Безымянный. Созидающий башню: книга III

Глава 23

В каком-то смысле Семён правильно проинтерпретировал сцену уставившегося в пустые небеса ангела, как сцену прощания. В тот момент Кира действительно прощалась, однако не со своим ангельским домом, а с этим неласковым миром, в котором ей больше нечего было делать. Нет, никакого отчаяния она не испытывала, напротив, счастье близких людей сделало немного счастливее и её саму. Но так уж случилось, что Кира оказалась лишней на этом празднике жизни, её любимые отлично устроились тут и без неё. Ни Семёну, ни Тиночке, ни даже Мартину она больше не была нужна, все трое нашли своё счастье и совершенно не страдали без её общества. Наверное, впервые в жизни Кира почувствовала себя совершенно свободной, она не была связана никакими обязательствами и могла делать, что пожелает. Даже обидно, что ей уже ничего не хотелось, разве что покоя, причём желательно вечного.

Кира вернулась к дому Кейтиля и ещё из предбанника лаборатории услышала звон стаканов и пьяные голоса исповедника и его очередного клиента. Похоже, с появлением Джарета кабинет психоаналитика начал возвращать свою былую популярность среди алатской публики.

– Это какое-то дежавю,– возмутилась путешественница, зажимая нос от едкого запаха сивухи.

– О женщины, вам имя вероломство,– донесся из приоткрытой двери трагичный голос хозяина заведения,– правда, в нашем случае вероломство следует заменить на чёрную неблагодарность. Ты приютил её дочь, заботился о девочке как родной отец, а эта вертихвостка явилась на всё готовенькое, когда наша Кристинка уже стала взрослой, и вместо благодарности, начала сыпать обвинениями. А что ты должен был сделать? Выгнать ребёнка на улицу?

– Вообще-то, Кира не по своей воле бросила дочь,– вступился за обвиняемую Рис, который со всей очевидностью и был нынешним клиентом исповедальни.

– Ну конечно, как я могла подумать, что он оставит меня в покое? – Кира мысленно чертыхнулась и на цыпочках направилась к выходу, поскольку ещё раз встречаться с Рисом ей совершенно не хотелось.

– Всё равно,– Кейтиля ничуть не убедили аргументы защиты,– она должна быть тебе благодарна за дочку. С Тиночкой ведь всё в порядке? – видимо, смущённый вид клиента насторожил закусившего удила обличителя женского вероломства. – Рис, что ты от меня скрываешь? – в голосе исповедника послышались тревожные нотки.

– Кристинка ждёт ребёнка,– покаялся клиент,– от меня,– добавил он после небольшой паузы. – Но я ведь думал, что Кира погибла,– Рис жалобно вздохнул, и из исповедальни раздалось смачное бульканье, видимо, кающемуся грешнику срочно потребовалась новая доза анестетика.

Собственно, слушать и дальше пьяные излияния бывшего мужа Кире не было никакой нужды, она и так знала всё, что тот скажет. Женщина решительно взялась за ручку входной двери, но тут в её голову пришла новая мысль, которая заставила её вернуться.

– Ну ты, брат, даёшь,– услышала она огорошенный голос Кейтиля,– она же твоя дочь. Так Кирюша из-за этого на тебя окрысилась?

– Нет, Кит, опять ты попал пальцем в небо,– а вот в голосе Риса на этот раз прозвучала такая обречённость, что невольной свидетельнице покаяния даже стало его жалко,– у неё есть другая и гораздо более весомая причина меня ненавидеть.

– Я вовсе не испытываю к тебе ненависти,– Кира распахнула дверь исповедальни и брезгливо сморщилась, оглядывая грязный стол с остатками трапезы и длинную шеренгу использованных стаканов. Похоже, Кейтиль трудился без выходных, поскольку клиент пошёл косяком.

– Кирюша, а мы тут с Рисом отмечаем твоё возвращение,– пьяным голосом затянул старый пройдоха,– присаживайся за стол, ты ведь, наверное, ещё не завтракала.

– Ты бы лучше проветрил помещение,– Кира демонстративно закрыла нос ладонью,– тут даже не обязательно пить, и так словно находишься под общим наркозом. Рис, пойдём на свежий воздух, нужно поговорить.

Кейтиль обиженно пробурчал что-то про понаехавших со своими порядками, но всё же закупорил бутыль с самогонкой и пошёл открывать окна. Рис с готовностью вылез из-за стола и вслед за Кирой вышел на лужайку. Некоторое время они молчали, каждый собирался с духом, чтобы начать разговор. Первым решился только что исповедовавшийся грешник.

