Глава 13
Будуар королевы, как логово змеи – нужно держать ухо востро.
Берингер сидел в кресле напротив кресла ее величества и равнодушно наблюдал, как одна из прелестниц, юная служанка Генриетты, перебинтовывает ему руку, едва дыша от волнения. А королева в этот момент наблюдала за Райтом, весь вид которого говорил о крайнем безразличии.
– Вы были в курсе, ведь так? – тихо прошептала она, и на ее тонких губах показалась печальная поверженная улыбка.
Берингер продолжал смотреть на служанку, ничем не выдавая удивления или тревоги. Он давно научился, как именно говорить с королевой. Однако вопрос Генриетты был неожиданным – она редко говорила вот так, напрямую.
– В курсе того, что пропал лорд де Хог?
– Пропал? – тихо рассмеялась Генриетта. – Не совсем так, Райт, ты знаешь. Его похитили. И уверена, что здесь ничего не происходит без твоего ведома. Я надеюсь, ты не так глуп, чтобы быть замешанным в этой истории?
Теперь он поднял взгляд, встречаясь с проницательным взглядом этой женщины.
– Ваше величество, – с легкой полуулыбкой произнес мужчина, – если бы хоть что-то ускользнуло от меня, я бы не занимал должность начальника тайной канцелярии, верно?
В этот момент служанка закончила с перевязкой, и, поднявшись с колен, вышла из комнаты.
– Ты чудовище, Райт! – едва сдерживая эмоции, проговорила Генриетта, – тебя оправданно боятся. Но ты не знаешь, на что способна я, когда дело касается моих близких.
– Ваших фаворитов, – поправил Берингер абсолютно холодным и даже вежливым тоном, – у меня, как я помню, не было задания опекать еще и их. Мне нет дела, куда епископ мог увезти этого мальчишку и зачем.
– Он хоть жив, черт бы тебя побрал?
– Не угодно ли вам, ваше величество, задать этот вопрос Виктору де Мотинье?
– Задам, – вымолвила она со злостью, – он еще будет ползать у моих ног, Райт, помяни мое слово.
– Ваши отношения с епископом меня не касаются.
– Ты прекрасно знал, что он увозит моего фаворита. Моего!
– Лорду де Хогу не повредит небольшая прогулка, – усмехнулся Берингер, – кроме того я не проверяю всех повозок епископа.
– У тебя везде есть шпионы, Райт!
– И? Они служат мне, я королю. Причем здесь вы или ваш мальчишка?
Королева поддалась вперед, впиваясь взглядом в лицо мужчины.
– Где он?
– Не имею привычки следить за всеми вашими любовниками.
– Где он, черт возьми? Где?
Берингер равнодушно взирал на зачинающуюся истерику Генриетты и не мог скрыть улыбку удовлетворения.
– Подайте письменный запрос в мою канцелярию, – вымолвил он.
Ее зрачки расширились от изумления.
– Это переходит все границы, Райт, – голос королевы прозвучал тихо, но надрывно. – Где он?
– Где? – Берингер изогнул бровь, чуть склонив голову. – Почему вы спрашиваете об этом у меня, а не у епископа.
– Потому что ты знаешь, – прошипела женщина, – ты всегда все знаешь.
– Подозреваете меня? – усмехнулся Райт, – что ж, имеете на это право. Но сейчас вы зря теряете время, ваше величество. Советую пустить в ход все свое обаяние, чтобы епископ пошел вам навстречу. В противном случае вы можете получить своего любовника обратно без его главного достоинства.
Генриетта вскочила на ноги, теряя самообладание.
– Где он? Где он, Райт?
Берингер тоже поднялся, нарочито спокойно изобразил светский поклон и пошел к двери, пока его не остановила фраза:
– Я уничтожу твою суку, Райт! Она будет подыхать с твоим именем на устах. Она будут просить тебя о помощи, но ты так ничего и не сможешь сделать. Обещаю!
Он медленно обернулся, пронзая взглядом трясущуюся в истерике женщину.
