Легенды Предгорий

Воевода

Воевода не успел вернуться в город, как по дороге встретил дружину, возглавлемую Тихоном. Дружинник сообщил, что на всех дорогах расставил по паре дозорных. Он предупредил их о звере и строго-настрого наказал не покидать посты.

Воевода одобрительно улыбнулся Тихону и отправился вместе с конницей на несчастную стоянку. Пока ехали, Воеводе доложили, что поляна, на которой заночевал южанин, находилась в двадцати саженях от места, где за пару дней до этого зверь также растерзал двоих путников. Воевода нахмурился.

– Значит, зверь выбрал южное направление, – сказал он мрачно.

Когда отряд добрался до стоянки, Тихон снова напрягся и весь побелел. Воеводе самому стало не по себе – место выглядело всё также жутко. Воевода мужественно оглядел поляну и крикнул отряду:

– Скоро сумерки, а в лесу всегда раньше начинает темнеть. Надо найти следы зверя до темна!

Он указал на четверых лучших следопытов и отправил их искать хоть что-то, что выведет на логово зверя. Затем слез с Февроньи и задумчиво огляделся. Что было делать с останками – не понятно. Если предыдущие путники были незнакомцами, то этот с печатью знатного рода должен быть погребен с почестями. Просто так погребальный костер не зажечь, надо заслать гонца к соседскому Воеводе, убедиться, что убиеный действительно сын иртышский.

Воевода подал знак собрать, что возможно из останков, в холщевый мешок, а остальное прикопать в лесу или забросать землей. Уцелевший скарб погрузили обратно на телегу, а к ней зацепили Февронью. Воевода окинул беглым взглядом в последний раз поляну – все прибрали, но кое-где следы смерти еще видны. Ничего, время залечит вырванные деревья, скроет мхом бурые пятна от крови, а пока лучше, чтоб никто этого не видел.

Воевода цокнул и легонько тряхнул поводьями, давая Февронье понять, что пора отправляться в путь. Лошадка, непривыкшая к тяганию повозок, понуро пустилась в медленный шаг.

Воевода ехал и размышлял, как изловить зверя. Ему так и не удалось напасть на след. Может у более искусных охотников это получится? Через пару верст он увидел ворота Предгорья и думы отступили на задний план. Стоило ему въехать в город, как на него обрушился шум и гам бушующей ярмарки.

Стражники на воротах поприветствовали начальника: кто кивнул, кто помахал. От стены отделился один из сторожевых и поспешил навстречу.

– Воевода, наши говорят, снова зверство произошло, правда ли?

Это был старшина Володимир, черноусый плотный мужик в синем кафтане с золотыми петлицами. Сегодня он должен был сопровождать высоких ярмарочных гостей по воеводину поручению, да видно оставил их. Воевода скривился от того, что еще один его воин сегодня нарушил наказ.

– Расседлать, Февронью отправить в стойло, напоить и накормить. Скарб переместить в сарай, – он слез с телеги и вручил поводья одному из стражников, а Володимира повел к думским палатам. Негоже отчитывать старшину при молодняке.

– Так что, не брешут? Снова нашли мертвяка? – нетерпеливо повторил Володимир.

– Ты что, старшина, оставил князей без присмотру? – тихо, но строго спросил Воевода.

Володимир даже бровью не повел. Лишь махнул в сторону шумных гуляний и бросил:

– Сами они решили развлекаться, без нянек. Да и черт с ними! Главное чтоб за город не выходили.

Он от нетерпения вскинул руки и повторил:

– Так что, снова мертвяк?

– Да, – коротко ответил начальник. – А ты откуда узнал?

– Тихон твой всех на уши поднял. Я хотел к тебе скакать, но у нас тут тоже кое-чего произошло.

– Что случилось? – насторожился Воевода.

– Ох уж эта ярмарка, столько крови уже попортила, а еще толком даже не началась. Чернава…

– Что с ней? – перебил владыка.

– Пропала!

– Как пропала? – Воевода схватил спутника за руку. – Чего сразу не сказал?

– На ярмарке с близнецами была, да испугало ее что-то. Сокол говорит, ступила в толпу и исчезла. Пока тебя не было, искали ее всем двором, да так и не нашли. Может, убежала куда? Она ж малахольная немножко…

– Про дочь мою говоришь, Володимир! – Воевода разозлился.

