– Ты же понимаешь, что нужно пополнять запасы. Хватит ещё на пару дней. Не больше. Даже если поохотишься и добудешь мяса, соли осталось с гулькин нос. Ты как хочешь, а я несолёное есть не могу. Картошки бы ещё. И крупы хоть какой.
– С тобой сложно будет на закупки идти, – изложил очевидные факты он. – Как я нечисть на базар притащу?
– А ты меня за воротами оставь. Я подожду, пока ты не вернёшься. Покараулю лошадь.
– Очень смешно, – фыркнул, но без злобы, что меня сильно удивило. Неужели, потеплел? Тоже решил, что, рыча друг на друга, мы вымотаемся к концу путешествия хуже, чем поединком один на один. – Я с тебя глаз не спущу.
– Я тебе так нравлюсь? – поддела его я, отчаянно строя глазки. Наверняка зрелище было жутковатое, но его почти не передёрнуло. Выдержка у него отличная, в этом я уже неоднократно успела убедиться. Но моя натура требовала, прямо-таки приказывала мне не оставлять попыток вывести его из себя. Пока лучше всего срабатывали намёки на флирт. Он не краснел, но явно содрогался. Конечно, он знал, что при должном желании нечисть может и мужчину снасильничать. Русалки раньше этим часто промышляли. Но они для этого пытались стать краше. В натуральном, мертвенно-зелёном виде никто из них не стал бы заигрывать. А учитывая, что мой фасад сейчас был старый, морщинистый и в целом достаточно отталкивающий, реально соблазнить ведьмака у меня шансов маловато.
Поэтому, полагаю, мужчина догадывался, что я его дразню. Издеваюсь или развлекаюсь за его счёт. Впрочем, кто меня, тварь нечистую, знает? Вдруг.
– А знаешь, – неожиданно прервал мои мысли Дарий. – Давай, я на тебя личину накину. Так и ехать спокойнее будет, и в городе можно будет переночевать.
Я дёрнулась, выронила мешок с припасами и шагнула назад. Нельзя на одну личину другую кидать, обе слезут как мартовский снег под ливнем. Я застыла, придумывая отговорку, но в голову, как назло, ничего не лезло.
– Не бойся, она много сил брать не будет, – успокоил ведьмак. – Впрочем, ты и сама могла бы…
Он остолбенел, сражённый какой-то мыслью. Взгляд впился в моё лицо, я почти физически ощущала, как он разглядывает каждую морщинку старческого лица. Всё, Аринка, ты попала! Вряд ли он с тебя портрет писать будет. Я съёжилась ещё больше и подумывала рвануть с места, как заяц, хоть и понимала, что побег ничего не даст. Дёрнет ведьмак свой магический поводок, меня и притащит прямо ему под ноги, хоть всеми костьми упирайся.
– Мне плохо удаются чужие внешности, на мне они не держатся, – пыталась выкрутиться я, с ужасом глядя, как у ведьмака сузились зрачки.
Он шагнул ко мне и рубанул заклинанием. Личина дрогнула, но не сдалась. Я подняла руки, отбиваясь, ставила полог за пологом, хоть это было и непросто. Но и он не останавливался. С остервенением рубил и рубил, сдирая слои моей защиты. На его стороне была ярость от вскрывшегося обмана. А на моей – только чистое упрямство. Изрядно ослабленное пониманием, что всё равно рано или поздно это бы случилось. Не могла же я всё путешествие держать чужой облик.
– Да хватит! – почти застонала я. Не осталось ничего уже, я руки отпустила плетьми. Стояла, до хруста выпрямив спину, какая есть, а чувство – словно голая. Тонкая, со своей родной копной чёрных волос, рассыпавшихся по плечам, и в легкомысленном зелёном платье.
– Ты!.. – он был ошарашен и зол. – Ведьма!
– Ну и новость, – с сарказмом сплюнула я.
***
Дарий
Ехал мрачнее тучи. Да и внутри чувство было такое, словно гроза собиралась, поднимала мрачную муть с глубины души. И не пойму толком отчего. То ли от осознания того, как лихо меня провела сопливая навка. То ли оттого, что девчонкой такой хорошенькой оказалась. Надо же, что смешение кровей наделало. Кто бы мог подумать, в какую красоту может сложиться пересып ведьмака с навью. Да точно – пересып, других вариантов быть не может, навь нельзя любить. Это противоестественно.
