Глава 57
– Ну что, вернёмся к нашим тычинкам и пестикам. – Озвучила план на ближайшие несколько часов, зайдя в палату к своему пациенту и, получив молчаливое одобрение, приступила к прочтению очередного шедевра, надеясь, что меня сможет впечатлить ещё хоть что-то после плодоносных глубин.
Вынырнув из сна, резко подскочила с кресла от верещания аппаратуры и подбежала к кровати, на которой метался срывая датчики пациент. Он с озверением сдирал всё, что было прикреплено к его телу, метаясь и истошно хрипя. Без колебаний я набрала в шприц успокоительное, чтобы вколоть пока он себе не навредил: местами на повязках начали проявляться пятна крови, где-то разошлись швы, затянувшиеся порезы потрескались.
Когда я начала вводить препарат в капельницу, он, рванув с кровати, схватил меня, и со всей силы прижал к стене, надавив на моё горло предплечьем. На изуродованном лице не было никаких эмоций, никогда не видела такого пугающе пустого взгляда. Пока я соображала, что делать, он крайне спокойно убрал от меня руки и начал осматриваться по сторонам, я понадеялась, что в поисках одежды, хотя нагота его совсем не заботила. Так же спокойно он подошёл к столику с медицинскими инструментами и взял с него скальпель. Теперь мне стало ясно, что нужно бежать. Несмотря на все свои травмы, он перехватил меня и швырнул обратно к стене так, что от удара в глазах помутнело. Он встал напротив меня и будто чего-то ждал, не шевелясь. Лишь когда зрение восстановилось, я поняла, что он примеряется куда нанести удар, а ещё, что мысли об этом процессе доставляют ему удовольствие – уголки его губ слегка подёргивались, а глаза чуть ожили ненормально засверкав.
– Я не сделаю тебе больно. – Произнесла, когда он сделал первый шаг в мою сторону, добившись передышки в несколько секунд, после чего снова двинулся на меня. Я знала, что наверно лучше сохранять зрительный контакт, но меня начало потряхивать и я закрыла глаза. – Я здесь, чтобы тебе помочь. – Продолжила, когда почувствовала холод скальпеля на шее, и его дыхание совсем рядом. На этот раз пауза затянулась, и я собрав остатки воли и самообладания открыла глаза, схлестнувшись с пустотой его тёмного взгляда. – Посмотри на меня, я не причиню тебе вреда. – Аккуратно прикоснулась подушечками пальцев к его лицу, пытаясь установить ещё хотя бы один контакт кроме зрительного, стараясь, чтобы он был для него приятным, хотя лицо всё исполосовано. – Всё будет хорошо. – Начала поглаживать подушечками больших пальцев два самых неповреждённых участка на его лице, проводя по скулам. – Ты можешь с этим справиться. Ты не хочешь причинять мне вред. Посмотри на меня, я безобидна, ты намного сильнее, тебе не нужно оружие, чтобы справиться со мной. Ты не похож на человека, который будет заставлять бояться того, кто слабее. Ты знаешь, как поступить правильно.
Раздался треск, и я вздрогнула от холода, скользнувшего по телу. Скальпель легко разрезал блузу на мне, с равнодушным, ничего не выражающим взглядом, одним движением пациент содрал её с меня и отбросил в сторону, а меня накрыл ступор, руки опустились, а на глазах навернулись слёзы. Он по-прежнему смотрел мне в глаза, а не на полуобнажённое тело, а затем раздался лязг скальпеля, брошенного на пол.
– Сними всё. – Прохрипел голосом, похожим на металлический скрежет.
Не знаю, почему моментально его послушалась, стянув с себя брюки и отбросив их в сторону к блузе, оставшись перед ним полностью обнажённой, кое-как прикрывшись руками. С присущим, как мне начало казаться, спокойствием он подошёл к своей кровати и стянул простынь, а вернувшись протянул её мне. Я сразу завернулась в неё, дожидаясь, что будет дальше.
– Волосы распусти.
Смотрит, будто выискивая что-то на мне, пока я разматываю тугой пучок и расправляю волосы. Затем я замерла в ожидании его реакции, пока он оценивал получившийся вид.
