Безымянный. Созидающий башню: книга III

Глава 10

– Ты собираешься затеять небольшую войнушку? – Атан-кей отхлебнул чая из своей кружки и с любопытством воззрился на ученика.

– Это для самозащиты,– тут же принялся оправдываться Мартин. – Я не собираюсь использовать эти техники, чтобы причинить кому-то вред.

– Ну положим, вред – понятие относительное,– в глазах учителя промелькнуло странное выражение, совершенно не свойственное мудрому Творцу. Если бы Мартин не был так зациклен на своих корыстных целях, то обязательно обратил бы внимание на то, что взгляд Атан-кея исполнился нерешительности и сомнений. – Похоже, твоя истинная природа всё-таки начала брать своё.

– Природа Творца? – ученик сразу размяк в ожидании похвалы учителя.

– А сам-то ты как думаешь? – ушёл от вопроса Атан-кей. – Скажи-ка мне, любезный, что у тебя получается делать лучше всего?

– Тут никакого секрета нет,– Мартин пожал плечами,– лучше всего я обращаюсь со стихией огня,– он ответил на автомате, и только потом до юного мага начал доходить смысл вопроса. – Огонь ничего не создаёт, он только разрушает. Значит, я не Творец, а Разрушитель,– прошептал потрясённый юноша побелевшими губами.

– Когда мы называем себя Творцами реальности, то как бы подразумеваем, что обладаем способностью к материализации, однако это не вполне корректно,– голос Атан-кея звучал так бесстрастно, словно он просто объяснял ученику очередную технику. Он то ли намеренно делал вид, то ли и вправду не заметил, какое впечатление произвёл его вопрос на Мартина. – На самом деле Творец обладает способностью трансформировать реальность в соответствии со своими намерениями, а это включает в себя в том числе развоплощение материальных объектов.

– Ага, вот только кто-то создаёт свои миры, а кто-то способен лишь на то, чтобы сжечь чужие дотла,– уныло пробормотал Разрушитель.

– Не нужно прибедняться,– пожурил своего ученика Атан-кей,– у тебя и с материализацией дела обстоят совсем неплохо. Однако давай смотреть правде в глаза, тут твои способности весьма посредственные, зато обратный процесс даётся тебе с лёгкостью прямо-таки феноменальной. Думаю, весь этот антураж в виде пламени тебе уже и не требуется вовсе.

– В каком смысле? – заинтересовался Мартин.

– Я уже рассказывал тебе, что все объекты проявленной реальности являются составными,– Атан-кей вопросительно посмотрел на ученика, и тот счёл необходимым вставить свои пять копеек.

– Этот тезис даже имеется в учении будды Шакьямуни,– поддакнул Мартин.

– Все части объектов тоже являются составными,– Атан-кей как ни в чём ни бывало продолжил свою лекцию,– и так до бесконечности. В проявленном мире нет таких объектов, про которые можно бы было утверждать, что они целые и неделимые, что бы там ни говорили профаны от так называемой науки. Целым является только Абсолют, тот самый источник, из которого все объекты и проявляются. Когда мы осуществляем акт материализации, то просто соединяем более мелкие части в часть покрупнее, а когда развоплощаем, то разрываем связи между частями.

– А мы это делаем на уровне вибраций источника или на уровне иллюзий ума? – Мартин уже забыл про свои рефлексии и подключился к дискуссии.

– Очень хороший вопрос,– похвалил его Атан-кей. – Любой Творец работает сразу на двух уровнях. Непосредственная трансформация реальности осуществляется на уровне вибраций, а за вписывание результата в нашу иллюзорную реальность уже отвечает ум.

– То есть огонь для меня – это просто якорь ума,– догадался ученик.

– Совершенно верно,– Атан-кей удовлетворённо кивнул,– тебе требуется некий огненный ритуал, красочная визуализация, которая помогает тебе убедить свой ум, что всё происходящее реально. Само разрушение связей происходит ещё до того, как вспыхивает пламя.

– Значит, я могу разрушить любой объект, просто выразив такое намерение? – от столь фантастической перспективы у Мартина захватило дух.

