Глагол индивидуального спряжения

Последнее китайское предупреждение.

«Лен, ты вот сколько раз за границей бывала?» – начинает свой рассказ с вопроса Александр Андреевич. «Довольно много, а что?» «А я, Лен, всего один раз. Но этот раз мог изменить всю мою жизнь. Однако…, всё по порядку. В две тысячи пятом году я и группа моих сотрудников по научно-исследовательскому институту были отправлены в командировку в Китай для подписания договора о поставках им на заводы нашего оборудования. В нашу задачу входило протестировать опытную партию оборудования и продемонстрировать китайской стороне, что оборудование качественное и готово к эксплуатации. Я был руководителем нашей делегации. С китайской стороны были представители заводов и ещё какие-то шишки из тогдашнего правительства. Потому что, это был государственный заказ. Ну, и сама понимаешь, – каждый день распланирован, с утра я лекции их инженерам читал, днём мы оборудование тестировали, а после трудов праведных… тестировали их спиртные напитки…, потому что, Лен, каждый божий вечер – приёмы, встречи и фуршеты. А как же без этого? И вот, сидим, значит, мы в первый вечер, наливают нам саке ихнего, а оно, Лен, сорок шесть градусов крепости. И по вкусу – самогон самогоном. Правда, они наливают его в такие крошечные чашечки, что, вроде бы, терпимо. Где-то после третьего тоста меня вдруг представитель китайской стороны спрашивает – мол, правда ли, что русские могут водку стаканами пить и не захмелеть? И что делать, Лен? Никак нельзя ударить лицом в грязь перед китайскими товарищами, я и отвечаю: „Всё чистая правда, несите сюда стакан, я вам сей феномен продемонстрирую“. Принесли стакан, налили, я встал, по гусарски стакан на локоть поставил и выпил. Выпил и чувствую – саке ихнее у меня обратно просится. Я скорее в туалет побежал… Возвращаюсь трезвый. Из моей делегации уже в живых никого, все под столом валяются или мордами в салате. А я трезвый как стеклышко. И они, китайцы, смотрят на меня восхищённо и опять наливают и наливают. Но тут, на моё спасение, принесли горячее. Под такую закуску я смог уже довольно много выпить, и у меня там, внутри, всё хорошо улеглось… Прошла неделя… с каждодневными приемами и фуршетами. Моя делегация совсем уже на ногах не держится, по утрам все похмельные, я же с утреца душ контрастный приму, зарядку сделаю – и давай их в чувство приводить. Так моими усилиями как-то и продержались. Настал день отъезда. Да, забыл сказать, что ко мне на время командировки прицепили „паровозиком“ двух девиц – переводчицу и (как бы это сказать) – представительницу китайской службы безопасности, ну вроде нашего КГБ. И вдруг они, эти две девицы, меня в кафе приглашают на серьёзный разговор. Я занервничал – думаю, мало ли, может, кто чего сказал спьяну из наших, обидел чем, за всеми не уследишь. Сейчас выскажут мне претензии, как руководителю группы. Пришёл, сел с ними за столик. А кэгэбэшница мне вдруг и говорит: „Вы, уважаемый Александр Андреевич, не хотите ли у нас остаться?“ „В смысле – задержаться? – спрашиваю, – На какой срок?“ „Нет, – отвечает она, – насовсем остаться, в качестве главного инженера одного из заводов в Пекине“. „Но… у меня ведь жена и сын в Москве!“ – только и смог я выдавить из себя от неожиданности. „Жену и сына мы, естественно, тоже к нам приглашаем жить, это не проблема“, – последовал ответ…» «Эх! – не выдерживаю тут я, прерывая рассказ, – Вот согласились бы Вы тогда, дядя Саша, жили бы сейчас припеваючи в Китае и к нам ездили консультировать инженеров. Как зарубежный специалист!» «Да понимаешь, Лен, у меня тогда незаконченный проект был с исследовательской группой в нашем институте. Не мог я ребят бросить». «А почему они Вам вдруг такое предложение сделали, китайцы?» «Ну, они сказали, что впервые видят человека, который может выпить столько алкоголя и остаться трезво мыслящим». «Да, вот это трезвомыслие Вас и подвело. Будь Вы авантюристом, сейчас бы прекрасно жили себе в Китае. Там рай для пожилых людей – они социально защищённые, у них хорошие пенсии. А китайская медицина – это же о-го-го!» «Но, Лен, я бы тогда с тобой не познакомился! – отшучивается дядя Саша, – а такая потеря никакими благами цивилизации не восполняется».

