Йега

Веха 20. План Кастея

Иван смотрел со стороны на разговор двух старых знакомых. Очень старых. То, что он был нужен обоим, воин понял давно. Но вот для одного и того же, или каждому по – своему ещё не мог определить.

– А этого значит поберечь решила? Не получилось… – не унимался костлявый, стараясь побольнее задеть рыжую ведьму, – Он все-равно попал ко мне, – и Кастей снова рассмеялся своим отнюдь не добрым смехом.

Приблизив свой острый нос к носу ведуньи, он продолжал тихим зловещим шепотом:

– Сначала я заберу у него силу, или как они говорят, душу. То, что он непомерно силен, ты и сама знаешь. Хороший бы ведун вышел, если бы в воины не пошел, и Кастей повернулся к воину – А? Иван? Не ту ты дорогу выбрал.

Щелчок костлявых пальцев, кивок головы в сторону трона и молчаливый слуга направился в ту сторону. Немного погодя мертвяк вернулся с хрустальным сосудом искусной работы. Кастей забрал его из холодных рук и чуть ли не сунул в лицо Йеге.

– Вот! Вот сюда его помещу! – ведьма заметно вздрогнула, – А телесную оболочку оставлю при себе – при жизни то он неплохой сотник, и послужить мне может хорошо. Может даже пока живым оставлю. Пустым, но живым.

Повелитель гор повернулся к Ивану:

– Видишь ли, мертвые не могут говорить – они не дышат. Приказы дословно исполняют, но вот ответить не могут, да и на речи мои… как те камни… не реагируют. Скучно мне, Ванюша. А ты вот, повеселишь меня. Да? Как давеча?

– Горыныч то тебе уже не собеседник? – подала голос ведунья.

– Да что ты! – костлявый развернулся снова к ней, – Он только о еде и может говорить… Кто вкуснее, кто полезнее, да и отупел уже под старость. Жены его только и делают, что ревут, пока могут… А, потом не лучше моих истуканов. Даже хуже. Мои то хоть приказы исполняют, а те просто сидят в стену уставившись. Пока не съедят… – и снова мерзкая улыбка-оскал.

Каждая подобная фраза достигала своей цели. Вид у ведуньи был все удручённее и удручённее. Иван решил перетянуть огонь на себя:

– То-то ты соловьем разливаешься, скопилось за столько лет? – и воин опять сплюнул под ноги.

– Он всегда любил поговорить, – тихий голос Йеги был совсем лишен жизни, – Вот только никак понять до сих пор не может, что с живыми то интереснее.

– Опять ты про жизни… Я же тебе хотел предложить добровольно остаться. Предложение стать хозяйкой гор до сих пор в силе, и Кастей изобразил доброжелательную улыбку.

– Я лес люблю, а не мертвый камень. Мы ещё в тот раз выяснили.

– Да, что жизнь твоя! Сегодня есть – завтра нет! Вот не отнесет Иван кольцо, и пойдет Черноречье войной на Белый город. И уже не жизнь будет, а смерть. Много смертей, много подручных мне.

Услышав про кольцо Йега и Иван воспряли.

– Зачем тебе кольцо? – и вот уже в её голосе неподдельный интерес. – Не для красоты же, на руку твою костлявую. А силы в нем нет, проверяла.

– Кольцо мне без надобности. Я его при Иване оставил.

Ведьма убедилась в словах Кастея, кисет был на поясе у воина.

– Да и сила то не в кольце, а в том, чтобы его вовремя доставить, чтобы горячие князья не стали выяснять, кто прав, кто виноват, и кто кого. Отдаст Иван кольцо Раде. Я же не изверг! Только… После полнолуния… Надо же будет пристроить сиротинушку. Остается ведь девка без отца, без мужа… и без княжества.

– Сам что ли норовишь Раде в мужья? – удивилась Йега.

– На что она мне? Горынычу определю, ему мать для новых горынят нужна. А то этот изверг добрую половину зарубил, – и едкий взгляд достался Ивану, – а у меня другие интересы, – многозначительно посмотрел на ведунью Кастей. Та лишь отвела взгляд.

– Ну! Теперь подготовимся к основной части действа. Вас по своим местам определю. Тебе, Йега, твои прежние покои. Платье, то что в тот раз оставила тоже сохранил, переоденься. Не такое красивое, как то, в котором ты сбежала, но всяко лучше этого рубища. Тебе, чудо – воин Иван, извини, покои попроще. Но вам, воинам не привыкать к лишениям…

– Сам поди занят будешь? – ведунья подлила масла в огонь красноречия хозяина.