– Да, так хорошо. Убивать больше не хочется, вижу что девчонка. Не делай при мне резких движений, – начал перечислять, увеличив между нами расстояние, – бежать не пытайся, тогда не пострадаешь. Садись, вместе подождём твоего нанимателя.
После его слов на меня нахлынуло облегчение и я опустилась на пол, выпустив на волю слёзы, а он подошёл и сел рядом, дав мне возможность освободиться от напряжения, прорыдавшись.
– Как тебя зовут? – Спросила, после того как успокоилась, как подождала, что он сам начнёт задавать вопросы, как начали напрягать тишина и его неподвижность.
– Зачем тебе? – Включился нехотя в разговор, будто одолжение сделал.
– Мне о тебе ничего не сказали, задавать вопросы запретили, но наверно тебе самому не понравится, если я буду называть тебя пациентом или вообще никак не называть, что ещё хуже.
– Туман.
Я прошлась глазами по помещению, но нет ни тумана, ни задымления, и вернула непонимающий взгляд на своего собеседника, решив, что у него помутнело в глазах.
– Называй меня Туман. – Объяснил мне, теперь улыбнувшись почти по-доброму.
– А я Ника.
Туман кивнул и снова упёрся взглядом в стену напротив. Я потерпела немного и решила продолжить нашу милую беседу.
– У тебя швы разошлись, нужно новые наложить, если потеряешь кровь, ослабнешь. – Никакой реакции. – Ещё ты выдернул капельницу с обезболивающим, его действие скоро закончится, тебе может стать плохо. – Тишина. – Было бы совсем идеально, если бы ты оделся. – Снова ничего. – А ещё у меня сильно тянет живот, кажется начинаются месячные, мне нужно в туалет. – Даже не поморщился. – Тебе совсем всё равно? – Предприняла последнюю попытку разговорить его.
– Меня расслабляет бред, который ты несёшь.
– Тогда должна признаться, что пока ты спал, я читала тебе любовные романы.
– Зачем? – Снова этот одолжительный, ленивый тон.
– Испробовала на тебе методику, эффективность которой научно не подтверждена. Провоцировала твоё пробуждение с помощью раздражителя. Кажется успешно. Как ты думаешь?
– Думаю, что бредовые идеи твой конёк.
– Бред это то, что ты боишься разрешить мне заняться твоими ранами.
– Ты всерьёз решила, что я тебя боюсь? – Ну наконец-то я расшатала его равнодушное спокойствие. Осталось понять это он разозлился или просто с непривычки по его лицу прошла судорога, скривившая лицо. А может нерв защемило? Проверим.
– Даже не сомневаюсь в этом. Ты как маленький мальчик, которому сказали, что сегодня ему будут делать манту.
– Двадцать минут назад я выбирал какое расстояние делать между надрезами на твоём теле, чтобы не успела истечь кровью до того, как я получу наслаждение.
– Могу точно для тебя рассчитать длину и глубину надрезов, а так же расстояние между ними для достижения максимального эффекта.
– Блядь, кажется я сейчас блевану. – Запрокинул голову, начав глубоко дышать.
– Это не из-за меня. Действие лекарства заканчивается. Нужно поставить капельницу. – Туман снова упёрся взглядом, теперь в потолок. Вот упрямый. – Когда ты вырубишься, я всё равно сделаю с тобой всё, что захочу. До этого момента… минут десять осталось. – Так как он не подавал признаков жизни, я решила его добить. – А когда я тебя подлатаю, дочитаю оставшиеся десять глав романа под названием «ЛЕПЕСТКИ ЛИЛИИ». Я заснула на моменте, когда главный герой обнажил свою возлюбленную и начал вылизывать её… везде. Мы как раз остановились на её волосатых подмышках.
– Ты точно врач? – Напрягся, на лбу выступили первые капли испарины, дыхание стало тяжелее.
– Разве могут быть сомнения?
– Пока ты смахиваешь на маньячку-извращенку.
– Все, кто умеет резать людей маньяки, одержимые в разной степени.
– Костюм больше не надевай. Красный меня разъярит, могу снова перестать соображать.
– Какая досада, этот цвет мне так идёт.