– Попробуй,– Атан-кей взял со столика пустую кружку и протянул её своему ученику,– думаю, у тебя получится.

– Но ведь эта кружка – часть твоего мира, учитель,– засомневался юный маг,– а вдруг я нарушу какие-то важные связи.

– Мой мир не настолько хрупок, чтобы уничтожение одной кружки могло его разрушить,– рассмеялся Атан-кей, ставя посудину на столик перед Мартином. – Постарайся увидеть кружку как совокупность мельчайших частиц и разорви связи, которые соединяют эти частицы.

Пару минут ничего не происходило, Мартин сосредоточенно разглядывал предложенный объект манипуляций, как бы примеряясь к задаче, а потом закрыл глаза. Как только он это сделал, по комнате словно прошёлся лёгкий ветерок, по крайней мере, именно такой тихий шёпот могло бы издать ленивое движение воздуха. Кружка внезапно задрожала и как бы сделалась зыбкой, полупрозрачной, а потом с каким-то неприятным хрустом рассыпалась в пыль. Однако на этом представление не закончилось, следом за кружкой последовал ближний к Мартину угол столика и кусок пола под ним. Атан-кей сделал быстрый жест рукой, и ученик отлетел на подушки как лёгкое пёрышко. Очнувшись от транса, Мартин с ужасом уставился на дело своих рук.

– Я не понимаю, как это вышло,– промямлил он, заглядывая в дыру, из которой сразу повеяло утренней свежестью.

– Неплохо,– Атан-кея порча имущества, судя по всему, ничуть не расстроила,– теперь нужно научиться фокусировать энергию и рационально её использовать. – Он небрежно махнул рукой, и нанесённые повреждения исчезли, кружка снова, как ни в чём ни бывало, спокойно стояла на столике,– а потом будем работать над тем, чтобы уменьшить части, на которые распадаются объекты.

– Мне это действительно было проще, чем что-то материализовать,– в голосе юного мага явственно прозвучала обида. – Почему я не такой, как все?

– У каждого Творца имеется область знаний, в которой он преуспевает больше, чем в других,– учитель не купился на жалобный вид ученика,– тут нет ничего обидного или ущербного. Задача учителя как раз и состоит в том, чтобы выявить эту область. Будем считать, что нам с тобой повезло, большинство людей тратят не одну жизнь на поиск своего предназначения.

– Но я не хочу быть Разрушителем,– принялся канючить Мартин.

– Видимо, поэтому тебе понадобились техники, которые разрушают человеческую психику,– Атан-кей ехидно подмигнул расстроенному ученику. – Ладно, не возмущайся,– рассмеялся он,– давай-ка мы лучше разберём, на чём тебя подловил тот человек, от которого тебе теперь нужно защищаться. Опиши мне вашу встречу, только не спеша, в подробностях, главное, припомни хорошенько, что ты чувствовал.

Мартин почему-то не решился рассказать учителю, что того человека больше нет в живых, а защита ему требуется от собственного приёмного отца. Вместо покаяния, он принялся в подробностях излагать свой поединок с бессмертным. Когда он закончил, Атан-кей ещё довольно долго молчал, размышляя над его рассказом, так что Мартин уже начал волноваться и, как вскоре выяснилось, не напрасно.

– Странно, я и подумать не мог, что у тебя имеется столь глубоко запрятанный комплекс,– наконец произнёс Творец. – Да, я, конечно, знал, что твой отец занимает какой-то высокий пост, и у него нет возможности много заниматься своим сыном, но мне казалось, что это для тебя не проблема. Что ж, хорошо, что мы это выяснили до того, как ты прошёл посвящение.

– Причём тут мой отец? – Мартин ошарашенно уставился на учителя.

– Ты попался на страстном желании понравиться и угодить человеку, который манипулировал твоей волей,– пояснил Атан-кей. – Странно, обычно люди ломаются либо на панической атаке, либо на внушении чувства бессилия, но ты справился и с тем, и с другим. На месте твоего противника, я бы, наверное, отступил, но он тебя каким-то образом просчитал.