– Дел много, дорогая, поскучай без меня. Покуда… Надо же князю Белого города сообщить, что ему князь Черноречья отказал, да посланца княжеского погубил. Гонца подготовлю да отправлю. Заодно и весточку своему человечку у князя пошлю, что он как надо все сделал. В Черноречьи через некоторое время слух пущу, что князь Белого Города раздумал княжну брать. Ох, и вскипит кровь у обоих! И сойдутся они уже не на пиру, а на поле брани.

Жуткая какофония смеха вновь наполнила пещеру. Хозяин был счастлив.

Веха 21. Уныние

Знакомыми проходами молчаливый стражник провел Йегу вглубь горы. Факелы едва разгоняли кромешную тьму и только порождали жуткие тени своим неровным красноватым пламенем.

Как бы то ни было, Кастей добился своего. Ему удалось выбить почву из-под ног ведуньи. Настроение было паршивое, чувство вины за всех погибших по её вине, и страх за тех, кто, возможно, вскоре погибнет съедали душу. Мысли крутились по замкнутому кругу, и не было выхода… Кругом смерть. Корявые тени, красноватый тусклый свет, спёртый воздух, отсутствие небесных светил и жизни лишь усугубляли подавленное состояние.

«Покои» поразили своим убранством. Казалось бы, куда больше хозяин еще мог зацепить ведьму за живое, но он и тут расстарался на славу.

Княжну человеческую всё, что было в небольшой пещерке, может и порадовало бы. Но только не лесную ведьму…

Кастей собрал всё то, что она любила. Но, как!

Живой огонь, что своим тихим треском грел душу в домашнем очаге, здесь был заточен в тяжелые бронзовые факельники в виде человеческих голов с застывшими гримасами боли и ужаса. Красные отсветы вырывались из пустых глазниц и ртов, открытых в безмолвном крике боли.

На ложе искрилась шикарным мехом шкура снежного барса. Грациозное, вольное, гордое животное было одним из любимейших у Йеги. Когда ей удавалось выбраться на снежные верхушки гор, она искала с ирбисами встречи. Она любила перебирать его мех пальцами и слушать мурчание большого и прекрасного кота. Смерть же этого животного явно была посвящена ей, и Йега это ощущала уже кожей. К горлу подкатился ком и в носу засвербело.

Ароматное рагу на столе… Из косулятины… Еще одно животное, которым восхищалась лесная ведьма. Есть мясо косули, помятуя о больших прекрасных глазах, трепетных ушах, маленьких точеных рожках, о том, как они прекрасно скачут по степи, Йега не могла.

В углу на золотой кукле-болванке надето платье. Некогда её любимое. Цвета летней зелени. Из ткани, которая при каждом шаге издавала легкий шелест, подобный тому как шелестят листья на ветру. Теперь оно было «украшено» заботливым хозяином. Золотые монеты утяжеляли подол, шелеста уже точно не будет, а позвякивание кандалов. Ворот обременяло тяжелое золотое колье – кольцо, а рукава – браслеты – цепи. Кастей четко давал понять Йеге её роль здесь. Она – пленница в золотых цепях.

Но самым сильным ударом было присутствие помощника в покоях. То, что часть мертвяков при жизни действительно когда-то были выбраны ею для встреч, само по себе не радовало. В покои же Кастей прислал того, о ком сердце когда-то билось чаще.

Семью ведьме с человеком не завести, ведунов же не так много, да и в основном они одиночки. А вот любви и ласки мужской ой, как хочется. Женщина всё – таки, хоть и ведьма.

Вот она и выбирала из воинов, и не просто воинов, а настоящих людей, честных и благородных, смелых и отважных. Таких, которые не прячутся за спинами друзей и всегда готовы на риск. Такие редко доживают до благородных седин, да и к женщинам относятся не как к скоту, в отличие от крестьян.

К редкими из таких она приходила не раз и не два, иной раз годами периодически навещала выбранного воина. «Пока смерть не разлучит». Но таких – пальцев на одной руке хватит посчитать.

