Глава 22
Уже три месяца, как мы находимся где-то в центре страны. Далеко от Стены Тьмы, но и от столицы тоже. Больше никаких домов, гостиниц. Мы проводим ночи в его шатре, пока другие кинжи располагаются за плотными стенками огромной палатки Дарка. После трёх дней нытья, что мне жестко и неудобно, мне предложили вернуться во дворец кинджей. Это предложение покончило с жалобами и научило ценить то, что есть. Зато теперь я могу спать сверху на своей личной грелке. Днём я почти не вижу Александра, он пропадает либо со своими опричниками, либо где-то в полях, на передовой. Зато ночи он проводит рядом, обнимая и согревая. Случай, который произошел с нами на берегу пруда, больше не повторялся. Дарк не терял контроль больше ни разу. Я хоть и заметила разницу, но старалась не придавать этому значения. И лишь оставшись один на один со своими мыслями, возвращаюсь к событиям ночи и прокручиваю все до мельчайших деталей. Словно психопатка какая-то, выискиваю пробелы, возможности и анализирую каждое его слово или действие.
Орлов тоже не сидел на месте всё это время и, миновав Стену Тьмы, теперь собирал своих людей возле столицы, не желая уступать её кинжам. И хотя с отсутствием тьмы в моем теле я потеряла связь с эмоциональным состоянием Александра, женская интуиция остается при мне. Поэтому, когда мой мужчина возвращается молчаливым больше чем обычно и даже не слышит меня, я оставляю его одного, давая время и пространство переварить события, которые ввели любимого в такое состояние. Проходит минута, пять, десять – и Дарк словно переключается. Его взгляд, остановившись на мне, читающей историю магии и сидящей на его импровизированном троне, становится уже осмысленным, а не пустым.
– Милая, – Дарк поднимается и подходит ко мне, запуская руку в волосы и поглаживая мне затылок.
– Наконец-то ты вернулся в реальность.
– Долго я так сидел?
– Я не знаю, – пожимаю плечами и отвожу взгляд.
– Что такое? – он поднимает меня и садится сам на трон, а после усаживает себе на колени.
– Ты расскажешь, что случилось сегодня?
– Да не о чем рассказывать…
– Дарк… – обхватываю его лицо руками.– Ты помнишь, что я ношу твоего ребенка?
Он кивает, а руку тут же опускает на живот. Сейчас его уже видно, хотя он и не выпирает, как на восьмом месяце. Но уже заметно, по крайней мере, когда я без одежды. Кафтан ещё скрывает, но скоро это станет невозможно.
– Моих людей сегодня обстреляли.
– Алексей?
– Не зови щенка так при мне, – он ещё больше хмурится, но рукой машинально продолжает гладить. – И нет, это не он.
– А кто?
– Тхоакорские партизаны, мы же недалеко от гор.
– Много пострадало?
– Они не пострадали, Лена, они мертвы.
– О-о, – замолкаю и, развернувшись, обнимаю его за шею, запуская пальцы в волосы. – Милый…
– Не хочу говорить об этом и портить тебе настроение, – он прижимается губами к моему плечу. – Расскажи лучше, чем ты сегодня занималась?
– У меня день сурка, – вздыхаю.
– Как это? – он поднимает голову и я, не удержавшись, целую в губы любимого.
– Одно и то же, изо дня в день, – шепчу, поглаживая его по лицу губами. – Спала, ела, читала, снова спала.
– Хотел бы и я так провести день, – он прикрывает глаза, когда я целую веки мужчины.
– Тогда давай проведем. Война твоя никуда не денется, но давай сбежим ото всех.
– Я не могу.. мои люди…
– Могут обойтись один день без тебя, – я выпрямляюсь на его коленях. – Решено. Завтра же мы сбежим из лагеря. Есть в этой местности красивые и дикие места?
– Лена, ты не понимаешь. Тхоакорцы убили моих севикилов, сильных кинжей, мы с тобой вдвоем – это самый большой трофей для моих врагов.
– Если ты боишься, я смогу тебя защитить.
– Ой, правда что ли?
– Я сильнее тебя, Ваше Темнейшество, так что со мной ты в безопасности, – улыбаюсь, когда он хмыкает. – Ты ещё сомневаешься?
– Мне нравится твоя самоуверенность, – он обнимает меня и прижимает ближе к себе.
