Я тебя спасу

– С ней всё в порядке? Да? Она у вас в участке? – задавая вопросы, женщина дёргала его за руку.

– Почему вы молчите? – голос Семёна дрогнул. – Что?

– Девочку нашли в парке. Нужно, чтобы вы проехали со мной на опознание, – сказал Дмитриев.

Несмотря на весь его цинизм, говорить такое родителям ребёнка оказалось непросто. Виктория всё ещё заглядывала ему в лицо, но сказанное уже доходило до её сознания. Женщина отпустила рукав полицейского, поднесла ладони к своему лицу. Сжала пальцы, прижала кулаки ко рту и страшно закричала, одновременно опускаясь на пол.

– Вика! – Семён бросился к жене.

Она продолжала кричать, подвывая и корчась на полу, собирая под собой коврик. Муж пытался её прижать к себе, но она отбрыкивалась, раздирая ногтями свои щёки в кровь.

– Майор Дмитриев, вызов примите срочный, – майор звонил в «скорую».

***

– Слава, что волонтёры рассказали? – Анна подошла к оперативнику.

– Ничего такого. Они уже заканчивали на этом маршруте, когда нашли тело, – ответил Буклин, немного тушевавшийся при следователе.

– Ну и вряд ли кого-то подозрительного видели.

– Ага. Тут почти никого и не бывает. Я местных собачников спросил, площадка для выгула немного в другой стороне.

– Понятно. А Медведев где?

Слава зачем-то посмотрел на наручные часы:

– Серёга пошёл камеры наружные искать по той стороне.

Лейтенант кивнул на видневшийся через дорогу от парка спальный район. Анна повернулась, чтобы осмотреться. Ближайшие дома находились метров за двести от места, где поисковики нашли мёртвую девочку. Даже самый зоркий человек, вышедший на балкон или просто смотрящий в окно, вряд ли смог бы разглядеть, что здесь происходило. Тем более ночью. Тем более в такую непогоду, которая разыгралась накануне.

– Хорошо, – Скочилова повернулась к лейтенанту. – Ты тогда дождись кинологов, они сейчас подъедут. Потом пройдись по периметру парка и тоже посмотри, вдруг где-то камеры ещё висят.

– Да, Анна Валерьевна, сделаю, – робко улыбнулся Буклин.

Переступая по своим же следам, Анна вернулась к лавке. Сапоги насквозь промокли. Комки снега набились внутрь, таяли там, забирая тепло её тела. В голове следователя помимо воли проносились мысли о цистите и воспалении яичников. Своих коленей от холода она уже не чувствовала.

Санитар в тёмно-синей куртке и таком же комбинезоне подошёл к телу ребёнка. Его напарник остановился рядом, укладывая на снег брезентовые носилки. Тишина упала на эту часть парка. Только потревоженные птицы переговаривались, внося хоть какие-то звуки. Люди застыли, глядя на скорбные действия.

Мужчина осторожно, будто спящую, подхватил девочку, поднял её на руки. Словно большая, слишком реалистичная, кукла, девочка оставалась прямой. Вытянутые худые ножки, ручки, как тростинки. Брезентовые носили оказались велики для детского трупа.

Где-то позади гавкнула собака и замолчала. Заскрипел снег. Люди задвигались, кто-то поторопился уйти.

– Аня Валерьевна, я поехал. Ты со мной? – спросил Константин Сергеевич.

– Нет. Мне сейчас надо протокол по волонтёрам оформить. Дмитриев должен к вам родителей привезти на опознание.

– Э-хе-хех, – выдохнул Константин Сергеевич. – Ну так я поехал.

– Я позже у вас буду.

– Только, деточка, на правах старого друга скажу, надень что-нибудь потеплее. Сил нет на тебя смотреть.

***

Виктория шла по коридору морга, едва переставляя ноги. Семён крепко держал жену за талию, прижимая к себе. Врач «скорой» вколол женщине приличную дозу успокоительного.

– Давление сто семьдесят на сто двадцать, – взволнованно сказал фельдшер, обращаясь к Дмитриеву, как к самому спокойному человеку в квартире. – Тут бы хорошо госпитализировать. Нужно наблюдение.