Евсей был одним из них. И, пожалуй, самым близким. У него была светлая душа, послабее, чем у Ивана, но сильнее, чем у прочего большинства. Прикипела Йега к нему, почти десять лет к нему на встречи ходила. Да сгинул без вести на очередном задании… Вот… Нашелся…

Сердце сжалось от тоски и боли, столько прекрасного загубил Кастей из-за неё. Йега тяжело опустилась на шкуры на полу и впервые за много лет горько заплакала.

Повелитель гор достиг своей цели.

*****

Место, куда немногословные соглядатаи отвели Ивана, с трудом можно было назвать гостеприимным. Каменный мешок без единого источника света, лишь редкие флуоресцентные лишайники немного обозначали стены и низкий свод.

Вход в альков был только один, поэтому внутри отсутствовало хоть какое-либо движение воздуха.

Мрак, каменный холод и затхлость… И даже звук дробно разбивающихся о камень капель воды, собирающихся неведомо откуда под сводом, спустя некоторое время превратился в звук набата, отсчитывающего последние часы приговоренного…

Голый каменный пол безжалостно забирал тепло тела, мрак слепил глаза, затхлы воздух выгнал из легких остатки свободы, монотонная дробь воды гулом отдавалась в голове… Жизнь и радость утекали как вода сквозь пальцы.

Присутствие мертвых воинов у входа навевало воспоминания о погибших соратниках, и они, как живые вставали один за другим перед глазами, сокрушенно качая головами. А ведь некоторых можно было спасти… отвести удар, подставить плечо, а кто-то и вовсе погиб, спасая своего командира…

Горечь утрат сделала и без того тяжелое положение вовсе невыносимым. Иван упал на колени, плечи обвисли, спина согнулась и лоб упёрся в холодный шершавый камень.

«Вот и могила твоя», – обреченно мелькнуло в голове.

Веха 22. Время мести

Кастей ликовал! План мести непокорной лесной ведьме он вынашивал уже давно, годами оттачивая каждую деталь.

Нет, убивать он её не собирался. Зачем губить такую красоту и уникальную силу? Да и просто смерть, не так удовлетворит его жажду мести, как ежедневное наблюдение за тем как она мучается без своей «жизни», солнца, луны, неба, леса и всего того противного и копошащегося в своих жалких потребностях, что ей так дорого. Год за годом, всю её полу-бесконечную жизнь…

Сначала внедренный в свиту князя Святобора человек долго увещевал гордеца, что лучше Рады ему жены не найти. И девка – красавица, и княжества породнятся, а то и вовсе после смерти или гибели (это уже как повезет) Борислава Черноречье к нему отойдет.

Черноречье Кастей выбрал не случайно. Княжества есть и ближе, и девки там не хуже, но кратчайший путь из Белого города в Черноречье проходит сначала через лес Йеги, а потом – через горы Кастея.

Осталось только сделать так, чтобы гонцу ничего другого не оставалось, как коротким путем поехать. Бюрократические проволочки, гордыня, властность и щепетильность князей были только на руку. Вот и сговорились на том, чтобы перстень венчальный в полнолуние на капище в Черноречье князь Борислав лично осветил, да первичный обряд с посаженным провели. Вот только на выбор гонца Кастей внимание не обратил, не ожидал, что среди людей остались настолько сильные духом.

Гонцу лошадь подсунули не заговоренную от лесной нечисти, да ещё и булавку проклятую подсадной в потник ей подколол. Как лошадь понесла, так и не смог воин её остановить. Оставалось только самому спрыгнуть.

Воднея же и Алесия уговаривать долго не пришлось, напугал блаженных до икоты, вот они и не задавая лишних вопросов сбили гонца с пути. А Йега любит людей заблудших спасать.

Правда, мокробрюхий идиот чуть было всё не загубил! Решил «скормить» гонца своим синим девахам. Дойдет время и получит он за своё самоуправство, и синим тоже не поздоровиться.

Но к счастью Йега поспела вовремя. Почему к счастью? Да потому что не просто из лесу гонца вывела и к тропе привела, но и когда этот олух её у подножия оставил, домой не вернулась, а за ним в горы пошла.

Так-то после леса их ждали душегубцы. За большую награду они должны были доставить ведунью и воина прямёхонько к Кастею в горы. Да у дурней не получилось. Обвела их ведьма! Чудесным образом сама спаслась и гонца вытащила.

Кастей был в ярости, когда эти олухи, одурманенные вернулись с повинными головами! Даже не стал из них безмолвных слег делать, разорвал на куски не мешкая, горынятам на радость.