В эту версию, правда, плохо вписывалась наша ведьмаковская защита на её сердечке. Что могло побудить моего собрата на такой шаг? Шантаж? Сделка? Её мать, вероятно, зачем-то нужна была ведьмаку. Как и Арина сейчас мне. Возможно, она для дочери выторговала такую защиту. Но что же это могла быть за сделка, если на одной чаше весов оказался наш щит? Немыслимо!
Глаза вновь вернулись к ведьме. Эх, была б Арина человеком – не отпустил бы ни за что такую. Соблазнил, купил, уболтал, завоевал. Похитил бы сердце, приручил, применил всё своё обаяние, но своей сделал. А так… пакость одна.
Но услужливая память подкинула картинку: так ведь ты и похитил, и приручить пытаешься. Только ты думал, что старуха перед тобой, а она – вон какая.
Снова искоса глянул на спутницу, которая сейчас ехала чуть впереди. Спина ровная, взгляд мой чует, не согнёшь. Руки тонкие, словно ветки, да знаю, какая силища в этих ветках кроется. Волос целый стог – только чёрный, ведьмовской. Блестят, как перья ворона, от движения лошади по спине скользят, так и манят на руку намотать…
Тряхнул головой и веки прикрыл, чтобы не видеть. А она и оттуда глазищами сверкает, в душу смотрит. Примеряется. Как бы вынуть моё сердце и вурдалакам скормить.
Была старуха – стала дева. Да только суть от этого не поменялась. Как была чудовищем, так и осталась.
Не выдержал молчания, высказался зло, словно выплюнул:
– Ты как луковица, снимаешь слой, а там новый. И каждый следующий всё сильнее горчит.
– Погоди, до середины доберёшься – вообще рыдать будешь.
И ответ у неё всегда наготове – где берёт только? Да ещё и буркнула так, словно это я её обманывал, а не наоборот. Ну одно слово – ведьма!
***
Арина
Мы не разговаривали. Напряжение было густое, впору на хлеб намазывать. Но хлеб уже закончился, потому и не мазали. Ведьмак был мрачнее тучи и старался на меня вообще не смотреть. Он убедился лишний раз, что верить таким, как я, нельзя.
Я же была не столько сердита, сколько дезориентирована. Это старая ведьма была знакома с Дарием, это она в столь непринуждённой манере могла с ним разговаривать.
Молодая ведьма Арина не знала, как себя вести. Совсем не могла ведьмаку в лицо смотреть, глазами встречаться. Ощущение раздетости никак не проходило. И стыдно было за подколки свои, за пошлые намёки. А уж про мысли, что в голову приходили порой, – так вообще старалась не вспоминать.
Молчать было тягостно, но и какие слова сказать – я не знала. Извиняться мне было не за что, я ему не клялась в кристальной честности. Начать болтать как ни в чём не бывало – странно. Поэтому так и ехали – как два немых.
Но когда впереди замаячили стены города Смирного, стало ясно, что дальше оттягивать переговоры нельзя.
– Какой план? – максимально ровным голосом спросила я, разглядывая приближающиеся сторожевые башни. Одну с другой соединял высокий частокол из толстых брёвен. За ним выглядывали крыши разновеликих домов. Входные ворота были распахнуты настежь, и я даже не видела стражи. Времена сейчас, конечно, мирные, но неужели им всё равно, кто въезжает на их территорию?
– В город пойдём. – Дарий замолчал так надолго, что я уже подумала, что больше не дождусь пояснений. Но он продолжил: – Арина, тебе нужно спрятать свою навью суть и без фокусов. Если будешь пытаться сбежать, дурить или вредить людям, я разорву наше соглашение. Вытащу тебя за пределы городских стен и сдохну, но тебя вскрою. А потом сожгу.
– Если ты сдохнешь, то сжечь не сможешь, – мрачно отозвалась я, чувствуя, как непрошенный холодок чертит волны на моей спине.
– Ты поняла, что я имею в виду. Мы остановимся на постоялом дворе, завтра должен быть базарный день – закупим продуктов в дорогу. И тебе одежду.