– Кирюш, ты когда-нибудь сможешь меня простить? – жалобным голосом промяукал он.

– Некого и некому прощать,– голос Киры прозвучал отрешённо, словно она говорила сама с собой. – В тот день ты погубил не одну, а две жизни. Меня тоже больше нет. Но и сам ты перестал существовать, по крайней мере, для меня. Так что счёт три – ноль в пользу смерти.

– Я понимаю, тебе пришлось пережить много горя,– Рис сочувственно вздохнул,– но жизнь ещё не кончена, ты вернулась, и все мы ещё можем быть счастливы.

– Все? – в голосе Киры было столько горечи, что Рис невольно съёжился, как обвиняемый в ожидании приговора. – Ты всерьёз надеешься, что я снова стану твоей женой?

– Я совершил ошибку,– едва слышно промямлил обвиняемый,– но я сделал это из любви к тебе. Ты только дай мне шанс загладить вину.

– А как же Тиночка? – Кира скептично ухмыльнулась.

– Она поймёт,– принялся уверять её Рис,– Тиночка молода, она ещё найдёт своё счастье. Скажи, что мне сделать, чтобы ты меня простила. Я на всё готов.

– Точно готов? – в голосе Киры зазвучал метал. – Ладно, тогда дай мне одну из твоих волшебных пилюлек, а то Ксантипа прикарманил весь мой запас.

– Кира, что ты такое говоришь? – ошарашенно прошептал Рис. – Ты не можешь снова нас всех покинуть. Даже если на меня тебе плевать, то ты нужна дочери и сыну.

– Нет, не нужна,– женщина равнодушно покачала головой. – Для Тиночки я теперь не поддержка, а угроза её семейному счастью, ну а Мартин наконец нашёл своего отца. Не тебя,– она презрительно фыркнула, видя, как засияли глаза обрадованного папочки,– его настоящим отцом сделался Семён.

– Что?! – Рис от неожиданности аж присел. – Семён жив?

– Жив,– спокойно подтвердила Кира,– и у него теперь новая семья. Не знаю, как ему удалось выжить, но это явно не твоя заслуга. И всё же теперь ты можешь больше не считать себя убийцей.

– Семён отказался к тебе вернуться? – Рису показалось, что он нащупал истинную причину Кириной депрессии, и отставной муж тут же проникся уверенностью, что ему привалила небывалая удача. Ну ещё бы, он ведь и раньше спасал Киру от одиночества, когда та рассталась с Семёном. Похоже, ситуация повторилась. – Ты поэтому хочешь покончить с собой? – осторожно поинтересовался доброхот с намерением сразу перейти к предложению своей помощи в деле восстановления душевного равновесия страдающей от мужского произвола женщины.

– Я с ним не говорила,– пожала плечами Кира, обломав спасательский порыв доброхота,– просто полюбовалась на своих мальчиков и ушла. Они очень счастливы, понимаешь? А я – последний человек, который захочет разрушить счастье Семёна.

Дело приняло не совсем тот оборот, на который рассчитывал Рис. В отличие от прошлого раза, сейчас Кира вовсе не считала себя обиженной, а потому сыграть на её оскорблённых чувствах вряд ли получится. Впрочем, Кириной обиды и раньше хватило ненадолго, своему любимому Семёну она готова была простить буквально всё, даже измену. А вот о прощении законного мужа, который хотел только одного – спасти свою женщину от плена, она даже думать не желала, вычеркнула его из своей жизни как прочитанную книгу с непонравившимся концом. И тут Рису пришло в голову, что возвращение Семёна, которое он всегда считал триггером, запустившим фатальные события в его жизни, таковым вовсе не являлось.

– Ты бы меня всё равно бросила,– догадка его буквально ошеломила,– потому что всегда любила только своего Семёна. А я? – от недоумения и боли его голос сорвался. – Кем я был для тебя? Просто спасательным кругом?

– Так же, как я для тебя,– спокойно подтвердила Кира. – Ты ведь тоже любил только свою Рину.

– Ты ошибаешься,– Рис горько усмехнулся,– если бы мы встретились до смерти Рины, я бы её бросил ради тебя.

– Я тоже отказалась от своего любимого из-за бабской обиды,– повинилась Кира,– вот и осталась ни с чем. И поделом, нельзя сомневаться в том, кого любишь. Я хочу уйти,– она устало вздохнула и посмотрела на Риса жалобным взглядом. – Меня тут больше ничего не держит, понимаешь? Ты мне поможешь?