– Виктория, вы готовы поехать в больницу? – переадресовал вопрос майор.

– Что? Нет. Нет. Там моя девочка. Мне нужно туда, – женщина поднялась с дивана, но тут же была вынуждена лечь обратно. – Голова кружится.

– Что нам делать? – Семён стоял в пороге комнаты, руки его мелко дрожали.

Мужчина был растерян. Шокирующие новости обрушивались на него, разбивая привычный спокойный мир. Со вчерашнего вечера жизнь их семьи навсегда изменилась и больше никогда не будет прежней. В груди Смирнова образовалась огромная воронка пустоты, в которую утекали все чувства. От нервов у него разнылась нижняя челюсть так, что когда Семён говорил, то почти не разжимал зубов.

– Я бы посоветовал поехать с нами. Хотя бы побыть под наблюдением, пока давление не придёт в норму. Не собираюсь вас успокаивать, это очень плохой признак, – сказал медик, снимая с шеи стетоскоп.

– Я никуда не поеду, – Виктория протянула руку мужу. – Сеня, я никуда не поеду!

Она говорила плаксивым голосом, но глаза оставались сухими и воспалёнными. Семён подошёл к дивану, присел рядом с женой и позволил ей ухватить себя за руку. Вика заглядывала ему в лицо, но у Смирнова не оставалось сил ответить ей тем же. Взрослый мужчина сам находился на грани нервного срыва.

– Минут через десять лекарство подействует, – фельдшер подошёл к Дмитриеву. – Ей станет получше. Но вы присматривайте. Дело может закончится инсультом.

– Хорошо, док, – кивнул майор.

– А вы действительно куда-то собираетесь с ней ехать? – спросил фельдшер шёпотом.

– Да. В морг, – отозвался Александр.

– Кхм, – смутился медик. – Что ж. Я всё, что мог на месте сделать, сделал. Сейчас хотя бы полчаса ей дайте, чтобы войти в норму. При любом изменении, немедленно вызывайте нас.

– Спасибо, – кивнул Дмитриев, провожая фельдшера до двери.

Лекарства подействовали, превратив женщину в сомнамбулу. Она механически сунула руки в рукава куртки. Семён попробовал застегнуть молнию, но никак не попадал бегунком в кончик змейки.

– Я помогу, – сказал Дмитриев, решительно отстранив Смирнова. – Одевайтесь. И возьмите документы.

Виктории было всё равно, что её одевает чужой мужчина. Она не сопротивлялась, когда полицейский надел её на голову шапку, которая не подходила к этой куртке. Семён метался по квартире, заглядывая в ящики и шкафы. Он никак не мог вспомнить, где у них хранятся документы. Что-то при поисках падало у него из рук. Он пытался поднять, но ронял снова.

– Вот, – Смирнов даже на миг улыбнулся, найдя в верхней шуфлядке комода пластиковую папку. – Сейчас найду. А что брать?

– Давайте мне, – майор отобрал весь пакет. – Одевайтесь.

На «скорую» и сборы ушёл час. Это время слишком дорого стоило Александру и потребовало всей выдержки. Ему очень хотелось как следует встряхнуть Смирнова, чтобы привести его в чувство. Да, то, что им сейчас предстоит пройти, непросто, но и раскисать до такого состояния Александр считал непростительным.

Перед дверью прозекторской Дмитриев остановился. Смирновы выглядели совершенно дезориентированными – остановившийся, безучастный взгляд Виктории, взволнованный у Семёна. Смирнов прижимал к себе жену, словно боялся, что и её может потерять прямо сейчас.

– Константин Сергеевич, можно? – заглянув в кабинет, спросил Дмитриев.

– Да, проходите.

Эксперт успел подготовить тело – уложить его на стол и накрыть простынёй. Замороженная плоть не давала возможность начать подробную экспертизу немедленно. Константин Сергеевич, переодевшийся в хирургический костюм, белый халат и разношенные резиновые кроксы, напоминал скорее детского врача, чем судебного патологоанатома.

