Малая Морская улица

В 1899 г. в помещениях «Александра» было устроено особое мероприятие – большой благотворительный базар кукол в пользу общества при городских родильных приютах. В подготовке и проведении базара приняли участие известные деятели искусства. Входной билет, нарисованный Л. Бакстом, стоил 1 рубль.

В 1899 г. в этом доме жил литератор Василий Иванович Немирович-Данченко – старший брат основателя Московского художественного театра Владимира Ивановича Немировича-Данченко. Василий Иванович окончил московский Александровский кадетский корпус, но стал не военным, а литератором. Первые его стихотворения появились на страницах журнала «Модный магазин», издававшегося женой поэта Льва Мея Софьей Мей. В 1870 г. он за спекуляции с книгами по суду был сослан в Архангельск. Во время ссылки он объездил русский Север и затем в «Отечественных записках» печатались его очерки о поездках по России, а впоследствии и о путешествиях по Европе, Малой Азии, Африке. Василий Немирович-Данченко был военным корреспондентом в русской армии во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и Русско-японской войны в 1904–1905 гг. В промежутке между этими событиями он жил в Петербурге, печатался в журналах «Русская мысль»,«Нива», газете «Русские ведомости». В 1914 г. он снова отправится корреспондентом в армию. Он был популярным и необыкновенно плодовитым писателем, написал в течение жизни 250 книг, но творчество его долгие десятилетия в СССР оставалось закрытым для читателей, после того как в 1921 г. он уехал за границу. Последние годы жизни он провел в Болгарии.

Владимир Иванович Немирович-Данченко с женой Екатериной Николаевной также был жителем этого дома, но много позднее – в 1915 г. Они приехали из Москвы и, пробыв в Петербурге короткое время, уехали в Крым.

Среди живших здесь в то же время в домовой книге записан князь Сергей Сергеевич Голицын, праправнук генерал-поручика Михаила Михайловича Голицына и Анны Александровны Строгановой. Именно от Строгановых перешло к Голицыным богатое подмосковное имение Кузьминки. Отец Сергея Сергеевича —Сергей Михайлович Голицын – совершил два необычных для его положения поступка: будучи полковником гвардии, ушел в отставку, занялся торговыми операциями в звании купца I гильдии, чтобы спасти от долгов и разорения семейное достояние, и женился на певице-цыганке Александре Осиповне Гладковой. Сыном от этого брака и был Сергей Сергеевич Голицын. Он приехал в Петербург с дочерьми Александрой и Марией. Возможно, этот приезд был связан с тем, что в Лозанне умер Сергей Михайлович и требовалось уладить семейные дела.

В том же 1915 г. из Москвы приехал в Петербург и снял квартиру в доме Трейберга князь Леван Александрович Туманов с женой Ядвигой Цесаревной и сыном Андреем Левановичем. Князья Тумановы были потомками князя Отара Туманишвили, который в числе 43 грузинских князей переселились в Россию в 1725 г. вместе с царем Вахтангом.

Еще одну интересную фамилию из жителей этого дома называет в своих воспоминаниях Вениамин Петрович Семенов-Тянь-Шанский, сын знаменитого путешественника, географа Петра Петровича Семенова-Тянь-Шанского. Вениамин Петрович, географ и статистик, в 1908–1909 гг. был сотрудником географо-статистического отдела Министерства финансов, готовившего тогда полное географическое издание «Россия». Вместе с одним из чиновников министерства он составлял карты, отражающие грузооборот товаров в различных районах страны. Этот чиновник – Генрих-Виктор Генрихович Толпыго, надворный советник, столоначальник Министерства торговли и Промышленности – с женой Людмилой Ивановной в 1915 г. из Царского Села переехал в Петербург и поселился в доме Трейберга.

События 1917–1918 г. полностью изменили состав жителей Петербурга и этого дома, в частности. Новые жильцы поселились в комнатах больших коммунальных квартир.

Помещения в нижнем этаже по-прежнему занимали торговые заведения. Магазин «Александръ» в 1920-е гг. сменил универмаг ПЕПО (Петроградского единого потребительского общества). Существует легенда, что Александр Грин, живший в ДИСКе (Доме искусств, Невский проспект, 15) увидел в окнах именно этого магазина кораблик с алыми парусами и написал свою повесть.

