Дикая магия. Кукла для профессора

– Неважно, почтовик он, дворецкий или служащий банка, морф не способен присвоить чужое. Он имеет право взять в лапки лишь то, что ему дают. Посылку, письмо, именной жезл, кошель голден-хазов…

Чью-то вежливо протянутую ладонь… Да ладно? Неужели, не подай я руки Сантариусу, то спокойно бы отмечала Рождество в Пункте Связи, а не бегала в драном платье по заснеженным кочкам?!

– Сами понимаете, «Кодекс неприкосновения» сильно ограничивает таких свободолюбивых, одаренных магически созданий, так что… Меня не удивляет, что морфы-поварята плюют в суп, подаваемый людям.

Вот как знала, что они этим промышляют!

***

«Кодекс неприкосовения» меня немножко успокоил. Шарахаться от морфов я вряд ли перестану, но хотя бы не буду трястись, что любой мохнатый почтовик может похитить меня средь бела дня. И лапки им больше пожимать не стану – не до вежливости, когда жизнь на кону.

Вечером после занятий я забежала в больничное отделение – проведать мальчишек и убедиться, что неудачное «Темное соединение» сказалось только на Карпове. Окрас у «постояльцев» был вполне человеческий. А кроме потери куска памяти, жалоб не наблюдалось. Словом, первокурсники отделались легким испугом. Моим.

Поднимаясь на свой этаж в мечтах растянуться на мягкой постели с каким-нибудь наименее противным учебником – раз уж на демоническое ложе меня больше не приглашают, – я увидела, что дверь кабинета зельеварения приоткрыта. Щель светилась, значит, внутри кто-то был… Не поздновато ли для занятий?

Внутри змеиным клубком закопошились дурные предчувствия. Если вчера профессору выдали предупреждение, что мешает повторить его сегодня?

И что это я? Будто сама не сдирала со столов зеленую слизь до полуночи! Наверняка в кабинете кудесничает с тряпкой очередной провинившийся. Но я все равно заглянула внутрь: убедиться, что мой Демон не валяется без сознания в луже какого-нибудь малинового желе…

Нет, Карпов был живой и невредимый. Сидел за своим столом, склонившись над стопкой исписанных листов, и шипел что-то злобное сквозь сжатые зубы.

– Слушаю вас, мисс Дэлориан, – не отрываясь от бумаг, мрачно произнес Андрей, чтоб ему пасленов наесться, Владимирович.

Я миновала стройный ряд стеклянных зельеварительных столов. Хрустальные чаши искрились чистотой. На глянцевых поверхностях – ни намека на ползающую слизь. Стало быть, сегодня ограничились теорией…

– Простите, сэр. Я нечаянно, – тихонько прошептала я и присела на стул напротив.

Раз уж я тут случайно оказалась, не помешает извиниться.

– Так… Что вы опять натворили? – напряженно спросил Демон и поднял на меня уставшие глаза. В них развлекались черти, но, скорее, гневные, чем веселые.

Бросив взгляд на стопку бумаг, я легко определила причину «сезонного бешенства». Верхний лист был исчеркан красными чернилами, сверху стояла отметка «Безобразно»…

– Первокурсники? – с ненатуральной жалостью спросила я.

Профессор удрученно вздохнул и пожал плечами, смиренно принимая ежевечернее наказание богов.

– Вы рассказывали, что сделали нечаянно, мисс Дэлориан, – напомнил Демон.

– Заснула. Простите, я не собиралась. Это вышло само собой.

– Да уж догадался, что это была незапланированная акция. Не самое удобное место для ночлега.

Вот тут я бы с ним поспорила. У меня даже было припасено несколько весомых аргументов, но в нынешнем расположении духа он бы их не оценил. Хотя…

– Скорее всего, побочный эффект от пернатого наркотического вещества. Назовем его «Передозировка блаженством», – с упоением острил профессор. – Вы очень крепко уснули.

– Долго пытались меня разбудить?

Живо представила, как Карпов трясет мое обмякшее тело и раздумывает, не облить ли ледяной водой.

– Вообще не пытался. Вы были такой умиротворенной. Вероятно, устали.

– А Арчи… куда он подевался?

– Ах, вот что вас беспокоит! – недобро сверкнул чертями Мрачный Демон. – Опасаетесь, не отправил ли я вашего лохматого приятеля на фарш? Нет, отослал ночевать к мамаше. У меня, знаете ли, не постоялый двор. К тому же она, надеюсь, устроила ему хорошую взбучку и хоть немного отвела душу.

– А вы сами…

– Что «сам»?

– Где спали?

– Дома, – спокойно бросил Карпов, и я с таким недоумением захлопала глазами, что он снисходительно поинтересовался: – Полагаете, кабинет наверху – единственный и последний приют князя Карповского?