Оказалась не в то время и не в том месте.

Проходя мимо «четырёх лавок» заметила там не очень радостного Андрея (помните, которого мне дядя Саша сватал). Хотела подойти, но он был не один, рядом сидел и приобнимал его за плечи какой-то хмырь, важно разглагольствуя о чём-то. «Понимаешь, Андрюха! – отхлебывая с наслаждением из бутылки живительное пивко, вопил на весь двор пузатенький мужичок слегка запущенного вида, – У меня с бабами все элементарно. Вот, к примеру, ты – баба. Если у тя есть мозги, так ты разговаривай со мной, поддерживай меня морально, давай советы дельные. А если у тя есть сиськи, то ты меня согревай, так сказать, телесно. Но тока молча, понимаешь ты, мол-ча! Ну, а если у тя ни того, ни другого нету, – тут он повернул голову и наткнулся взглядом на меня, с неподдельным интересом слушающую его короткую, но очень познавательную речь, – то ты тада проходи мимо, дорогая моя, – и для пущей убедительности мужичок махнул рукой куда-то в самую дальнюю даль, и ещё раз, и ещё, – проходи, проходи! Быстрыми мелкими шажочками!» И я пошла.

Я памятник себе воздвиг.

«Лен! – звонит Александр Андреевич, – Пойдём со мной в пункт приёма металла, а то скучно одному идти». «Ладно, – говорю, – я уже все свои дела переделала, пойдём, прогуляемся». Бредём к железнодорожной станции, где пункт приёма находится, а по дороге у нас – общежитие завода. «А ты знаешь, Лен, я ведь и на этом заводе тоже работал, еще до ВНИИМЕТМЕТа, – говорит Александр Андреевич, – и мне на этом заводе даже памятник поставили!» «Как это – памятник?» – изумляюсь я. «Ну, вот так. Сконструировал я им подъёмные ворота. ПричЁм, аналога нет нигде в нашей стране. И в других странах тоже. И решили они сваять мой бюст в честь такого события. И возле доски почёта поставить. Так и сделали». «Вот бы сейчас этот бюст забрать и на металл сдать, – мечтательно продолжает дядя Саша, – это ж тыщ тридцать выйдет, я на эти деньги мог бы месяца три прожить».

Сватовство Али.

Вчера, уже поздновато, часов в девять вечера, выползли на прогулку. Через какое-то время, дядя Саша заметил, что следом за нами увязался какой-то парень. Вернее, за мной. «Лен, по-моему, он на тебя губу раскатал! – сообщил мне возмущённо Александр Андреевич, – Нет, но каков наглец! Ведь он видит, что ты не одна, а со мной!» Ещё через какое-то время преследователь сократил расстояние и обратился вежливо к дяде Саше с такой речью: «Здравствуйте, уважаемый! Меня зовут Али, мне двадцать шесть лет, я приехал из Таджикистана. Там я закончил Финансовую академию, и теперь у меня в Москве свой небольшой бизнес. У меня достаточно средств, поэтому я имею своё жилье. Я ни в чём не нуждаюсь и не питаю никаких корыстных целей. Прошу у Вас разрешения встречаться с вашей дочерью. Могу ли я завтра днём пригласить её на прогулку?» И вот тут Александр Андреевич озверел окончательно и завопил: «Послушай ты! Уважаемый! Ты что – вот так вот решил прямо при мне нагло склеить мою жену? Совсем молодёжь оборзела! Лена! Иди быстро за мной! Дома поговорим!» «Ну и что это было за показательное выступление? – хохочу я, когда мы отходим на более или менее дальнее расстояние от несчастного мальчика, оставшегося стоять в ступоре, – Чего ты набросился на мальчишку? Раскричался… Ну неужели ты думаешь, что я смогу взять грех на душу и испортить жизнь какому-нибудь молодому мужчине? Или даже не молодому?» «А кто тебя знает, – пробубнил уже примирительно дядя Саша, – а вообще мне понравилось, как он речь толкнул. Практически просил у меня твоей руки. У меня дочек-то нету, только два сына. То есть, один сын теперь уже. А приятно, когда к тебе вот так, с уважением!» «Так чего, вернуть претендента? – смеюсь я, – «Поставить запись на повтор?» «Не, не надо, – уже совсем благодушно вещает дядя Саша, – он ведь мусульманин, значит, на тебе жениться в его планы не входит, соврал он про свои серьёзные намерения. А я тебя обязан замуж выдать, но только чтобы твёрдо и насовсем. И тогда уже спокойно можно помирать. А этот приятный момент я запечатлел и благостно переварил». «Как змея лягушку», – смеюсь я. И идём мы гулять дальше.

