– Тарс уже был почти мёртв, когда ему отрубили голову. В этом не было никакой необходимости. – Вертер огляделся, и взгляд его упал на камеру внутреннего наблюдения. – Их демонстративно казнили здесь, чтобы осталась запись. Это объявление войны, если кто не понял.
Антон с трудом оторвал взгляд от обезглавленных тел и обернулся к Вертеру.
– Нужно найти мальчика,– хрипло произнёс он,– его не было среди убитых. Ты с этим справишься лучше меня, всё-таки Охотничьи навыки никуда не деваются. А я пока переправлю тела в Убежище и заберу запись.
Вертер молча кивнул и направился к лестнице, ведущей на второй этаж, но Антон его остановил.
– Вер, ты должен знать,– голос Творца не слушался,– Дали тоже была здесь. Если б Сабин хотел её убить, то её тело лежало бы сейчас рядом с Тарсом и Марго.
Вертер в упор посмотрел на друга, ожидая продолжения, но тот замолк и опустил глаза. Однако и без объяснений было ясно, что имел ввиду Антон. Назвать совпадением нападение на дом Тарса всего через неделю после того, как в нём поселилась подручная Сабина, было бы наивно до идиотизма. Таких совпадений просто не бывает.
– Думаешь, она могла…,– Вертер споткнулся на середине фразы и замолчал.
– Это моя ошибка, я не должен был ей верить,– голос Антона всё-таки сорвался, и он закашлялся. – Иди, Вер, вдруг они не успели добраться до Данечки. Только будь осторожен, пожалуйста.
Вертер глухо выругался и, не теряя больше времени, взлетел по ступенькам на второй этаж. Только оказавшись вне поля зрения Антона, он остановился, присел у стены и, уткнувшись лицом ладони, глухо застонал. Ему было очень трудно принять тот факт, что любимая женщина могла сдать Сабину его сестру и Тарса. Впрочем, Вертер недолго предавался унынию, ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы успокоиться. В бою подобные навыки были просто необходимы, от них зависела жизнь. Сделав несколько ритмичных вдохов и выдохов, он отбросил мешающие мысли и эмоции, чтобы переключиться на насущные задачи. Нужно было спасать мальчишку.
Вертер начал последовательно обшаривать весь дом. Дани нигде не было, но у бывшего Охотника было чутьё не хуже, чем у ищейки. Он интуитивно чувствовал, что малыш находится где-то в доме. Этому не было рационального объяснения, но Вертер ни на миг не усомнился в том, что найдёт его, как когда-то находил прятавшихся Игроков, которых орден Охотников приговаривал к смерти. Медитативные техники, освоенные в монастыре и у Сабина, отлично дополнили его профессиональные навыки. Вертер привычно отключился от потока мыслей и позволил своему телу самому двигаться, куда его вела интуиция. Ноги сами привели его в гостиную.
Комната была пуста, однако еле слышный шорох, раздавшийся из-за дверцы большого шкафа, заставил следопыта насторожиться. Через секунду довольная улыбка ознаменовала окончание поиска. Вертер подошёл к шкафу и окликнул мальчика по имени. Дверца со скрипом открылась, и Даня выпрыгнул из шкафа прямо в руки к своему спасителю. Лицо мальчика было бледным до синевы и всё залито слезами. Похоже, он имел несчастье наблюдать расправу над обитателями дома, хотя бы отчасти. Очень хотелось надеяться, что казни своих родителей он всё-таки не видел. Вертер поднял Даню на руки и поцеловал его в мокрую щёчку. Слёзы тут же снова полились из ясных голубых глазок, но на это раз это были слёзы радости.
То ж, главное было сделано, теперь нужно было переправить малыша в безопасное место. Для этого требовалась помощь Творца или как минимум Мастера Игры. Сам Вертер перемещать других людей между Реальностями не умел. Идти вниз, в залитый кровью холл вместе с мальчиком было немыслимо. Только этого зрелища ребёнку и не хватало для полноценной истерики. Вертер усадил Даню в кресло и уже собрался было отправиться за Антоном, как вдруг заметил, что зрачки мальчика расширяются от ужаса. Даня вжался в кресло, уставившись куда-то поверх плеча своего дядюшки и застыл.
Вертер резко обернулся, на автомате выхватывая меч. Как раз вовремя, чтобы отбить удар сверху, который по задумке нападавшего должен был проломить ему череп. Продолжая движение, меч Вертера полоснул противника по бедру, разрубая артерию. Охотник в маске охнул и повалился на пол, пытаясь остановить хлеставшую из раны кровь. Несмотря на вопли поверженного противника, Вертер даже не посмотрел в его сторону. Этот парень был уже не боец, поскольку жить ему оставалось не более пары минут. Взгляд Вертера устремился ко второй фигуре, появившейся на пороге гостиной.