В 1930-х гг. в здании размещалось Ленинградское районное монтажно-торговое отделение Электротехнического треста.

В 1928–1940 гг. в доме со стороны Кирпичного переулка в квартире № 13 жил академик Николай Иванович Вавилов, ботаник, растениевод, генетик, имевший смелость выступать против лысенковской теории. В эти годы он возглавлял Институт опытной агрономии и Всесоюзный институт прикладной ботаники, с 1930 г. – Институт растениеводства, носящий ныне его имя. С 1931 г. он был президентом Географического общества. Николай Иванович жил здесь со своей второй женой – биологом, доктором сельскохозяйственных наук Еленой Ивановной Барулиной и сыном Юрием. За эти годы Николай Иванович совершил ряд научных экспедиций в разные страны и, как вспоминает Юрий Николаевич, на большом глобусе, стоявшем в его кабинете, начертил маршруты своих путешествий по пяти континентам. В 1940 г. он отправился в поездку по территории недавно присоединенной к Советскому Союзу Западной Украины. Домой он уже не вернулся. Арестованный в Черновцах, Николай Иванович был доставлен в Москву, где после следствия и допросов с применением обычных для сталинских репрессий методов был приговорен к расстрелу, замененному 20 годами заключения. После ареста некоторое время его жена и 12-летний сын оставались в Ленинграде. Елена Ивановна к этому времени уже не работала в связи с болезнью, была инвалидом I группы. После осуждения Николая Ивановича она с сыном поехала в Москву хлопотать о судьбе мужа. Там их застала война, и Елене Ивановне с Юрием удалось уехать в ее родной город Саратов. Из Москвы Николай Иванович был перевезен в Саратовскую тюрьму, но родным об этом не сообщили, и в последующие месяцы, собрав из своих пайков по иждивенческим карточкам передачи, Елена Ивановна посылала их по-прежнему в Москву. 27 января 1943 г. Николай Иванович Вавилов умер. Благодаря помощи Сергея Ивановича Вавилова Елена Ивановна и Юрий получили разрешение вернуться в Ленинград, но квартира, в которой они жили, была занята другими людьми. Сергей Иванович помог семье своего брата получить жилье и перевезти туда часть мебели из прежней квартиры. В 1985 г. на доме укреплена мемориальная доска с именем Н. И. Вавилова, выполненная по проекту скульптора В. В. Исаева.

В 1944 г. в квартиру Вавиловых № 13 переезжает балерина Кировского театра Наталья Михайловна Дудинская (1912– 2003). По ее воспоминаниям, когда театр вернулся из эвакуации из Перми, Наталье Михайловне предложили несколько квартир на выбор, и в квартире на улице Гоголя ее пленили огромные окна с венецианскими без переплета окнами. Кроме того, квартира имела удобный отдельный вход со стороны улицы Гоголя. В квартире в тот момент еще находились вещи Николая Ивановича Вавилова – библиотека и архив, которые по требованию новой хозяйки были немедленно убраны.

Наталья Михайловна Дудинская был одной из легендарных советских балерин с непререкаемым авторитетом, «царицей» Кировского театра. Наталья Дудинская родилась в семье генерала Михаила Михайловича Дудинского в Харькове. Ее мать Наталья Александровна был балериной и танцевала под псевдонимом Тальори. Она же была и первым учителем своей дочери, которую непременно хотела отдать учиться в Ленинградское хореографическое училище. «Мама мечтала отдать меня в руки Вагановой – и меня приняли в 5-й класс, где дети по 15–16 лет, а мне только десять лет», – вспоминает Наталья Дудинская в одном из интервью в 2001 г. Дудинская заканчивает училище в 1931 г. и поступает в Ленинградский академический театр оперы и балета (позднее – Кировский, а сейчас – Мариинский театр оперы и балета), где танцует ведущие партии до 1962 г. С 1950-х гг. она начинает преподавательскую деятельность в классе усовершенствования артисток балета Кировского театра. После войны ее партнером в большинстве спектаклей был ее муж Константин Сергеев.