А когда этот благородный идиот решил один в горы идти. Горынята его одного приволокли, без ведьмы… Кастей поначалу испугался, что план сорвался, и чуть было и этого не порешил, но вовремя опомнился. Йеге нужно кого-то спасать. Мертвого воина уже не надо будет спасать. А Йега не та, кто будет бросать дело на полпути.

К тому же, у этого Ивана оказалась очень мощная светлая душа, а это двойной подарок. Мало того, что приманка для ведьмы, да ещё практически венец своей коллекции нежданно получил. Когда такого ещё встретишь.

Йега пришла. Конечно же пришла. В своем этом жутком образе… Сразу видно, что бережет воина, не хочет ему голову кружить. Не сберегла…

Радостное предвкушение апофеоза мести не давало сидеть на месте. Повелитель гор ходил по тронному залу снова и снова прокручивая план дальнейших действий.

Для начала, подготовленные «радушным» хозяином покои должны вывести непокорную ведьму из её несокрушимого равновесия. Она не на своей территории, травки целебные тут не растут, и уныние будет глубоким и долгим.

Потом, в полнолуние, он лично на глазах у Йеги вытащит светлую душу из этого болвана и поместит на самое центральное место в своей кладовой. Сначала сам процесс, а потом безмолвная оболочка ещё одного приглянувшегося воина, ещё больше подкосят ведьму.

В-третьих, он подготовит для нее лучшее место для обзора поля брани. Чтобы она во всех подробностях увидела, как дражайшие людишки жестоко убивают друг друга. Хм! Надо будет ещё горынят на добивание запустить… То-то потеха будет!

Затем «свадьба» Горыныча и Рады. Эта изощренная мысль появилась у Кастея, когда Горыныч стал требовать компенсацию за убитых воином горынят. Вот и не стал Кастей перстень у Ивана забирать, пусть вручит его Раде, как и должен был. Йега, ой как, не любит пристрастий Горыныча. Это будет дополнительная изюминка в плане мести.

Ну и, конечно, сама обстановка. Лесная ведьма не может без леса, солнца, природы, жизни. Рано или поздно ради выходов наружу она согласиться на всё. И он, Кастей, будет наслаждаться её покорностью и унижением, будет всецело властвовать над ней…

Кастей лично проверил своих пленников, и, убедившись в их полном унынии, довольный собой отправился подготавливать поле боя.

Веха 23. Надежда

Йега плакала и плакала, но слезы не приносили облегчение, а наоборот, иссушали сердце и опустошали душу. Всё, как и хотел Кастей…

Ведунья слышала, как он приходил, чтобы поглумиться, но сил не было даже оторвать руки от лица, не то чтобы «отблагодарить» «гостеприимного» хозяина.

Потом кончились слезы… Затем не осталось сил даже всхлипывать… В конце – концов она уставилась в стену невидящим взглядом… Ни мыслей… ни желаний…

Что-то толкнуло в спину. Потом еще… И еще… И еще… Всё настойчивее и настойчивее добиваясь внимания.

Сначала Йега не реагировала, потом начала слабо отмахиваться от настойчивого визитёра. И вот вернулось одно из чувств – раздражение.

Она резко развернулась, чтобы наконец увидеть того, кто не даёт покоя. И… На смену раздражению пришли радость и надежда.

Метла кинулась в объятья зареванной хозяйки и чуть заметно вибрировала от радости. Тепло и запах живого дерева, светлая энергия, которой пропитан каждый прутик, каждый сантиметр метловища – всё это выдернуло ведунью из беспросветного уныния.

Первым дело она сняла с метлы дорожную суму и оглянулась на приставленного к ней помощника.

Мёртвый Евсей никак не отреагировал ни на появление метлы, ни на оживление Йеги. Как и все молчаливые подручные Кастея, он четко выполнял команду. А команда была одна – присутствовать при бывшей подружке. Вот и стоял мертвый воин у входа истуканом и, как и при жизни, открыто улыбался.

Кошки царапнули на душе, и ведунья тихо пообещала:

– Я тебя освобожу…

Она вернулась к содержимому сумок. Первое, что нырнуло ей в ладонь – камень «кошачий глаз».

Янтарно-коричневый с вертикальной переливающейся перламутром полосой, он живо напоминал янтарные глаза Ярва. Йега начала всматриваться в глубину камня и впала в лёгкий транс. Через некоторое время она почувствовала легкое касание сознания кота.