– Нет, я не дам тебе яд,– Рис отчаянно замотал головой.

– Ладно,– равнодушно согласилась Кира,– просто хотела избежать боли, но это не обязательно.

– Если ты себя убьёшь, то я уйду вместе с тобой,– губы Риса сжались в тонкую полоску, демонстрируя решимость исполнить угрозу.

– Нет, не уйдёшь,– голос Киры звучал всё так же отстранённо, словно они обсуждали прогноз погоды,– ты будешь жить очень долго, если, конечно, ни найдёшь способ избавиться от своих молодильных вирусов.

– Это ещё почему? – Рис в отчаянии сжал кулаки, уже догадываясь, каков будет ответ.

– По той же причине, по которой Семён не позволил мне уйти вместе с ним,– покладисто пояснила Кира,– хотя и понимал, что для меня это был лучший выход.

– Из-за Кристинки,– в голосе Риса зазвучали нотки обречённости. Он и раньше понимал, что, согласившись принять любовь Кириной дочери, отрезал себе путь к отступлению, но надеялся, что возвращение жены всё изменило. Ан нет, оказалось, что этот фарш невозможно провернуть назад.

– Да, из-за неё и вашего будущего ребёнка,– Кира удовлетворённо кивнула. – Ты уже потерял двух сыновей, постарайся сохранить хотя бы третьего.

– Какого чёрта Семён присвоил себе моего сына? – Рис скрипнул зубами от злости.

– Считай, что вы поменялись сыновьями,– усмехнулась Кира. – Ты ведь растил Алика, не так ли? Правда, не похоже, чтобы он питал к тебе тёплые чувства. Если бы не вмешательство Мартина с его Творцовскими приёмчиками, твой воспитанник зарезал бы своего непутёвого папашу.

– Это из-за Кристинки,– нехотя пояснил Рис. – Парень втемяшил в свою дурную башку, что должен защищать свою сестричку.

– Настоящий сын бессмертного,– Кира впервые с начала разговора улыбнулась. – Для Семёна семья тоже всегда была на первом месте. Думаю, испытание последним словом Алик прошёл бы с лёгкостью.

– Его я не потеряю,– сквозь зубы процедил Рис,– и плевать, что Семён является его биологическим отцом. Ты права, мне есть для чего жить,– с этими словами он достал из кармана куртки маленькую коробочку и протянул Кире. – Лучше бы ты не возвращалась,– Рис резко развернулся и быстрыми шагами направился к припаркованному у лаборатории трикару.

Через минуту взревел мотор, и раздолбанная каракатица рванула вниз по склону как раненый носорог. Кира проводила долгим взглядом ревущий транспорт и улыбнулась от ощущения какого-то тотального облегчения. И дело было даже не в том, что человек, разрушившего её жизнь, наконец убрался восвояси, её душа наконец исполнилась покоя от того, что решение было принято, и больше не нужно было искать причин и оправданий. Кира открыла коробочку и нежно погладила маленькую белую пилюльку, эдакий золотой ключик от дверцы, за которой исчезнут все страдания. От этого яда, когда-то давно синтезированного Рисом, не было противоядия, он действовал мгновенно, неся лёгкую и безболезненную смерть. Достойный прощальный подарок от бывшего мужа.

– Это не выход,– раздался за спиной Киры голос Джарета, и пальцы бессмертного ловко выхватили коробочку из её руки. – На твоём Семёне свет клином не сошёлся, поверь, он не стоит того, чтобы из-за него страдать.

– Страдать? О чём ты говоришь, Джарет? – Кира с недоумением уставилась на непонятливого утешителя. – Я двенадцать лет считала, что навсегда потеряла Семёна, пыталась с этим смириться, но так и смогла. Он жив, понимаешь? Это же просто чудо, подарок судьбы.

– А тебе-то какой прок с этого подарочка? – удивился Джарет, его мозг просто отказывался трактовать слова этой удивительной женщины с точки зрения логики. – Твой Семён завёл себе новую жену, а в добавок забрал твоего сына. Они там все счастливы и довольны жизнью, а тебя выкинули за борт как дохлую рыбу.

– Рыбу,– Кира поморщилась с таким видом, словно действительно учуяла вонь дохлятины,– очень образно.