– Что он просчитал?! – не выдержал Мартин.

– Разве ты не понял, что он сыграл твоего отца? – Творец сокрушённо покачал головой. – Грязный трюк, если подумать. Марти, дело в том, что в глубине души тебе ужасно хочется, чтобы рядом с тобой был строгий, но любящий и заботливый отец, который знает, что для тебя лучше, и всегда готов помочь. Судя по всему, твой отец не может или не хочет быть для тебя таким человеком.

– Он мне не отец,– пробурчал Мартин,– я приёмный.

– Это нехорошо,– Атан-кей сочувственно улыбнулся. – Прости, Марти, но я не смогу тебя больше учить, пока ты ни избавишься от своего комплекса. Это может быть очень опасно, в первую очередь, для тебя самого.

– Вы от меня отказываетесь? – в голосе Мартина послышались истеричные нотки, он никак не мог предположить, что разговор с Атан-кеем вот так закончится. Для него общение с учителем давно уже сделалось неотъемлемой частью жизни, и потерять эту часть казалось немыслимым. – Но что плохого в моём желании иметь отца?

– Абсолютно ничего,– Атан-кей сочувственно покачал головой. – Плохо то, что твоё страстное желание до сих пор остаётся неудовлетворённым, оно загнано в подсознание и управляет твоим поведением в обход осознанности. Твой комплекс можно с уверенностью назвать нетипичным, обычно дети в твоём возрасте, наоборот, стремятся противопоставить себя взрослым, не понимая, что от этого хуже всего становится им самим. Попробуй наладить отношения с приёмным отцом,– посоветовал учитель.

– Вы не понимаете, о чём говорите! – взорвался Мартин. – Он не считает меня сыном, я ему нужен для каких-то его планов и только. Это от него мне нужна защита.

– Извини, я не посвящён в твои семейные дела,– Атан-кей недоумённо пожал плечами,– а потому не могу судить, насколько ты объективен. Если не возражаешь, я бы хотел поговорить с твоей мамой, чтобы получить более полную картину.

– Моя мама не сможет сюда добраться,– обиженно буркнул Мартин,– она пленница в доме отчима. Но Вы должны её знать, ведь это мама посоветовала отчиму отдать меня Вам в обучение. Её зовут Кира, может быть, помните?

– Да, у меня когда-то была ученица с таким именем,– Атан-кей мечтательно вздохнул. – Она была Мастером и достигла очень хорошего уровня буквально за считанные месяцы. Уникальный случай в моей практике. Жаль, что Кирочка бросила занятия.

– Мастером?! – Мартин от удивления едва ни поперхнулся. – Моя мама умеет трансгрессировать?! Тогда я не понимаю, как можно удержать Мастера в плену. Это какая-то нелепица, наверное, меня обманули.

– О надёжности твоих источников я, конечно, судить не возьмусь, зато могу тебя уверить, что пленить Мастера не так уж сложно,– в голосе Творца явственно послышалось раздражение, правда, Мартину показалось, что тот сердится не на своего ученика, а на собственную беспечность, ведь он даже не попытался выяснить, что произошло с его ученицей, когда та внезапно исчезла. – Во-первых, можно заблокировать способности человека к трансгрессии, что довольно легко осуществить с помощью вполне доступных химических препаратов, а во-вторых, можно установить в каком-то замкнутом пространстве запрет на перемещения. Наконец можно ещё создать свой мир с ограниченными правами доступа для конкретных людей, но это под силу только Творцу.

– Я не понимаю, что такое запрет на перемещения,– Мартин озадаченно нахмурился. – Разве можно манипулировать с базовой реальностью?

– А почему нет? – удивился Атан-кей. – Разве ты способен управлять реальностью только в моём мире? Не сомневаюсь, что ты регулярно что-нибудь химичишь у себя дома. Создание алгоритма запрета на трансгрессию по своей сути ничем не отличается, например, от материализации какого-либо объекта.

– Почему же тогда я могу трансгрессировать из нашего дома? – Мартин озадаченно нахмурился.