– Ярв… Ярв… – тихонько, чтобы не порвать тонкую нить связи, она позвала своего помощника.

Связь крепла, и пока была возможность ведунья «показала» коту где они с Иваном находятся.

Когда всё было закончено, ведунья отложила камень и впервые за несколько часов встала на ноги. План дальнейших действий, как молодой росток пробивался из сознания обрастая новыми деталями.

– Евсей…

Воин послушно повернулся на зов.

– Принеси мне воды, но не мертвой, простой. Если есть, то горячей, – Йега сунула в холодные руки пустые баклажки.

Когда широкая спина скрылась в темноте коридора, Йега села за стол. Ей были нужны силы, а тут уж не до сантиментов. Мысленно поблагодарив погибшее животное за его жизненные силы, ведьма поела рагу, закусив походной лепешкой и ягодами силеники.

Когда Евсей принес воду, и горячую в том числе, Йега кинула в баклажку листьев ясномысла, горсть силеники, зверобоя и ромашки. Пусть немного настоится. А пока надо было разобрать то немногое, что осталось в суме: остатки живой воды, камнеломка, разрыв-трава…

Конечно, по сравнению с силой Кастея – практически ничего, но при удачном стечении обстоятельств и это всё сыграет немаловажную роль.

–А теперь мертвой воды, – и еще одна пустая баклажка перекочевала в руки послушному соглядатаю.

Воин ушел, а Йега снарядила метлу и отправила её с немаловажным заданием за пределы покоев.

Теперь отдых. Немного сна не помешает. Но перед эти ещё одно нужное дело. Ведунья взяла пару стеблей разрыв-травы и направилась к золотой кукле.

Веха 24. Посылка

Иван сидел на голенях и, обхватив колени руками, пытался сохранить последние крупицы тепла. Ни мыслей, ни надежды, ни желаний. Пустота снаружи… Пустота внутри…

Что-то упёрлось. Тренированное тело отреагировало моментально и четко, несмотря на бессилие мысли. Метловище возмущенно завибрировало в руке.

Метла?! Что она здесь делает?! Приспешники костлявого ведь всё обыскали в её поисках… Метла тут… а ведьма?

– Йега?.. – Иван шепотом позвал ведунью, стараясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме.

В ответ метла снова сунулась в руку. Воин провел рукой вдоль метловища и нащупал узел.

Аккуратно развязав его, он не спеша снял с метлы небольшую котомку. Приоткрыв суму, он едва не захлебнулся от аромата рагу из косулятины.

Сам он не убивал этих пугливых животных, но на пиру не брезговал отведать их мясо. Сейчас же это рагу было огромным шагом назад… к жизни…

Мясо было приправлено какими-то сушеными ягодами, но их кисловато-горький вкус не портил блюдо, а наоборот, как будто придавал сил.

Захотелось пить. Тут же в котомке обнаружилась баклажка с теплым питьем, терпким на вкус.

Тело наливалось теплом, туман безнадежности рассеивался, мысли становились яснее, цели четче.

Ведьма не с Кастеем, её гостинец придал сил телесных и душевных. Надо быть в форме, чтобы ей помочь при надобности.

Пошарив в котомке ещё, Иван наткнулся на какой-то камешек. Он был теплым, то ли от соседства с теплой едой и питьем, то ли сам по себе. Воин так и не понял.

Он взял камень в ладонь и инстинктивно поднёс к глазам, стараясь хоть что-то рассмотреть. Поначалу ничего не было видно, но потом темнота вокруг камня начала понемногу рассеиваться, уступая место мягкой полутени. Всё шире и шире вокруг камня распространялась полутень, и воин начал осматриваться по сторонам. С удивлением он обнаружил, что стоит сосредоточится на каком-то месте, мгла уступает место полутени, и предметы обрисовываются все чётче.

Иван вернул свой взор к камню в ладони. Теперь он смог его разглядеть. Небольшой, желто-коричневый. Очень похожий на глаз кота, но только вместо черного вертикального зрачка вертикальная перламутровая полоса, которая как бы убегает по поверхности камня, стоит его немного повернуть.

Интересная вещица, и очень ценная в этих темных пещерах. Как Йега без него? Если послала, значит ей без надобности. Воин оторвал от рубахи длинную полосу и пристроил камень себе на грудь к оберегу Сварога.