Я поджала губы – в этом был не только смысл, но даже необходимость. Когда слетела личина, я оказалась в чём была: в своём домашнем платье, лёгоньком, едва доходящим до середины икры и совершенно не подходившем для поездки. Оно было слишком тонкое, и я уже натёрла седлом внутреннюю сторону бёдер. Сообщать об этом ведьмаку я не спешила, и было даже приятно, что он догадался сам. Впрочем, полагаю, он заботился больше о том, чтобы не привлекать лишнее внимание, чем о моём комфорте.
Можно было, конечно, наколдовать новое платье, но недавно оторвался мой хвост силы, тянувшийся от дома, и я всё явственнее чувствовала магическую усталость. Не хватало подпитки. А учитывая настроения в нашем коллективе, тратить магию на ерунду – всё равно что расплёскивать сливки на навозную кучу. Никогда не знаешь, когда она сможет понадобиться вся и без остатка.
– Если пообещаешь вести себя смирно, я возьму тебе отдельную комнату, – без энтузиазма закончил он.
Мне очень не хотелось ничего ему обещать. У нечисти тоже есть свой кодекс, и мы держим слово. Можно дать обещание так, чтобы его трактовка позволяла манёвры – и этим пользоваться вовсю. Можно формулировать слова обещания размыто, чтобы вертеть ими как тебе угодно. Но врать, если дал слово – низко даже для меня. Во всяком случае, пока от этого не зависит моя жизнь.
Да, обещаний давать не хотелось. Но очень мечталось отдохнуть и помыться. А какое мытьё, когда рядом в комнате будет ведьмак? Срамота одна. Тем более, когда я теперь не древняя старуха. В личине я бы ещё рискнула сверкать морщинистыми обвисшими телесами. Ведьмак скорей бы отвернулся. Не то чтобы сильно стеснялась своего тела, но оголяться перед мужчиной лишний раз без повода было странно, да и я его ещё слишком мало знаю. Своё настоящее тело я не стану демонстрировать тому, с кем не собираюсь спать. Ну или которого не собираюсь заморочить.
Увлёкшись рассуждениями, я не заметила, что Дарий не сводит с меня мрачного взгляда.
– Я буду вести себя смирно.
– Ты не выйдешь из комнаты, пока я тебя не позову. Ты не станешь вредить людям, которые будут проходить мимо твоей двери. Ты не будешь пытаться сбежать.
– Обещаю.
Он кивнул и отвернулся. Ведьмачьи амулеты отправились под рубашку, чтобы не отсвечивали линий раз. Расшитый рунами пояс он вывернул наизнанку, и с другой стороны тот оказался самым обычным кожаным ремнём. Видимо, не впервой ему путешествовать инкогнито.
Вообще, их пояс – это особый предмет. В детстве отец показывал свой, но играть не давал. В него кроме защитных оберегов от сглаза, яда и оружия были инкрустированы символы и амулеты от нави. И этим каменьям всё равно, враг коснулся их или дочь владельца. Но у пояса отца не было обратной стороны, которая скрывала бы статус владельца от посторонних глаз. Он, когда хотел не привлекать внимание, просто выправлял рубаху из штанов. У Дария был способ поинтереснее.
Последний раз в городе я была, наверное, уже полгода назад. Выезжала, только если нужно было что-то купить особенное, что на передвижных ярмарочных обозах в крупных деревнях не удавалось найти. Ну или в принципе развеяться. Всегда в таких поездках была под личиной, с крепкой историей про молодую вдовушку, которая приехала купить что-то для детишек. Вживалась в роль вдохновенно и получала от неё массу удовольствия.
В этот раз ролями для меня и себя ведьмак не озаботился, хотя должен был. Мы с ним непохожи, поэтому за родственников с ходу нас никто не примет. А мысль, что меня станут считать гулящей девицей, мне не нравилась. Иногда погулять я была бы даже за, конечно, но не в этом конкретном случае. Придётся помогать недогадливому ведьмаку и заодно беречь свою девичью честь. Где бы она ни пряталась.
– Сними полог Леды, – предложил ведьмак как бы между делом. – Он очень заметный.
Я с иронией на него посмотрела.