Туман наконец посмотрел на меня взглядом а-ля «по тебе психушка плачет». Просить прощения за свою слегка долбанутость не собираюсь. Только на ней и держусь, стараясь не поддаться скрученной внутри тугой пружиной панике.
Он внимательно наблюдал за каждым моим действием почти не моргая. До последнего боролся с накатившей на него слабостью, но его организм не выдержал нагрузок, которые оказались чрезмерными, и Туман уснул. Я присоединила обратно все датчики, проверила показатели, укрыла его и, забрав свой разорванный костюм, вышла из палаты, чтобы привести себя в порядок.
– Ника? – Голос Виктора стал неожиданностью, и я встала как вкопанная посреди коридора, он тоже замер. Кажется я ещё никогда не видела его таким бледным и испуганным. Не сразу поняла причину, а потом вспомнила о своём внешнем виде, о простыни на мне в пятнах крови Тумана.
– Я в порядке. – Поспешила его успокоить. – Это не моя кровь.
Виктор выдохнул и я быстро сократила между нами расстояние, пока он приходил в себя.
– Почему ты в таком виде? – Осмотрел внимательнее, посмотрев каким-то неприятным взглядом, будто я перед ним в чём-то провинилась.
– Давай, я переоденусь, и всё объясню.
– Переоденешься после чего? – Кинул в меня претензией. – Чем ты только что занималась? – Его тон повышался с каждым словом.
– Твои варианты? – Не стала опускаться до уровня его мышления, лишь взбесившись в ответ на его намёки. Да даже если я только что трахалась здесь с кем-то, никого это касаться не должно.
Только я собиралась прямо заявить о свободе распоряжаться своим телом, как в коридоре появились Макар и доктор Разумовский. Они оба тоже сначала опешили от моего вида, а затем переглянувшись направились в нашу сторону: доктор ко мне, а Макар собирался пройти дальше в сторону палаты Тумана, но я остановила его, преградив путь.
– Не надо. Он пришёл в сознание. – Обратилась к доктору Разумовскому и Макару с кратким отчётом, поправив чуть сползшую простынь, перед ними невыносимо неловко оказаться в таком виде. – Возникли небольшие затруднения, но сейчас всё в порядке, он спит. А теперь, если ко мне больше нет вопросов, касающихся пациента, я пойду к себе. – Остановилась, вспомнив главное. – Его раздражает красный цвет, особенно на людях, уберите всё, что может спровоцировать приступ.
Макар кивнул, начав догадываться что произошло, переведя свой взгляд мне за спину, туда где стоял Виктор, будто безмолвно о чём-то с ним разговаривая, и когда я обернулась, на его лице уже не было брезгливого налёта.
– Потом поговорим. – Единственное, что я смогла ему сказать.
Пока шла в свою комнату, осознала, что наверно Виктору было непросто попасть сюда. Макар предупредил меня с самого начала, что для создания максимальной конфиденциальности количество задействованных лиц сведено к минимуму, а наше местоположение засекречено. Уверена, Виктор приехал именно ко мне, потому что наверняка переживал, поэтому особенно не понятна его злость на мой внешний вид. Радоваться должен, ведь он давно хотел, чтобы я кого-нибудь себе нашла. Хотя, мне повезло, если на его месте был Кирилл, то наверное убил бы, по-садистски медленно, как в моих снах. Завалившись в постель закрыла глаза, в очередной раз надеясь, что мне ничего не приснится, но уже утром поняла, что это не прекратится, пока я не начну засыпать рядом с тем, кто будет оберегать мой сон.
– Безобидная, я буду по тебе скучать. – Вошёл бесшумно и вдавил моё тряпичное тело в своё каменное своими ручищами, когда я занималась упаковкой вещей в чемодан.