Что делать дальше? В котомке больше ничего не было никаких подсказок. Хоть как-нибудь сообщила бы… Иван посмотрел на метлу, та мирно стояла в углу. Всё ясно – ждать здесь.

Веха 25. На выход

Сон прервал шумный хозяин гор. Он был так доволен тем, что всё складывается как задумано, что готов был выплеснуть эту радость на всех. И в первую очередь на Йегу. Что и говорить, впервые за долгие годы у него появился достойный собеседник… Собеседница.

– О! Я смотрю, тебе удалось все-таки устроиться с комфортом! Не зря я старался: всё самое лучшее и только для тебя! Лучший ирбис, лучшая косуля, платье! И, да! Тебе подготовлены самые лучшие места на всех предстоящих мероприятиях. Для начала мы обеспечим твоему новому другу долгое существование, будет как этот, – и Кастей широким жестом указал на Евсея, и издевательски прошипел – вечно при тебе. А потом, мы устроим свадьбу Горыныча и будущей сиротки Рады. Ты будешь подружкой невесты, а я – жениха. А гонец перстень венчальный вручит Раде, как должен. К тому времени Святобор и Борислав сойдутся на поле брани. Один – потому, что ему отказали в руке княжны Рады, а другой – потому, что её, княжну Раду украли без должного обряда.

Кастей залился нескончаемым смехом. Он представил себе, как людишки в своей гордыне и разбираться не станут, кто прав, а кто виноват.

Захлебываясь от смеха, он перечислял все слабости рода человеческого, благодаря которым он может пополнить ряды своих слуг и оставшихся в живых горынят накормить: жадность, гордыня, тщеславие, жажда власти – всё то, что так помогает ему, Кастею.

Йега слушала всё это с отрешенным видом, бессмысленно уставившись в одну точку. Даже подниматься на ложе не стала – не стоит разрушать иллюзии хозяина, что всё под контролем. И Кастей был полностью уверен в том, что она всецело угнетена.

Тем не менее, под маской безразличия ведунья прятала живой интерес. Она внимательно впитывала каждое слово разболтавшегося повелителя гор. От них зависели все дальнейшие действия, и чем больше он говорит – тем лучше.

До полнолуния не так много времени, а еще надо Черноречья добраться. Кормить «гостеприимный» хозяин явно больше не собирался. Рагу из косули было не для того что бы порадовать гостью. О том, что оно пришлось к месту, Кастею тоже не обязательно знать. А вот, что он задумал, ей, Йеге, знать не помешает.

– А сейчас я пойду и проверю нашего гостя, готов ли он к переселению души. А потом поставлю ловушек на будущем поле брани – пусть князья друг на друга грешат.

Когда хозяин гор вволю наговорился и, довольный собой, удалился, ведьма села. Золотые украшения с платья со звоном упали на пол. Пришлось придерживать их руками, что бы Кастей не заметил этот акт своеволия. Небрежным движением ноги Йега спихнула их под ложе. Теперь её любимое платье больше не осквернено мертвым желтым металлом.

В суме остатки настоя и рыбы, надо немного подкрепиться. На груди под платьем радостно пульсировал спрятанный сапфир, ожидая воссоединения со своим носителем. В складках платья маленький серебряный нож для трав, несколько небольших склянок с зельями, в том числе с живой водой и разрыв-травой. Немного камнеломки, мешочек с силеникой, ясномыслом и зверобой.

Доев рыбу и допив настой, Йега направилась к выходу:

– Евсей, веди к пленнику.

Молчаливый друг встал и направился к выходу. Все-таки Кастей очень сильно ошибается в полезности мертвых слуг – они выполняют только то, что велел хозяин, без проявления собственной воли.

Евсею вот было велено находиться при Йеге и выполнять поручения, не приносящие вреда хозяину. А вот, что принесет вред хозяину, а что – нет, мертвому не дано понять.

Охранникам при выходе было велено не выпускать ведунью. Они беспрепятственно пропустили Евсея… и… получили по дозе зелья с живой водой и разрыв-травой.

Бр-р-р. Преотвратное зрелище, ещё в прошлый раз чуть ли не выворачивало от того, как быстро начинали разлагаться мертвые тела слуг Кастея. А с разрыв-травою еще и на части разваливаются…

Йега стояла на проходе и ждала, пока они не развалились до такой степени, что помешать уже не могли. Переступив через копошащиеся остатки, ведунья вышла к безучастному Евсею, ожидавшему снаружи.

– Веди…