– Хорошая попытка.
– Я серьёзно. Городские маги, конечно, исключительно слабы, но всякое случается.
– Сними лучше Силобор и кинь на меня сверху Медвежью Шкуру. Этот полог и колдовать не даёт и через него не видно почти ничего посторонним магам. – Здесь я, конечно, скромно умолчала, что конкретно ведьма Арина через Шкуру легко колдует.
Теперь пришёл черёд Дария саркастично усмехнуться:
– Хорошая попытка.
Так каждый и остался при своём.
Постоялый двор мы нашли легко – он располагался за вторым ярусом частокола, почти у городских ворот. При нём была конюшня, к входу вела выложенная стёсанными брёвнами дорожка. Дарий легко соскочил на землю из седла. А я же вся извертелась, стараясь скатиться по лошадиному боку, и при этом не задрать до ушей своё лёгкое платье – на радость подскочившему мальчишке-конюху.
Ведьмак кинул пацану монетку, что я мысленно одобрила. Обслуживание коней входит в плату за постоялый двор, но дополнительно простимулированный конюх и чище выскребет и побольше накормит.
В общем зале носились одуряющие запахи еды, и мой живот заверещал на всё заведение о своём плачевном состоянии. Ведьмак занял место в углу, и это я тоже оценила – отсюда лучше всего просматривался зал.
Мы едва опустились на лавки, как подскочила шустрая румяная подавальщица. Она до отвращения бодро поприветствовала нас, стреляя глазами в Дария. Откровенно глазеть при мне не решалась, и я благородно решила её проблему.
– Добрый день! – Во все имеющиеся зубы улыбнулась я. – Мы с братом очень устали с дороги и жутко проголодались. Что посоветуете?
Подавальщица заулыбалась шире и уже открыто обстреливала своим обаянием моего спутника. Который, кстати, совершенно преобразился, подняв лицо к девице и сдержанно, но приветливо ей улыбаясь. Не то чтобы поощряя, но и не запрещая.
– Очень советую жаркое из вепря – оно сегодня удалось. И хлеб только из печи достали.
– Неси. – Ведьмак ей подмигнул, а я чуть со стула не упала: он так умеет?!
Подавальщица отчалила от нашего стола, так виляя кормой, что чуть по пути не сбила пару стульев.
– А я думала, если ты улыбнёшься, у тебя лицо треснет. – Остатки улыбки достались и мне, но быстро погасли.
– Для тебя самые настоящие эмоции, сестричка, – с сарказмом изрёк «братик».
Я не расстроилась, потому что ловкая девица уже тащила нам дымящееся и одуряюще пахнущее варево в двух котелках. Один из них был поставлен передо мной, быстро и аккуратно, а перед моим спутником так низко нагнулись, что он мог разглядеть в мельчайших подробностях всё, что находилось в вырезе её блузы. А было там довольно богато, к слову сказать. Ведьмак не впал в типично мужскую возбуждённую кому, но зрелище однозначно оценил.
– Я думаю, надо брать, – прокомментировала я, едва подавальщица отошла.
– И как же я раньше жил без твоих ценных советов? – ловко орудуя ложкой, ответил Дарий.
Как только с первым голодом было покончено, ведьмак пошёл к стойке, за которой появился хозяин, чтобы договориться о комнатах. Девица подскочила тоже, горя желанием помочь всем, чем может. Вот просто всем. Дарий встал вполоборота, чтобы не выпускать меня из виду. Не братик, а заботушка.
Всё решилось быстро, хозяин отправил девицу готовить комнаты, а ведьмак вернулся к столику с двумя кружками ароматного взвара. Возможно, он хотел бы выпить вина или пива, но, когда рядом такая редкостная тварь как я, расслабляться нельзя. К слову, редкостная тварь бы тоже хлебнула винца, но ей этого предложено не было. Ну и чёрт с ним!
Места для ночлега нам показывала всё та же девица. Если она и удивилась, что Дарий зашёл в мою комнату вперёд меня, то виду не подала. Я на входе незаметно мазнула пальцами по личине замка, прошла внутрь и села на кровать, пока ведьмак развешивал по окнам и двери магические решётки. Про стену, выходившую на улицу, он тоже не забыл – впрочем, я не особо и рассчитывала.