– Так мы сбежим завтра? – всматриваюсь в его лицо. – Саша? – его имя шепотом больше похоже на выдох.
– Хорошо, – когда Дарк сдается, чувствую, как расслабляются его плечи.
– Люблю тебя! А сейчас идём в постель, я буду гладить и целовать все твои напряженные мышцы.
– Прям все? – хмыкает мужчина, приподняв одну бровь.
– Кто знает, Ваше Темнейшество, – я поднимаюсь с его коленей и тяну мужчину за руку. С того времени, как мы живем в его шатре, полностью расслабиться не получается. Слышны и голоса снаружи, да и нас прекрасно слышно. И это тоже одна из причин, почему я хочу покинуть эту “свободную тюрьму” хотя бы ненадолго.
– Опасную игру вы затеяли, мадам, – он обнимает меня, притягивая ближе к себе, и продолжает на ухо: – Придется сдержать слово, милая, – а после прикусывает мочку уха.
– Я готова уже, – так же едва слышно произношу и прикусываю губу, когда его рука скользит по моему телу вниз, пока не касается разгоряченной промежности.
– И то верно, – он продолжает ласкать, подталкивая меня к импровизированной кровати. Это больше напоминает огромный топчан, накрытый шкурами и покрывалами, но даже такое ложе лучше, чем у других. Я видела кинжей, которые спали, прислонившись к стволу дерева, а кто-то, свернувшись прямо на земле, используя свои пожитки, как подушку.
– Саша, – разворачиваюсь и сажусь на кровать, протягивая к нему руки. – Иди ко мне.
– Когда ты так зовешь, я не могу отказать тебе.
– А по-другому можешь? – подаюсь к нему и тяну в стороны полы его рубашки, чтобы после прижаться губами к его животу и услышать гортанный смешок любимого.
– Ты моя слабость, – он запускает пальцы в мои волосы и целует в губы. Это самое близкое к признанию в любви, но Дарк по-прежнему не произносит заветных слов.
– А ты моя, – обнимаю его за плечи и тяну сильнее к себе.
Но Морозов не спешит, укладывая меня на спину и снимая одежду, словно лепестки с цветка. А после целует мой округлившийся живот. Мне дико и непривычно наблюдать нежность этого мужчины. Но с того момента, как выяснилось, что я беременна, Саша разительно изменился. Даже занимаясь любовью, он словно сдерживает себя, и дело не в его тьме, а в самом процессе. Это одновременно приводит меня в волнение и ступор, а сердце затопляет волна нежности. Глаза наполняются слезами, одна из которых сбегает по щеке, пощекотав висок.
– Милая? – Александр поднимает голову, словно почувствовав перемену во мне.
– Всё хорошо, – обхватываю его голову и притягиваю к себе, целуя крепко в губы. – Хорошо, – приподнимаюсь и стаскиваю с себя оставшуюся одежду. – Я хочу тебя.
Шепот, когда почти касаюсь его губ, и крепкие объятия мужчины. Но даже сейчас, вместо ожидаемого взрыва страсти, всё происходит нежно и медленно. Так медленно, что перед кульминацией я готова рыдать и молить любимого ускориться. Но и кричать я не могу, потому что за стенами шатра дежурит охрана. Закусываю губу с такой силой, что чувствую привкус крови, а после и Дарк закрывает мне рот своим.
– Я люблю тебя, – шепчу, когда сердце возвращается в привычный ритм. – Люблю тебя…
– Лена… – Морозов отводит взгляд. – Не надо…
– Я же не обязываю тебя отвечать, хотя мне бы этого и хотелось, – запускаю пальцы ему в волосы, поглаживая и пропуская между пальцами шелковистые пряди. – Но и не могу сдержать себя.
– Ты же знаешь, что дорога мне, – он переворачивается на спину, притягивая ближе к себе, поглаживая мне спину и плечи. – Очень дорога, – ещё крепче объятия.
– Хоть ты и не признаешься, но я всё равно чувствую, что любишь.
– Это пройдет, Лена, со временем ты поймешь, о чем я.
– Значит, я буду жить так же долго, как и ты? – приподнимаю голову и всматриваюсь ему в лицо.
– Мы будем всегда вместе и вместе изменим мир.