И с чего Джарет решил, что выбрал подходящий момент, чтобы подкатить к своей избраннице с предложением руки и сердца? Может быть, просто жалость к брошенной коварным изменщиком женщине затуманила его мозги? Эх, если б он только мог предвидеть, чем обернётся его благородный порыв, то молчал бы в тряпочку. А ведь даже неучам известно, куда обычно приводят благие намерения. Увы, судьба редко предупреждает нас о ловушках на нашем скорбном пути, ей гораздо прикольнее наблюдать, как ничего не подозревающие людишки беспомощно барахтаются в трясине собственных ошибок и завышенных ожиданий. А если кому-то случайно удаётся разгадать её замысловатый сценарий и вовремя подстелить соломки, то за свою предусмотрительность такой умник получает бонус в виде дополнительных кругов бега по граблям. Чтоб не умничал.

– Не нужно ставить на себе крест,– вкрадчиво произнёс Джарет, пытаясь поймать Кирин взгляд,– ты больше их всех заслуживаешь счастья. Кира, я на всё готов, чтобы вернуть ту жизнь, которая была у тебя с Семёном. Поверь, я знаю как это сделать, потому что храню в памяти все твои рассказы как самую большую драгоценность.

– Я тебе очень благодарна, правда,– Кира с улыбкой посмотрела на непрошенного благодетеля,– но ты ошибаешься, как ошиблась когда-то и я сама. Дело в том, что я уже один раз прошла этим путём, пыталась воссоздать прежнюю жизнь, которую потеряла, когда рассталась с Семёном. Три года потратила на то, чтобы построить новую семью на обломках старой, но у меня ничего не вышло, да и не могло выйти. Нельзя возвести надёжное здание без крепкого фундамента.

– Какого фундамента? – растерялся Джарет.

– Без любви,– Кира с сочувствием покачала головой. – Без любви всё остальное становится бессмысленным.

Джарет внезапно ощутил какое-то странное чувство, словно где-то в его сознании набухал мерзкий нарыв, грозя прорваться и залить всё вокруг смертельным ядом. Больше всего на свете ему сейчас хотелось развернуться и броситься бежать, куда глаза глядят, главное, подальше от этой женщины, которая словно держала в своих руках кощееву иглу его жизни.

– Но я люблю тебя,– вместо спасительного побега, выпалил пылкий воздыхатель. – Разве ты этого не чувствуешь? Я ведь всем пожертвовал ради тебя.

– Прости, Джарет, но я не думаю, что ты понимаешь, что это значит – любить,– Кира пожала плечами, как бы извиняясь за свою прямоту. – Тебе просто хочется исполнить свою мечту о семейном счастье, и для этого нужна женщина, которая понимает, как такую семью построить. Но любовь – это совсем другое, это не про то, чтобы что-то получить, а как раз наоборот – чтобы отдавать.

– Ты поэтому отдала своего Семёна другой женщине? – сказано это было шутливым тоном, словно Джарет пытался сарказмом отгородиться от края пропасти, куда его толкали слова Киры. Увы, она не почувствовала скрывавшегося за сарказмом отчаяния, а потому ответила с большевистской прямотой.

– Счастье Семёна для меня дороже всего на свете,– на губах Киры промелькнула и тут же растаяла горькая улыбка,– поэтому я никогда не потревожу его душевный покой, не разрушу своим появлением его жизнь.

От острого предчувствия беды Джарета бросило в жар, он понял, что нарыв в его сознании вот-вот прорвётся.

– Остановись,– жалобно попросил он,– не делай этого. Если сейчас ты от меня отвернёшься, случится что-то непоправимое.

– Прости, Джарет,– Кира устало вздохнула,– но симулякр любви меня больше не устроит, так что тебе придётся найти другую кандидатуру на роль хозяйки твоего дома.

По своей мощи и красочности это даже чем-то напоминало праздничный фейерверк. Нарыв прорвался, затапливая сознание бессмертного парализующим волю ядом острого, как бритва, чувства вины. Лицо Джарета побледнело и застыло гипсовой маской, взгляд, который только что отражал кипевшие в его душе страсти, вдруг сделался отрешённым, как у медитирующего монаха. Несколько секунд в его глазах ещё можно было заметить что-то вроде недоумения, но и оно вскоре растворилось в мутном потоке смертельного яда.

Какими бы горькими ни были слова Киры, но они никак не могли произвести на её поклонника столь ошеломляющего эффекта, по своим последствиям сравнимого со взрывом гранаты в муравейнике. Из нормального живого человека Джарет вдруг превратился в манекен. От одного только вида его застывших лужицами бурого стекла глаз женщину бросило в дрожь.