Квартира Дудинской долгие годы была открытым домом: здесь отмечали премьеры спектаклей, приходили ученицы, друзья по театру. Гостей Наталья Дудинская принимала в будуаре-гостиной, где стоял рояль. Спальня была в два раза больше гостиной и производила впечатление залы, украшенной огромном зеркалом и портретом хозяйки. Окна столовой выходили во двор. Дудинская гордилась антикварной мебелью – доставшимся в наследство от бабушки-смолянки гарнитуром. После смерти мужа в просторном коридоре квартиры Наталья Михайловна устроила выставку фотографий Константина Сергеева в разных ролях и с гордостью ее показывала, говоря о муже: «Это – мое солнце!».

Наталья Михайловна работала до последнего дня своей жизни. Она умерла в 2003 г. и была похоронена на Литераторских мостках вместе с мужем. После ее смерти все вещи – костюмы, архив, фотографии – были переданы в Театральный музей. Квартира же была продана, и в ней был устроен ресторан быстрого питания Subway, в котором рядом с сохранившейся печью висит небольшой портрет Н. М. Дудинской с сообщением, что она когда-то жила в этом доме.

В 1940 г. торговое помещение на Невском проспекте было заново оформлено по проекту архитектора Г. В. Ашкенази для магазина обуви. Ныне здесь торговый дом «Невский». В годы блокады в гастрономе на углу Невского проспекта и улицы Гоголя отоваривали карточки офицерскому составу, и у жителей этого района гастроном получил наименование «Генеральский».

С домом 11 по Невскому пр. с середины 1920-х гг. долгие годы была связана семья Красновых, члены которой в разные годы учились в Горном институте. Представитель старшего поколения – Александр Алексеевич Краснов, – закончив геологоразведочный факультет, уехал из Ленинграда. Его братья Арсений и Дмитрий Алексеевичи закончили отделение обогащения полезных ископаемых металлургического факультета. Дмитрий Алексеевич (1902–1983) никуда не уходил из института и читал лекции почти до самой смерти в 1983 г. Этот же факультет в 1950-х годах окончили выросшие здесь его сыновья – ныне покойный Май Дмитриевич (1933–1977) и живущий в Москве Гелий Дмитриевич (р. 1928), – профессор, академик Академии горных наук. Представитель следующего поколения— Сергей Гелиевич Краснов (1952–1996) – окончил геологоразведочный факультет и занимался морской геологией. Он был доктором наук, главным научным сотрудником института ВНИИОкеангеология и профессором университета. Был представлен к званию члена-корреспондента Академии наук, но получить его уже не успел – Сергей Краснов скончался в 1996 г. в возрасте 44 лет.

Один из авторов этой книги – Елена Иосифовна Краснова – тоже некоторое время жила в этом доме вместе с семьей мужа – Гелия Дмитриевича. Елена Иосифовна окончила университет и несколько лет читала студентам в Горном институте курс физики, но, выйдя в 1983 г. на пенсию, сменила специальность, занялась историей Петербурга и получила в 1998 г. Анциферовский диплом за книгу «Большая Морская» (совместно с Лариссой Ильиничной Бройтман) и в 2012 г. – Анциферовскую премию «за общий вклад в современное петербургское краеведение».

В 2003–2005 гг. была осуществлена реконструкция 4-го и 5-го этажей здания с полной заменой перекрытий, возведен 6-й этаж и произведена перепланировка этажей с устройством шести комфортабельных двухуровневых пентхаусов. Уникальной особенностью пентхаусов стал выход с 6-го этажа на просторные террасы, с которых открывается вид на перспективу Невского проспекта, Адмиралтейство, Исаакиевский собор.

В 2005 г. на здании появился мансардный этаж, который занимает Музыкальный фонд Санкт-Петербурга. Надо заметить, что это чуть ли не единственный случай когда недавно надстроенная мансарда не портит вид исторического уголка Петербурга.

Малая Морская, 4
Кирпичный переулок, 1

В переписной книге 1717 г. написано, что следующий двор – «двор морского флота капитана Яна Фангофта (неразборчиво) по сказке жены его Анны оной двор куплен в 713 г. у железного мастера Уброера (?)».