– Ты так красиво говоришь, – губами прижимаюсь к его плечу, – что я начинаю верить в это.
– Скоро поймешь, что это не просто слова.
– Люблю тебя, – снова повторяю и закрываю глаза, засыпая на его плече.
Когда же утром просыпаюсь, очень быстро понимаю, что в постели никого нет, кроме меня. Снова ушел, хоть и обещал провести весь день со мной. А я – наивная дура, до сих пор мечтаю о том, что что-то значу для него. От обиды глаза наполняются слезами. Хотя в последнее время моё настроение скачет, как блоха на собаке. То эйфория, то депрессия, то радость, то слёзы. Вот и сейчас меня опрокидывает на самое дно безысходности, одиночества и неразделенной любви.
– Милая? – поднимаю голову и вижу Александра, остановившегося рядом с кроватью и держащего в руках еду. – Что случилось?
– Я думала, ты снова ушел, – кидаюсь ему на шею, обнимая и прижимаясь теснее.
– Я и ушел, но лишь чтобы принести тебе перекусить. Не на голодный же желудок покидать лагерь.
– Правда? – всматриваюсь в его лицо и вижу только озабоченность моей истерикой.
– Разве я врал тебе когда-нибудь?
– Прости, – прижимаюсь губами к уголку его рта. – Я просто не в себе. Проснулась, а тебя след простыл.
– Я не хотел тебя будить, пока не принесу еду.
– Но почему никто из твоих кинжей не принес завтрак?
– Потому что я сам хотел это сделать, – и он расставляет на столике фрукты, хлеб, на этот раз белый, и горячий чай в двух металлических кружках.
– Ты как пещерный человек, – усмехаюсь, позабыв про то, что совсем недавно ревела.
– И им я был когда-то, – он не разделяет моей шутки, поэтому я поднимаюсь и обнимаю мужчину со спины, прижимаясь губами к его затылку.
– Я всё время забываю, что ты уже дряхлый старик, – поддразнивание срабатывает. Дарк оборачивается, приподнимая бровь.
– Серьёзно? Считаешь меня дряхлым стариком?
– Не считаю, а всё время забываю, что ты и есть старичок… ай! Отпусти меня, Дарк!
– Ну уж нет, сейчас я тебя заверну в покрывало и увезу, а уж там покажу, какой я старичок.
– Я пошутила, – смеюсь, свисая с его плеча. – Отпусти.
– И не подумаю.
– А что подумают твои опричники, когда ты меня вынесешь, завернутую в покрывало?
– Что я лишился рассудка, – хмыкает мужчина и, шлепнув меня по заду, опускает на кровать. – Одевайся лучше, а то на самом деле вынесу тебя так.
– Обожаю, когда ты так заводишься, – усмехаюсь, натягивая через голову шелковую тунику, а сверху надеваю черный кафтан с серебрянной вышивкой.
– Куда мы отправимся?
– В пятидесяти верстах отсюда есть небольшое озеро, скрытое со всех сторон горами, к нему ведет небольшая горная тропа. Всадник или пешеход туда пройдут, караван – нет.
– Горное озеро? Там же холодно.
– Нет, оно даже не замерзает зимой, потому что там бьют горячие источники.
– Как это заманчиво звучит: ты, я и озеро в горах.
– Да, милая, больше никого.
– И ты не опасаешься тхоакорцев? – уже выйдя из шатра и подойдя к своей лошади, я оборачиваюсь к Дарку и вижу, как он кивает одному из своих личных кинжей. – Дарк?
– Да? – для меня шок видеть, как мужчина краснеет. Хотя в последние несколько недель я только и открываю для себя нового Александра.
– Что происходит? – оставив седло в покое, я подхожу ближе к мужчине, так чтобы у него не получилось отвести взгляд.
– Я не могу рисковать тобой, ребенком и своей жизнью. Поэтому мои люди сначала проверят, а после будут ждать нас на тропе.
– Значит, всё же не одни?
– Одни, милая, – он подходит ещё ближе, поднимает руку и поглаживает по щеке. Я уже знаю эти его приемчики. Эмпатия срабатывает, как и во всех предыдущих ситуациях. – Но сначала я обезопашу нас.
– Ты бесстыжий манипулятор, – шепчу я за секунду до того, как его губы касаются моих.