– Какую именно суку вы имеете в виду, никак не пойму? – неспешно выговаривая слова, спросил он.
– Не догадываешься?
– Ни одного предположения, – этот лед в голосе пугал неимоверно. – Но, клянусь, если хоть кто-то посягнет на что-то мое, я позабочусь о самой страшной каре, которую только можно придумать. И я не сделаю исключения даже для женщины. Мы поняли друг друга?
Генриетта не смела ответить, ибо слова советника были правдивы. Не повезет тому, кто посмеет перейти ему дорогу.
***
Я не знала, когда в моих покоях появится Берингер. Просто надеялась, что Мэг не соврала, и Райт примчится на выручку.
– Я хочу доказательств вашей верности мне! – между тем говорил Эдмунд, подойдя к моему креслу. – Исполните свою часть уговора.
– Исполнить? – рассеянно проговорила, заглядывая в светлые глаза принца.
– Да, – он наклонился ниже.
Его распущенные белокурые волосы упали мне на лицо.
– Мне нужны доказательства вашей верности, Джина, – улыбнулся зловеще, – иначе я не смогу поверить. Я должен понимать, что ваша преданность будущему монарху необратима.
– Мой принц, я…
– Да, Джина, все верно, – согласился он, – одна ночь, и я буду уверен в том, что вы на моей стороне.
– Но…
– Вы сделаете это, если хотите получить мою защиту и покровительство. Я стану вашим другом. Настоящим.
Перечить ему не было смыла, потому что Эдмунд не хотел слышать «нет». Он был очень упрямым в некоторых случаях, и это был как раз тот случай.
– Но ваша мать…
– Моя мать, – перебил он, повысив голос, – печется не о моем благополучии. Я сам могу о себе позаботиться. Покуда я не могу положиться ни на советника, ни на духовного отца, ни на мать, я волен сам принимать решения. И я хочу верить, что хотя бы один человек искренне предан мне. Мы ведь сможем стать друзьями?
О, после того, что он требует, мы станем больше, чем друзьями.
– Вы станете фавориткой, протеже, дамой сердца, – улыбнулся принц, склоняясь еще ниже почти к самому моему носу, – называйте, как хотите. Это ведь честь, Джина. Разделить со мной ложе мечтают именитые красавицы Хегея. А я предлагаю это вам.
Ага, очень к месту. Проклятье!
Я вжалась в кресло, молча глядя в глаза наследнику. Он медленно сокращал расстояние между нами. И это, непременно, закончилось бы плохо, если бы не властный приказ Берингера, заставившись Эдмунда распрямиться.
– Кто капитан? – советник выцепил взглядом одного из гвардейцев, мысленно сдирая с него кожу: – Какого дьявола вы делаете в этой комнате? – он оглядел ворох белья на полу, распахнутые дверцы шкафа, измятую постель. – Прочь! Все вон!
Райт был зол, словно демон, вырвавшийся из преисподней. Вряд ли он хоть на долю секунды мог предположить, что Эдмунд заявит:
– Это был мой приказ.
Берингер молчал, выпроваживая вон гвардейцев. Ждал, смиренно опустив голову и уперев ладонь в стену. Желваки на его щеках ходили ходуном. Когда дверь была закрыта, и мы остались втроем, Берингер резко поднял голову:
– Ты еще здесь, Эдмунд?
Принц остолбенел, заскрежетал зубами.
– Это мой дом, советник…
– А это, – властно бросил Райт, – моя женщина. И если я сказал «все вон», это касается и твоей светлейшей задницы.
Я перестала дышать.
Райт снова ждал, а мы с принцем активно переваривали услышанное.
– Что ты сказал? – коротко сипло осведомился Эдмунд.
– Я сказал, чтобы ты убирался.
– Ты с ума сошел, советник? Я – будущий король!
– Тогда не соблаговолите ли вы покинуть эту комнату, пока я не выставил вас за дверь, – издевательски произнес Райт. – Побыстрее.