Туман почти сразу заметил, что меня клинит, когда так делают, и сделал подобные моменты традицией. Не знаю, как выдержала эти дни и не сорвалась, наверно плавно нарастающие проявления шкодливой радости на его лице сдерживали меня. Я терпеливо смолчала, когда Туман так сделал первые два раза, поверив его словам, что по-другому благодарить он не умеет, а в третий не выдержала и треснула по забинтованным рукам, накричав на него, чтобы больше так не делал. Туман выдержал паузу в пару дней и вернулся к своему развлечению, устроив на меня подобие охоты, за что был пару раз наказан неприятными и бесполезными медицинскими процедурами, не возымевшими действия. Зато я отвлеклась от разросшегося кома тревожных мыслей. Зачем приезжал Виктор я так и не узнала, больше он не появлялся, с доктором Разумовским так и не поговорила, как и с Кириллом, хотя Клава не раз напоминала, что должна мне звонок. Зато теперь, когда Туман улетает, я больше не смогу отгораживаться от того, что придётся принять решение.
Туман ещё не восстановился полностью, но достаточно окреп, чтобы продолжить лечение в другом месте. Макар и доктор Разумовский совместно выбирали страну и больницу, где мой уже не пациент обретёт новое лицо. Пластическим хирургам предстоит много работы, потому что Туман намерен стать сногсшибательным красавцем без единого изъяна, только нужно ему это не для того, чтобы кадрить девчонок или поднять самооценку. Я видела взгляд одержимого, с которым он заставлял своё тело восстанавливаться быстрее. Цель этого человека кровавая и тёмная, и я надеюсь, что жажда мести не затуманит его разум, что из-за ненависти он не потеряет способность мыслить здраво.
– Если бы не поправился так быстро, прощаться бы не пришлось. – Высвободилась, отряхнувшись от неприятных ощущений в теле, но мысленно радуясь, что в последнее время меня накрывает не так резко и сильно.
– Ты сама не оставила мне шанса. – Прошёл через всю комнату к окну, встав ко мне спиной, а я отметила, что одежда ему идёт, подчёркивает мощь тела. Тёмные волосы на гладковыбритой голове начали отрастать, а его движения перестали быть похожи на автоматические, только взгляд остался пустым.
– И вообще, ты уже попрощался со мной вчера. Трижды.
Туман повернулся ко мне лицом, принявшись наблюдать за моими сборами.
– Вспомнил, что ты так и не ответила, есть ли у тебя мужчина, – Туман спросил меня лишь раз, во время одной из перевязок, а я просто промолчала, не смогла выдавить ответ, попыталась себя заставить, но моментально накатила апатия, и странное чувство, что я совру, если скажу, что есть, – поэтому задам вопрос по-другому: кто-то заявил на тебя права.
– В смысле? – Застыла с какой-то из своих шмоток в руках, которые появились после приезда Виктора. Мой недошок от такого вопроса Тумана лишь позабавил.
– Обещал тебе, что ты будешь только его? – Таким серьёзным я его ещё не видела. Такое ощущение, что ответ на этот вопрос носит судьбоносный характер.
– Угрожал. – Ответила сухо, вернувшись к своему занятию.
– Тогда я за тебя спокоен. – Возврат к занятию оказался недолгим, я снова застыла над чемоданом.
– Почему?
– Такими словами не разбрасываются. Значит у тебя есть тот, кто будет оберегать и защищать, пусть даже в своих эгоистичных и корыстных целях. Когда привыкнешь, тебе это будет нравиться, просто ты неискушённая.
Я выпрямилась, направив свой взгляд на Тумана, подготовившись поймать его реакцию и получить подтверждение, что предчувствия меня не обманули, потому что они с ним слишком похожи.
– Это Кирилл Барский.
Они знакомы, Кирилл и Туман. В этом мире они все друг друга знают. Если Туман сейчас притворится, что это не так, я не поверю. Он ничем не выдал себя, остался невозмутим и неподвижен, но я уловила перемену в глазах, взгляд на мгновение перестал быть бездушным, веки чуть дрогнули, так происходит всегда, когда Туман вспоминает своё прошлое.
– Шансов у тебя нет. – Сухо констатировал. – Ирбис когда-то мне сказал, что эти слова от него услышит только одна женщина, и если она посмеет его предать, они же станут для неё приговором. – Я не знала, что сказать, меня будто окатили ледяной водой, заставив протрезветь. – Ирбис другом мне был, и сейчас это не изменилось, но если решишь исчезнуть из его жизни, Туман поможет. По тебе не заметно, что хочешь ему принадлежать.
– Потому что не хочу. – Прошептала, разморозившись.