Этот Охотник выглядел гораздо старше и опытней своего неудачливого коллеги. На вид ему можно было дать лет сорок пять, а то и все пятьдесят. По крайней мере в его чёрных кучерявых волосах кое-где явственно проступила седина. Охотник был высоким и широкоплечим, но отнюдь не грузным. В его плавных движениях было что-то, напоминающее скользящий прыжок пантеры. Маски на лице Охотника не было, и Вертер чуть не прыснул от неожиданности. У этого матёрого воина было миловидное, почти женское личико: тонкий нос с горбинкой, брови вразлёт, огромные чёрные глаза с поволокой, узкая полоска ухоженных усиков над красиво очерченной верхней губой. Так и казалось, что эта находка для Болливуда сейчас примет картинную позу и запоёт что-нибудь приторное про любовь гнусавым пронзительным голосом. Однако очень быстро смеяться Вертеру перехотелось, потому что из-за плеча Охотника выглядывала рукоятка меча в точности такого, что был сейчас в руках у него самого.
– А вот и сам палач пожаловал,– догадался он.
Почему-то Вертер ни минуты не сомневался, что удар именно этого меча отправил на перевоплощение его бывшего Учителя и сестру. Похоже, Охотник тоже разыскивал мальчика. По крайней мере, на истекавшего кровью собрата он обратил внимания не больше, чем на мебель в комнате, а вот при виде Дани глаза его хищно загорелись.
– Даня, быстро полезай обратно в шкаф,– скомандовал Вертер, отстёгивая ножны и отбрасывая их в сторону, чтобы не мешали. – Запрись и не подсматривай,– добавил он, видя, что пацан заколебался.
Мальчик метнулся к шкафу, дверца со скрипом захлопнулась. Болливудский красавчик проводил его взглядом, но не сделал попытки остановить. Он не спешил нападать, похоже, тоже не ожидал встретить человека, вооружённого таким же мечом, как и он сам. Раненый Охотник вдруг захрипел и забился в агонии. Вертер опустил глаза всего на секунду, чтобы убедиться, что умирающий не выкинет напоследок какой-нибудь неожиданный фортель, и в этот момент его противник почти незаметным глазу движением выхватил из-за спины меч и мгновенно сократил дистанцию. Если б Вертер был чуть медлительней, то лежать бы ему сейчас в луже собственной крови с перерезанным горлом. К счастью, именно скорость была его главным преимуществом. Отбив нацеленное ему в горло остриё, Вертер крутанулся на месте, и его меч рассёк противнику правое плечо. Охотник перебросил меч в левую руку и снова бросился в атаку.
Звон и скрежет металла слился в пронзительную смертельную мелодию. Бой шёл почти на равных, оба бойца двигались с такой быстротой, что их движения с трудом можно было отследить. И всё же Охотник был явно более опытным фехтовальщиком. Несколько раз Вертер уходил от смертельного удара буквально в последний миг и за пять минут боя уже успел получить несколько относительно лёгких ранений. Вот только с каждой минутой Охотник двигался всё медленней. То ли сказывался возраст, то ли рана, полученная в самом начале поединка, давала себя знать. А возможно, Болливудскому красавчику уже пришлось вдоволь помахать мечом ещё до встречи с Вертером, когда банда напала на охранников лечебницы.
Вертер, почувствовав слабость противника, только ещё больше ускорился, совершенно не обращая внимания на полученные раны. После тренировок у Сабина вывести его из строя можно было только одним способом – убив на месте. А вот его противник, видимо, вполне адекватно оценивал свои шансы выиграть бой у менее опытного, зато более молодого и быстрого бойца. Он сделал ложный выпад и отскочил на середину комнаты, разом разорвав дистанцию. Как он собирался использовать этот манёвр, так и осталось неясным, потому что в этот момент в комнату ворвался Антон. Он резко выбросил вперёд правую руку, и Охотник отлетел к противоположной стене, впечатавшись в неё со всей дури головой, да так и остался лежать в полной отключке.
– Ну Тоха, ты крут! – восхитился Вертер. – Я и не догадывался, что Творцы так умеют. Только зря ты вмешался. Это же всё-таки поединок.
– Что-то мне подсказывает, что этот тип не собирался играть с тобой по-честному,– зло отозвался Антон. – Я его видел раньше. Его зовут Амар, и он замешан в истории с твоей дочерью по самое не балуйся.