– Ты не смеешь говорить так со мной, – страшно помрачнел принц, – не смеешь…
– Если ты еще раз появишься здесь или рядом с этой женщиной, короновать в скором времени будет нечего.
– Что?
Райт усмехнулся.
– Так ты выйдешь или мне тебя вывести? Учти, Эдмунд, второе обойдется тебе дороже.
– С ума сошел… – прошептал тот.
– Пожалуйся мамочке.
Губы Эдмунда дрогнули, он сорвался с места и бросился к двери. От оглушительного хлопка я вздрогнула и перевела взгляд на Берингера, который пристально смотрел мне в лицо.
Я собрала всю решимость, чтобы сказать:
– Вы вовремя.
– Как чудесно, правда, Джина? Зайди я секундой позже, и этот мальчишка вовсю целовал бы твои нахальные губы.
Я трудом сохраняла хладнокровие, хотя вся моя робость вернулась, будто пробудившись от чудовищно-властного взгляда советника.
– Как вы догадались, что нужно изобразить… ревность?
– Изобразить? – Берингер оторвался от стены. – Я могу изобразить, что угодно и когда угодно, но только не сейчас.
Продолжает разыгрывать спектакль? Блефует? Пытается напугать?
– Видишь ли, Джина, – произнес он, направляясь ко мне. – Если бы я застал вас тут чуть позже, все могло закончится по-другому. Понимаешь?
– Нет.
– Какая недогадливая ты иногда бываешь.
Он навис надо мной так же, как Эдмунд, но от его близости мое сердце глухо, надрывно забило в груди.
– Скажи еще, что ничего не понимаешь, – шепнул Райт.
– Я ничего не понимаю.
– Какая послушная, – его ладони уперлись в подлокотники. – Придется объяснить, Джина. Слушай внимательно. Во-первых, вынужден признать кое-что: был неправ…
– Признать… кое-что… – повторила я, не смея разорвать с ним зрительный контакт. – Это ваши извинения за все?
– Нет, милая. Не за все.
– Слишком скупо, – вымолвила я.
– А как было бы достаточно? Нужно валяться в ногах или встать на колени?
– Нет таких слов и действий, которых было бы достаточно.
– Значит моего «прости» тебе не хватит?
– Нет.
– Было бы очень печально, если бы меня интересовал ответ, – произнес мужчина. – Но с тебя станется и простого «прости». Я ведь чудовище, правда?
– Именно.
Он усмехнулся.
– Тогда перейдем ко второму. Ты впуталась так, что при всем моем желании, я не смогу помочь, не заявив на тебя своих прав.
– Что? – фыркнула я, но под его взглядом умолкла.
– С этого дня ты – моя. И даже не думай сказать на это «нет». Другого ответа, кроме: «я полностью согласна» не подразумевается. И не говори мне, что я женат, а ты претендентка на корону, я об этом не забыл.
– Я буду говорить об этом всякий раз, когда вам взбредет в голову закрыть на это глаза.
– Глупая, хочешь стать потаскухой Эдмунда?
Я вспыхнула, а Берингер продолжил:
– Это предел твоих грез, Джина, или ты так разозлилась на меня, что не смогла обратиться за помощью? Решила, что предложить себя Эдмунду за встречу с подругой, разумно?
Я стиснула зубы, нахмурилась.
– Я не стану обращаться за помощью к человеку, который мной манипулировал.
Берингер рассмеялся, лишая меня остатков сдержанности и хладнокровия.
– Ты удивишься, Джина, но лучше всех манипулировать выходит у тебя самой. Я еще ни разу с таким желанием не плясал под чью-то дудку. Можешь гордиться этим фактом.
Он тронулся умом, наверное.
– Я? С вами? Вами…
– Да, милая. Ты мной.
– Я пытаюсь выжить!
– И ты хреново с этим справляешься. Если бы ты хотела выжить, пришла бы ко мне.
– Лучше уж умереть… – вымолвила я мрачно.