– Только ему об этом не говори. Больше никому не говори. – Больше пригрозил, чем посоветовал.
– Мне мало просто принадлежать. – Произнесла вслух то, что отрицала. Услышав свой голос поняла, что мне на самом деле мешает – мне не нужно от Кирилла прощение, которого я так упорно начала добиваться, решив помирить их с отцом, согласившись на фиктивный брак, попытавшись заставить себя поверить, что меня устроит близость с ним, основанная на чувстве вины и желании чтобы всё закончилось. Я была уверена, что постоянная тревога меня отпустит, как только Кирилл получит желаемое, но это невозможно, пока желаемое не получу и я. И мысль о том, что я на самом деле хочу, оказалась самой безумной из всех, что когда-либо посещали мою голову.
– Значит, шансов нет у него. – Вынес вердикт другу, проследив за моим мыслительным процессом, вызвав улыбку на моём лице. – Безобидная, я Ирбиса братом называл, вспомни эти слова, перед тем, как принять помощь, которую я предложил. – Медленно подошёл ко мне, встав напротив, похоже решив повнимательнее рассмотреть напоследок. – Не провожай, я с тобой не прощаться пришёл. Ты меня не вылечила, а оживила, воскресила во мне человека своими словами. Под страхом смерти обычно умоляют или проклинают, а ты своими руками развеяла туман в моей голове. Так что прости, тебе придётся остаться во всех моих жизнях. Мне нужен кто-то, кто будет напоминать, что я человек.
Туман подмигнул мне и ушёл из комнаты, но не из моей жизни.
Глава 58
– Почему вы не хотите со мной поехать?
После отъезда Тумана, ещё днём, я зашла к доктору Разумовскому, чтобы пригласить поехать со мной, решив, что знакомство с Виктором и моей новой жизнью – хорошая идея, но он коротко ответил: «Нет, я к себе» и, не глядя на меня, вышел из своей комнаты. Его отречённость стала для меня неожиданностью, и я потеряла покой, поэтому попросила Макара отложить мой отъезд. Лишних вопросов он задавать не стал, лишь попросил не задерживаться слишком, напомнив, что кое-кто обо мне волнуется. Весь день подбирала слова, ждала подходящий момент, пока не заметила, что начали готовить вертолёт.
Доктора Разумовского нашла в подобии сада, заброшенного и заросшего, он сидел в небольшой заржавевшей беседке, местами покрытой облупленной белой краской, куря не затягиваясь, и на моё появление никак не отреагировал. Я села рядом, совсем растерявшись, и промолчала несколько минут, держась, чтобы не расплакаться от исходившего от него непривычного безразличия.
– Я стал для тебя чужим. – Произнёс обречённо, затушив сигарету в блюдечке, похоже решив не продолжать разговор и снова уйти.
– Нет! – Обняла его крепко за шею, всё-таки заплакав. – Неправда.
– Ника, ты что? – Ответил на мои объятия, обняв в ответ, начав гладить по волосам. – Мне казалось, что у тебя всё хорошо. Я не смогу не вмешиваться, если останусь с тобой – не одобряю, поэтому мне лучше уехать обратно в деревню.
– Вы правы, – разомкнула объятия, чтобы иметь возможность видеть его лицо, вытерла слёзы, чтобы не выглядеть жалкой, такой, какой доктор меня запомнил, – хорошо настолько, что стыдно от мысли всё вам рассказать.
– Я поговорил с Царём, он заверил меня, что твоё благополучие его главная забота. Я ни у кого ничего не спрашивал, как ты просила, Виктор сам вышел на меня через Макара, узнав, что ты здесь не одна, сам настоял на разговоре.
– Что ещё он сказал? – Потупила взгляд. Совершенно не готова к этому разговору, потому что у меня нет объяснений моим поступкам и решениям.
– Ничего.
– Вы ведь знаете, кто его сын. – Перешла к главному, решив больше не тянуть. – Почему не спрашиваете о нём?
– Потому что ты хотела сама рассказать.
– Хотела. Хотела, вернуться в вашу жизнь тогда, когда больше не принесу с собой беспокойств и переживаний. Я не давала о себе знать, не приезжала и не звонила, потому что мне нечем вас успокоить и порадовать, заставить гордиться. – Оторвала взгляд от травы на земле, доктор Разумовский имеет право видеть мои глаза, имеет право сказать мне всё в лицо, когда я признаюсь.