– Обычно алгоритм запрета завязывают на что-то прочное, вроде стен,– пояснил Атан-кей,– и это не может быть какое-то большое пространство, например, целый город, иначе никаких запасов энергии не хватит. Возможно, ты для совершения перемещения выходишь за пределы действия алгоритма.

– Ограниченное пространство, в этом всё дело! – в голосе Мартина прозвучал такой восторг, словно он только что открыл закон земного притяжения. – Знаете, а ведь мама никогда не покидает своего флигеля, даже гуляет только во внутреннем дворике. Я думал, что она просто не желает никого видеть, но похоже, ей тупо запрещают выходить за пределы периметра.

– Значит, мы имеем дело с алгоритмом запрета на трансгрессию,– резюмировал Атан-кей. – Не беспокойся, Марти, я придумаю, как освободить твою маму.

– Я сам её освобожу! – Мартин от возбуждения подскочил на месте.

– Не горячись, юноша,– Атан-кей успокаивающе похлопал ученика по коленке,– взломать чужие алгоритмы тяжело даже опытному Творцу. Это всё равно, как программисту исправить чужую компьютерную программу, проще написать свою.

– Но я ведь Разрушитель! – из горла Мартина вырвался гортанный смех, похожий на клёкот хищной птицы. – Если не смогу разобраться в алгоритмах, то просто уничтожу их вместе с флигелем к чёртовой бабушке. Вот так! – он лишь на секунду прикрыл глаза, и прямо над столом вдруг образовалась чёрная дыра, похожая на большую бесформенную кляксу.

В отличие от обычной чернильной кляксы, эта не содержала никаких полутонов или теней, только черноту абсолютного ничто. Дыра начала быстро расти, захватывая всё больше пространства. Вот она уже почти коснулась Мартина, который этого даже не заметил, и Атан-кей понял, что нужно срочно действовать. Он вытянул правую руку в направлении дыры и послал в неё мощный заряд энергии с намерением уничтожить эту пугающую пустоту. Увы, вместо того, чтобы схлопнуться, дыра как бы всосала в себя дармовую кормёжку, и её рост только ускорился.

– Прекрати! – в отчаянии выкрикнул учитель и плеснул в лицо Мартину остывший чай из своей кружки.

Разрушитель от неожиданности вздрогнул, открыл глаза и уставился на продукт своих магических манипуляций, который, казалось, ошарашил непутёвого мага даже больше, чем его учителя. Он отшатнулся от сосущей черноты, да так резво, что свалился с сидения на пол. Клякса немного помедлила, а потом начала быстро рассасываться.

– Ч-что это было? – заикаясь спросил Мартин.

– Тебе виднее,– Атан-кей облегчённо выдохнул. – А что ты собирался сделать?

– Просто представил, как вскрою мамину тюрьму, словно консервную банку,– едва слышно пробормотал облажавшийся маг. – Ой, что-то мне нехорошо,– Мартин от слабости растянулся прямо на полу,– эта пакость высосала из меня все силы.

– Теперь ты понимаешь, о чём я говорю? – в голосе Атан-кея не было осуждения, скорее, в нём слышалось восхищение способностями своего ученика. – Ты очень силён, Марти, такую силу нужно держать под строгим контролем, иначе наделаешь дел. Ты хоть осознал, что только что едва ни разрушил мой мир, заодно лишив себя сил? – покачал головой учитель, видя ошарашенное состояние своего ученика. – Хорошо ещё, что ты сподобился на эту демонстрацию в мире Творца. Даже подумать страшно, что бы ты мог учудить в базовой реальности, где, судя по всему, находится тюрьма Кирочки.

– А что бы тогда случилось? – Мартин испуганно сжался, в его глазах заметался ужас.

– Что-то непредсказуемое,– мрачно отозвался Атан-кей. – Творец может починить свой мир, а кто будет чинить базовую реальность? Мы ведь создаём её все вместе. Слушай меня внимательно, юноша, я категорически запрещаю тебе пока пользоваться твоей силой. Ты меня понял?

– Насовсем? – у Мартина аж челюсть отвисла от решительного тона учителя, раньше Атан-кей никогда ему не приказывал, только предлагал и просил.