– Прости, владыка, да только делать-то что? Искать али сама объявится? Вечереет уже…

– Искать, – отрезал городской голова. – Сокол мне нужен. Где он, не знаешь?

Володимир свистнул конюху и показал жестом на стойло, затем обернулся и сказал:

– Возьми моего коня! Твоя-то, подикось, устала. Я наказал Соколу по подружкам поспрашать, а Беляне дома ждать, вдруг Чернава вернется.

Воевода коротко поблагодарил старшину, запрыгнул в седло и направил коня в сторону дома, поддав хлыстиком по крупу.

Ему удалось объехать ярмарочные ряды и обогнуть толпу без остановок. К палатам он подобрался с женской половины терема, что выходила на другую сторону от ярмарочной площади. Еще на подлете он усмотрел женские фигуры на крыльце. Одна, кажется, сидела на ступенях, вторая ходила из стороны в сторону, и еще две стояли поодаль и переговаривались. Не дожидаясь, пока конь остановится, он спрыгнул и подбежал к фигурам. На ступенях, оказалось, сидела его ключница, Белобородка. Она сотрясалась в рыданиях и причитала. Рядом с ней, заламывая руки, ходила туда-сюда Беляна. Девица то шипела на ключницу, то кидалась ее успокаивать. Поодаль стояли две служанки, завидев Воеводу, они перешли на шепот.

– Батюшка! – кинулась на шею Воеводе младшая дочь.

– Что случилось, Бела? Володимир сказал, что Чернава пропала? Где Сокол? – Воевода отстранил дочь и внимательно слушал, что та скажет.

– Я думала, она просто устала, ты же знаешь, какая она скромница! А Сокол сказал, что это я виновата. Но как же? То, что она замуж не хочет – я не знала! – Беляна смотрела на отца во все глаза, но чем больше говорила, тем сильнее они наполнялись влагой.

– Ничего не понимаю, причем тут замужество? – Воевода растерялся.

Ключница оторвалась от рыданий и сдавленно посетовала:

– Да как же, владыка, почитай последний месяц она смурная ходила! Все из-за сватаний, ты ж сам наказ дал ей женихаться!

Она громко укоризненно всхлипнула. Ее крупное тело сотрясли новые рыдания. Из-под блеклого платка выбились седые пряди. Смуглое лицо блестело от слез, а привычное белое пятно от ожога на подбородке покраснело. После смерти жены Воевода поручил ключнице заботу о детях и доме. Почитай с того дня минуло почти пятнадцать лет. Надежнее и преданнее работницы Воевода не знал, ведь для детей она стала все равно, что вторая мать. Потому и со снисхождением отнесся к ее упрекам, сам-то все больше был в заботах о городе и шахтах.

– Выходит, она сбежала? – Воевода отпустил дочь и почесал затылок.

– Про-па-ла-а-а! – с новой силой зарыдала Белобородка.

– Пропала она, Батюшка, – подтвердила Беляна, – Мы с Соколом сначала решили, что дурно ей в толпе сделалося. Пошли искать, да нет нигде. Я Белобородку подрядила по ярмарке ходить, вдруг она там затерялась, а Сокол отправился домой. Вернулся, говорит, вещи на месте, а самой нет.

– И где он сейчас? – Воевода огляделся вокруг, словно высматривая сына.

– Сказал, что все ворота обойдет, спросит, не видел ли ее кто. Вдруг она за стену ушла!

На челе Воеводы проступил пот. Ему сделалось дурно. А вдруг зверь ее растерзает, как тех путников?

– Ну, может и не выходила, может к подружке какой пошла… – он сказал это так, словно сам себя хотел успокоить.

– Нет у нее подружек! – отрезала Белобородка. – Наша Чернава от зари до зари по дому за всем ухаживала, а чуть свободная минутка, так с кошкой играла или лошадей кормила. С животиной у нее было больше дружбы.

Беляна закивала. Воевода оторопел. Совсем растерялся, словно и не знал вовсе старшую дочь. Он обернулся к служанкам и спросил:

– А вы чего скажете?

Девицы не многим старше его дочерей закраснелись от прямого обращения владыки.

– Не разговаривала она с нами, Воевода, – пискнула одна.

– А что, теперь ее тоже страховидло сожрёт? – выпалила вторая.

– Типун тебе на язык! – прикрикнула на нее ключница.

Беляна, услышав это, с ужасом застонала.

– Кто вам рассказал про зверя? – Воевода подлетел к девицам и затряс ближайшую.