Под конец он одарил меня внимательным взглядом и произнёс:
– Не дури.
– Как скажешь, братик.
Дверь прикрыл и запер.
Я быстро начала раздеваться. Надо успеть, пока не остыла вода в бадье, что стояла в глухом закутке в дальнем углу комнаты. Потрогала воду пальцем: она была восхитительно горячей. Медленно-медленно, растягивая удовольствие, я погрузилась в воду. Хорошо-то как! Только человек, который несколько дней провёл в седле, может оценить такие простые радости. Зажмурилась и позволила себе расслабиться, стараясь отрешиться от саднящих натертостей на коже, что несколько снижали общее удовольствие.
Я даже задремала – а когда открыла глаза, обнаружила, что вода уже порядком остыла. Наскоро намылась, переоделась в спальную рубаху, что была любезно расстелена на постели, и забралась под одеяло. Прежде чем снова нырнуть в сон, я привычно уже настроилась на сердцебиение ведьмака. Благо он был рядом, через стенку. Знала бы я, какая это была ошибка!
Проснулась в ночи – и подумала, что умираю. Ощущения были словно перед сердечным приступом – пульс понёсся со скоростью зайца, которому лиса выдернула клок из хвоста. Схватившись за грудь дрожащими руками, я резко села и начала озираться по сторонам. Темно. Тихо. Никого. Переключилась на навье зрение – и тоже пусто. Никакой очевидной опасности не было. Следом пришла мысль: а не дурит ли моя ведьмачья защита на сердце?
И только потом я поняла, что это дурит ведьмак.
Не то чтобы дурит, конечно. Но явно очень занят. И от этого занятия у него сбоит пульс, дыхание рывками и налицо явные признаки дезориентирования. Покатала между пальцев слабую поисковую искорку и кинула её через стену. Так и есть. С ним в комнате была наша румяная подавальщица. Воспользовался-таки моим советом.
А побудка, связавшая два наших сердца, запустила моё так же, как билось его. И если обычным утром это ощущалось лишь небольшим изменением, то сейчас воспринималось как маленькая смерть.
Фыркнула брезгливо, закуталась с головой и отцепила побудку.
***
Дарий
Бодрый и довольный, я распахнул дверь в комнату ведьмы и замер в удивлении.
Каждое утро Арина просыпалась раньше меня. Открывая глаза, я всегда наталкивался на тёмный настороженный взгляд. И совершенно не ожидал, что сегодня застану её в кровати.
От грохота двери она подскочила и начала тереть заспанные глаза. Волосы торчали в разные стороны, рубашка была мятой и спадала с одного плеча, словно это она провела бурную ночь. И если не знать, кто эта девчонка на самом деле, то зрелище оставляло однозначно волнующее впечатление. Захотелось запереть дверь, чтобы никто ненароком из коридора не увидел.
А настроение тут же стремительно полетело вниз.
– Поднимайся, – буркнул я.
– И тебе доброе утро, – зевнула Арина. А потом без оглядки на чины и звания скомандовала: – Выйди, мне одеться надо!
– А что, предложение накормить-напоить и спать уложить больше не в силе? – с издёвкой уточнил я. И с удовольствием увидел, как она краснеет. Надо же, нежить и так умеет.
Теперь, когда вся её прошлая бравада слезла вместе с личиной, колкие ответы придумывались, видимо, с трудом.
– Поздно. Сам иное выбрал.
– Но ты же по-прежнему падка на мальчишек красивых? – Да, ведьма, моя память выше всяких похвал.
Не удостоив ответом, она скрестила руки на груди, ожидая моего ухода. Что я и сделал. И вовсе не потому, что простая ночная рубашка очертила красивую, мать её, грудь!
Я не особо любил базары и старался находиться там как можно меньше. Ведьма же была в восторге. Она так вжилась в роль, что вела себя как взбалмошная, балованная младшая сестра. Таращилась по сторонам, отпускала восторженные возгласы и даже подмигнула пару раз торгашам, что в избытке отвешивали ей комплименты. Она приценялась к яркому, воздушному и непрактичному.
– Дорожный костюм, – напомнил я.