– Ты явно ещё не готов,– в голосе учителя не было ни капли сочувствия к растерявшемуся ученику. – У Творца не должно быть скрытых мотивов, которые станут управлять его мыслями на подсознательном уровне. Вот поэтому, прежде чем продолжить обучение, тебе необходимо избавиться от комплексов и в первую очередь решить проблему с отцом.

– Я решу,– поспешил заверить учителя Мартин,– мой родной отец жив, и я с ним познакомлюсь. Вот только сначала мне нужно научиться защищаться от ментального воздействия, ведь мой отец тоже владеет этими техниками.

– Какой же ты, в сущности, ещё ребёнок,– Атан-кей снисходительно усмехнулся. – Если кто-то умеет пользоваться спичками, это вовсе не значит, что у него должна земля гореть под ногами. Зачем, скажи на милость, твоему отцу причинять тебе вред? Тот человек, с которым ты столкнулся, ведь просто защищался. Если бы ты сам на него ни напал, разве стал бы взрослый так поступать с беззащитным подростком? Разберись со своими комплексами, Марти,– закончил учитель,– а до той поры забудь про свои разрушительные способности.

– А вдруг мне всё-таки придётся защищаться? – закинул удочку Мартин, которому запрет на использование разрушительной силы показался откровенной перестраховкой.

– Похоже, ты так и не осознал серьёзности ситуации,– в голосе Атан-кея зазвучал метал,– это вовсе не просьба, а приказ. Если откажешься подчиниться, мне придётся применить меры по устранению опасности для нашего мира.

– Какие меры? – ошарашенно пробормотал Мартин.

– Мне больно это говорить, но чтобы спасти мир, придётся уничтожить его Разрушителя,– отрезал Творец.

Глава 11

Допрос длился уже второй час, а толку от показаний свидетеля было ноль без палочки. Джарет поднялся со стула и потянулся. Он уже не мог без раздражения смотреть на этого парня, который, понуро уставившись в угол, твердил одну и ту же заведомую бредятину. Командир загонщиков по имени Оливер устало вздохнул и отвернулся. Ему тоже очень хотелось оторвать свой зад от жёсткого стула, но в присутствии телохранителя Магистра он не решился на подобную вольность.

– Как ты можешь достоверно утверждать, что это был Медина? – Джарет отошёл к окну и уставился на верхушки деревьев, окружавших двор ровным прямоугольником. За пеленой дождя голые растопыренные ветки расплывались в мутную паутину, и казалось, что эта паутина опутала уже всё небо. Серое небо без единого просвета, совсем как то расследование, в котором увяз дознаватель.

– Ничего я не утверждаю,– пробурчал боевик себе под нос,– я же был без сознания. Да я даже не знаю, как выглядит Медина. Меня первый раз послали в ту реальность, когда тамошний Магистр уже исчез. Но загонщики, все как один, уверены, что встретили именно его.

– Оли, ты хоть сам понимаешь, как облажался? – в голосе Джарета послышалась угроза. – Мало того, что ты позволил какому-то клоуну себя вырубить, так ещё и отпустил его на все четыре стороны. Для командира отряда это недопустимо. Почему ты не приказал своим бойцам вернуться на то место, где они наткнулись на фальшивого Магистра?

– Приказал,– мрачно процедил Оливер,– да только хрен они меня послушались.

– Ну-ка, поясни, как они могли тебя не послушаться? – Джарет резко развернулся к свидетелю, который прямо на глазах начал превращаться в обвиняемого. – Мы вытащили этих парней из дерьма, отмыли, экипировали, мы их содержим, учим и защищаем, а они имели наглость ослушаться своего командира? Для этого у них должна была иметься очень существенная причина.

– Так у них и была причина,– запальчиво возразил Оливер,– им Магистр приказал убираться. Разве может сравниться мой приказ с приказом Магистра?

– Ладно, у парней случился когнитивный диссонанс, бывает,– Джарет покладисто кивнул,– но ты-то не мог не понимать, что это была какая-то разводка.