– Тем более не стоило вмешиваться,– вздохнул Вертер,– теперь придётся лечить этого урода. У него, похоже, ключица сломана.
Антон с укором посмотрел на друга и покачал головой.
– Я ж не палач, чтобы добивать раненого,– пожал плечами Вертер.
В этот момент Амар зашевелился, и его фигура начала растворяться в воздухе. Когда Вертер подскочил к тому месту, где только что скорчившись лежал Охотник, там уже никого не было.
– Это что ещё за хрень? – возмутился он.
– Это значит, что твоим противником был Мастер Игры как минимум,– на лице Антона появилась недобрая усмешка, типа, я же тебя предупреждал.
Дверца шкафа отворилась, и Даня со всех ног бросился к Вертеру. Он обхватил своего дядюшку тонкими ручками и зажмурился. А дядюшка зашипел от боли, из-под его куртки по бедру побежала тоненькая струйка крови.
– Ты серьёзно ранен? – заволновался Антон и, несмотря на протесты Вертера, расстегнул его куртку. – Так, Даня, отпусти-ка пока своего спасителя,– деловито распорядился он,– мне нужно его немного подлатать.
Раненого усадили в кресло, и Антон положил правую руку ему на глаза. Тело Вертера мгновенно обмякло, глаза закатились. Даня охнул от страха и зажал себе рот рукой.
– Не бойся, малыш,– успокоил мальчика Творец,– я просто отключил нашего вояку на пару минут, чтобы он не чувствовал боли.
И правда, буквально через несколько минут Вертер зашевелился.
– Тоха, ты что, меня вырубил? – возмутился он.
– Нет, ну просто цирк какой-то,– рассмеялся Антон. – Чего ты раскудахтался, словно никогда не терял сознания? Перестройка тела, к твоему сведению – это очень болезненная процедура. Так что скажи спасибо, что ничего не почувствовал.
– Что ещё за перестройка? – недоверчиво проворчал Вертер, ощупывая раненый бок.
– Я ж не лекарь, а Творец,– Антон продолжал веселиться,– лечить не умею, зато могу создать тебе новое тело, вернее, часть тела. Тебя что-то не устраивает?
Вертер поднялся и неуверенно подвигался. На его лице появилась довольная улыбка.
– И что, вот так просто? – усмехнулся он. – Раз, и ты полностью здоров? Ну Тоха, ты должен научить меня этому фокусу.
– С удовольствием,– согласился Антон,– только для этого тебе сначала придётся стать Творцом.
– Ладно, проехали,– буркнул Вертер.
Через пару часов друзья вдвоём сидели за столом на веранде Дачи и просматривали видеозапись с камеры, установленной в холле бывшего Тарсова дома. Показывать такое Алисе и Дане было точно нельзя. Это действительно была казнь, а не просто убийство. Двое бугаёв вытащили полумёртвого Тарса на середину холла прямо под камеру и бросили на колени. Отчётливо было видно, что Творец еле дышит и вот-вот сам упадёт замертво. Но спокойно умереть ему не дали, за спиной умирающего появился Амар с обнажённым мечом и одним ударом отсёк ему голову.
Всё это время Марго находилась буквально в двух шагах от места казни, двое Охотников держали её за руки. Когда обезглавленное тело её мужа упало на пол, она вскрикнула и забилась в руках палачей. Амар мечом указал своим приспешникам, куда поставить новую жертву, и они быстро выполнили его приказ, заставив Марго опуститься на колени. Она больше не кричала, лицо её превратилось в ничего не выражающую маску. Амар не спеша обошёл коленопреклонённую женщину и картинно встал у неё за спиной. Перед тем, как её убить, он паскудно ухмыльнулся, глядя прямо в камеру. А когда голова Марго покатилась по плиткам пола, стряхнул капли крови с меча и насмешливо отсалютовал невидимым наблюдателям.
Ни Сабина, ни Дэвики в кадре не было, но у друзей не возникло ни малейшего сомнения в том, кто на самом деле командовал парадом. Им открыто бросили вызов, нагло и демонстративно казнив одного из Высших и его жену, сестру Вертера. И как отвечать на этот вызов, было совершенно неясно. Дело в том, что Творцы – это патологически мирные существа, нет в них агрессии ни на грамм. Даже толком ненавидеть они не умеют. Вот не дано им такого таланта от слова совсем. Возможно, это следствие развития их сознания, а может быть, это необходимое условие, чтобы сознание развилось до уровня Творца. Кто знает?