– Да фу! – Ведьма наморщила нос, но по тому, как тщательно она ощупывала ткань брюк для верховой езды, я понял, что всё это напускное. Не выходя из роли, она делала, что положено – и я успокоился. Пусть резвится.
Денежный запас таял на глазах. Иметь собственную ведьму оказалось дорогим удовольствием. Впрочем, об удовольствии здесь речь вообще не шла. И мысль, что это всё – вложение в перо Феникса, здорово помогала сохранять равнодушие. Мне бы только достать перо… Тогда я смогу выполнить своё обещание, смогу отделаться от этого тревожащего хвоста воспоминаний, смогу вдохнуть наконец немного свободы…
Почему я не слышу голос ведьмы? Выпустил её на пару мгновений из виду – и понял, что сплоховал. Она скрылась в примерочной, что располагалась в глубине ярмарочной лавки. Эти сооружения были считай что временные, и выход мог иметься с обратной стороны тоже. Рванул за ней, но меня остановил торговец:
– Девушка переодевается, не мешайте.
– Сейчас выйду! – услышал звонкий голос, но не поверил ни на капли. Скандал разводить не хотелось, так же как и просто привлекать внимание. Но и дать ей шанс на побег я не мог. Натянул магический поводок, проверяя его сцепку. Судя по напряжению, она была рядом. Неужели не воспользуется случаем? Или ещё не придумала, как сбросить эту цепь?
– Да чёрт! – ругнулась Арина. – Выйду сейчас, не тяни!
И впрямь вышла, сразу переодетая в новый дорожный костюм. Я не стал разглядывать – лишь убедился, что она полностью готова к дороге, отвернулся, отсчитал монеты торговцу и дал сигнал следовать за мной.
Дальше самое сложное – продукты. Но и тут Арина всё взяла на себя. Мы остановились у лавки, в которой был максимально широкий выбор, а за прилавком стояла словоохотливая добродушная тётка. Она была не слишком образованная, сильно любопытная, но при этом не подозрительная – ясно, почему Арина выбрала именно её. Подкинуть в костёр любопытства выдуманную историю – и ей не понадобится правда.
А уж историю ведьма насочиняла длинную, как её язык. Я особо не вслушивался, что-то про поездку к дяде в другой город, про неудобное седло, про то, что батюшка ей жениха назначил. Долго сетовала на то, что вот брат её (кивок в мою сторону) невесту себе сам может выбрать, а ей батюшка должен одобрить.
– Ну и что, что я мне уже не шестнадцать? Может, я лучшего ищу. Муж, конечно, не должен быть красавцем, но и козла бородатого в постель неохота!
Торговка подтвердила, что муж должен быть хотя бы не страшным, а ещё не особо старым. Ну и чтоб руки не распускал.
И всё это параллельно с подбором, взвешиванием и отсчётом денег за еду. Поражает меня это женское умение – делать что-то серьёзное и при этом болтать о глупостях.
– Ну, спасибо за покупку, деточка, – напоследок сказала тётка. – И жениха тебе хорошего. Чтоб не бил, в смысле.
Я хмыкнул: так и представился тот несчастный, который мог бы позволить себе ударить Арину. Козёл бородатый – это ещё не самое страшное, что могла бы сотворить с ним ведьма.
***
Арина
Дорожный костюм был удачным – это я поняла сразу, как только забралась на лошадь. Прощай, натёртая кожа! Рубашка не сковывала движений, а штаны защищали от всего, включая нескромные взгляды. Это вам не юбка, которая в воображении может быть задрана чуть не на голову. Брюки – это неженственно, некрасиво и неперспективно. Что собственно и требовалось.
Впрочем, как только мы выехали за ворота, о нескромных взглядах можно было забыть. Кому на меня смотреть? Не ведьмаку же. Этот смотрит в суть, а суть у меня изобретательная. Что я и поспешила доказать на первой же стоянке.
Когда ведьмак удалился по малой нужде, я шустро вытащила мешочек из кармана, закатала брючины и рукава и начала втирать зачерпнутый из тряпицы порошок в точки пульсации – под колени, в сгибы локтя, запястья. Дарий вернулся быстро, поэтому пришлось приостановиться. Как он отворачивался – натирала оставшееся. Жилку на шее, виски и стопы под выпирающими косточками. Хорошо бы ещё втереть в район паха, но так мне не извернуться, чтобы незаметно было. Ладно, и без этого должно получиться.