– Я так и подумал вначале,– обиженно пробурчал командир загонщиков,– даже хотел вернуться в одиночку, но ребята меня не пустили, связали и заперли в подвале. Я тогда здорово разозлился, думал даже зачистить отряд целиком…,– он внезапно замолк и жалобно посмотрел на дознавателя. – А вдруг это действительно был Магистр?

– Чушь не неси,– срезал его Джарет. – Если бы Медина вернулся, то наш Магистр узнал бы об этом первым.

– Может быть, он об этом знает, да только тебе не рассказал,– выдвинул следующее предположение Оливер. – Нужно доложить ему о случившемся, всегда лучше подстраховаться.

– На твоём месте я бы молился, чтобы Ксантипа оставался в неведении как можно дольше,– Джарет скрипнул зубами с досады. – Если до него дойдут слухи о твоём проколе до того, как мы разрулим ситуацию, то тебя, мой дорогой друг, просто повесят за разгильдяйство. Кстати, не факт, что в этом случае меня самого оправдают, это же я назначил на пост командира загонщиков такого непроходимого тупицу.

– Может, я и тупица,– обиделся Оливер,– но предпочту болтаться в петле, а не на дыбе. Если Магистр прознает, что мы скрыли от него такую важную инфу, то нас обоих запытают до смерти.

– Прекрати панику,– огрызнулся Джарет,– можешь хоть сейчас пойти и повеситься, если сдрейфил.

– У тебя есть план получше? – Оливер примирительно засопел. – Может, поделишься?

– Разве тебе никто не рассказывал о том, что победителей не судят? – насмешливо ухмыльнулся телохранитель. – Мы должны выяснить, кто он такой, этот фальшивый Магистр, а потом устроить на него охоту и преподнести Ксантипе этого клоуна на блюдечке. Как тебе такой план?

– С чего начнём? – облажавшийся боевик тут же встрепенулся, готовый выполнить задание начальства.

– С допроса свидетелей, как водится,– хмыкнул Джарет. – Отбери мне пяток бойцов из твоего отряда и тащи их сюда. Думаю, через пару дней у нас будет полная картина сего якобы загадочного явления Магистра.

Увы, будущее показало, что утверждение Джарета явно страдало излишним оптимизмом. Прошло два дня, потом ещё два и ещё, а ясности не прибавилось. Уверенность бойцов из отряда Оливера в том, что они повстречали именно Магистра собственной персоной, не смогли поколебать ни изнурительные допросы, ни даже пытки. В итоге, этих пятерых пришлось ликвидировать, так как возвращать их в отряд после того, что им пришлось пережить, было чревато бунтом остальных загонщиков. Самым удивительным оказалось то, что даже перед лицом смерти ни один из бедолаг не отказался от своих показаний. Парни были настолько уверены, что с возвращением Магистра Орден возродится как феникс из пепла, что встречали свой конец с улыбкой. Наверное, именно это окончательно убедило Джарета в том, что Медина действительно воскрес.

К сожалению, пятью жертвами ни в чём не повинных боевиков не обошлось, от Оливера тоже пришлось избавиться. Во-первых, командир загонщиков оказался опасным свидетелем преступлений своего начальника, а во-вторых, к тому же ещё и слабаком. Паршивец всё время порывался ломануться в обход Джарета к Магистру, чтобы покаяться в своих грехах. Разумеется, телохранителю вовсе не улыбалось отправиться в руки палачей за сокрытие важной информации и прокол в подборе персонала, но настоящей причиной сей безжалостной расправы над свидетелями был вовсе не страх наказания. У этой причины было женское имя – Кира.

Дело в том, что с некоторых пор в жизни Джарета произошли разительные перемены, которые полностью перевернули его представления о ценности своего существования и о собственном предназначении. А началось всё много лет назад с того, что в соседней реальности исчез Магистр. Джарет до сих пор не мог без содрогания вспоминать тот день, когда Ксантипа обнаружил пропажу своего коллеги. Магистр был настолько взбешён и напуган, что принялся крушить всё вокруг, не стесняясь использовать свои магические способности. После эдакого сеанса психотерапии кабинет Ксантипы выглядел так, словно по нему стреляли из гаубицы прямой наводкой. Но как вскоре выяснилось, это были ещё цветочки, ягодки появились позже, когда разбушевавшийся Магистр успокоился и принялся строить планы на будущее, то самое будущее, в котором не нашлось места бессмертным.