Как так вышло, что один из них со временем стал отпетым мерзавцем и убийцей? Что двигало Сабином в его неуёмном стремлении единолично управлять миром? Вопросы эти были, конечно, интересные, но чисто умозрительные. А вот что могли семь мирных Высших противопоставить одному недо-Творцу, нашедшему способ их убивать и сколотившему команду Охотников, готовых выполнить любой его приказ – это был вопрос самый что ни на есть насущный.
– Тоха, а ты за сорок лет так и не удосужился расколоть алгоритм, который придумал твой братец для борьбы с Творцами,– в голосе Вертера явственно прозвучало осуждение. – Похоже, у тебя были более интересные занятия, например, нянчиться с ангелочками.
– Не наезжай,– огрызнулся Антон,– общий принцип действия мне понятен, не сомневайся. Этот механизм на время блокирует связь ума с подсознанием. А без своего управляемого подсознания Творец становится обыкновенным человеком. Наверное, я и сам смог бы создать подобное оружие, только зачем оно мне? А вот для того, чтобы найти противоядие от оружия Сабина, мне нужно хотя бы раз посмотреть со стороны, как он этот механизм запускает. Тут универсального способа защиты просто не существует.
– Так ты же вроде бы уже видел однажды,– удивился Вертер, намекая на тот случай в Убежище, когда только его вмешательство спасло друга от смерти.
– Я же сказал «со стороны», а не в качестве объекта атаки,– пояснил Антон.
– Давай я подставлюсь,– предложил Вертер,– пусть он на мне тренируется, а ты понаблюдаешь.
– Ты ж не Творец, дружище,– Антон грустно вздохнул,– тебя и так убить труда не составляет.
Вертер обиженно засопел. Он-то как раз был абсолютно уверен, что сможет себя защитить получше иного не в меру самонадеянного Творца.
– А что, у вас в Совете добровольцев не найдётся? – он презрительно ухмыльнулся.
– И как ты себе это представляешь? – вскинулся Антон. – Вот прихожу я на Совет и говорю: «Дорогие собратья, чтобы спасти семерых из нас, один должен добровольно погибнуть от рук моего любимого братца». Примерно так?
– А что, откажутся? – ехидно поинтересовался Вертер.
– В том-то и дело, что нет. Ещё и спорить будут за право пожертвовать собой. – Антон устало вздохнул и откинулся на спинку кресла. – А где гарантия, что у меня получится, что жертва будет не напрасной?
– Тоха, ты что-то совсем раскис,– посетовал Вертер,– раньше ты как-то был более уверен в своих способностях.
– Да не в этом дело,– оборвал его тираду Творец. – Не могу я просить о таком, как ты не понимаешь? Каждый Творец для нашего мира ценен сам по себе, а уж в качестве члена Высшего Совета… Об этом даже заикаться не стоит. И главное, это даст лишь временную защиту. Сабин запросто придумает какую-нибудь другую, не менее смертоносную пакость.
– Хочешь сказать, что готов сдаться? – на этот раз Вертер возмутился вполне искренне.
– Этого я не говорил,– покачал головой Антон,– но нужно искать другой путь.
– Тоха,– Вертер в упор посмотрел другу в глаза,– а ты, вообще-то, сможешь прикончить брата, если представится случай?
Антон промолчал. Он и сам много раз задавал себе этот вопрос. И ответ был, увы, неутешительный.
– Так я и думал,– прокомментировал друг его кислую мину. – Вот поэтому таким, как ты, нужны такие, как я. У меня рука не дрогнет, можешь быть уверен. Да и к Сабину у меня дли-и-инный счёт.
– Ладно, вояка,– усмехнулся Антон,– будем считать, что тебя мне послало провидение.
– Это называется предназначение,– с довольной ухмылкой прокомментировал Вертер. – Кто-то создаёт миры, а кто-то убивает негодяев.
– Значит, ты считаешь себя прирождённым убийцей? – полюбопытствовал Антон.
– Ну уж точно не Творцом,– ухмыльнулся убийца.
– Это тебе мой братец внушил такую гениальную мысль? – ехидно поинтересовался Творец. – А что ж ты тогда не прикончил Амара, пока тот валялся без сознания?
Вертер не нашёлся, что ответить. Убить беспомощного человека, даже если это враг, было за гранью его неписаного кодекса чести.
– Вер, ты никогда не задумывался, что тобой двигает, когда ты убиваешь людей? – Антон задумчиво улыбнулся.
Прирождённый убийца насупился. Можно подумать, ему это удовольствие доставляет. Была необходимость, вот и убивал.