В 1735 г. двор принадлежал портному мастеру Веберу (он указан как сосед в материалах следующего по улице дома).

Вебер обладал, по-видимому, значительными доходами, ибо построил себе не деревянное или мазанковое строение, а каменный дом. Из объяснений к плану Еропкина 1738 г. видно, что оставшиеся после пожара «погорелые палаты», обозначенные на плане пунктиром, остались за ним, но восстановить их он не смог, поэтому это «наугольное» место с «погорелыми палатами» в 1740 г. было отдано только что назначенному генерал-полицмейстеру Петербурга Федору Васильевичу Наумову. Участок был увеличен на 5 саженей. Наумов обязался построить каменный дом в 2 апартамента (этажа) длиной в 11 саженей по Луговой улице, а по переулку – одноэтажное строение на 18 саженях, не оставляя проема для ворот. Строения возводились «на погребах» с условием: «Лавок не держать». Во дворе были конюшни со стойлами на 12 лошадей и сараи. В погребах, то есть в цокольном этаже, был ледник и 14 покоев, в 1-м этаже – 15, а в верхнем – 8 покоев. Главным на дворе Наумова был дом в 7 осей на углу Луговой улицы и Кирпичного переулка. Его можно видеть на чертеже Стокгольмской коллекции. На низком цокольном этаже построен высокий первый этаж. Погребной этаж и боковые части 1-го этажа обработаны поперечным рустом. Верхний этаж и центр 1-го этажа оштукатурены вгладь, их украшают лопатки и наличники окон. Центр фасада венчает треугольный фронтон. Завершается здание высокой кровлей. Справа – ворота, с двумя калитками по сторонам. Строительство дома началось в 1741 г., а через два года здесь жил до отъезда из России иностранец Георг Людвиг Килбель. Сдавался дом и позднее, о чем в 1749 и 1750-х гг. появлялись объявления в «Санкт-Петербургских ведомостях».

Ф. В. Наумов умер в 1757 г., оставив все имущество в наследство своей единственной дочери от брака с Марией Михайловной Самариной – Анне Федоровне. Анна Федоровна вышла замуж за князя Андрея Михайловича Белосельского, которому принадлежала целая волость с четырьмя тысячами душ в 60 верстах от Москвы, проданная в казну. Перед продажей ее осмотрел писатель-мемуарист Андрей Тимофеевич Болотов, как будущий управляющий, сняв планы и составив крестьянскую перепись, замечательный ученый-агроном. За волость было выплачено 120 000 рублей в серебряной монете и по словам Болотова, всю эту сумму привезли к Анне Федоровне в фуре, запряженной шестью лошадьми.

Анна Федоровна не жила в отцовском доме, его снимало дворцовое ведомство, и здесь размещались камер-юнгферы императрицы Елизаветы и другие придворные служители, а также дежурившие при дворе офицеры. Этот дом упоминает в своих воспоминаниях будущая императрица Екатерина II, жившая в деревянном Зимнем дворце, который занимал, как она пишет, «весь квартал до места, находившегося против дома графини Матюшкиной, который принадлежал тогда Наумову. Мои окна были против этого дома, занятого фрейлинами». Существует предание, что здесь жил в 1759 г. и Григорий Орлов и из окон своих комнат в деревянном Зимнем дворце великая княгиня Екатерина Алексеевна обратила на него внимание. Как писал французский дипломат М. Д. Б. де Корберон, служивший в посольстве, после вступления на престол Петра III и Екатерины II всем придворным было приказано из этого дома выехать, а не подчинившимся велено было «не отпускать еду и питье».

2 сентября 1766 г. Анна Федоровна Белосельская продала дом «Ея Императорского Величества камер-юнкеру и лейб-гвардии Измайловского полку подпорутчику графу Володимиру Григорьевичу Орлову» за 14 тысяч рублей. В. Г. Орлов, младший из братьев Орловых, – первый директор Академии наук с 1766 г., свою придворную карьеру начавший с чина камер-юнкера, затем, в 1770 г. пожалован в камергеры и закончивший свою службу в чине генерал-поручика.