– Так уж все говорят, – пискнула схваченная девица.

– Говорят это Айнуш – лесная ведьма! – добавила вторая.

– Нет, Юшка про кошку рогатую говорил, – возразила первая.

– Откуда Юшке знать? – девицы принялись наперебой ругатся.

Воевода притопнул ногой:

– Что за нелепые росказни!?

Девицы притихли. Послышался топот копыт. Все обернулись – к палатам летел на буром жеребце Сокол.

– Нашлась? – кинулась к нему на встречу Беляна.

Ключница тоже вскочила, но была не столь проворна, чем четырнадцатилетняя юница. Воевода ухватил на скаку коня за поводья, помогая сыну остановиться.

– Ее видели, прошла еще в полдень в южные ворота! Как раз, когда мы ее потеряли, – Сокол слез на землю и виновато посмотрел на отца.

Эта новость, словно молния, поразила Воеводу. Ноги чуть подкосились, и если б ни сжатые в руке поводья, Воевода упал бы на колени.

– Что делать, батюшка? Скакать в лес?

Слова доходили до Воеводы с трудом, как будто бы он занырнул под воду. Ему потребовалось время, чтобы понять – все на него смотрят и ждут команды.

– Нет, ты, Сокол, остаешься дома за старшего. Ярмарка должна продолжаться! – Воевода собрался с силами. – Найди каравайного, Ивана. У него за все гулянья схвачено, а коли случится чего, действуй, как учил: на деле не спать и мед не пить, с плеча не рубить, слушать Белобородку…

– А ты? – поразился Сокол.

– А я на поиски. Повезет, так к ночи домой вернем…

– Да как же так? А если сам сгинешь? – Беляна зажмурилась и захлебываясь пыталась утереть слезы рукавом.

Белобородка обняла девушку, а та пуще прежнего зашлась в рыданиях на ее пышной груди.

– Прекрати мне тут! – отрезал Воевода. – Хочешь, чтоб сестра по лесу ночью одна бродила, пока ее зверье не загрызло?

Он взлетел на коня и дал последнее напутствие, прежде чем скрыться из виду:

– За стену не ходить, пока не вернусь!

Воевода стеганул коня и сорвался с места. Он успел заметить, как Беляна, поднимая юбки, кинулась ему вдогонку, но быстро отстала. Отцовское сердце было суровым, вот только в час беды жалобно затрепыхалось и заныло. Чтоб так за дочерей переживать – давненько с ним такого не случалось.

Пока конь несся во весь опор, Воевода вспомнил, как пришла весть о гибели его старшего брата Олега, как горевала его жена Катёна, и, разрешившись бременем, скончалась, оставив маленькую черноволосую девочку ему на попечение. А потом также потерял и свою жену Алёну. С тех пор старался сделать все, чтобы дети выросли в радости, и не знали забот.

Он отогнал горестные воспоминания, и еще сильнее пришпорил коня.

Впереди показалась сторожевая башня. Возле ворот собирались воины, возглавляемые Тихоном. Завидев начальника, он вышел вперед, а с ним вышел и старшина.

– Собирай всех, кого можешь! – Воевода спрыгнул с коня прямо перед старшиной.

– Уже, владыка, – кивнул Тихон.

Весть о пропаже Чернавы разнеслась быстрее, чем Воевода во всем успел разобраться. Так что к южным воротам стянулись даже те, кто пировали в отгуле на ярмарке. Воевода разглядел множество сочувственных взглядов. Водеводина дочка пропала все же.

– Будем чесать лес, пока не найдем следов, – сказал Володимир.

– Нет, старшина, ты остаешься! – отрезал Воевода. – В городе князья, да за старшего Сокол, мне ты нужен здесь.

Володимир упер руки в боки, сплюнул, но промолчал. Потом он кивнул и добавил:

– Мы на всех башнях поставили часовых, если что найдете, стреляйте горящими стрелами вверх. Сразу пришлем подмогу!

Воевода не хотел терять ни минуты боле, поэтому скомандовал выдвигаться. Сам он снова вскочил на коня и хотел двинуться в первые ряды, как со стороны кто-то окликнул его.

– Владыка, владыка! Постой! – к отряду бежал запыхавшийся мальчишка лет семи-восьми.

Натуральный оборванец – волосы не мытые и не чесаные, края штанов протерты и оборваны, а у льняной рубашки нет рукавов, только засаленная шкирка, болтающаяся позади.