– Нет, Джина, не сейчас. Когда-нибудь, через много-много лет… Но сейчас я собираюсь сделать благое дело. Поверь, я снисхожу до такого безумия крайне редко. И сейчас тебе выпала настоящая удача.
– Оставьте меня в покое!
– Правда?
– Да! – закричала ему в лицо. – Да! Мне не нужна ваша помощь!
– Не будешь жалеть?
– Нет!
Он оттолкнулся от подлокотников, направляясь к двери.
Уходит? Я растерянно приподнялась. Это несносное чудовище уходит, предварительно доведя меня до исступления!
– Райт! – крикнула ему, вопреки бушующей гордости.
– Что, милая, уже передумала?
Я сделала несколько шагов навстречу, едва дыша от ярости и вскружившей голову решимости.
– Подойдите ко мне! Хочу, чтобы вы услышали каждое слово.
Стою, молча, ожидая его реакции, и почти теряю рассудок, когда он спокойно подходит. Мы смотрим друг другу в глаза. У меня пересыхает в горле, я судорожно облизываю губы.
– Ну, Джина? – за кажущимся спокойствием бушуют эмоции.
– Просто признайте, Райт, что я вам нравлюсь.
Удары моего сердца так громки, что, вероятно, это забавляет Берингера. А, может, и нет, ибо ухмылка слетела с его губ. Он кажется сейчас таким серьезным и напряженным, что это передается мне.
– Уверена, что уже выросла для такой правды, милая?
– Уверены, что сможете сказать правду? – теперь язвительные интонации сквозят в моем голосе. – Потому что все, что вы можете делать – жалеть себя. Вам изменила жена? А может дело в вас, Берингер? Такого мрачного, злого, бессердечного и жестокого человека сложно любить, вам не кажется?
Я задыхалась от ужаса только что произнесенных слов. Все, конец света! Апогей всему!
Но Берингер все еще сохранял видимость спокойствия, чему я могла только позавидовать.
– Во-первых, ты ничего не знаешь обо мне, девчонка. Во-вторых, ни одно из твоих ядовитых слов никогда не сможет меня ранить.
– И все же, – выдохнула я, чувствуя, что откровенно трясусь под его взглядом.
– И все же, ты задала вопрос, и раз уж ты так хочешь получить ответ, слушай: ты вызываешь во мне самые гнусные, порой даже преступные мысли, но я еще никогда так сильно не хотел женщину.
К этому я была не готова, отшатнулась, но Райт поймал меня за руку, притянул к себе.
– Ну как тебе такая правда?
– Отвратительна.
– Видишь, мы оба это понимаем.
– Отпустите…
Он разжал пальцы, и я отпрянула, потирая запястье.
– Убирайтесь из моей комнаты! Лучше стать потаскухой Эдмунда, чем вашей.
О, его взгляд помрачнел. Райт определенно рассердился.
– Не нужно кидаться словами, милая, и провоцировать меня, иначе все может закончиться здесь и сейчас весьма банально.
– Вы женаты, черт вас дери! Как вы смеете говорить мне…
– То, что ты хотела услышать. Разве нет?
Я резко пошла к двери, чтобы распахнуть ее перед носом этого изверга, но он ловко перехватил меня за талию, пронес к пуфу, на который взгромоздил, и мы стали одного роста.
– Что? Как вы смеете! – замахнулась, но моя рука была перехвачена. – Отпусти!
– Не самое лучшее время выяснять отношения, милая, – бросил Райт перехватывая и другую мою руку, занесенную для удара, – даю тебе время подумать… ох… – я пнула его ногой, но он не разжал своей хватки, лишь опустил голову и нахмурился: – стало легче, Джина?
– Нет. Нет. Нет!
– Даю тебе время до вечера, чтобы понять, чего ты хочешь и чью предпочтешь сторону. И чьей потаскухой, черт бы тебя побрал, ты хочешь стать.