– Разве ваши с Барским разногласия не разрешились. Царёв дал понять, что все твои проблемы решены.
– Он ещё не знает. – Простите меня, доктор Разумовский, но вам придётся об этом узнать. Я знаю, что вы осудите моё решение, но если вскоре я совершу роковую ошибку, вы должны быть готовы смириться с последствиями. – Мы с Кириллом собираемся пожениться.
– Ника, нет! – Прохрипел сквозь зубы, стукнув по лавочке крепко сжав кулак, доставляя себе этим боль. Моментально схватила его руку, начав растирать, массировать, чтобы расслабить, но доктор не поддавался, в итоге резко поднявшись и начав метаться по беседке из стороны в сторону. – Ника, одумайся, не губи себя, не делай свои жертвы напрасными. – Я не торопила, спокойно ждала, когда доктор обдумает то, что я только что ему сказала. Он продолжил, сделав несколько глубоких вдохов, уже привычным рассудительным тоном. – Неужели ты не понимаешь, что это безумие?
– Понимаю, но оно у нас с Кириллом одно на двоих, поэтому это будет очень крепкий брак, я могу не беспокоиться, что он захочет со мной развестись. – Не дала доктору ничего сказать, перейдя к самому безумному. – Это ещё не всё. Только не осуждайте сразу. До свадьбы я расскажу ему всю правду.
Доктора пошатнуло и он облокотился на столик, который заскрипел с визгом. Я сразу поднялась, чтобы помочь ему, не дать если что упасть. Ожидала чего угодно, но и подумать не могла, что ему может стать настолько плохо. За исключением проблем с тремором у доктора Разумовского никогда не было проблем со здоровьем, а нервная система крепче хирургической стали. Помогла ему сесть обратно на скамейку, замерив пульс – учащённый.
– Ника, – обратился ко мне, немного придя в норму, – не делай этого. Пойми, ты не знаешь, как он отреагирует, чем ответит. А если всё повторится?
Я много раз об этом думала и готова пережить, потому что на этом всё закончится: мои страхи, мои метания и сомнения, мои кошмары, мои желания и надежды.
– Кирилл вместе с моей решит и свою судьбу. Ему выбирать, как воспользоваться этим шансом.
– Ты так уверена, что он будет соображать. Нет, Ника, его разум затопят злость и ненависть. Почему ты до сих пор не поняла, что подпустила к себе неспособное прощать безжалостное чудовище, которым он никогда не перестанет быть?
Теперь сидеть не могла я. Голову заполонили слова, доносящиеся из прошлого, начавшие впиваться в мысли, которые я так усердно упорядочивала последние месяцы. Только что пошатнулась их основа, внедрённая в своё время в мой разум доктором Разумовским.
– Почему вы не говорили мне об этом раньше? – Спросила, наглотавшись свежего воздуха, усмирив желание кричать. – Как же ваши слова, что произошедшее между мной и Кириллом может его изменить. Зачем вы рассказывали о его переживаниях после новости о моей смерти? Когда я от вас уезжала, на вокзале, вы, дотянув до последнего, рассказали, что Кирилл спас меня, дав свою кровь. Зачем вы выгораживали его в моих глазах?
– Потому что тебе это было нужно. Если бы на его месте был Барс или любой другой, ты смогла бы оправиться самостоятельно. Барский для тебя слишком много значил. Тебя искалечило не то, что произошло, а то, что сделал это с тобой именно он. К моменту, когда я понял истинную причину твоего состояния, ты уже была на грани полного саморазрушения, и я не видел другого выхода, кроме как убедить тебя, что произошедшему есть оправдание, использовав моменты проявления Барским человечности.
Доктор Разумовский смотрел на меня с сожалением, которое было лишним. У его признания истёк срок годности. Скажи он эти слова мне на несколько недель раньше, они могли бы всё изменить, теперь их смысл искажён тем, во что я поверила рядом с Кириллом.