Под включенной бестеневой лампой на кафельном столе лежало тело мёртвой девочки, накрытое простынёй, только что полученной из медицинской прачечной. Тело было слишком мало для стола. Рядом на инструментальном столике стоял лишь пузырёк с нашатырным спиртом. Константин Сергеевич постарался, чтобы рядом не оказалось ничего, что говорило о том, что именно здесь будет проходить вскрытие тела.

Перешагнуть через порог. Простое действие, которое с трудом далось семье Смирновых. Затуманенным взором Виктория обвела светлое помещение. Дёрнулась назад, увидев накрытое тканью тело.

– Подходите, – мягко сказал Константин Сергеевич, чутко наблюдая за поведением родителей.

Дмитриев зашёл так, чтобы видеть их лица. Нужно было отследить реакцию. Любая мелочь может выдать убийцу. В том, что ребёнка убили, никаких сомнений у майора не возникало. Маленькие девочки не убегают сами в дальний конец парка, за несколько километров от своего дома, не раздеваются до нижнего белья, бросив одежду где-то в другом месте. Маленькие девочки не замерзают в сугробах. Александр мельком глянул на эксперта и коротко ему кивнул, предлагая приступать.

– Вы готовы? – спросил Константин Сергеевич.

Вика отчаянно замотала головой, поднесла кулак ко рту и закусила согнутый указательный палец, чтобы не закричать от ужаса. Страх поселился в ней, едва она переступила порог этого мрачного заведения, которое внутри ничем не отличалось от обычной больницы. Успокоительное притупило чувства, но сознание выныривало из лекарственного тумана и вопило о том, что происходящее не должно происходить. «Это всё бред! Это неправда! Неправда» – повторяла себе женщина.

– Да, – севшим до сипа голосом сказал Сеня, придвинувшись на полшага ближе к столу.

Ему хотелось убежать. Ноги подкашивались, будто из коленей вынули кости. Во рту пересохло, язык прилипал к нёбу.

Константин Сергеевич взялся за конец простыни и осторожно отогнул её, открывая тело до груди. Семён отшатнулся. Вика, наоборот, оперлась о стол руками и заглянула в лицо мёртвому ребёнку. Она внимательно посмотрела на найденную девочку, перевела взгляд на эксперта, потом на майора. На щеках женщины выступил румянец, а на глазах слёзы.

– Это не она! Это не Катя! Это не Катя! – кричала Виктория.

Смирнова отвернулась от трупа. Она выглядела несколько обезумевшей, когда взяла мужа за края расстёгнутой куртки принялась его трясти.

– Сеня, это не Катя! Ты же видишь, что это не она? Это не наша девочка!

Улыбка то появлялась на её лице, то гасла без следа.

– Вы уверены? – спросил Дмитриев, подходя ближе к беснующейся женщине.

– Конечно! – безапелляционно сказала Виктория твёрдым тоном. – У Кати голубые глаза и ямочка на подбородке. У неё длинные волосы. Катюша просто красавица. А это не мой ребёнок! Вы слышите, это не мой ребёнок!

Виктория начала хохотать и плакать одновременно. Семён обнял жену, чтобы успокоить. Он пристально смотрел на тело на столе.

– Это точно не Катя, – сказал мужчина. – у Катюхи такая же родинка.

Смирнов отогнул ворот своего свитера и вытянул шею.

***

– Это не может быть шоком? – уточнила Анна.

Скочилова пила чай из большой кружки невнятного жёлто-кофейного цвета. Горячий напиток с огромным количеством сахара прокатывался по пищеводу и попадал в желудок. От этого тепло разливалось по всему телу. Но следователь всё никак не могла согреться.

– Аня Валерьевна, если ты сейчас же не переобуешься, хотя бы, ты заболеешь. Это я тебе как врач говорю, – увещевал Константин Сергеевич.

– Я приду к себе в кабинет и переобуюсь. Вы мне про родителей расскажите.