– Джарет, что с тобой? – Кира инстинктивно понизила голос почти до шёпота. – Я могу тебе как-то помочь?

– Можешь,– голос бессмертного был таким же бесцветным, как и выражение его лица,– доставь меня обратно в Орден.

– Что?! – у Киры от неожиданности перехватило дыхание. – Не глупи, Джарет, тебя же там убьют.

– И правильно сделают,– бессмертный горько усмехнулся,– я это заслужил. Нет, не только потому, что помог тебе сбежать,– прибавил он, видя как встрепенулась спасённая им женщина,– я предал Орден уже очень давно.

Кира застыла в полной растерянности, потому что стоявший перед ней странный тип не имел ничего общего с тем мужчиной, с которым она вела долгие проникновенные беседы в своём флигеле. Прежний Джарет никак не мог с лёгкостью признаться в предательстве и жаждать наказания, он был бойцом и очень любил жизнь. Кира оказалась совершенно неготовой к столь внезапной смене его риторики, а потому даже решила, что это просто игра, попытка психического воздействия отвергнутого поклонника на строптивую женщину. Только через пару минут до неё наконец дошло, что происходит.

– Ты находишься под действием установок подчинения,– Кира схватила за плечи застывшего в трансе мужчину и слегка встряхнула,– приди в себя, это просто морок, внушение.

– Подчинение? – Джарет недоверчиво покачал головой. – Думаю, ты не понимаешь, о чём говоришь. Это не подчинение, а предназначение. Я изменил своему предназначению из-за пустых фантазий.

– Значит, вот как это работает,– с горечью констатировала Кира,– в основе этой пакости лежит чувство вины. Теперь я понимаю, почему Семён не смог этому сопротивляться. И всё случилось, потому что мы расстались. Я сама запустила этот живодёрский алгоритм, когда забрала Тиночку и ушла.

– Ты мне поможешь? – Джарет не позволил ей погрузиться в философские рассуждения.

Пару секунд Кира колебалась, в конце концов, этот мужчина вовсе не был тем, ради кого она готова была идти на жертвы. Да, она испытывала к нему благодарность за участие, но всё равно относилась с настороженностью, ведь он служил Ордену. И всё-таки сострадание победило эгоизм в Кириной душе, женщина просто не смогла вот так легко сдаться и позволить каким-то идиотским установкам погубить нечужого ей человека.

– Нет, Джарет, я не стану помогать тебе совершить самоубийство,– Кира решительно посмотрела в глаза бессмертному,– но я могу сделать для тебя кое-что другое. Я согласна стать хозяйкой дома твоей мечты.

Неизвестно, на какое чудо рассчитывала женщина, самоотверженно бросаясь на амбразуру ненужных ей семейных отношений, чтобы спасти бессмертного от гибели, но чуда не случилось. Часовой механизм бомбы, заложенной в его сознание ещё в младенчестве, сработал, и этого джина уже невозможно было запихнуть обратно в бутылку. Ответом на благородный порыв Киры была лишь горькая усмешка на губах Джарета, которая словно разделила его лицо на две неравные половинки.

– Зачем? Из жалости? – странно, но в его голосе совсем не было надрыва, только усталость. – Не обессудь, но меня симулякры тоже не устраивают. Окажи мне эту последнюю услугу,– Джарет решительно взял женщину за руку, и на этот раз Кира не смогла ему отказать.

Реплика искателя

Если для того, чтобы придумать, как спастись от полного расчеловечивания, своего ума у нас не хватает, тогда самым разумным решение будет обратиться к «помощи зала». К счастью, в нашем мире имеются специалисты, которые уже очень давно заморочились вопросом выхода из тюрьмы божественного вандала. Я имею ввиду буддистов и бонпо. У них просто по определению должны иметься наработки нужных нам методов. Даром, что ли, их наиболее продвинутые йогины годами сидели по пещерам и отказывались даже от самых насущных человеческих потребностей, воспитывая в себе отвращение к сансаре?

Понятное дело, что выход из сансары невозможен, если она вам нравится, тут двух мнений быть не может. Так что йогинам волей-неволей приходится продуцировать весь этот негатив по отношению к социуму и мирской суете, несмотря на вроде бы миролюбивую основу этих учений. Что тут скажешь, лекарство от смертельной болезни вовсе не обязано быть приятным на вкус. Когда требуется радикальное лечение, тут не до сантиментов. В общем-то, меня совсем не удивляет, что у адептов сих учений получилось воспитать в себе отвращение к сансаре. Зачем нужна такая жизнь, не приносящая радости? И ещё менее удивительным стало отождествление ими сансары и страданий.