Джарет так и не понял, каким образом исчезновение Медины связалось в больном воображении его босса с бессмертными, но эта связь точно существовала. Что-то такое Ксантипа знал, что побудило его уничтожить своих самых сильных и надёжных бойцов, причём начал он не с осиротевшего без Медины мира, а с собственной вотчины. Разумеется, Ксантипа и не подумал поделиться своими живодёрскими планами с телохранителем. Джарет начал догадываться о приговоре, который тот вынес бессмертным, только когда его товарищи по оружию начали один за другим погибать самым трагическим и нелепым образом.

Естественно, расправа над бессмертными не могла не вызвать в душе Джарета чувства протеста, ведь никто из приговорённых не отступал от своей клятвы верности ни на шаг. И самое поганое заключалось в том, что из-за установок подчинения бессмертные даже не могли себя защитить, они безропотно позволяли палачу лишить себя жизни. Джарету не потребовалось много времени, чтобы осознать, что он тоже обречён, рано или поздно очередь дойдёт и до телохранителя Магистра. Жить с этой мыслью было уже само по себе невесело, но оказалось, что судьба уготовила ему гораздо более тяжкую долю. Джарет даже в страшном сне не смог бы представить, что ему придётся стать палачом для своих братьев, но именно это и произошло.

Наверное, выбор Ксантипы можно было бы даже назвать логичным, ведь телохранитель много лет служил ему верой и правдой и был самым доверенным лицом. Увы, для Джарета этот выбор стал настоящей трагедией. Ослушаться приказа он не мог, а бежать и скрываться было бесполезно, от установок, зашитых прямо в мозг, далеко не убежишь, приказ найдёт тебя даже в альтернативной реальности. Оставалось только смириться и ждать неизбежного конца. К несчастью для Джарета, смирение было именно тем качеством, которое орденские братья выжигали из бессмертных калёным железом. В итоге, парни просто не умели отступать, в любой самой безнадёжной ситуации они искали выход и, кстати, довольно часто его находили.

Несколько долгих лет телохранитель и палач в одном лице провёл словно в камере смертника, каждый день ожидая, что станет следующим, и молясь, чтобы это наконец произошло. Под конец он даже начал завидовать своим товарищам, которые практически до самой смерти не понимали, что происходит, ведь у него такого бонуса не имелось. В попытках примирить привычные жизненные установки с обстоятельствами непреодолимой силы, в которые его загнала судьба, Джарет ударился в философию. Пройдя все классические стадии от отрицания до принятия, он впервые ощутил себя не частью чего-то грандиозного и величественного, чем в его прежних представлениях являлся Орден, а просто самим собой, одиночкой, чья жизнь значима для мироздания вне зависимости от других жизней.

Можно ли было сие крамольное умозаключение счесть отступничеством? Пожалуй, это было бы преувеличением, однако к тому времени, когда Ксантипа объявил своему телохранителю о помиловании, в душе Джарет уже перестал видеть в служении Ордену своё предназначение. Поскольку ничего другого бессмертный не знал, его существование утратило всякий смысл и превратилось в никчёмную обузу. Он продолжал по инерции выполнять свои обязанности, но всё чаще начал задумываться о какой-то альтернативе этому бессмысленному служению. Если раньше ему казалось, что вне стен Ордена нормальной жизни вообще не существует, то теперь душу самопального философа всё чаще бередили мысли о побеге.

Разумеется, Джарет отдавал себе отчёт в крамольности и, главное, тщетности подобных желаний, но избавиться от них всё равно не мог. Бессмертному требовался смысл существования, ради которого он мог бы жить и умереть, а Орден перестал быть таким смыслом, и попытаться найти ему замену можно было только на свободе. Возможно, не пребывай Джарет в таком отчаянном положении, встреча с Кирой не заставила бы его мир перевернуться. Скорей всего, он бы тупо пропустил мимо ушей её рассказы о прежней жизни, но судьба позаботилась о том, чтобы сделать из бессмертного благодарного слушателя, предусмотрительно лишив его смысла существования.