– Да они в полном шоке были, – вставил Дмитриев, чай которому тоже предложили, но он отказался. – Такое сыграть невозможно. Смирновой повторно «скорую» пришлось вызвать, у неё нервный припадок какой-то начался.

– Но девочка – точно не Катя?

– Нет, – мотнул головой Дмитриев. – Я фотки сравнил. Практически ничего общего.

– И всё же есть сходство?

– Только примерный возраст, – развёл руками Константин Сергеевич. – И примерно одинаковое телосложение.

– Причина смерти? Переохлаждение?

Анна передёрнула плечами, вспомнив какой мороз стоит на улице. Переохлаждения – первая мысль, которая напрашивается сама собой.

– Не могу сказать. Нужно время, чтобы тело оттаяло, и только тогда я смогу приступить к подробному исследованию.

– Ну повреждений же нет? Я ран не заметил, – Александр украдкой смотрел на коленки Скочиловой.

– Вы правы, – согласился Константин Сергеевич. – Явных повреждений на теле нет. Кроме следов от множественных проколов на сгибах обеих рук. Ещё у ребёнка отсутствует верхняя правая двойка.

– Что отсутствует? – переспросил майор.

– Зуб, – пояснил эксперт. – Вероятно, выпал молочный. Хотя это довольно поздно, если предположить, что девочке от десяти до одиннадцати лет.

Тело ребёнка лежало на столе в соседнем помещении. Взрослые старались говорить негромко, будто боялись потревожить её сон. Температура в прозекторской была невысокой, и оттаивание происходило медленно.

– Так, – Анна поставила кружку с остатками чая на стол эксперта. – Александр Борисович, нужно установить личность ребёнка. Поднимите сводки о пропавших. По городу и по области. Давайте пока ограничимся ближайшими неделями.

– Понял.

– Потом, – продолжила Анна. – Сделайте фотографию. Пусть ребята из компьютерного отдела поработают. Нужно сделать несколько вариантов девочки с волосами. И пройтись по школам. Должна же она где-то учиться. В приоритете ближайшие дома и школы.

– Как будто этот псих не мог привести ребёнка откуда-нибудь ещё, – буркнул Дмитриев, хрустнув пальцами.

– Я сказала «в приоритете», а не «именно в ближайших». Или вам нужно написать отдельное поручение? Извините, прямо сейчас не могу, нужно вернуться в кабинет, у меня там бланки.

– Вы, Анна Валерьевна, наверное, думаете, что кроме вас никто работать не может? И уж тем более выдвигать какие-то рабочие версии!

– Я думаю, что каждый должен делать свою работу, Александр Борисович.

– Вот и не учите меня! У меня есть свидетельские показания про странного мужика, который приставал к детям. И я собираюсь проверить в первую очередь их.

– Может быть, полиция начнёт ставить следственный комитет в известность о свидетелях по делу? – возмутилась Скочилова.

***

Марго забралась на кресло с ногами и закуталась в классный плед со звёздочками и сердечками, который не раз уже мелькал в её блоге и получал кучу хороших комментариев. От холода, усталости и выпитого энергетика девушку потряхивало. Ноги гудели, в голове путались мысли. Но она была счастлива. Попивая какао из широкой чашки, Марго перечитывала сообщения, присланные подписчиками.

– Как можно быть такой бессердечной? – читала она выразительно. – У людей горе, а ты камерой в лицо? Отписка!

Ткнув пальчиком в экран смартфона, Марго отправила автора сообщения в бан. И перешла к следующему:

– Молодец! Такая смелая. Я бы ни за что не пошла.

– Крутая съёмка.

– Это, типа, постанова? Я чё-то пропустил?

– Ааааа, Марго! Ты в теме! Сейчас все каналы про это орут.

Последнее сообщение Марго прочитала с особой гордостью. Именно она скинула фотку знакомой журналистке, на которую была подписана в соцсети. И пообещала интервью из первых уст. Попросив взамен самую малость – ссылку на свой аккаунт. Поёрзав на кресле, девушка снова запустила видео.

– Как только что нам стало известно, – говорила в микрофон красивая журналистка, – было найдено тело пропавшей накануне школьницы. Вы можете видеть работу следственной группы.