Нужно сказать, что поклонники будды подошли к вопросу борьбы с существующей реальностью довольно кардинально, записав в категорию «страданий» абсолютно все явления сансары, даже те, которые доставляли им райское наслаждение, поскольку и в этом состоянии, как ложка дёгтя в бочке мёда, присутствует страх потерять своё счастье. Объявив священную войну страданиям, они принялись искать их источник и, разумеется, нашли. Не удивительно, что главным злодеем был объявлен наш ум, ведь это именно он превращает вибрации океана сознания в иллюзорную картинку нашей реальности. Следующим шагом в буддийском бизнес-плане стала разработка методов избавления от источника страданий, то есть – от ума.

Не стану утомлять читателя обзором наработанных за тысячелетия техник и правил жизни, могу только отметить, что они реально действуют, низводя работу нашего ума до чисто рефлекторных функций. Гораздо интересней, на мой взгляд, оценить эффективность данных методов в плане избавления от скорлупы ментального концепта тела. А вот тут имеются трудности. Дело в том, что наш ум не только создаёт иллюзию сансары, в которой мы все бултыхаемся как в выгребной яме, но в добавок он служит для наших сознаний чем-то вроде спасательной капсулы, не позволяя проявленной форме раствориться в океане сознания. Так что уничтожение ума неизбежно закончится развоплощением. Печалька.

Впрочем, буддисты и эту засаду обошли со свойственным им прагматизмом, предложив, вместо уничтожения ума, его замену на более подходящий инструмент. Думаю, многие знают о том, что в тибетском языке для обозначения ума имеется не один, а два термина, причём совершенно разных: [сем] и [гон]. Первый используется для нашего обычного ума, а второй – как раз для его альтернативы, которую переводчики окрестили природой ума или его естественным состоянием. К сожалению, кроме красочных аллегорий, никакой конкретики для описания этой самой природы учения не предлагают, ссылаясь на то, что естественное состояние ума находится за пределами любых ментальных концептов.

Стоит ли в таком случае удивляться, что и методы замены одного ума на другой выглядят не просто неконкретными, так в добавок ещё и довольно рискованными, поскольку ошибиться, запутавшись в иносказаниях, очень легко. Недаром же священные тексты на каждом шагу предупреждают неофитов, чтобы без грамотного учителя они в эти дебри не совались. Для тех, кто не является носителем тибетского языка, дополнительным осложняющим фактором являются практически неизбежные ошибки в переводе исходных текстов и интерпретациях имеющихся там терминов. К тому же эти тексты вовсе не были предназначены для всех рас, населяющих наш мир, они несут специфический отпечаток менталитета восточных народов.

И всё же, буддийский подход к освобождению можно было бы счесть приемлемым, тем более, что ничего другого человечество пока не придумало, если бы не одно «но». Этим «но», на мой взгляд, является мотивация. Всё-таки избавление от страданий в качестве цели существования – это как-то мелковато для творения Создателя. Мне реально трудно себе представить, чтобы высший разум заморочился сотворением целого мира с единственной целью подтолкнуть его обитателей к дезертирству, даже если этот мир кто-то испортил. Мне кажется, что нас создали, чтобы мы сотворяли реальность по своему вкусу, для чего нам и был выдан такой инструмент как ум. Не уверена, что у нас имеется право выкинуть дар Создателя на помойку.

Похоже, цель буддийско-бонских техник заключается вовсе не в том, чтобы вернуться к исходному замыслу Создателя и обрести истинный смысл своего существования, а в том, чтобы прекратить следовать извращённому смыслу, то бишь покинуть испорченный мир и эмигрировать в более приятное местечко, которое буддисты именуют мирами будд. Иными словами, нам предлагают поставить большой жирный крест на мире, с которым по замыслу Создателя связано наше предназначение, и всё ради того, чтобы избавиться от страданий. Боюсь, подобная мотивация выглядит чистой воды манипуляцией, типа, валите отсюда, а там разберётесь. Ну и чем тогда буддисты лучше божественного вандала с его аферой по превращению эфирного мира в материальный? Нами и так манипулируют все, кому не лень, стоит ли ввязываться в очередную авантюру?