Перед своим путешествием по России Орлов в 1769 г., продал дом графине Анне Алексеевне Матюшкиной (1722–1804). Она была дочерью князя Алексея Матвеевича Гагарина и баронессы Анны Петровны Шафировой, дочери сподвижника Петра I вице-канцлера Петра Павловича Шафирова. После смерти от горячки своей старшей сестры она заняла ее место фрейлины при императрице Елизавете. Рассказывая в своих записках о событиях 1750– 1751 гг. будущая императрица Екатерина II вспоминает о княжне Гагариной: «Она была уже не первой молодости и хотела сыскать себе партию по вкусу. Она сама имела хорошее состояние, но была нехороша собою, хотя очень умна и уклончива. Ей приходилось во второй раз отказываться от своего предмета в пользу императрицы: сначала от Шувалова, теперь от Бекетова». Сама Екатерина Алексеевна была в это время увлечена Захаром Чернышевым и обменивалась с ним любезными записками через Гагарину, которая, как пишет Екатерина, «…наконец заметила, в чем дело, бранила меня, что я делаю ее посредницею и больше не согласилась переносить девизы». В 1754 г., считавшаяся уже сильно немолодой (ей было 32 года), Анна Алексеевна вышла замуж за молодого красавца Дмитрия Михайловича Матюшкина (1725–1800), который был моложе ее на 3 г. Сама императрица Елизавета уговорила мать Матюшкина дать согласие на этот брак. Благоволили к Анне Алексеевне впоследствии и Екатерина II и Павел, который в день своей коронации наградил ее орденом Св. Екатерины I-й степени и подарил ей для ношения в парадных случаях портреты – свой и своей супруги Марии Федоровны. Муж Анны Алексеевны Дмитрий Михайлович Матюшкин дослужился до тайного советника и камергера, в 1762 г. был возведен в графское достоинство императором Австрии Францем I. У четы Матюшкиных родилось двое детей – дочь Софья (1755–1796), фрейлина Екатерины II, и сын Николай (1756–1775), флигель-адъютант, росший в детстве вместе с будущим императором Павлом.

Софья Дмитриевна Матюшкина в 1788 г. была выдана императрицей за Юрия Михайловича Виельгорского. Он был польским посланником при Екатерине II, а потом, перейдя на русскую службу, – камергером и сенатором. Он также известен как один из учредителей Санкт-Петербургского филармонического общества. Софья была его первой женой и скончалась через три недели после очередных родов от лихорадки, оставив после себя семерых детей, заботы о воспитании которых взяла на себя бабушка Анна Алексеевна. Самые известные дети Софьи Виельгорской – известные знатоки музыки Михаил и Матвей Юрьевичи Виельгорские. В павловское время Виельгорские жили в этом доме. Анна Алексеевна Матюшкина пережила мужа и двоих детей и умерла в 1804 г. и была похоронена в Александро-Невской лавре. Дом перешел в собственность ее внуков – Михаила и Матвея Виельгорских. В 1812 г. исполнитель духовного завещания Матюшкиной и опекун над имением несовершеннолетних Виельгорских Гаврила Романович Державин продал дом рижскому банкиру Борису Клейну, а в 1822 г. им уже владел дворянин Иван Гаврилович Михайлов.

По объявлениям в газете «Санкт-Петербургские ведомости» можно проследить, что располагалось в доме Матюшкиной. Так 29 марта 1784 г. рекламировались «наилучшие десертные и столовые вина, аглицкое пиво, портер, италианские ликеры и разных сортов вейновые водки» в новозаведенном ренсковом погребе в доме графини Матюшкиной. А 1 апреля 1791 г. в тех же «Ведомостях» сообщалось, что здесь можно купить краску индиго, способ составления которой открыли в Санкт-Петербурге англичане Грессен и Парланд, не только не уступающую привозимой из Англии, но даже ее превосходящую.

С 1790-х гг. здесь был трактир «Город Гродня», или «Гродно», в 1809 году в нем остановился прибывший в Петербург виртембергский королевский министр граф Шенк де Кастель.