У каждого мужчины должна быть змея.

Александр Андреевич поднялся ни свет – ни заря и отправился в парк за грибами. Грибов он не набрал. Зато принес домой… змею. Посадил её в баночку и любуется. «Зачем Вы змейку-то домой притащили, дядь Саш?» – интересуюсь я. «Да понимаешь, Лен, – отвечает Александр Андреевич, – как-то одиноко мне, всё же. Пусть поживёт у меня недельку, потом обратно отнесу». «Ну завели бы кошечку, собачку, канарейку, наконец!» «Да мне это создание как-то привычнее, – отвечает мой друг романтически-напевно, – я, ведь, Лен, два раза был женат».

Не каждой женщине нужна змея.

Сегодня Александр Андреевич позвонил мне рано утром и сказал: «Лена! Возьми у меня змею!» Я говорю: «Вы с ума сошли? Я змей боюсь до ужаса, это у нас семейное!» «Понимаешь, мне её нечем кормить! Я когда её поймал, она кого-то проглотила. Я подумал, что мышь, и что змея её неделю ещё будет переваривать, и кормить её мне не придется». «И что же?» – настораживаюсь я. «А вот только что змея отрыгнула останки… лягушки». «Фу! Не надо дальше рассказывать!» – завопила я. «Да ты не понимаешь! Её (змею) теперь надо кормить. Но чем (точнее – кем)???» «Знаете что! – возмущаюсь я, – если Вы думаете, что у меня в доме есть, кем накормить змею, то Вы глубоко заблуждаетесь! Из самых мелких живых существ в доме есть только кот Карл, но я не позволю вашей змее его съесть! Остальные же живности намного крупнее!» «Ну да-а-а, – задумчиво протянул дядя Саша, – а тебя ей не проглотить, ты слишком толстая!» – и сразу же бросил трубку, чтобы не выслушивать вослед сей фразе моих злобных инсинуаций и шипения в стиле змеи.

Каждой женщине нужен мужчина. Но не каждый.

Отпустили мы с Александром Андреевичем змею в парк. Она на радостях так рванула, что последние останки съеденной лягушки по пути растеряла. Но я не про это хотела написать.

Короче говоря, заселила я из сострадания (как обычно у меня всё это происходит) к себе на две недели мужика, у которого сын болен астмой, и надо мальчика в больницу положить в Москве. Пришёл мужик, однако, не один, с сочной блондинкой. Представил родственницей. Та ему уборку в комнате сделала, ужин приготовила и… ночевать осталась. Я не ханжа. Ну, есть у мужика в Москве любовница, да и Бог с ней, не мое дело. Но возвращаюсь вечером домой, а мужик тот неуёмный уже тут как тут – давайте, мол, чаю выпьем. Ладно, – чаю, так чаю. И тут началось. Баба его спит, наверное, уже, а мужик тот начал меня за мои хладные ручонки хватать – мол, а что же у Вас на меня реакции женской нету? Я говорю как на духу: «У меня реакция женская есть только на любимого человека, которого пока нету у меня. Ну, а Вы тут кто такой вообще?» И тут он меня за грудь – хвать! Я аж дар речи потеряла. Он опять видит – реакции той, что он хочет, нету. А ударить человека по лицу я, интеллигентная женщина, не могу. И вот так мы с ним и застыли в этой позиции, с моей грудью в его руках. Потом отмерли, я и говорю ему: «Слушайте, если ещё раз такое себе позволите, то мой друг Александр Андреевич Вам морду раскрасит под хохлому. А насчёт бабы вашей я ничего против не имею – пущай ночует, если Вам так приспичило». И пошёл он спать с бабой той. А я позвонила дядь Саше, чтобы был на стрёме.

Аэлита.

Поскольку в скетче, который я сняла для интернета, упоминается мой друг, мастер инженерной мысли, Александр Андреевич, я решила показать ему видеозапись. Пришёл дядя Саша весь такой нарядный ко мне на просмотр. Как в Большой театр наряжаются. «Сейчас, Александр Андреевич, посмеётесь от души», – предвкушаю я.