Тяжело дыша, я сдула со лба прядь волос, выбившихся из прически. А он продолжил:
– Но учти, милая, я не люблю отказов. И тебе действительно придется выбрать, потому что мне уже осточертело с тобой возиться. Я заберу тебя, и ты будешь моей. Во всех смыслах. Это понятно?
Ненависть схлынула, уступив место страху – Райт желает видеть меня своей любовницей?
– Теперь можно отпускать, Джина? – спросил он, медленно высвобождая мои руки.
Я соскочила с пуфа, прошагала к двери, распахнула и заявила:
– А теперь, лорд-начальник, катитесь к дьяволу!
Глава 14
Крепкая сигара… вздох, почти стон.
Райт рухнул в кресло, запрокидывая голову и делая глубокую затяжку. Он еще не успокоился – в его венах бушевал огонь.
– Вас желает видеть король, ваше сиятельство, – в кабинете гулким эхом раздался голос Саргола.
– Что ему еще от меня надо? – бесцветно отозвался советник. – Я сделал все, что он хотел.
– Думаю, это последний визит.
Еще один глубокий вдох терпкого дыма, и красный огонек сигары рассыпался искрами в пепельнице.
– Желаете переодеться перед встречей? – вежливо осведомился помощник.
Райт приподнял голову, пронзая того суровым взглядом и давая понять, что нет, не желает.
– Как скажете, милорд. Я доложу камердинеру его величества о вашем визите.
– Сделай все, как положено… – Берингер поднялся, подошел к окну, зарываясь пальцами в темные густые волосы на затылке. – Саргол, – позвал помощника, – распорядись приготовить экипаж.
– Вы уезжаете, ваше сиятельство?
– Да.
– С вами будет спутник?
– Со мной будет дама.
– Мне уведомить ее камеристку?
Райт тихо рассмеялся, затем приложил к губам стиснутые в кулак пальцы.
– Нет, – проговорил он, – я заберу ее одну.
Саргол тактично молчал, ожидая дальнейших распоряжений, но их не последовало.
– Одну, милорд? Без компаньонки?
– Ты оглох?
– Как угодно вашему сиятельству, – пролепетал помощник.
– Собери людей. Преданных мне. Начальник стражи получил инструкции?
– Да, ваше сиятельство.
– Отлично, – взмах руки, говорящий: «свободен», и Саргол юркнул за дверь. – Думаю, ты согласишься, моя девочка, – задумчиво произнес Райт, глядя в окно, – слишком многое сейчас зависит от твоего «да».
И это было совершенно рискованной, ничем не обоснованной и безумной правдой.
Райт снова сел в кресло, дожидаясь начальника стражи. Однако думать о предстоящем разговоре было дьявольски трудно. В голове снова и снова звучали слова маленькой дикарки: «Просто признайте, Райт, что я вам нравлюсь»…
– Нравишься, моя девочка? – повторил он, глядя в пустоту перед собой. – Знала бы ты, Джина эль-Берссо, что я хочу сделать с тобой в своих самых потаенным мыслях.
Стук в дверь прервал его размышления.
– Входи, Тесор, – холодно пригласил Райт, замечая краем глаза показавшегося в дверях начальника стражи.
– Вы хотели меня видеть?
– Я уезжаю, – без предисловий сказал советник, – этой ночью. Ты получил инструкции?
– Да, мой лорд.
– Сделай все быстро, – усталый взгляд окинул начальника стражи, – я имею в виду леди Эртон. Поручи это лучшему из твоих людей.
– Что сделать с телом, ваше сиятельство? Мы не успеем предупредить ее родственников.
Райт взглянул на лорда Тесора удивленно, затем покрутил в пальцах портсигар, наблюдая за бликами на серебряных гранях.
– Поверь, ей уже будет плевать. Соблюдай все законные предписания, Тесор, и этого будет достаточно. Приговор я подпишу и передам через своего помощника.
Начальник стражи покорно прикрыл веки.
– Помнишь про письмо? – спросил Райт, повернув голову и проницательно взглянув на собеседника.