– Ну с войной всё понятно, там ты Родину защищал,– начал перечислять Антон. – В Охотники ты пошёл, чтобы спасти сестру. Глупо, конечно, но у каждого свои тараканы в голове. Потом ты спас нас с Алисой ценой собственной жизни, между прочим. А вот чтобы спасти дочь, ты убил себя. Ты готов был убить великого и ужасного Гора, чтобы спасти свою любимую. И ты готов был убить Амара, чтобы спасти Данечку. Просто не пришлось. Продолжать?
– Это ты к чему клонишь? – с подозрением спросил Вертер.
– К тому, что никакой ты не убийца, дружище,– усмехнулся Антон. – Такой роли в Игре в Реальность вообще не существует. Наше мироздание удивительно позитивно. Твоё призвание – защищать своих близких. А если для этого нужно открутить башку какому-нибудь мерзавцу, то за тобой не заржавеет, это точно. А я ещё удивлялся, почему это Волк к тебе так и льнёт. А он, оказывается, просто чует родственную душу. Он ведь тоже защитник.
– Защитник,– медленно произнёс Вертер, словно пробуя это слово на вкус,– а мне нравится. Всё, Тоха, теперь ты от меня не отвертишься. Ты – Творец, я – твой защитник. Ну, и Алисин и Данечкин, конечно, тоже.
– Да, нам бы по такому Вертеру на каждого Творца,– вздохнул Антон,– и можно посылать Сабина лесом со всеми его коварными планами. А пока придётся поломать голову над этой задачкой.
Часть 3. Казнь
Багряное закатное солнце тонуло в пышной облачной перине, испуская последние тонкие лучики сквозь толщу зависших над горизонтом туч. Фигурка Дэвики на алом фоне заката выглядела почти чёрной, издалека и не разобрать, что за женщина стоит сейчас у балконного парапета. Полная свобода для воображения. Паук усмехнулся невольной подачке закатного светила и отхлебнул из серебряного кубка терпкой влаги благородного, хорошо выдержанного напитка, который в этой Реальности готовили из ягод церы. Он с готовностью принял пас природы, и в его воображении послушно возник образ совсем другой женщины, золотоволосой, смеющейся, с задорными искорками в глазах. Женщины, которую он долгое время считал своей, за которую готов был убивать.
– Прости, малышка,– промурлыкал паук, обращаясь к воображаемому образу,– пришла пора тебе вступить в Игру. Мне нужна приманка, и лучше тебя никого не найти.
Необходимость перейти к открытому противостоянию паука сильно удручала, но он отлично понимал, что заморочить голову златовласке, к сожалению, не получится. Она не поддастся ни на угрозы, ни на манипуляции. Слишком долго эта женщина прожила вместе с его врагом, научилась отличать правду от лжи. Впрочем, это было уже несущественно. Вовлекать златовласку в свою интригу паук не собирался. Её ценность заключена в ней самой, и это можно использовать.
– А ведь я даже не помышляю о том, чтобы вернуть свою собственность,– внезапно осознал паук, и сам удивился.
Раньше ему казалось, что эта женщина и есть тот приз, за который он сражался с упорством носорога. А теперь ему сделалось безразлично, что станет с его приманкой после окончания охоты. Главное, поймать заветную рыбку.
– А ставки-то растут,– заметил паук. – Какая интересная у нас получается Игра.
Было время, когда он опускался до того, чтобы беречь жизнь своего врага только ради этой женщины. Ему казалось, что без неё никак не обойтись. Вот ведь глупец! Впрочем, не стоит недооценивать малышку. Это ведь именно она даёт его врагу ту силу, против которой матёрому пауку ни за что не выстоять в прямом столкновении. Но она же является и главной слабостью всесильного Гора. Эта малышка – словно брешь в его защите. И главное, даже зная о своей уязвимости, глупый братишка всё равно не сможет ничего с ней поделать, да и не захочет.
– Что ж, братец, ты всегда был неисправимым романтиком,– ухмыльнулся паук. – Видит бог, я хотел всё сделать изящно, чтобы даже у тебя не возникло сомнения в том, что твоя смерть – это просто кармическое воздаяние за гибель твоего друга. Не получилось. Но не обольщайся, это вовсе не твоя заслуга, а мой просчёт. Недооценил я строптивость нашего вояки. Теперь придётся действовать грубо и прямолинейно. Надеюсь, тебе понравился мой первый шаг. Возможно, ты даже расценил его как объявление войны. Не стоит заблуждаться на этот счёт, дружок, война идёт уже давно. А это… просто репетиция, приглашение на казнь.