Теперь нужно было отвлечь ведьмака каким-нибудь делом. Я отправила его за водой – время обеда подоспело так удачно.
Дарий кинул на меня свой охранный бубенчик, и я чуть не расплылась в улыбке. Боялась, что наш уровень доверия после города повысился, и он оставит меня так. А значит, мой план мог рухнуть.
А план был что надо. Я планировала снять его Силобор – пока ещё сама в силах. Сделать это незаметно можно только в том случае, если скидывание произойдёт одновременно со снятием ещё какого-либо заклинания. И бубенчик подходил как нельзя лучше. Раньше было никак – нечем было усилить стреноженную магию. Теперь – тоже рискованно, но можно попытаться.
Что будет дальше, я не решила пока. Вступать в открытую схватку с ведьмаком было опасно: я потеряла много силы. Да и договор меня тянул. Я хоть и нечисть, но девушка порядочная, свои обещания выполняю. Вроде бы.
Но и дальше под Силобором было никак. Я слабела с каждым часом.
Дарий вернулся, неся курдюк с водой так, словно тот ничего не весил. Положил поближе к костру и повернулся ко мне. Сердце заколотилось с деликатностью пожарного колокола. Сейчас. Сейчас. Я собирала силы у точек пульсации.
Ведьмак дёрнул бубенчик, и я в этот момент толкнула от себя Силобор. Мне показалось, что он даже звякнул, слетая – но это всё воображение. Не сводила с ведьмака глаз, хоть и понимала, что не следовало бы: вдруг заподозрит. Медленно, очень медленно он поднял на меня взгляд. А потом прыгнул. Опрокинул меня на спину и прижал сверху собой, стискивая руки, словно кандалами. Я забыла, как дышать – этот боров выбил из меня весь дух. Впрочем, попытки вдохнуть отвлекли меня от боли в спине, которой я сильно приложилась о землю.
Его лицо исказила ярость, и я зажмурилась. Только рывками выталкивала воздух через стиснутые зубы.
– Я. Знал. Что нельзя. Тебе. Доверять, – он рычал точно зверь, ещё сильнее прижимая мои руки к земле. Но не спешил бить заклинанием. Поэтому я решилась открыть глаза.
Если б я могла отшатнуться, то непременно сделала бы это. Он был страшен. Стиснутая челюсть, кажется, стала больше, тёмные тени залегли под ресницами, но хуже всего были сами глаза. Они словно потеряли тёплую карюю поверхность и превратились в сплошные чёрные дыры. Там, в этих дырах, били молнии. Моя навья суть в ответ на такую угрозу всколыхнулась и ринулась на поверхность. Вероятно, глаза побелели, потому что ведьмак сконцентрировал всё своё внимание именно на них, прищурился и ещё больше приблизил лицо. Я усилием воли сморгнула навь. Не выстоять.
– Я не смогу тебе помочь, если его не снять, – прошипела я задыхаясь. – Как, по-твоему, я смогу достать твоё чёртово перо без сил?
Он молчал, но молнии продолжали выпускать разряды в его глазах, а значит, я по-прежнему на волоске от большой драки. Но он ждёт – значит, не всё потеряно.
– Ты не снимал Силобор, а мне нечем подпитаться. Я теряю слишком много. Клянусь, я тебя не обманывала. Я не нарушила ни одной нашей договорённости.
Я часто моргала. Возможно, он воспримет это за кокетство или за желание расплакаться, но на самом деле я старательно смаргивала желающую вырваться навь. Если ей дать волю, ведьмака совсем заклинит, и будет уже не разобраться.
– Что это? – хрипло спросил он, мазнув большим пальцем по моему запястью, при этом продолжая распинать меня по земле, словно на дыбе.
– Вербена и зверобой.
– Как ты могла их достать, не нарушив ни одной договорённости? – в голосе была издёвка и недоверие, но молнии потихоньку гасли.