Первая половина просмотра прошла в полной тишине. Александр Андреевич внимательно и вдумчиво смотрел в экран, но никаких эмоциональных реакций не выдавал. Но вот когда дело дошло до создания моего нового образа для предполагаемого похода на телепередачу (ну, где мне «подружки» сделали причёску (раньше такую называли «взрыв на макаронной фабрике»), и где потом я намазала себе нещадно веки и ресницы), Александр Андреевич оживился. «Аэлита!» – произнёс он вдруг романтически-подтаявшим голосом. «Что?» – не сразу поняла я. «Ты тут похожа на Аэлиту из одноимённого фильма Якова Протазанова. Помнишь такой?» Самое смешное, что помню, даже картинки рисовала в детстве на тему этого кино, но признаваться в этом не стала, сами понимаете. Столько не живут. Оставшаяся часть просмотра прошла в молчании.

Новые приключения Неуловимых.

Картина первая, подарочно-напряжная.

Мама Марины (девушки, которую привёл к нам жить по доброте душевной мой сын) прислала нам множество вещей – одежды, одеял, покрывал и прочего, прочего… В интернете посмотрела, что посылки уже пришли, но там такой вес, что без Александра Андреевича с тележкой не обойтись. Вызвала «дядю Сашу – МЧС». Пришёл с двумя тележками, как чувствовал. Скрепил их в одну и повёз весь этот груз, как муравей. На полпути до моего дома сели на лавочку передохнуть. У какого-то чужого подъезда. Сидим, дышим, курим (дядя Саша курит). Подходит девушка и спрашивает: «Вы не знаете Катю Д., которая в этом доме живёт? Мне она очень нужна!» «А чем Вам эта Катя так насолила?» – спрашиваю я просто так, в шутку. И попала я «пальцем в небо». «Она любовница моего мужа!» – отвечает девушка. Оп-ля!

«Мы не из этого дома, – пытается уйти в сторону от разговора дядя Саша, – мы Катю не знаем». «А тогда давайте выпьем пива, я куплю сейчас!» – предлагает новая знакомая. Ну, тут дядя Саша уж не мог устоять.

Картина вторая, ревниво-питейная.

«Тогда уж пойдёмте на «четыре лавки», – дядя Саша говорит. Пошли мы на «четыре лавки». По дороге написали смс моему сыну, он пришёл, все посылки забрал и домой потащил, а мы сели, дружно выдохнув, на лавочку.

Картина третья, заключительная, «ревниво-обременительная».

«Понимаете, – говорит Юля (так девушку зовут), – мой муж мне изменяет!» «Вот удивила, так удивила!» – хмыкнули мы с дядей Сашей. «Вы не понимаете, – продолжает она, – он изменяет мне каждый месяц с новой женщиной!» «Ни фига себе, потенциал у мужика! – восхитились мы, – тут когда одна мозг выносит, не знаешь, что делать, а когда каждый месяц новая… с новыми закидонами… Ну, что сказать, твой мужик однозначно – экстремал!» И просит она мой телефон – позвонить мужу. Дала я телефон, девушка побуянила немного в трубку, и ей, видимо, от накала страстей, занадобилось кое-куда. Дядя Саша её к себе в квартиру пригласил, и они отлучились на время. И тут муж её перезванивает. Я говорю кратко и ёмко: «Значит, так, молодой человек. Во-первых, если Вы уж женились, значит были на то веские причины. Надеюсь, это была любовь. Во-вторых, если разлюбили, надо об этом сообщить супруге. А в – третьих, если Вы просто хотите погулять, а жену не разлюбили, то надо уж как-то посерьёзнее шифроваться! Это я Вам как человек с опытом говорю! – я не стала уточнять, что с опытом просмотра телесериалов, – А то вот ваша жена сейчас пойдет и вашей любовнице глазки выцарапает!» «Спасибо, я всё понял, – не стал оправдываться и врать мужик, – сейчас позвоню любовнице, чтобы никому дверь не открывала, а потом сразу метнусь за женой. Какой у вас там адрес? Где она сейчас находится?» «Мда-а-а-а, провели очередной томный вечерок! – подвёл итог Александр Андреевич, когда мы впихнули Юлю в машину мужа, – а ведь хотели жить по-человечески, в медитативной гармонии и творческом созерцании!» «Да ладно, – говорю, – зато спасли мир от очередного кровопролития. Это ли не цель? День не потерян!»

Шампанское из огурцов.

Обязана я рассказать про трапезу Александра Андреевича, приготовленную мною, после которой он блаженно заснул и не пошёл со мной на прогулку. Трапеза состояла из банки малосольных огурцов и банки рагу из курицы с картошкой, перцем и помидорами. Это моя версия.