– Я знаю, – самоуверенно заявляет он, отстранившись и запрыгнув в седло. – Как думаешь, повторим нашу встречу? – Саша протягивает мне ладонь, предлагая сесть на его коня.
– Я не уверена…
– Иди сюда, – подхватив меня под мышки, он усаживает впереди себя в седло.
– Я не соглашалась, – надуваю губы и отворачиваюсь от мужчины, который сжатием бедер направляет своего гнедого жеребца в сторону гор.
– Ещё скажи, что тебе не нравится, – Дарк опускает одну руку на мой живот и прижимает ближе к себе, так что ягодицами я чувствую его возбуждение.
– Ненавижу, когда ты прав, – но вместо того чтобы отодвинуться, я опираюсь на его грудь спиной и позволяю направлять движения на спине огромного коня. Покинув лагерь, Дарк пускает коня в галоп. Синхронные движения на спине жеребца очень напоминают движения во время секса. И я не могу сопротивляться желанию, особенно чувствуя его касания к моему животу, тепло тела, что словно окутывает меня со всех сторон, когда Морозов держит поводья, направляя сильного жеребца вперед.
– Мы почти на месте, – слышу его голос над ухом и, не в силах сопротивляться, поворачиваю голову, прижимаясь к его губам. И он целует в висок, ещё крепче прижимая к себе. Конь переходит сначала на рысь, а после и вовсе на шаг, и я замечаю, что тропа действительно ведет между гор и скрывается за скалой.
– Здесь красиво, – осматриваюсь, насколько получается, и вижу, как в небе медленно плывут кучистые облака, а вдоль этой тропы кустарники, которые уже во всю цветут и благоухают. Сначала мне это нравится, но спустя минуту понимаю, что меня резко начинает тошнить. – Остановись, – хриплю, стараясь дышать ртом.
– Что?
– Мне плохо, остановись.
Он осаждает коня, а я же быстро соскальзываю, чтобы согнуться пополам, опустошая свой желудок.
– Я не понимаю, – мужчина растерянно смотрит, пока меня полоскает. – Тебя укачало?
– Токсикоз это, Саша, обычный токсикоз.
Вытираю рот и возвращаюсь к нему и коню, начиная рыться в сумке, прикрепленной к седлу. Но не нахожу даже маленькой фляжки с невозможной брагой, которую они именуют квасом.
– Что ты ищешь?
– Есть тут хоть что-то, чтобы прополоскать рот? – хлопаю попоной сильнее, чем нужно, и жеребец взбрыкивает, едва не зацепив меня копытом.
– Ты не там ищешь, – он обходит коня, снимает с седла небольшой кожаный мешок и передает мне. – Вода. – поясняет мужчина на мой вопросительный взгляд.
Мне удается прополоскать рот и даже напиться, смывая привкус и запах.
– И часто у тебя такое? – мужчина всё ещё продолжает хмуриться, всматриваясь в моё лицо, словно опасается ещё одного приступа. Но тошнота уходит так же быстро, как и появилась, поэтому я снова чувствую себя нормально.
– Последние недели две точно, – теперь уже я хмурюсь, вспоминая, что хоть я и засыпаю рядом с ним, просыпаюсь, как и сегодня, в одиночестве.
– Мне не докладывали, – ещё сильнее хмурится Дарк.
– Для этого тебе надо было лишь завтракать со мной. Но ты уходил…
– Лена, ты же знаешь, что это необходимость.
– Я устала! Когда уже что-нибудь случится, чтобы всё разрешилось в конце концов? Сколько можно играть в партизанов, жить в палатках, пусть и больших…
– Это война, милая.
– Я не хочу никакой войны, хочу, чтобы всё наконец закончилось! – на последнем моем слове абсолютно голубое небо рассекает яркая вспышка молнии и раскалывает скалу рядом с нами пополам.
– Милая… – он делает шаг ко мне и притягивает в объятия. – Я хотел бы уже всё закончить, но Орловы сейчас в столице, Стена растет, а с юга совершают налеты тхоакорцы.
– Когда это закончится? – ну привет, очередная смена настроения, от гнева мы переходим к слезам. – Скажи, сколько ещё ждать? Может, и ребенка мне родить в твоей палатке?
– Нет, наследник родится в столице и только там.
– Да, ещё потяни немного и не будет никакой столицы.