В 1826 г. по представлению уездного суда каменный дом умершего нарвского купца и дворянина Ивана Гаврилова Михайлова был отдан надворному советнику Калержи «на удовлетворение закладной в 210 000 руб.». Дом был оценен архитектором в 180 000, ценовщиками – в 150 000 руб. (видимо, ассигнациями). При этом был указан ежегодный доход от дома в 25 070 рублей. В 1779 г. Эммануил Коллержи «из греческих дворян» поступил в лейб-гвардии Преображенский полк, а через 20 лет перешёл на службу в Почтовое управление. В 1813 году у него еще до брака с Шарлоттой Федоровной Юргенсон родился сын Иван, узаконенный позже. После смерти Эммануила Ивановича Коллержи в 1829 г. дом перешел к сыну Ивану. Иван Эммануилович Калержи служил в Азиатском департаменте Министерства Иностранных дел. При нем в 1826 г. дом перестраивался по проекту, подписанному архитектором Себастьяном Черфолио.

В 1820–1830-х гг. некто г-н Луи де Вельсенер содержал здесь трактир и гостиницу «Париж». Как сообщалось в «Санкт-Петербургских ведомостях» 31 января 1828 г., «…г- да путе шественники могут найти тут большие и малые хорошо омеблированные весьма чистые покои, с сараями, конюшнями и прочим и со столом за самую умеренную цену. Тут же можно и обедать по 5 рублей с особы, с вином, кофе и прочим». Приезжавшие в Петербург родители А. С. Пушкина – Сергей Львович и Надежда Осиповна – не раз останавливались в этой гостинице, пока искали постоянную квартиру. Здесь обыкновенно жил Сергей Александрович Соболевский, соученик младшего брата А. С. Пушкина Льва Сергеевича по Благородному пансиону. Его, любителя и собирателя книг, сближали с поэтом многие интересы и, как друг Пушкина, он выполнял его поручения, поддерживал связи с издателями как доверенное лицо. Именно ему Пушкин подарил свой портрет работы В. А. Тропинина. Обыгрывая название гостиницы в 1834 г. Пушкин адресовал письмо Соболевскому: «В Париж (что в Петербурге на Малой Морской)». Пушкин бывал в этой гостинице. 10 декабря 1827 г. здесь, в ресторане Луи, Пушкин дал обед в честь польского поэта Адама Мицкевича, приехавшего из Москвы, где они познакомились. В 1836 г. в этой гостинице жил Павел Григорьевич Демидов, отставной гвардии ротмистр, брат Александра Григорьевича Демидова, владельца усадьбы на углу Демидова переулка и набережной реки Мойки, а в 1843-м – писатель и государственный деятель Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, тайный советник, сенатор.

Как во многих домах, здесь сдавались квартиры. В 1837 г. здесь жил Александр Петрович Завадовский, сослуживец Пушкина и Грибоедова по Коллегии иностранных дел, ранее участник знаменитой «четверной» дуэли из-за балерины Истоминой.

Останавливался в этом доме Николай Степанович Алексеев, чиновник для особых поручений при генерале Инзове. Пушкин познакомился с ним во время южной ссылки, в Кишиневе они были членами масонской ложи «Овидий». Встречались они и позднее. У Алексеева хранился рукописный сборник пушкинских произведений.

В 1837 г. здесь жил генерал-лейтенант Константин Маркович Полторацкий – владелец села Грузино Тверской губернии. Родственный клан – Полторацкие-Оленины – были широко известен в Петербурге. Они владели домами в столице, но Константин Маркович почему-то предпочел остановиться не у родных. Тогда же жили в этом доме статский советник, камергер князь Сергей Данилович Кудашев, генерал-лейтенант начальник 7-й пехотной дивизии Павел Яковлевич Куприянов и действительный статский советник в отставке Александр Бек, учитель музыки Иоган Луфт. А в магазине Камелю можно было купить табак и другие вещи.