Версия Александра Андреевича после того, как он проснулся, и мы, всё-таки, пошли немного прогуляться, другая. «Ох, Ленка, какое же вкусное было твое лечо!» «Лечо?» – изумляюсь я. «Ну да, лечо! Ни с чем не сравнимое ощущение! Разве что с шампанским из огурцов!» «С чем???» «Понимаешь, Лен, – поясняет дядя Саша, – открыл я твоё лечо и разогрел, а потом решил себе рассольчику налить из банки с огурцами, что ты мне дала. Снимаю крышку, а оттуда такой пшик, как когда шампанское открываешь. Я насторожился. Думал, там огурцы забродили, выбрасывать придётся». «Ну и выбросили бы, – говорю, – у меня раз на раз не приходится. То хорошие, вкусные и хрустящие получаются, а то – жуткая отрава. От настроения зависит, в котором засаливала». «Огурцы, Ленка, и впрямь, выбросить пришлось, они какие-то мягкие получились и квёлые, а вот рассол…» «Что – рассол?», – всё ещё не понимаю я. «Чистое шампанское Брют! – вещает дядя Саша восхищённо, – Я как отпил глоток, так прямо и насладился. У тебя рассол сладковатый получился, и газ там организовался, почему-то, углекислый, как в шампанском. Напиток Богов получился! Ты, надеюсь, рецептуру сохранила?» «Нет, – говорю, – мне казалось, я всё всегда одинаково кладу. Какая там особая рецептура-то в засолке огурцов?» «Ну всё, пропал наш бизнес! – возопил Александр Андреевич, – Вечно ты мне крылья подрезаешь своей безалаберностью! Мы же могли с тобой производить шампанское из огурцов! Это ж какое ноу-хау! Дёшево и сердито!» «Да ладно, – говорю, – Вы ещё мои яблоки мочёные не пробовали! Но это крепкий напиток, Вам с вашей язвой нельзя!»

Мнимый больной. Часть первая.

Звонит вчера дядя Саша: «Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! Ленка, я умираю!» Я говорю: «А с чего у Вас такие выводы? Какие симптомы болезни? И не вызвать ли врача?» «Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Врача не надо! – вопит дядя Саша, – он меня сразу в психушку упечёт, потому что у меня в комнате страшный завал. Да и не пройти врачу к кровати, на которой я лежу, тут тропинки нету». «А Вы сами как же попадаете на кровать?» – спрашиваю. «А я, Ленка, научился как Человек-паук по стенкам лазить, у меня тут своя техника проникновения в комнату, что врачам нашим покамест недоступно!» «Ладно, – говорю, – что болит-то у Вас? Давление мерили?» «Болит у меня всё, а давление моё на данный момент составляет девяносто на сорок». «И откуда же у Вас взялись такие цифры? У Вас же тонометра нету!» «Тонометр есть, но зарыт в недрах моих комнатных завалов. А давление у меня такое по ощущениям». «Всё, мне это надоело, – говорю, – сейчас мы с тонометром придём и померим Вам давление, и если оно не в норме, вызовем скорую! Точка!» Прихожу, звоню, дверь открывает соседка (там у них коммуналка), кое-как протискиваюсь в комнату, тайными тропами пробираюсь к кровати, меряю давление нашему больному… – сто тридцать на восемьдесят! Я говорю: «Дядя Саша! Что Вы мне голову морочите? У Вас давление как у космонавта!» «А чего же тогда мне так плохо?» «Может, Вас покормить, Вы когда ели в последний раз? Вот голова и кружится. Вы чего из еды хотите?» «Хочу я, Ленка, … пива с воблой!» «Ничего себе! – возмущаюсь, – Вы меня хотите за пивом отправить? Совсем совесть потеряли?» (Ну Карлсон такой в чистом виде. Только тот, когда «болел смертельными болезнями», требовал варенья и печенья. И побольше). «Нет, Лен, как можно! Чтобы я даму за пивом посылал? – вскинулся дядя Саша, – Ты просто меня сопроводи до магазина, а то вдруг я по дороге упаду в обморок?» «Ладно, – говорю, – пойдём». И пошли мы за пивом.

Мнимый больной. Часть вторая.

