P
.
S
.
Эта запись была сделана уже после того, как книга с записками Лиса ушла в печать, поэтому сохранилась только в электронной версии. Немного нарочито, но я должен был её добавить, и сейчас вы поймёте почему.
В тот вечер я как раз получил из издательства сигнальный вариант книги и собирался его проверять. Как же я люблю этот момент, когда берёшь в руки увесистый томик в гладкой обложке и раскрываешь его на первой странице. При этом раздаётся такой вкусный хруст, запах типографской краски бьёт в ноздри, и ты снова удивляешься свершившемуся чуду: это я написал. Увы, в тот раз, вместо привычного удовольствия, я испытал что-то вроде шока. Абсурдность плана учителя дошла до меня во всей своей неотвратимости.
После второго визита на Спас, я так проникся своей миссией, что буквально не вылезал из-за письменного стола, шлифуя записки Лиса. Работа была закончена в рекордные сроки, уже через три месяца я представил рукопись моему знакомому редактору. Потом были другие редакторы, их было много, и никто из них не согласился издать эту книгу. Текст записок казался им вызывающим и даже где-то опасным. Следующие три месяца я мыкался по издательствам и везде получал отказ. Отчаявшись издать рукопись в печатном виде, я плюнул на трусливых редакторов и разместил её на нескольких электронных площадках.
Можно было бы на этом и успокоиться, но я всё-таки решил за свои деньги заказать маленький тираж книги в печатном варианте, чтобы раздать знакомым и в ближайшие книжные магазины. На что я рассчитывал, непонятно. Да и Ворон тоже хорош, с теорией вероятности он явно не дружил, когда поручил мне эту странную миссию. Понятно же, что, когда Лис станет достаточно взрослым, чтобы заинтересоваться вопросами строения мироздания, эта книга уже станет библиографической редкостью, если вообще ещё останется в информационном пространстве. Каким волшебным образом она должна попасть в его руки? Все мои старания без всякого сомненья были бессмысленны.
Я печально улыбнулся и достал с полки жестяную коробку, в которой до сих пор хранил найденные на Спасе тетради. Заказывать тираж на последние деньги не было никакого смысла, лучше просто убрать сигнальный экземпляр книжки в коробку и забыть об этой истории. Странность я ощутил практически сразу, коробка вроде бы стала тяжелей, чем раньше. Разница была незначительной, но за время работы над рукописью я столько раз брал эту коробку в руки, что дополнительная тяжесть оказалась ощутимой. Я аккуратно открыл крышку и в первый момент ничего не заметил. Только достав тетради, я с удивлением обнаружил, что их уже не три, а четыре.
Потеряшка вернулась к папочке. Вот это новость. В том, каким образом утерянная тетрадь присоединилась к своим товаркам, явно чувствовалась рука Ворона. Значит, теперь мне разрешено прочитать содержимое. Любопытно. А почему нельзя было сделать этого раньше, пока я работал над рукописью? Я принялся за чтение и очень быстро понял причину изъятия третьей тетради. Нет, там вовсе не было призывов к насилию или неприличных интимных сцен, зато, помимо прочего, там имелось подробное описание техник для возвращения памяти о прошлых воплощениях. Именно то, чего так хотелось Лису. Правда, учитель запретил ему использовать эти техники до своей смерти, видимо, не рассчитывал пережить своего ученика.
Должен признаться, что в первый момент содержание третьей тетрадки вызвало у меня буйный восторг. Это же настоящее сокровище, регрессологи эти записи с руками оторвут. Но вчитавшись, я понял, что для обычных людей описанные методики, увы, бесполезны. Для того, чтобы ими воспользоваться, нужно было уже уверенно владеть азами управления реальностью. Вот такой облом. Неизвестно, сколько жизней сам Ворон потратил на то, чтобы обрести свои нынешние способности, но точно больше одной. Так что мне тут ничего не светит. Я разочарованно бросил коварную тетрадку на диван и пошёл на кухню, заварить чаю. Прочитать записки всё-таки стоило, и повнимательней, запивая ровные строчки Лисовых откровений изрядной дозой бодрящего напитка.