– Оно окажется у королевы, как только король испустит дух, – вымолвил Тесор. – Что-то еще, мой лорд?
– Нет, – Берингер поднялся и, проходя мимо начальника стражи, опустил ладонь ему на плечо: – Береги себя… – решительной походной он покинул комнату.
***
Воздух в королевской опочивальне был тяжел.
Массивные пурпурные занавески скрывали сводчатые окна, оставляя узкую полосу света, в которой кружили пыльные песчинки. У постели, застланной шкурами, сидела девушка – последняя любовь монарха, которую после его смерти ждет оправданный гнев Генриетты.
– Сын? – тихо позвал король, услышав знакомые шаги.
Дрожащая рука, некогда повелевающая Хегеем, указала девушке на выход. Дама смиренно поцеловала пальцы, унизанные перстнями, отложила вышивку и пошла прочь.
– Настолько доверяешь ей? – мрачно осведомился Райт.
Король заерзал в постели, пытаясь приподняться. Лакей – один из тех, в преданности которых не было сомнений – помог монарху сесть, подтолкнул подушку и встал у изголовья.
– Мне уже нечего скрывать… в тебе течет кровь Виндоров, Райт… эта кровь сильнее предубеждений и предрассудков.
Берингер усмехнулся, вставая так, чтобы видеть короля, который с трудом переводил дыхание.
– Я всего лишь бастард, и ты никогда не давал мне забыть об этом. Впрочем, я пришел не за тем, чтобы напомнить о своем происхождении.
– Ты пришел, потому что это последняя наша встреча… я умру скоро, Райт. И не смотря на треп всех этих шарлатанов, которые окружают меня, я прекрасно это знаю.
– Учти, я не проповедник и не собираюсь слушать твою исповедь.
Король долго глядел на советника, шумно втягивая застоявшийся воздух.
– Я не буду исповедоваться перед тобой, Райт.
– Прям от сердца отлегло, – Берингер прошагал к столу, на котором лежали свежие фрукты, отщипнул ягоду винограда, закинул в рот: – Слушаю тебя. У меня мало времени.
– Ты недооцениваешь мою жену, – начал король.
– Шутишь? Ее сложно недооценить. Она хочет посадить на трон твоего сына, что, заметь, весьма справедливо с ее стороны.
– Твой брат слишком мягкотел, Райт. Им будут управлять, как марионеткой. А Генриетта развалит Хегей войной с Виктором. Мы ведь уже все обсудили, сын. Ты должен привезти сюда Уилла, потом… после моей смерти. А его мать…
– Его мать покинет келью только тогда, когда подпишет договор.
– Только не тронь ее, Райт, – вдруг произнес король, отведя взгляд, – она провела там три года…
– Поверь, у меня нет желания ее трогать. Вообще, никакого.
Берингер облокотился о стол, сложил на груди руки.
– Есть кое-что еще, Райт, – тихо вымолвил король, не глядя на сына, – покушение на Эдмунда удалось предотвратить, но Мотинье все еще безнаказан.
– Я решу эту проблему.
– Сюда привезут лорда эль-Берссо, – так же спокойно говорил монарх. – Предатель короны должен быть обезглавлен… – король задумчиво прикрыл веки: – Но я не хочу, чтобы причинили вред его дочери. Земли в Хоупсе должны остаться за семьей эль-Берссо, невзирая на то, что глава этого рода покрыл себя позором.
Берингер слушал настороженно, вдумчиво, будто от слов короля зависела его собственная жизнь. Впрочем, отчасти так и было.
– В свое время я причинил много боли леди эль-Берссо, и я очень недоволен тем, что происходит сейчас с ее дочерью.
– Джина под моим покровительством.
– Райт, – твердо и властно произнес монарх, – обеспечь ей безопасность, найди хорошего мужа и верни в Хоупс. Приданное покроет все неурядицы с ее репутацией.
– Вернуть в Хоупс? – переспросил Берингер, сведя над переносицей брови. – Это не решит и части ее проблем. А насчет мужа… я подумаю.