Камера развернулась, демонстрируя зрителям заснеженный парк, скамейку и окруживших её людей. Оператор приблизил изображение. Тело мёртвой девочки вынимали из сугроба. На глазах ребёнка появился чёрный прямоугольник.

– В поисках Кати Смирновой, вышедшей из своего дома на прогулку примерно в два часа вчерашнего дня, принимало участие более сотни добровольцев. Слаженные действия людей спасли жизни нескольким прохожим, оказавшимся на улице в непогоду, которая накрыла город ближе к вечеру. Всю ночь волонтёры из поискового отряда «Мухтар» обходили улицы, заглядывали в подъезды, в подвалы, на чердаки, в канализационные люки. Были опрошены друзья девочки, знакомые, родственники и ближайшее окружение.

Журналистка сделала трагическую паузу. Ветер трепал её идеально уложенные каштановые волосы, отливающие в солнечном свете мёдом.

– Но чуда не произошло. Ребёнка нашли мёртвым примерно около часа назад. Это сделали волонтёры. К сожалению, мы живём в таком мире, где простые люди порой оказываются гораздо более собранными, ответственными и эффективными, чем служащие правоохранительных органов.

У нас есть уникальная возможность напрямую пообщаться с участником поисков. Это Марго, блогер, ведущий один из популярных аккаунтов в сети.

Камера сдвинулась и Марго оказалась в кадре. Её лицо напоминало траурную маску. Прилагать усилия, чтобы выглядеть соответственно не пришлось, – лицо просто замёрзло от долгого пребывания на улице.

– Марго, почему вы оказались в числе волонтёров? – спросила журналистка, подставив ей микрофон.

– А как иначе? Я не смогла остаться в стороне. Моё сердце сжалось, когда я узнала, что в нашем городе пропал ребёнок. И я, естественно, пришла в отряд, чтобы помочь.

– Как долго вы находились непосредственно на поиске?

– Вчера вечером я была здесь недолго, моему другу стало плохо и мне пришлось отвозить его домой. У него лёгкое обморожение, но всё будет в порядке. Потом я вернулась. Собственно, я была в той группе, которая нашла Катю.

– Это тяжело. Я имею ввиду, искать живую девочку и найти тело.

– Неимоверно, – Марго на мгновенье прикрыла лицо ладонями. – Это очень трудно. Просто эмоциональное опустошение. Я не знаю, как такое можно пережить. Просто очень-очень трудно сейчас разговаривать на эту тему.

– Спасибо за ответы и за ответственность, – сказала журналистка, и оператор сосредоточил кадр на ней: – Трагическая история Кати Смирновой только начинается. Следственные органы, насколько нам известно, уже возбудили дело по статье «Убийство» в части «Убийство малолетнего». Хочется надеяться, что расследование не будет иметь затяжной характер, преступник или преступники будут найдены и преданы суду. Мы обещаем держать вас в курсе происходящего.

Марго улыбнулась – наступал её час славы. И нужно сделать всё, чтобы закрепиться. За два часа с момента выхода этого сюжета, её аудитория выросла на тысячу сорок три человека. «Нужно Костику дать, – решила Марго. – Такую тему подогнал! Не жалко».

***

Дмитриев сидел в машине уже минут сорок. Майор припарковался так, чтобы видеть и детскую площадку, и проход к домам. Мороз немного ослаб, температура поднялась до минус пятнадцати. Но сидеть в металлической коробке от этого не стало теплее. Александр сунул руки подмышки, стараясь сохранить тепло. Иногда на несколько минут он запускал двигатель, чтобы прогреть салон.

Быстро темнело. Зажглись фонари, освещая домики, горки и прочие конструкции. Две мамаши, наблюдавшие за своими детьми, топтались на месте. Дети, наряженные в яркие комбинезоны, с криками носились по площадке.

Сначала Александр заметил собаку. Щенок размером с большого кота, довольно упитанный и пушистый, пулей влетел на площадку. С красной шлейки свисал поводок и тянулся за ним. Щенок звонко залаял, виляя хвостом. Дети тут же бросили свои игры и помчались к собаке. С разбегу упав на колени рядом с животным, они принялись его гладить, позволяя облизывать себя.