С Кирой Джарет познакомился, когда Мартину исполнилось девять лет, и Магистр счёл своего сыночка достаточно взрослым для обучения боевым искусствам. Если честно, бессмертный отнёсся к новому заданию с сомнением, переходящим в недоумение, поскольку до того времени ему не приходилось иметь дело с детьми, но приказ есть приказ, и он послушно переквалифицировался в няньку. Поначалу Кира показалась Джарету чёрствой и мрачной женщиной, ничто её не волновало, ничто не могло порадовать или расстроить. Если бы ни эмпатические способности, которыми в той или иной степени обладали все бессмертные, Джарет так бы и записал маму своего подопечного в категорию «синий чулок» и перестал обращать на неё внимание. Однако тот вулкан чувств, что бушевал в душе Киры, настолько контрастировал с её внешней холодностью, что это невольно его заинтересовало и подтолкнуло к сближению.

Мало-помалу их беседы сделались более откровенными и доброжелательными, и тогда Кира словно бы преобразилась, сделалось ясно, что она очень одинока и безумно скучает по дружескому общению. Возможно, тюремщик был не самой подходящей аудиторией для откровений пленницы, но другой у Киры не имелось, а ей, чтобы не свихнуться, позарез требовалось выговориться. В конце концов, по сравнению с безмолвной пирамидкой, перед которой Кира исповедовалась, когда во второй раз потеряла Семёна, Джарет был просто идеальным собеседником. Так что рассказчица не стала привередничать и с благодарностью приняла подарок, который от своих щедрот подбросила ей судьба.

Слушая рассказы о Кириной семье, Джарет поначалу отнёсся к ним как к выдумке мечтательной женщины. Его собственная жизнь была настолько далека от того, о чём она говорила, что их общение порой напоминало беседу инопланетян. До этого времени бессмертный даже представить себе не мог, что можно посвятить свою жизнь не высокой миссии защиты человечества, олицетворённой идеалами Ордена, а конкретным людям, например, любимой женщине и ребёнку. Что же должно было случиться с Кириным мужем, чтобы эта простая, но совершенно недоступная бессмертным мысль вдруг стала для него истиной? Неужели на свете действительно существовало нечто, способное превратить бессмертного в обычного человека?

Рассказы Киры стали для Джарета откровением сродни гласу с небес, вещавшему о царствии божием. Что ж, даже бессмертным порой хочется поверить в доброго боженьку и ангелочков с крылышками, и Джарет тут вовсе не был исключением. На самом деле Кира вовсе не пыталась поразить своего собеседника описанием каких-то неземных чувств и страстей, она просто с упоением вспоминала всякие забавные истории из их совместной жизни с Семёном, но в представлении бессмертного эти истории были не иначе как описанием райских кущ. Мало-помалу Джарет втянулся, и теперь каждый день, прожитый без бесед с Кирой, стал казаться ему пустым и бессмысленным. Он даже не заметил, как подсознательно начал примерять на себя ту роль, которую играл в жизни Киры её погибший муж.

Сначала это была просто игра, Джарету нравилось представлять себя на месте Семёна и пытаться смотреть на жизнь его глазами. Но однажды ночью он проснулся с чётким осознанием того, что его собственная жизнь отчего-то перестала быть для него тяжким бременем, словно в ней наконец появились новые смыслы, ради которых стоило жить. Вряд ли Джарет отдавал себе отчёт в природе случившейся с ним метаморфозы, а потому тупо приписал вновь обретённый душевный покой положительному влиянию Киры. Наверное, он даже вполне искренне поверил в то, что полюбил эту женщину, которую послала судьба отчаявшемуся бессмертному. Что ж, доля правды в этом умозаключении явно присутствовала, Кира действительно сделалась для Джарета чем-то вроде заветного талисмана, но весьма сомнительно, чтобы речь действительно шла о любви.