на тротуаре, и уж конечно, никто из обывателей не свяжет битое стекло со смертью влиятельного банкира.

– Отлично! – воскликнула Фатима, убедившись в точности своего оружия, – просто отлично! В яблочко!

Теперь, когда все проверенно, а место выбрано, она могла немного перевести дух, ведь до приезда банкира на работу еще куча времени, а небо над головой такое красивое! Она снова взглянула в прицел: часы на зеленом здании банка показывали 7.25.

Фатима отошла от парапета и отряхнула пыльную штанину, морщась от неприятных ощущений в колене, которым упиралась для устойчивости, все-таки заграждение было холодным и твердым, а она надела тонкие штаны. Зато в них удобно, а в ее деле главное – личный комфорт во всем, иначе ничего не получится. Вот, например, как бы она могла так проворно карабкаться по лестнице на крышу, если бы одежда стесняла движения и мешала? Ответ: она бы потеряла время, а время – самое ценное, что у нее есть. Так что, придется потерпеть маленькие неудобства, без них не обходится ни одно дело, так уж устроена жизнь. Надо просто научиться не обращать внимания на незначительное и концентрировать его на главном, тогда успех обеспечен – так она думала всегда, и до сих пор это убеждение ее не подводило.

Пометив место для стрельбы плевком, Фатима направилась туда, где лежал кейс. Там она присела на корточки, положив винтовку себе на колени, и стала ждать. Погода как будто была с ней заодно: никакого ветра, никакого снега, тихо и не очень холодно. Единственный минус – это солнце, она любила солнечную погоду, но хорошо знала, что для стрелка такая погода всегда очень не к стати – солнечный блик на прицеле был виден очень хорошо и с очень далекого расстояния, и если не соблюдать максимальную осторожность, можно сорвать заказ, а то и лишиться жизни. Она знала это по собственному опыту, когда в самом начале своей карьеры едва не попалась из-за такого вот солнечного зайчика, только поймала она тогда его не прицелом, а биноклем – винтовки в те дни у нее еще не было.

А вот изготовители снайперских винтовок, видимо, знали это всегда, потому что на прицеле ее «подруги» стояли две резиновые заглушки, не позволяя солнцу выдать местоположение ее хозяина, и, сидя за широкой каменной трубой для отвода дыма, Фатима надела эти заглушки на оба конца прицела. Времени еще достаточно, а солнце поднимается все выше и выше, так что ни к чему лишний раз рисковать, тем более что она не новичок и прекрасно умеет рассчитывать свои действия.

Она сидела на корточках, облокотившись спиной о каменную трубу, и вдыхала полной грудью свежий прохладный воздух, еще не загазованный и не пыльный. Хотя на такой высоте, подумала она, пыли, наверное, и не бывает практически. Фатима откинула голову и уставилась в нежно-голубое небо, кое-где украшенное маленькими розовыми облачками. Они почти не двигались, такая тихая стояла погода, только легкий ветерок лениво играл прядями ее парика.

Интересно, а есть ли где-то люди, делающие то же самое в этот момент? Мир такой огромный и такой непонятный, неужели в нем есть что-то в единственном экземпляре, что-то, что принадлежит только одной секунде и никогда не повторяется? Ответа на этот вопрос она не знала, но глядя в бесконечное голубое небо, Фатима вдруг почувствовала такую легкость и такое умиротворение, что, не смотря на дело, которое ей предстояло совершить, откинула голову и тихонько засмеялась. Этот момент уж точно принадлежал только ей одной, и она не собиралась быстро отпускать его. В ее жизни почти не было счастливых минут, вот почему она так ценила те редкие моменты, когда ей казалось, что и она может быть счастлива, как и все нормальные люди. В такие мгновения она понимала, что возможно избрала не тот путь, если она вообще что-то выбирала в этой жизни, кроме как что съесть на завтрак и во что одеться сегодня.

Может, всё изменится, думала она, глядя широко раскрытыми глазами в бесстрастное синее небо, может, я еще найду свою дорогу к счастью и покою? Но вся беда была в том, что она не знала, что такое счастье, не знала, чего хочет от жизни и как этого достичь. С 17 лет ей было не к чему стремиться, не о чем мечтать, кроме одного: отомстить. И она отомстила, даже не подозревая, что это была ее последняя мечта.

Каждый день она просыпалась и понимала, что внутри у нее пустота, заполнить которую не могут ни деньги, ни успех и слава в криминальных кругах, ни путешествия. Работа помогала ей отвлечься и не чувствовать эту свистящую пустоту в сердце, причину которой она не знала. И каждый раз, рискуя жизнью и получая очередную порцию адреналина, Фатима на миг забывала обо всем, кроме желания выжить и не ударить в грязь лицом. Она много работала, берясь за самые опасные дела не из-за денег, нет, их ей уже давно некуда было девать. Просто так у нее не оставалось времени на себя, а больше всего она боялась остаться наедине с собой и той черной пустотой, живущей в ее душе.

Кто я, спрашивала она себя иногда, но не находила ответа. Зачем я живу? И снова нет ответа. Куда я иду? А в ответ – тишина. И тогда она начинала слышать свою пустоту, она свистела и стонала, словно заточенная в ней душа не могла переносить пытки этой жизни. Жизни, в которой нет ничего, кроме смерти и постоянных переездов, а так же страха, что тебя вычислят и убьют либо конкуренты, либо спецслужбы. Жизни полной одиночества и ненависти к окружающему ее обществу. Да-а, а ведь когда-то у нее были планы на жизнь, и то, чем она теперь занимается мало похоже на то, что она планировала.

А может, судьбе наплевать на наши желания, она все равно поставит тебя на нужное только ей место, думала она, глядя на медленно проплывающие над ней розовые облака. Какая польза мне от моих денег, которые я зарабатываю, рискуя жизнью и отказываясь от всего, если я не могу купить себе даже дом, не говоря уж о чем-то большем. Что мне с ними делать? Есть их, что ли, ведь единственное, на что я их трачу – это, опять таки, на свою работу! У меня нет дома, который я могла бы обставить по собственному вкусу, нет машины, которая нравилась бы мне, нет своего гардероба, потому что я вынуждена постоянно играть роли и носить «чужую» одежду, у меня нет друзей, с которыми я могла бы сходить в кино или на вечеринку. Даже с днем рождения меня никто не поздравляет уже 8 лет! Разве такой жизни я хотела?