Причина и название «смертельной болезни» Александра Андреевича выяснились довольно быстро, после того, как он, блаженно причмокивая и крякая, сделал первый глоток пива. Название болезни – «воспаление хитрости», а суть такова – «Понимаешь, Ленка! – пояснил „пациент“, – я взялся делать ремонт у одной знакомой дамы, живущей в соседнем доме. Я поменял проводку и поклеил обои, сменил плитку в ванной комнате и положил новый пол, но вот когда дело дошло до потолка…» В общем, дядя Саша не смог в одиночку смонтировать подвесной потолок и уронил и разбил две панели. Поскольку денег на возмещение ущерба у него нет, дядя Саша придумал такую легенду, что он упал со стремянки, будучи гипотоником и схлопотав сильное головокружение. И теперь он лежит дома и лечится. И лечиться ему… до конца света, не меньше. А пива-то хочется. А выйти-то страшно – вдруг «лежачего больного» заметит его работодательница вполне себе ходячим. Ну вот он и решил взять меня в сопровождение, чтобы была отмазка – мол, ко врачу меня племянница ведет, ко врачу! «Дядь Саш, а нельзя просто честно всё объяснить этой женщине?» «Можно, – говорит Александр Андреевич, – но тогда получится, как с тобой!» «Это как?» – спрашиваю. «Она сначала убьёт, а потом попытается выслушать!» «Зато тогда я, наконец, смогу выполнить Вашу предсмертную просьбу!» – говорю я. Но об этом в следующей серии.

Похороните меня за плинтусом.

Иду из магазина дворами. Проходя мимо «четырёх лавок» замечаю Александра Андреевича, присоединившегося к компании молодых ребят, жарящих шашлыки, и явно ждущего своего несанкционированного кусочка мяса. Молодежь напрягается, но прогнать дядю Сашу никто не решается.

«О! – говорю, – привет! Как Ваше здоровье, Александр Андреевич? Уже всё в порядке, я вижу?» «Ой! – сразу сгибается в три погибели дядя Саша, – так всего крутит, так мне плохо-о-о-о… Ты, Ленка, обещай мне, что когда я умру, напишешь на фасаде дома, в котором я жил, мой портрет!» «Да не вопрос! – отвечаю, – только я так уж напрягаться не стану. У меня где-то на антресолях лежит портрет Рериха. Так ты, дядь Саш, бороду нарасти и носи тюбетейку, я думаю – никто из твоих соседей не отличит. А портрет я тебе хоть завтра принесу – вывешивай заранее. Чтоб уважали!» «А Рерих тот много пользы принес в инженерном деле?» «Вот чего не знаю, о том не скажу! – смеюсь я, – Он по другой части был, по художественно-эзотерической!» «Ничего, годится! – дядя Саша констатирует, – Я вот тоже человек алкоголически-эзотерический. Значит, с твоим Рерихом точки соприкосновения имеются. Тащи портрет».

Политинформация на «четырёх лавках».

«Ну, что нового у нас происходит?» – спрашивает Александр Андреевич у Жорика, развернувшего газету, чтобы почистить на ней воблу. «Рост цен нанес новый удар по среднему классу!» – громко и с выражением прочёл Жорик. «Ну, это хорошая новость», – говорит Александр Андреевич. «Почему – хорошая?» – удивляется Андрюха. «Да потому, что средний класс – это мелкая буржуазия. А у нас в стране её нету. У нас есть только пролетариат и олигархи». «И ещё – обедневшая интеллигенция», – встреваю я. «Да, а раз у нас среднего класса нету, – продолжает Александр Андреевич, – то удар нанесён по пустому месту. Так что разделывай смело, Жорик, свою воблу на этой газете, потому что с официальной частью нашей встречи мы уже разделались».

Искусственный спутник женщины.

Засиделись с ребятами из нашего двора на «четырех лавках» аж до пяти часов утра. До первой звезды, так сказать. «О! Искусственный спутник Земли!» – воскликнул радостно дядя Саша, тыча пальцем в утреннюю, едва проснувшуюся, Венеру. Представляю, что она там ему ответила про себя. В связи с чем я решила прозвать Александра Андреича (тс-с-с, но об этом никому ни слова) – «искусственный спутник женщины».

Сжигаем негатив.

Ходили вчера с дядей Сашей в парк разводить костёр, потому что, как он сказал, ему надо «сжечь негатив». «Ленк, а чего ты меня всё время фотографируешь? Будешь в этих своих общественных сетях размещать?» «А Вы против, Александр Андреевич?» «Нет, почему же, я только за. Но я тебя прошу приписать к моей фотографии такой комментарий: «Дорогие одинокие женщины! Вы не там ищете женихов. В нашем парке на каждом шагу можно встретить высоко образованного интеллигентного бомжа, который готов исполнить любой ваш каприз… за ваши деньги». «Сжёг негатив» он, как же.

Урок по квантовой механике.

