Понедельник должен умереть

Воскресенье глотнул воды из граненого стакана и начал:

– Мы давно наблюдаем за порывами Иванова наладить, наконец-то, свою жизнь. На протяжении десяти лет я лично слышу его порывистые, слезливые или порой решительные заявления: «С понедельника все – начинаю новую жизнь!». Так он боролся с курением, планировал вернуться к велосипедным гонкам, жениться на Оксане, завязать с баром на углу – перечислять можно бесконечно. Бар давно закрылся, Оксана сама ушла, не выдержав этих обещаний – а Иванов все еще не вылез из долговой ямы и «не нашел себя». Да, он сменил работу, но это заслуга лишь Вторника и его дяди, Коли.

Вторник услужливо поклонился с удовлетворенной улыбкой. Он вообще был падок на похвалу и его всегда задевало, если его заслуги не замечали и не восхваляли. Между тем, Воскресенье гневно продолжал, все больше повышая тон.

– Иванов сам и пальцем не шевельнет. Ведь с началом каждой новой недели ничего, ровным счетом ничего не происходит. Куда вообще смотрит этот Понедельник? – Воскресенье принял невероятно возмущенный вид, и оглядел зал. Потом, понизив голос, наклонился к Субботе, сидящей по правую от него руку. – Кстати, а где он?

– Понедельник просил начинать без него. Он застрял у Позавчера. Они с Послезавтра разбирают архив обещаний, чтобы приобщить к делу, – дал справку пунктуальный Четверг. И хотя от него уже все отвернулись, а Воскресенье набрал в легкие воздуха для следующей разгромной тирады, Четверг решительно продолжил: – Знаете, я не буду углубляться в историю и судить кто первый, а кто главный. Скажу лишь, что первым быть сложнее всего, – тут он потупил взор и слегка покраснел, ведь тема была запретной. До сих пор не унимались споры о первенстве в Неделе. Воскресенье даже поменял свое имя и временно отошел в конец – сложно быть главным днем, когда твое имя еще недавно означало «ничего неделание».