– Тоня, перестань! – одна из мамаш поспешила к ребёнку.

– Да пусть играют, – махнула рукой другая.

– Не надо нам таких игр! – женщина взяла упирающуюся дочь за руку и поволокла домой.

Девочка выворачивала назад голову и канючила, отказываясь уходить.

– Мама! Мам! Давай его себе заберём? – мальчик барахтался в снегу, обнимая вертлявого щенка.

– Он же чей-то.

– А чей?

– Я не знаю.

– Давай, будет наш? Ну пожалуйста! Ну, мам!

Мужчина, несколько моложе, чем его описывала Альбина, добежал до ворот на детскую площадку. На коленях его утеплённых штанов красовались красноречивые снежные нашлёпки. Поправив съехавшую на бок шапку, он пошёл внутрь. Дмитриев напрягся. Нечего взрослому мужику делать там, где есть дети.

Тем временем мужчина дошёл до играющего с собакой ребёнка. Протянул руку, потрепал мальчика по голове одной рукой, второй сделал то же самое с собакой. Мамаша стояла как ни в чём не бывало, не препятствуя. Щенок подскочил, обежал вокруг мужчины и дёрнулся в сторону, заливисто гавкая. Поводок, зацепившись за ботинок, обвился вокруг ноги человека. И вот он уже упал на снег рядом с ребёнком. Мальчик захохотал. Мужчина принялся его щекотать через одежду.

– А ну стоять, скотина! – Дмитриев направил на мужчину пистолет.

Женщина вскрикнула, шагнула к полицейскому, но напоровшись на его злой взгляд застыла.

– Ребёнка уведи, курица! – приказал майор, не сводя глаз с мужчины. – Ну!

– Герман! Герман, иди сюда, – мамаша наклонилась и рывком подняла сына на ноги.

– А это чё, настоящий пистолет? – спросил ничуть не испуганный мальчик.

– Забирай ребёнка и уходи, – говорил Александр грубо и чётко.

Щенок пулей пролетел мимо, топая как маленькая лошадь. Развернулся, добежав до сетки, и помчался назад. Женщина бегом повела сына к домам. Мальчик шёл, держа её за руку. Они ни разу не оглянулись – страшно.

– Где ребёнок? – спросил Дмитриев, не отводя пистолет от испуганного мужчины.

– Какой ребёнок? – не понял тот.

– Ты мне голову не морочь. Катя Смирнова где? Куда ты её увёл?

– Это девочка, которая пропала? Так её же нашли. в новостях передавали, – мужчина сделал попытку подняться.

– Лежать, завалю! – скомандовал Александр. – Нашли не Катю, а твою предыдущую жертву. С одной наигрался, другую забрал? Где ребёнок?

– Послушайте, молодой человек, – мужчина поднял обе руки, – я понятия не имею, о чём вы толкуете.

– Есть свидетель, который видел, как ты щенком своим приманивал детей.

– Арчик просто любит детей. Он иногда вырывается и несётся сюда. Лабрадоры очень дружелюбные собаки. Он никого не укусит.

– Где ребёнок? – Дмитриев прижал ствол пистолета ко лбу мужчины.

– Но, но, но… – как заведённый повторял собачник. – Я здесь ни при чём! У меня и в мыслях никогда не было обидеть ребёнка. Умоляю, не стреляйте!

– Ночью где был?

– На работе! Я на стоянке подрабатываю, один через два.

– Камеры там есть? Кто может подтвердить?

Версия рассыпалась. Майор записал данные мужчины и поехал проверять. Даже если всё так, как говорит собачник, только после полной проверки Александр сможет успокоиться.

***

Анну знобило. По пути домой пришлось забегать в круглосуточную аптеку. Очень хотелось забраться в горячую ванну, потом закутаться в любимый старый халат и поесть, наконец, нормальной еды. Простой домашней жизни. Поговорить с мужем, узнать, как дела в школе у Леры, что у неё с гимнастикой. Расслабится и забыть хотя бы до утра, что она следователь.