Вышли погулять. «Лен, ты чего такая замороченная?» – спрашивает дядя Саша, не наблюдая присущего мне весёлого настроения. «Да вот, Афанасий теперь за компьютером не один сидит, Марина вечно его кресло занимает, а он на табуретке ютится. Эх, вот бы им ещё одно компьютерное кресло купить! Но денег нету». «Да найдём мы кресло!» – дядя Саша меня успокаивает. Бац! Сразу возле соседнего дома находим компьютерное кресло, абсолютно целое, практически новое. Затаскиваем к ребятам, те «танцуют зажигательную джигу», а мы снова выходим на прогулку. «Вот незадача, – говорю, – Марине летом домой к маме ехать, а чемодана у неё нет». «Да будет ей чемодан», – уверяет Александр Андреевич. Бац! Через пару домов находим чемодан новый, фирменный, с кодовым замком, на колёсах и с выдвигающейся ручкой. Всё в целости. Заносим в дом, Марина «танцует зажигательную джигу», мы снова выходим на прогулку. «Саш! А тебе-то самому что надо?» «Мне, – задумчиво тянет дядя Саша, – доски нужны, три штуки, и две алюминиевые накладки на дверной проём, потому что я у соседки взялся делать подвесной потолок, а у неё всё там посыпалось, теперь и стену, и дверь надо подлатать». Дальше – по сценарию. Мы находим три доски и две накладки из алюминия. Отнёс дядя Саша к себе, идём и молчим. Потому что сегодня целью была просто прогулка. «Александр Андреевич! – не выдерживаю я, – Ну если у Вас так хорошо выходит притягивать разные приятные события из ниоткуда, может, пожелаете мне мужа доброго и любящего, а?» «Я раньше так и хотел, Ленка. Но передумал, – говорит дядя Саша, – так что этого ты от меня не дождёшься!» «Почему? – спрашиваю, – Вы что, не желаете мне счастья?» «Желаю, но если у тебя появится муж, то он скажет тебе обо мне, – а чего, мол, этот старый козёл вокруг тебя крутится? И придётся нам больше не общаться. А я так не хочу!» «Не, ну так и я не хочу», – говорю я. «А по-другому не бывает, Ленка!» Что, прям-таки и не бывает?

Мир тесен и одновременно очень велик.

Идём как-то с дядей Сашей дворами, вдруг навстречу – знакомые очертания, из полумрака выплывает моя одноклассница. Давно не виделись, но она мало изменилась. Идёт какая-то задумчиво-просветлённая, меня не замечает. «Свет! Све-е-ет! Стой!» – кричу ей. Остановилась, познакомила её с дядей Сашей. «Вот, – говорю, – у меня новый друг появился, гулять по вечерам ходим». «А у меня что-то в этом году друзей резко поубавилось, – вздыхает Светка, – какое-то тотальное „не люблю“ в мой адрес». «Да ладно, – говорю, – значит, так надо было». «Вообще, последние два года очень трудные, – гнёт свою линию Светка, – ещё на работе ни дня не проходит, чтобы не столкнуться с какой-нибудь сволочью!» «Вы в полиции работаете?» – деликатно уточняет Александр Андреевич. «Нет, в полиции папа мой работал, до сих пор с бывшими коллегами встречается, а ведь ему уже восемьдесят лет. А я в поликлинике работаю. Физиотерапевтом». «А мне вот как раз повезло, – говорю я, – у меня дня не проходит, чтобы не встретить хорошего человека». «Да ты понимаешь, Лен, они ведь все от меня чуда ждут. Вот приходят все перекошенные и скрюченные и думают, что я сейчас пальцами щёлкну, и все их болячки как рукой снимет. Но, граждане дорогие, вы не с того начинаете своё оздоровление. Вы подумайте – может, вы обидели в своей жизни кого-то или ещё какой дурной поступок совершили, вот вас и перекосило. В храм сходите, покайтесь, а потом уже на физиотерапию ко мне приходите. Так сказать, для закрепления эффекта!» «Свет! – говорю изумлённо, – помнится, была у нас встреча одноклассников пару лет назад, ты по-другому мыслила. Да и в храме не бывала, вроде бы, ни разу!» «Понимаешь, на днях дела у меня были с утра, а потом перерыв до начала работы. Думала – куда пойти? Ну и зашла в наш храм в Вешняках. А там так красиво поют, и батюшка мудрую речь толкает. И так меня, Лен, проняло! Я поняла, что всё делаю в жизни не так… И не я одна… Ну ладно, разболталась я тут с вами, вы же на прогулку вышли, а не мои откровения выслушивать. Созвонимся ещё. Пока, не пропадай». И убежала.