В 1842 г. коллежский советник Иван Эммануилович Калержи продал дом портному мастеру Самуилу Андрееву Брунсту за 104 285 рублей серебром. Возможно, он потратил некоторое количество времени и денег на ремонт или перестройку и в 1844 г. поместил в газете объявление, что «военный портной Самуель Брунст имеет честь объявить почтеннейшей знающей его публике, что он ныне имеет жительство в собственном доме на углу Малой Морской и Кирпичного переулка под № 108-2-3, где прежде был гостиница “Париж”». Такой странный на первый взгляд номер означает, что по прежней поквартальной нумерации дом имел № 108, а после введения в 1834 г. нумерации по улицам получил № 2 по Кирпичному переулку и № 3 по Малой Морской улице. После того как в 1858 г. поменяли местами четную и нечетную стороны улиц, получились современные № 1 по Кирпичному и № 4 по Малой Морской.

По адресной книге 1854 г. в доме на углу Малой Морской и Кирпичного переулка находилась «Английская» аптека Шиллера, в квартире № 12 жил находившийся при аптеке титулярный советник Карл Андреевич Лорх, в 1870-х годах хозяином аптеки стал Эйзелер. По-прежнему в доме можно было купить табак у нового владельца табачной лавки – Ивана Трофимовича Гусева. В 1892 году в доме рекламируется «обширный специализированный магазин-депо и фотографических принадлежностей «Ф. Иохима и К^о».

После смерти Самуила Андреевича владельцем дома стал его сын – чиновник Государственного Банка Адольф Иванович Брунст, от которого дом перешел к его жене Анне Федоровне (Анне-Фридерике), а в 1895 г., по-видимому, к их дочери Анне Адольфовне Винтергальтер. По обследованию 1899 г. это был каменный 4-этажный дом на подвале с 5-этажными жилыми флигелями и 2-этажными каменными службами во дворе. Весь нижний и часть второго этажа занимали торговые помещения. В подвале были ледники, молочный склад. Обследование производилось в связи с желанием владелицы заложить дом. К этому времени она набрала в долг значительную сумму у родственников и, не имея возможности расплатиться с ними, просила у страхового общества ссуду в 352 500 рублей. Вероятно, большая сумма требовалась и для производившейся надстройки пятого этажа над лицевым домом. Справиться с долгами Анна Винтергальтер не смогла, и по купчей 11 февраля 1903 г. дом перешел к светлейшему князю Ивану Николаевичу Салтыкову.

Иван Николаевич был правнуком князя Николая Ивановича Салтыкова, военного и государственного деятеля царствования Екатерины II и Павла. Начав службу рядовым в Семеновском полку, Николай Салтыков прошел большой путь – участвовал в Семилетней и Русско-турецкой войне, командовал русскими войсками в Польше, занимал посты президента Военной коллегии, председателя Государственного совета и Комитета министров в 1812 г. Император Александр I в 1814 г. возвел его в князья Российской империи с титулом «светлейший». По наследству этот титул перешел к Ивану Николаевичу. Он родился в 1870 г., по семейной традиции образование получил в Пажеском корпусе, службу начал в 20 лет в Кавалергардском полку корнетом. Регулярно повышаясь в чинах, в 1913 г. уже в чине генерал-майора Салтыков был зачислен в свиту императора. Он занимает пост предводителя дворянства Санкт-Петербургской губернии, а с 1912 г. состоит членом Государственного совета. Иван Николаевич унаследовал известный особняк Салтыковых на Дворцовой набережной, пожалованный его прадеду. Но он был совладельцем фамильного особняка вместе с родными, может быть, поэтому ему захотелось иметь собственный дом. Неизвестно, собирался ли он сам жить в доме на Малой Морской улице, но квартиры здесь сдавались. В 1904 г. жил в доме № 4 Луи Александрович Маршаль, доверенный Русского торгово-промышленного банка, член ревизионного комитета общества французских граждан, проживающих в Петербурге. Никаких переделок за это время не производилось, только небольшой ремонт, связанный с тем, что 16 марта 1907 г. в доме произошел пожар. Повреждения были небольшие, судя по тому, что страховое общество «Саламандра» оплатило убытки в 150 рублей, а в следующем году еще 200 рублей. В эти годы Иван Николаевич занят работами в имении Чернево под Псковом, которое он унаследовал после смерти отца, Николая Ивановича в 1901 г. После событий 1917 г. Салтыков эмигрировал во Францию и умер в Ницце в 1941 г.