– Я вчера… – сглотнула, потому что во рту пересохло. – Я не выходила из комнаты, только выглянула. Выглянула, когда мимо проходил мальчишка, сын хозяина, конюхом работает ещё. Я ему не вредила, а предложила заработать. За медяшку он сбегал до лавки, а за вторую лавочник согласился продать травку ночью.
– А медяшки где взяла? – Кажется, молнии ушли.
– У тебя в кармане, – совсем тихо проговорила. – Стащила, когда ты мне мешок с продуктами показывал.
Он нахмурился, вспоминая.
– Про воровство у нас договорённости не было, – поспешно добавила я. – Такого слова ты с меня не брал, а значит, я ничего не нарушила.
Он ещё несколько биений сердца разглядывал моё лицо, а потом выдал:
– Паскудная ты девка, Арина.
– Может, ты слезешь с паскудной девки тогда? Тяжёлый, чуть не раздавил.
Руки ведьмака напряглись на мгновение, но сразу после этого тяжесть ушла. Он встал. Руку подал. Я не стала капризничать, приняла. Но он дёрнул так, что чуть из плеча не вырвал – и я опять оказалась в подозрительной близости от его глаз.
– Если оставлю всё как есть, я проснусь завтра утром? – спросил он мрачно.
– Я не наврежу тебе, – негромко сказала я, словно стесняясь этого. – Пока действует наш договор, у нас перемирие. Если ты пообещаешь не вредить мне.
– Обещаю сознательно тебе не вредить. – Я сморщилась от его формулировки, но приняла.
– Отпустишь?
Он разжал руку.
***
И стало спокойнее. То ли мы перешагнули с ведьмаком какой-то рубеж, то ли оттого, что силы из меня теперь ничто не тянуло и мир вокруг стал намного доброжелательнее. Я даже позволяла себе жмуриться на солнце, словно довольная кошка, лишь мерно покачивалась в седле.
Ведьмак ехал немного впереди, и я долго разглядывала его широкую спину. Сложен он, конечно, отлично. Да и осанка почти царская. Интересно, им в их школе самомнение отдельным уроком преподают, или это врождённое?
Дарий притормозил коня и пристроился рядом. Мы как раз в лес собирались въезжать. Я зыркнула на него вопросительно.
– И давно он за нами тащится? – спросил тихо Дарий.
– Да почти уж полчаса.
– Почему не сказала?
– А зачем? Ты что, пьяный?
– Нет, конечно.
– Ну и всё тогда. Шиш – он только для пьяниц опасен. Потащится ещё чуток и отстанет.
– Это Шиш? Я думал, Лихо.
Я фыркнула:
– Какой это Лихо? У него ж два глаза.
– Так я не вижу, – признался Дарий. – Только чувствую. Чую, что движется за нами кто-то. Могу его проявить, конечно, но на это сила нужна, а зазря её тратить не резон. Без тебя шуганул бы его – и дело с концом. Хотя вряд ли он за мной без тебя увязался бы.
– Вообще не видишь? Всех низших? А кого тогда видишь?
– Только низших и слабых не вижу. Особо незачем. Они вреда обычно не причиняют. С такими и деревенские говоруньи справятся. А если кто разбушуется – так тогда другой расклад.
– Я могу его назад отправить, если он тебя нервирует. Только…
– Что «только»?
– Мне навий взгляд нужен. У тебя крышу не сорвёт, если мои глаза увидишь? Мне показалось, тебе это не слишком по вкусу.
Он немного помолчал.
– Я бы предпочёл, чтобы ты всегда с навьими глазами была. Я бы тогда не забывал, кто ты на самом деле.
Почему-то стало обидно, и я побыстрее сморгнула глаза на белые. В них эмоций нет, они холодные и безжизненные. То что надо. Притормозила и развернула коня назад. Глянула на Шиша, а тот и рад стараться. То одним боком повернётся, то другим, подскакивает. Мелкий, коренастый, словно весь состоит из сучков и древесных наростов, как будто криворукий мальчишка его из коряги выстругал.
Скалится, но осторожно. Он-то тоже видит, кто перед ним. Я вопросительно дёрнула подбородком вверх. И мелкий нечистый тут же начал болтать. Понимала, правда, через слово, потому что с речью у шишей очень плохо. Шепелявят и предложения неправильно строят. Но разобрала общий смысл. Не сдержалась и хихикнула.