«А как фамилия этой Светки?» – дядя Саша спрашивает. Я сказала. «Так я её отца знаю, он в волейбол очень любит играть. А я у нас в районе волейбольную площадку строил, там и познакомились». «Да, – говорю, – мир тесен». «И одновременно очень велик, помни об этом», – добавил со значением Александр Андреевич.

Самогон.

Идём, гуляем. «Дядь Саш, – говорю, – я тут варенье сварила из грейпфрутов, которые ты принес на днях. Но что-то оно пригарчивает, и, кажется, забродило. Как думаешь, что получилось?» «Самогон». «А ещё я яблоки сделала мочёные, но даже не знаю, честно говоря, что выйдет». «Самогон», – снова ёмко комментирует Александр Андреевич. «А вот ещё я нашла в морозилке какие-то ягоды, давным-давно мамой замороженные, думаю – может, что-то из них получится сварить?» «Самогон». «Так, может, уж тогда его целенаправленно и делать? – говорю, – Раз, всё равно, только он и получается?» «А что, это неплохая мысль… Кстати, Ленка, ты скороварку, которую я тебе на днях принес, ещё не продала?» «Нет». «И не продавай. А змеевик я подходящий найду…» Идём дальше, молчим минут пять. «Нет, Ленка, не выйдет ничего с самогоном. Такой запах будет стоять, все соседи сбегутся скандалить. Вари дальше свои варенья и соли соленья».

День сломанных замкОв.

Александр Андреевич попросил меня продать два пылесоса, собранных им из запчастей совершенно разных агрегатов, и, как ни странно, находящихся в рабочем состоянии. Мы наметили на сегодня фото сессию этих монстров. И вот с раннего утра всё звоню, звоню – не подходит дядя Саша к телефону. А поскольку накануне вечером он подкинул мне море огурцов и черешни, и я взялась солить соленья и варить варенья, то отлучиться уже не могла, чтобы просто пойти посмотреть – что там и как у Александра Андреевича (хотя он живёт в соседнем доме). Вдруг раздался телефонный звонок. «Вы куда же пропали, дядя Саша! Я чуть с ума не сошла!» – воплю в трубку. «Да ты понимаешь, Лен, какой-то день странный, я назову его «День сломанных замкОв», – и ржёт нагло. «Я, – говорю, – про день сломанных замков ничего не слышала, но Вам точно не поздоровится, если сей же час не поведаете, что там у Вас приключилось!»

«Дело было так, – начинает Александр Андреевич, а сам мелко хихикает, – в пять утра пришла соседка. С третьего этажа. Она работает в специальном интернате для детей с особенностями развития. Ездит за город, выходит из дома ни свет – ни заря. И вот у неё замок заклинило. Не может дверь закрыть. А у меня, ты ведь знаешь, в моих закромах, есть всё. Я, практически не просыпаясь, нашарил какой-то замок подходящий и быстро его поставил. И опять спать лёг. В восемь утра звонит мой друг, который является, между прочим, хозяином кафе. Знаешь, тут, недалеко от моего дома, подвальчик? Помнишь, мы с тобой туда ходили в первые дни знакомства? Ну вот, звонит он в панике. Он задержал зарплату сотрудникам, а они в отместку заперли его кабинет с сейфом, в котором деньги лежат, а ключи забрали с собой. Дверь там крепкая, не сломать. Проснулся я уже теперь окончательно, пошёл, замок предварительно подходящий нашарив в моих закромах. Вскрыл дверь и новый замок поставил. Вернулся домой, но спать уже не стал. Кофе выпил, и уже самому интересно – сейчас кто-то ещё про сломанный замок позвонит? Сама понимаешь, по логике сюжета, так оно и вышло. У того хозяина кафе Андрюха, ну тот, из моих подопечных парней, с „четырёх лавок“, работает. Он недавно квартиру снял, но… там надо замок заменить. Это уже, сама понимаешь, было на весь оставшийся день. Потому что сначала поехали смотреть, что за дверь, потом купили новый замок, потом он не подошёл, поехали и поменяли на другой, потом вернулись ко мне за дрелью, которую сразу взять с собой в голову не пришло… Вот сейчас поедем уже, наконец, поставим замок. И всё на сегодня! Надеюсь». «Зря надеетесь, – говорю, – у моей соседки с четвёртого этажа замок в двери постоянно заедает, больно смотреть, как эта бабуля каждый раз, уходя или возвращаясь, мается с этим замком минут по тридцать. Как раз сегодня она меня спрашивала, нет ли у меня кого-то, кто поменял бы ей замок?»