Мысли всю дорогу возвращались к одному и тому же разговору с начальством. То, что найденная девочка не Катя Смирнова, внесло путаницу. А ещё у Скочиловой появились очень нехорошие подозрения.

– Объединять дела? – возмущался Пёрт Глебович. – Вы ещё, Анна Валерьевна, про маньяка кому-нибудь скажите. Нам ведь нужна шумиха и паника. Или комиссия сверху. Чтобы уж совсем хорошо жилось. Да?

– А вы понимаете, что пропавший ребёнок и найденный мёртвый ребёнок в одном и том же районе – это не совпадение.

– Почему нет?

– Потому что так не бывает!

– Территориально граница проходит где-то посреди парка, так что это разные районы города.

– Это всё казуистика. Вы же понимаете, что такие совпадения неслучайны. И не может у нас быть сразу двух преступников с одинаковым типажом жертв.

– Так вы считаете, что Смирнова мертва? – Пётр Глебович сложил руки на столе.

– Требований о выкупе не поступало, девочка не объявилась за сутки, её никто не видел позже пяти с четвертью часов вчерашнего дня. Никаких детей без взрослых в больницы не поступало. Как ни печально, но нужно признать, что вряд ли мы отыщем Катю живой.

– А область? ДТП могло произойти. И водитель, чтобы скрыть преступление, погрузил ребёнка в машину и вывез за пределы города. Скажите, такого не могло случиться?

– Теоретически могло.

– Так вот завтра с утра и отработайте эту версию.

– Пётр Глебович, ну а что с найденной девочкой?

– Возбудите ещё одно дело. И ведите его. Но, – начальник поднял указательный палец, – даже не думайте их объединять. И не нужно смотреть такими глазами. Если, я повторяю, если в ходе следствия вы обнаружите связь между делами, то вот тогда придёте и доложите.

Анна вздохнула. Она чувствовала, что права. Что никак нельзя отрывать одно дело от другого. Но начальству виднее. Скочилова была благодарна уже за то, что дело по найденному в парке трупу не отписали кому-то другому.

– Я дома! – громко сказала Анна, переступая порог квартиры.

– Мамулька! – Лера вприпрыжку выскочила из своей комнаты и бросилась обниматься.

– Привет, золотце, – Анна чмокнула дочь в макушку. – Сумку на кухню неси.

– А ты мне что-нибудь купила? – девочка понесла продуктовую сумку, заглядывая внутрь.

– Там яблоки. Только помой! – Анна расстегнула молнию на сапогах и с нескрываемым удовольствием сняла обувь.

– Сказать было трудно? – на пороге гостиной стоял Михаил, скрестив руки на груди.

– Про что? – ей не понравился его обвиняющий тон, но после трудного дня не хотелось никаких скандалов.

– Что Лерку твой водитель заберёт? Я, как идиот, всё отменил, примчался. Захожу – а всё, занятия закончились, детей почти нет. А мне говорят, что Леру уже забрали. Это как по-твоему?

– Миш, я не понимаю, что не так? Ты позвонил, сказал, что не сможешь встретить нашу дочь. Я отправила дядю Лёню. Всё хорошо, – Анна почувствовала, как начала болеть голова.

– Я выглядел полным кретином!

– Знаешь, раз ты смог перенести своё важное совещание, значит оно не такое уж и важное.

– Ну конечно, у нас только твоя работа важнее всего!

– Миша, хватит. Я устала, я хочу в ванну, я хочу согреться и поесть.

– Я, я, я и снова я!

– Прекрати!

Лера держала большое красное яблоко под струёй горячей воды. Брызги летели во все стороны, но она сделала напор ещё сильнее. Вода бежала, шумела и немного заглушала родителей. Они снова ругались. От этого ей хотелось плакать. А ещё сжаться в маленький-маленький комочек, чтобы никто не видел. Внутри было нехорошее ощущение нарастающей пустоты, тревоги и страха. Лера крепко зажмурилась, чтобы не заплакать.