– Вы так много для меня сделали, стольким пожертвовали, – начала говорить, наверно удивив доктора своим спокойствием, пропустив его слова сквозь себя, но не дав им во мне остаться, потому что они бессмысленны, потому что они уже ничего не изменят, потому что они не могут вытеснить то, в чём меня убедил Кирилл, – за одно то, что вы сделали мою биографию кристально чистой мне с вами не расплатиться, но я больше не могу жить с этим грузом. Именно он раздавил меня и до сих пор не даёт оправиться. Рано или поздно я сорвусь, не выдержав, поэтому лучше сделать рассказать ему правду сейчас, когда я готова.
– Тогда мне тем более нужно улетать. Моё присутствие тебе лишь помешает.
Я снова села рядом с ним, замерев в молчании, не желая расставаться на такой ноте и отпускать его не поговорив нормально, без примеси сопровождающих мою жизнь проблем.
– Вы приедете на нашу свадьбу? – Решила донести до доктора уверенность в своих намерениях, озвучив цель, которую намерена достигнуть, за которую решила бороться даже несмотря на сказанные им слова.
– Приеду… и если ты будешь не против, то не один.
Посмотрела попристальнее на своего учителя, поймав многозначительную улыбку. Похоже у меня стало на одну тревогу меньше, ведь я переживала, что оставила его одного, но похоже доктору это пошло только на пользу.
– Тогда мне нужно имя вашей спутницы, чтобы и его вписать в приглашение.
– Светлана. – Замялся, застеснявшись как подросток.
– Фамилия, случайно, не Разумовская?
– Мы решили, что обвенчаемся весной, точнее она настояла, а я не стал спорить.
– Мне не терпится познакомиться с этой женщиной.
– Не вижу проблемы, – улыбнулся мне по-доброму, порадовав загоревшимся взглядом, – наши вещи собраны, вертолёт готов, и насколько я понимаю, здесь никто не станет мешать тебе улететь со мной.
– Хорошая попытка, но я хочу, чтобы Светлана познакомилась с Никой, которая избавилась от груза прошлого и с лёгким сердцем переступила порог вашего дома. – Доктор лишь одобрительно кивнул в ответ на мои слова. – Наверно, сейчас не самый подходящий момент, но я хочу знать, сколько вы потратили, чтобы отбелить мою биографию, только не говорите, что это мелочи, или что-то подобное, Клава мне объяснила, что такие услуги очень дорого стоят.
Возможно преждевременно даже спрашивать, но пора основательно задуматься над тем, как вернуть свои долги, особенно такие, для начала нужно узнать их размер.
– Ника, к своим годам я нажил достаточно друзей и должников, чтобы никому не платить, поэтому ты мне ничего не должна. И что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что я отбелил твою биографию?
– Мы с Клавой просмотрели информацию о Монике Абрамовой, её никогда не судили, её имя не упоминается в деле о смерти Василия Викторовича Барского, а отпечатков нет ни в одной базе. Более того территориально она сейчас находится в Германии. – Доктор Разумовский задумался, погрузившись в себя. Он мог ничего не говорить, по его реакции я догадалась, что он впервые слышит обо всём, что я сейчас рассказала. – Я была уверена, что это сделали вы.
– Подобное, при всём желании, средствах, возможностях, друзьях и должниках, мне недоступно.
– Но кто тогда?
– Кто бы это ни был, этому человеку ты тоже не должна, действовал он явно не в твоих интересах. Мне пора. – Произнёс нехотя, переведя взгляд в сторону, где за нами наблюдал Макар, которого теперь, когда мы ему больше не нужны, наше присутствие тяготило.
Я продолжала оттягивать расставание стоя уже у вертолёта, спрашивая доктора Разумовского всё, что приходило в голову, а он снисходительно отвечал, поглаживая меня по плечу.
– А вы против не будете, если я приеду к вам не одна? – Задала главный вопрос, к которому так и не получилось перейти плавно, время поджимало.
– Если он приедет с тобой, я поверю, что человеческого в нём гораздо больше, чем я думал, но не буду возражать, если ты приедешь с кем-нибудь другим.
После прощальных слов доктора, почувствовав моментальное отторжение даже мысли, я убедилась, что другой для меня невозможен, и что оттягивать больше нельзя.