Войдя обратно в кабинет, я едва ни опрокинул на себя горячий чай. Мой годовалый сын сидел на полу, а у него на коленях лежала раскрытая где-то посередине Лисова тетрадка. Вы же знаете, как малыши познают мир. В основном на зуб и на разрыв. И Тимоша тут не исключение, рвать бумагу – это его излюбленное занятие. Я застыл на пороге кабинета, едва дыша, чтобы не спугнуть малыша, и принялся лихорадочно соображать, как бы аккуратненько отобрать у него драгоценную тетрадку так, чтобы нанести минимальный ущерб как самой рукописи, так и познавательным порывам малолетнего исследователя.
Пока я изображал из себя соляной столб, маленькие пальчики аккуратно перевернули пожелтевшую страничку, и Тимоша принялся с интересом разглядывать рисунок, оставленный Лисом на полях. Не знаю, что там было изображено, но оно поглотило всё внимание малыша без остатка, он даже не заметил вошедшего папу. Представшая моему взору сцена была настолько необычной, что я даже не сразу сообразил, что нужды в спасении тетрадки нет. Пальчики сына едва прикасались к тетрадным листам, словно те были из хрусталя.
Наконец я очухался и сделал неуверенный шаг в комнату. Уловив моё движение, Тимоша с видимым усилием оторвался от тетрадки и поднял голову. На меня смотрели совсем не те озорные детские глазки, к которым я так привык, это был уверенный и в то же время безмятежный взгляд взрослого человека, осознавшего, что у него впереди целая жизнь, полная смысла. Тимоша аккуратно закрыл тетрадку и положил ладошку с растопыренными пальчиками на коленкоровую обложку.
– Моя,– произнёс он твёрдо и улыбнулся.
Не знаю, что произвело на меня большее впечатление, этот взрослый взгляд или единственное сказанное сыном слово, но эффект чем-то напоминал удар током. «У него не будет шанса пройти мимо», – вспомнились мне слова Ворона. Наверное, именно это состояние внезапного прозрения Лис так образно описывал в своих записках. Разрозненные кусочки паззла сами сложились в осмысленную картинку. Так вот почему именно меня выбрал учитель для своей миссии. Я нужен ему вовсе не как писатель, а как отец. Не удивлюсь, если и наша встреча с Асей тоже была делом его рук. Я поднял с пола моего маленького Лисёнка, и мы вместе бережно упаковали тетрадку в коробку.
– Не торопись, малыш,– серьёзно попросил я сына,– успеешь ещё повзрослеть. А пока побудь немного беззаботным ребёнком, ладно? Очень скоро тебя ждёт непростое испытание, когда твой бывший учитель уйдёт на перевоплощение, и в твоём маленьком сердечке поселится жуткая сосущая пустота. Но ты справишься, я уверен, потому что я буду рядом и помогу, а ещё потому, что в прошлом воплощении ты посеял очень правильное семя, из которого вырастет замечательный росток твоей жизни. Жизни учителя.
Тимоша сосредоточенно выслушал мою сумбурную речь и солидно покивал, а потом хитро улыбнулся и обнял меня за шею своими пухлыми ручками. Должно быть, именно за эту улыбку он и получил своё прозвище. В тот момент до меня наконец дошло, за что Лис просил прощенья у учителя в своём прощальном письме. Вовсе не за то, что якобы собирался его убить. Теперь я понимаю, что ему такое даже в голову не могло прийти. Нет, он извинялся за ещё один незапланированный отпуск, за то, что снова пропустит свою очередь поработать учителем. Ведь он уже знал, что через час погибнет, спасая свою любимую.
Не сомневаюсь, что Ворон, в отличие от меня, понял смысл его слов. Он, должно быть, и не рассчитывал на то, что Лис принесёт его в жертву, просто надеялся, что отчаявшийся ученик обратится за помощью к учителю, дав тому возможность пожертвовать собой. Но Лис решил иначе, он сделал свой выбор и не пожелал делить за него ответственность даже с учителем, прежде всего с учителем. И теперь станет учителем сам. Пройдёт совсем немного времени, и Лисёнок возмужает. Он прочтёт свои записки и станет самим собой – Белым Лисом. А потом, когда его голову украсит седая прядь, похожая на кончик лисьего хвоста, он встретит своего будущего ученика и станет звать его Вороном за профиль, напоминающий клюв хищной птицы.
Мне неведомо, отыщет ли Лис свою любимую, или она затеряется в череде перевоплощений, но одно я знаю точно. На том пути к истине, которым он идёт уже много-много жизней, Лис никогда не будет одинок.