– Я сказал, – внезапно всё вокруг нас окутывается тьмой. – Мой ребенок родится во дворце.
– Решил попугать меня тьмой? – отпихиваю от себя мужчину. – Так мне не страшно, помнишь ведь, что я могу её поглощать?
– Да, – всё рассеивается, и передо мной снова милый мужчина. – Может, не будем ссориться в этом чудесном месте? Давай лучше прогуляемся пешком, а не в седле. Тут осталось дойти до поворота и спуститься вниз в долину.
– Как тебе это удается?
– Что именно?
– Настолько разительно меняться. Словно маску снимаешь или надеваешь.
– Я с тобой не ношу масок, Лена, – кажется, мои слова его задевают сильнее обычного.
– Даже если так, ты приводишь меня в ступор сменой настроения.
– Я не собирался, но правда не хочу ссориться, тем более там, где для этого нет повода.
– Ты оставлял меня одну, а теперь говоришь, что это не повод?
– Но я ведь объяснил, где мы находимся и почему? И я хотел бы всё закончить, но, к сожалению, обратного пути уже нет.
– А где сейчас Женя?
– Что? – теперь Дарк избегает смотреть мне в глаза.
– Я спросила, где сейчас Женя?
– Почему ты спрашиваешь о ней сейчас?
– Потому что хочу услышать ответ.
– Женя в столице, там, где и должна быть, – отвечает мужчина, но я не даю ему так легко отделаться.
– И чем она там занимается?
– Лена, к чему все эти вопросы?
– Хочу знать правду, ты ведь никогда меня не обманываешь?
– Никогда, – и он замолкает, продолжив путь, а я же шагаю позади, помимо воли отмечая его фигуру и признаваясь сама себе, что меня волнует этот темный мужчина.
– И?
– Что “и”?
– Не прикидывайся, Морозов. Чем занята Женя в столице по твоему приказу?
– Ты действительно хочешь знать?
– Я и так знаю, а хочу услышать от тебя.
– Женя действует по моему приказу.
– И что это за приказ?
– Лена…
– Ответь мне!
– Она уничтожает короля. Медленно и незаметно.
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что он заслужил, что получит.
– Нет, зачем ты так поступаешь с Женей? На старого Орлова мне наплевать, он похотливый козел и заслуживает то, что с ним будет. Но я не понимаю, как ты можешь так поступать с преданным тебе человеком?
– Женя – одна из немногих, кому я мог поручить это важное дело.
– А что с ней сейчас, ты знаешь?
– Она знала, на что шла, – от равнодушного тона мне хочется схватить огромную палку и огреть его по спине. – И когда всё закончится, будет вознаграждена.
– Ты действительно чудовище! – тихо проговариваю я, и Дарк оборачивается.
– Я просто не упускаю шансы, Лена. За свою длинную жизнь я научился лишь одному. Или ты или тебя. Убить себя я больше не позволю.
Весь мой гнев и недовольство испаряются в одно мгновение при воспоминании о том, что пережил Дарк раньше. Любой другой бы наверное сломался от осознания, что каждый первый хочет тебя порвать на кусочки, но не этот мужчина. Он не только выжил, он стал сильнее и физически и, что куда важнее, морально.
– Прости, я всё время забываю, что ты успел пережить, – догоняю мужчину и обнимаю его со спины, вынуждая остановиться. – Прости, любимый, – целую его в плечо.
– О чем ты говоришь? – он оборачивается и обнимает меня.
– О том, что с тобой едва не сделали другие дети… – он так резко меняется в лице, что я непроизвольно делаю шаг назад.
– Кто тебе сказал?! – рычит Александр, наступая на меня. – Отвечай! – рявкает он, когда я просто во все глаза смотрю на него и не узнаю.
– Я… ты… разве…это важно? – заикаюсь я, в этот момент действительно боясь мужчину передо мной, и вскрикиваю от боли, когда он хватает меня за плечи.
– Отвечай немедленно!
– Твоя мать! – выкрикиваю ему в лицо и отталкиваю от себя Дарка. – Ты псих! Я сочувствовала тебе, а ты нападаешь на меня!
– Мать? – он трет лицо, словно стараясь снять с себя маску. – Она не могла…
– Однако же рассказала, объясняя, почему ты стал тем, кем стал, и что тебя уже невозможно спасти.