– Ты будущий регент Хегея…
– Именно так, – бросил Райт, – не король, и моя личная жизнь – целиком и полностью моя проблема. Если захочу взять эту женщину – возьму.
– Ты уже совершал подобную ошибку, отдав предпочтение девчонке, которая никогда тебя не любила. Ждал ее несколько лет, женился и что? Женщины – это удовольствие, Райт, не больше… Но в одном ты прав: ты не король.
– Мне вполне хватает забот и без этого. Кто еще будет подтирать зад твоему светлейшему сыну? – резко ответил Берингер. – Но ты даже подумать не можешь, отец, – произнес советник, отталкиваясь от стола, направляясь к постели и склоняясь у изголовья: – что после твоей смерти, я могу запросто захватить престол, лишив тебя возможности спокойно почивать в фамильном склепе. У меня и сейчас для этого возможностей с избытком. Но хочу, чтобы отходя в мир иной, ты понимал, что я снисхожу до того, чтобы простить такого старого развратного сукиного сына.
Невзирая на грубые слова Райта, король усмехнулся:
– Твоя мать хоть и была рабыней, она произвела на свет настоящего Виндора. Но, пойми, я никогда не посажу на трон бастарда сакрийской потаскухи, которая вскружила мне голову.
– Но другой бастард на эту роль подходит, – сощурил глаза Райт.
– Он – сын благородной хегейской женщины.
– На мой взгляд, моя мать была куда порядочнее благородной хегейской женщины. Но тебе виднее, король у нас ты, а я, заметь, не претендую на корону.
– Конечно, нет, иначе мы бы с тобой так мило не болтали, сын. Но регент – это почти король, так ведь? Если бы ты не уродился таким хитрым, коварным и рассудительным я бы сгноил тебя у границ Мейхета, но я буду честен с тобой – ты единственная моя гордость, мое продолжение…
– Рад, что на смертном одре ты это признал.
– Брось, Райт, ты всегда знал об этом. Знал, что я уважаю и ценю тебя больше Эдмунда, которого с пеленок затискали няньки. А ты рос, как сорняк. Генриетта ненавидела тебя, уничтожала, вытравляла, но ты упрямо рос, невзирая ни на что.
– Значит, я должен быть благодарен тебе за это?
– Да, ты обязан питать уважение к человеку, который тебя сделал. Который не церемонился, не жалел, не ласкал. Ты вырос настоящим мужчиной.
Берингер молчал, крепко стиснув зубы и усмехаясь.
– Знаешь, – нарушив тишину, все-таки сказал он, прежде чем уйти, – я всегда знал лишь одно: мы никогда не поймем друг друга.
***
Открыв бутылку вина, я уселась в ворох белья, оглядывая безобразие, которое навели гвардейцы Эдмунда. В этом хаосе я чувствовала себя так, будто все лежало на своих местах. Впрочем, пора бы давно забыть о порядке. Все, творящееся во дворце в последнее время, напоминало разруху.
Не удивлюсь, если со всего королевства в Хегей уже стягивали противоборствующие силы. Со смертью короля здесь ожидалось настоящее мракобесие.
Наполнив бокал и поставив бутылку на пол, я взглянула сквозь хрусталь на темную алую жидкость. Произнеся тост: «За короля!», я выпила вино без остатка.
Мне было смешно. Смешно сквозь боль и слезы.
Я отгоняла правду, о которой хотела бы забыть: в Хегей везут моего отца. И, говоря откровенно, вся горечь правды была в том, что мне его не спасти. Его голову могут насадить на одну из пик у стены в знак позора, которым он покрыл свой род. И от осознания этого, я теряла рассудок.
Мой взгляд упал на окно, встречая закат. Время, отведенное Берингером, истекало. Но у меня все еще не было ответа. Останься я с Эдмундом, мне придется стать его фавориткой и пройти сквозь все тернии, чтобы выжить. Останься с Райтом, я превращусь не просто в любовницу этого мрачного, грубого мужчины, а в его послушную рабыню.