Еще в 1912 г. князь И. Н. Салтыков продал свой дом крестьянину Калязинского уезда Ивану Сергеевичу Соколову, имевшему промысловое свидетельство I разряда для торговли. В том же году в доме произошел пожар, но более сильный, чем ранее, так как Соколов получил от страхового общества 1 500 рублей на покрытие убытков. Через пять лет Иван Сергеевич будет уже потомственным почетным гражданином, владельцем дома на 3-й линии Васильевского острова (№ 24), домов № 7 и № 13 на улице Гоголя и известного ресторана.

В 1913 г. дом был надстроен по проекту Н. Н. Веревкина, архитектора страхового общества «Саламандра», строившего здания в Харькове и Омске. По ведомости о доходах, в следующем году дом был заполнен различными заведениями.

В подвале размещались магазины – чайный, суровских материй, сапожный и ренсковый погреб. В первом этаже наряду с седельной и шорной торговлей находился автомобильный магазин. Во втором этаже 8 комнат занимала редакция журнала «Аргус». Помещение в третьем этаже снимало Правление Северного стекольно-промышленного общества, в доме жил также сотрудник общества горный инженер Иосиф Григорьевич Нудельман. В четвертом госпожа Прокофьева содержала меблированные комнаты. А пятый этаж снимала городская управа как казарму для городовых. Жил здесь и подполковник Василий Юльевич Экгард, пристав 1-й Адмиралтейской части.

Нужно сказать, что среди жителей дома было немало представителей технической интеллигенции. В квартире № 6 жил инженер-электрик, кандидат математических наук Эрнест Федорович Виганд с женой Верой Яковлевной. Он был совладельцем технической конторы «Э. Виганд, Игер и К^о». В 1915 г. из Ростова приехал окончивший с дипломом I-й степени Марк Яковлевич Фельдман, занявший должность доверенного Русского общества вывозной торговли.

Последней владелицей дома 25 марта 1917 г. записана вдова Ивана Соколова Татьяна Петровна, проживающая на противоположной стороне улицы в квартире 16 дома № 7.

Среди тех, кто жил здесь в это время, была семья Будзько, приехавшая в Петербург из Виленской губернии в 1915 г. В домовой книге записана шестидесятитрехлетняя Виктория Ивановна Будзько, жена одного из ее сыновей Михалина с тремя малолетними дочерьми и две дочери Виктории Ивановны – Эмилия и Констанция, 28 и 26 лет. Оба ее сына, Флориан и Иосиф, находились на военной службе. В 1918 г. Флориан Михайлович, солдат 3-го инженерного полка получил отпуск на 3 месяца по болезни, о дальнейшей его судьбе сведений нет. А вот его брат Иосиф, в 1917 г. солдат почтовой полевой конторы № 51 действующей армии, возвратившись с военной службы, прожил в этом доме еще двадцать лет и стал одной из жертв сталинских репрессий. В 1937 г. Иосиф Михайлович Будзько, кассир дирекции Ленинградского радио, поляк, беспартийный, был арестован и по обвинению в действиях, направленных на нанесение вреда советской власти расстрелян 24 ноября 1937 г.

Осенью 1941 г. этот дом, один из первых в городе, был разрушен фугасной бомбой. В 1942 г. поврежденный дом был замаскирован декоративными щитами. В октябре 1945 г. начались восстановительные работы по проекту ленинградских архитекторов И. И. Фомина и Б. Р. Рубаненко. Было решено сохранить срезанный угол дома как напоминание о разрушенной части здания. Работал на восстановлении этого дома потомственный каменщик Андрей Александрович Куликов, построивший до войны немало зданий в Ленинграде. Владея мастерством, при умелой организации работы Куликов 17 октября выполнил за смену 12 дневных норм. Его опыт скоростной кладки стал примером для других строителей. А. А. Куликову в 1946 г. была присуждена Сталинская премия, а современники, помнившие и события блокады, и восстановительные работы в городе, дом № 4 называли домом Куликова. Этот дом со срезанным углом, украшенным лепными колосьями, вошел в историю города как первенец послевоенного строительства в Ленинграде.