– А ты пыталась спасти меня? – его горький смех, как кислота, льется на мои чувства. – Разве я не предупреждал тебя? Неужели всё ещё лелеешь надежду?
– Ты идиот, Саша! Тысячу лет прожил, а всё такой же придурок, словно тебе десять лет!
– Почему? – тихо проговаривает мужчина спустя минут пять тишины, и я поднимаю взгляд, непонимающе глядя на него.
– Что “почему”?
– Почему ты не теряешь надежду?
– Ты издеваешься?
– Нет, я спрашиваю серьёзно.
– Я полюбила тебя, зная, что ты жестокий, хитрый манипулятор, я любила тебя, когда все вокруг мне твердили, что ты использовал меня и мою силу, я любила тебя, когда ты на самом деле её использовал тогда во тьме, и я люблю тебя, несмотря на всё, что уже знаю о тебе и знаю тебя.
Он останавливает меня, просто притянув в объятия и закрыв мой рот своим, и с такой силой вжимая в себя, что спустя минуту начинаю задыхаться. Но даже не от нехватки кислорода. Желание вспыхивает в одно мгновение, стоит нашим губам встретиться. И вот я уже обнимаю его за шею, сжимая руками и притягивая так близко к себе, насколько это возможно.
– Ты моя, – оторвавшись от губ шепчет Саша, посылая покалывающее ощущение по припухшим от поцелуев губам. – Навсегда моя.
– Да, – прислоняюсь лбом к его лбу и тону в черной бездне взгляда мужчины.
– Идём, милая, – он берет меня за руку, и я понимаю, что мы почти пришли. Внизу, словно в ладонях из гор, озеро, водная гладь которого отражает голубое небо. Отступаю от мужчины, осматриваясь вокруг: по берегу растут небольшие кусты с неизвестными мне розовыми цветами, и всё это утопает в зелени травы, которая почти не колышется от ветра. Да и самого ветра здесь нет, лишь трели птиц, что живут в этих кустарниках.
– Саша… как здесь красиво.
– Хорошо, значит сделаем это место нашим личным раем.
Мы спускаемся к кромке воды и снимаем друг с друга одежду, перемешивая раздевание с ласками, а после заходим в воду, которая действительно оказывается теплой. Вода делает прикосновения кожи к коже ещё более чувственными, а овеваемые прохладным воздухом соски напрягаются. Одно касание – и страсть вырывается из-под контроля. Поцелуи теперь не гладят, а сметают остатки выдержки, а руки Александра шарят по моему скользкому от воды телу, стискивая и сжимая, пока он не направляет меня так, чтобы заполнить ноющую пустоту внутри своей плотью. Первое совокупление напоминает противостояние, я тяну на себя, он делает по-своему, до тех пор пока я не молю его довести до логического конца, сдаваясь первой. И он исполняет это желание, даря мне умопомрачительный оргазм. И крик моего экстаза разносится эхом по долине. Наконец не нужно себя сдерживать, кусать губы и глушить стоны в самом их зародыше. Едва лишь прихожу в себя, отстраненно фиксируя, что Саша выносит меня из воды, опуская на траву, как моё тело снова охватывает желание. Дарк устраивается между ног и ласкает губами и языком, наслаждаясь процессом, кажется, даже больше меня. И когда я уже готова снова рассыпаться на кусочки, он вновь входит, вознося меня на новый виток ярчайших ощущений.
– Ты любишь меня, – он открывает рот, чтобы снова завести свою шарманку про бесполезность признания, но я прижимаю пальцы к его губам. – Не отрицай, я чувствую.
– Лена… – он приостанавливает успокаивающие и поглаживающие движения по моей спине, и я приподнимаю голову.
– Поцелуй меня, Саша, поцелуй так, как никогда до этого не целовал, – придвигаюсь ближе, почти касаясь его губ своими. – Это лучше всяких слов покажет мне и тебе, что за чувства владеют тобой.
И он целует, опрокинув меня на спину и навалившись сверху, целует так горячо и жадно, словно желая проглотить всю целиком, словно путник в пустыни, наконец добравшийся до желанного источника воды, утоляющий жажду и не верящий, что это на самом деле происходит с ним.
Александр Морозов, великий и ужасный Даркинг, его Темнейшее высочество, целует меня, словно в последний раз.