Солнце почти скрылось за горизонтом, но никто из слуг не пришел, чтобы зажечь в моих покоях свечи. Оставалось догадываться о том, что ждало за порогом этой комнаты Мэг Ингрэм, которую схватили гвардейцы.
В мою дверь постучали. Я уже давно ждала этого, но все равно вздрогнула, прикрыв отяжелевшие веки.
– Леди эль-Берссо, – раздался незнакомый голос, – я могу войти?
– Кто вы?
– Я слуга лорда Берингера. Откройте дверь.
Вот и все. Отставив бокал, я поднялась. Путаясь в юбке, прошагала к двери, открыла, видя перед собой незнакомца. Он тотчас толкнул дверь, ловко проникая внутрь комнаты и сбивая меня с ног.
– Кто вас прислал? – тихо вымолвила я, встречая взглядом мерцание его глаз.
Мужчина молча наступал на меня, пока не пошатнулся, споткнувшись о бутылку. Раздался хруст подвернутой ноги, глухая ругань, и меня будто что-то толкнуло. Я бросилась вперед, отталкивая незнакомца, который успел полоснуть лезвием кинжала по моему предплечью. Шипя от боли, я врезалась в дверь, распахнула, выбежала в коридор, видя бездыханное тело стражника, оттащенное во мрак.
Слезы застилали взор. Я бегом бросилась по коридору в надежде на спасение. Мне и в голову не приходило, что рассчитывать на это почти не было смысла. Грубые, пахнущие кровью руки, схватили меня сзади, затыкая рот. Ледяное лезвие приникло к горлу.
– Стой! – раздалось в глухих стенах коридора.
И сразу после этого послышался топот и крики стражи. Тотчас вокруг стало бесстыдно много света.
– Стой! Не тронь ее…
Я едва дышала, ощущая во рту терпкий вкус чужой крови – мой преследователь поранил ладонь осколками разбитого бокала.
Сквозь слезы я видела стражников во главе с лордом Тесором. На лице последнего застал ужас, напряжение и нетерпение.
– Отпусти девушку, и тебе сохранят жизнь! – крикнул он.
Убийца двигался назад, увлекая меня за собой. Лезвие его кинжала так плотно прилегало к моей шее, что я почти перестала дышать. Когда мы дошли до стены, и отступать нам было некуда, в пустоши коридора за спинами стражников послышались шаги.
Райт Берингер.
Когда он появился, я дрогнула.
Его взгляд медленно, но напряженно прошелся по мне – от макушки до самых пят. Заметив кровь на моей руке, Берингер нахмурился.
– Что ты хочешь? – спросил он у человека за моей спиной.
Пламя факелов трепетало от сквозняка. Гвардейцы окружили нас кругом. Надо быть дураком, чтобы рассчитывать выйти из этих стен живым.
– Я отпущу девчонку, если меня никто не тронет, – прошелестел над моим ухом сиплый голос незнакомца.
– Обещаю. Тесор, – мрачно приказал Райт, воззрившись на начальника стражи.
Гвардейцы вложили мечи в ножны.
– Теперь отпусти ее.
– Сначала я выйду из дворца, – отозвался на это незнакомец, толкая меня вперед.
– Отлично, но учти, мое обещание действует только в этих стенах, – прорычал Райт, отходя в сторону и делая жест солдатам.
Мы прошли по витиеватым коридорам, оказавшись в крыле прислуги. Все это время молчали. Незнакомец держал меня за плечо, не отнимая кинжала от горла. Весь путь до каменных ворот, поросших плющом, мы преодолели пешком, собрав значительное количество любопытных.
Лучники на стенах молча внимали происходящему, когда Берингер жестом повелел им опустить оружие.
– Я достану тебя даже в чертогах дьявола, – прошептал он, подводя к незнакомцу коня.
Убийца взгромоздился в седло, усадив и меня, пришпорил лошадь. Я обернулась, встречая метающий молнии взгляд лорда Берингера.