Воины уже скрылись за воротами, когда мальчуган поравнялся с Воеводой.

– Это кто? – спросил Воевода у старшины.

– Да местный юродивый, Юшка, – ответил Володимир. – Прогнать?

Воевода вспомнил, как служанки упоминали какого-то Юшку, что со зверем встретился давеча.

– Это ты видел в лесу зверя? – спросил Воевода, не тратя времени на знакомство.

– Я, владыка! Весь день… за тобой… гоняюсь. Рассказать… хотел… – паренек не мог надышаться.

– Так говори, чего встал? – Воевода обернулся, глянуть, далеко ли уже ускакал отряд.

– Я того… Видел, как южанина на кусочки зверь раскромсал! – мальчик наконец восстановил дыхание.

– Как понял, что он был южанин? – если сначала Воевода не поверил мальчику, то теперь он прислушался – ведь еще мало кто знает, что останки, найденные этим утром, принадлежат гостю с юга.

– Так у него, эта, говор был такой… Эсски-залесски, экал и шекал. Говорит, што эта… тэ мальшэк спрячэся за кустом… Так и понял… – мальчик изобразил южное наречие весьма правдоподобно.

– Ты его живым видел? – спросил старшина.

– Как тебя, дяденька! Он хотел меня накормить, да там такое твориться начало… Я за кустами спрятался и зажмурился. А когда открыл глаза, не осталось от добряка и мокрого места. Только кошка по поляне бесновалась, деревья валила, выла хуже, чем собаки в стужу.

Воевода вспомнил, что служанка тоже что-то про кошку говорила.

– Что за кошка? И почему ты живой, а взрослый мужчина нет? – Воевода прокручивал в голове, какая кошка так может охотиться и одновременно умеет выть.

– А вот это я и хотел рассказать, только не сочтите полоумным, ведь кому ни лень, все уродом кличут, а у меня только вид маленького мальчика, а голова-то стариковская! – Воевода переглянулся со старшиной, и присмотрелся к мальчугану.

А ведь и верно, глаза, чай, не семилетки, да и морщинки в углу глаз. Надо же какая дикость.

– Пусть я и мал, да хватает толку, – горделиво приосанился Юшка.

– Да поняли-поняли, про кошку рассказывай! – старшина махнул, чтоб продолжал.

Юшка поддакнул и стал описывать:

– Необычная, здоровая как лошадь, с рогами точно венец, шкура белая, в черно-серые пятна. Лапы размером с мою голову! Зубы – кинжалы, а когти – хопешские загнутые клинки. И воет она не как кошка, а как человек. Все время повторяла «Ай-а-а-ай, ау-уш-ш».

– А что потом было? Почему тебя не тронула? – поторопил Юшку Воевода.

– Так глянула на меня, глаза золотые вперила, а потом такая… человеческим голосом говорит «Уходи отседова, ребенок!». Тоже меня за дитя приняла.

– Так и сказала? – усмехнулся старшина.

Воевода задумался. Стоит ли верить юродивому? То, что знал про южанина это одно, а вот говорящие кошки размером с лошадь – это совсем другое.

– Знал, что не поверите! – Юшка оскорбленно скрестил на груди руки. – Но так и сказала, слово-в-слово.

Он достал из портков предмет, уместившийся в детской ладони, и протянул это Воеводе.

– Что это?

Воевода протянул руку и с удивлением уставился на каменную булавку с изумрудными бусинами. Её ни с чем нельзя было спутать: бусины он сам некогда лично смастерил из осколков драгоценного смарагда. Это гостинец, что он подарил старшей дочери вместе с изумрудными серьгами – наследие её матери, Катёны.

– Это то, что кошка потеряла. Чего думаете, она выла? – Юшка смотрел на Воеводу и старшину так, будто бы для него все было понятнее понятного.

Но Воевода совсем растерялся. Он сунул булавку в рукав кафтана и показал Володимиру глазами на ворота. Мол, торопиться надо.

– А что это вы булавку себе забрали? – Юшка запереживал. – Я нашел, теперь это моя чудо-вещь, верните! Волшебная, небось…

Воевода лишь поморщился. Только время зря потерял. Говорящая кошка, чернавина булавка… Надо бы этого Юшку посадить в клетку дней на десять. Будет знать, как Воеводе пургу нести. Сам поди своровал и тут рассказывает!

Начальник молча кивнул старшине и под возмущенные крики юродивого поскакал догонять дружину.