Черт, именно так и полагала. Я знала, что в Пункте Связи он никогда не останавливается… Точно, он же князь. Может, еще и замок имеется. Такой, с башенками и длинными темными коридорами, по которым злобной тенью ходит профессор. Заглядывает в подвалы и «над златом чахнет», мечтая избавиться от бесполезной груды драгоценного барахла.

– И о чем вы так глубоко задумались?

– Испугалась, что у вас есть замок и тонна фамильного серебра… сэр, – честно призналась я, потому что на выдумку фантазии не хватило.

– Далось вам это серебро, – сдержанно рассмеялся мужчина. – В «замке» – если мы оба с вами имеем в виду просто очень-очень большой дом с кучей пустующих комнат, непристойно огромной библиотекой и хранилищем магических артефактов, набитым бесценным хламом, – предпочитает оставаться мать.

Бог мой, да у него и родители имеются. И, наверняка, даже не слишком старые! До чего же глупо и стыдно. Угадав причину моего оторопелого вида, Карпов с издевкой добавил:

– Да, мисс Дэлориан, даже чудовищам, чтобы те появились на свет, необходимы мать и отец. Думал, у вас был курс общей биологии в «Эншантели». Озвучить вам весь список моего имущества? Или будет достаточно сказать, что есть отдельное небольшое жилище, пыльное и запущенное, поскольку мне совершенно некогда там бывать?

– Будет достаточно, сэр, – смущенно пискнула я.

Разговор получался хоть и неловким, но крайне занимательным. И познавательным.

– Простите, что вынудила вас бегать туда-сюда…

– Я не бегал, – Карпов ногтем стукнул себя по ткани рубашки, под которой звякнул уже знакомый мне медальон. – Что-то вы сегодня много извиняетесь. Не к добру.

– Еще один побочный эффект? – миролюбиво предложила я версию.

– Наверное… Пока не выветрился, вот, держите. Отрабатывайте ночлег, – ухмыльнулся Демон и сунул мне в руки безобразным почерком исписанный лист. – Сдается мне, снова французский.

– Не французский, а итальянский, – со знающим видом заявила я, погрузив глаза в неразборчивую писанину. – Свободное сочинение на тему: «Самое опасное растение академических теплиц: обоснование выбора»…

– После вчерашнего происшествия решил, что будет нелишним рассказать первокурсникам, сколько неприятностей может исходить от милых оранжерейных цветочков, – Карпов показательно нахмурил лоб, но я и без того догадалась, что он не про растения. – Что выбрал господин Воланти?

– Вы будете смеяться, сэр, но юношу приводит в ужас мысль о Дуболоме Хлопчатом. Я полагала, это совсем безобидное растение, избавляющее от расстройства желудка и плюющееся белыми ватными шариками.

– Господин Воланти перепутал его с Дубоскалом Бумажнолистным, способным откусить не только пальчик, но и всю пятерню. Отдайте этот бред.

Размашисто черкая пером с красными чернилами, Карпов шлепнул на бумагу кляксу и очередное «Безобразно». А затем сунул мне нового клиента на экзекуцию.

– И что там вымучила из себя эта… мисс Артеми?

– Вот это точно французский. И выбор… необычный. Юную мисс Артеми волнует… – я сделала драматичную паузу, которая была нужна и мне тоже, поскольку первокурсница с наскоку попала в самое больное место. – Ее больше всего беспокоит глициния из пятой оранжереи. Правда, девочка не смогла вспомнить точное название… милого цветочка. Но описала верно – мелкие фиолетовые бутоны, удлиненные соцветия, тонкий гвоздичный аромат…

– Обоснование выбора? – спокойно отозвался Карпов. Даже бровью не повел. Демон!

– Может сами? Тут вполне разборчиво… – вконец смутилась я и сунула листок обратно.

Чертова мисс Артеми. Она очень метко и художественно описала эффект Бурестрастной Глицинии, «вызывающей пожар в человеческих сердцах и толкающей на необдуманные, но тайно желаемые поступки». Я больно прикусила нижнюю губу, потому что ее уже начало покалывать от воспоминаний об одном очень горячем поцелуе. Необдуманном. Но тайно желаемом.

Профессор не стал меня мучить, пробежался глазами по сочинению, хмыкнул и отложил в сторонку. Быть может, первокурсницу ждет неплохая отметка. Но я бы на ее месте сильно не рассчитывала.

– А что вы бы выбрали из растений?

– Ублиум Мортис, – мгновенно ответила я, потому что уже размышляла когда-то над похожей темой. А вчерашняя история с краденой памятью подлила масла в огонь.

– «Корень забвения»? И что же в нем такого страшного, кроме идиотского названия? – Демон фыркнул, явно посмеиваясь над моим «малиново-желейным» выбором.

– Забвение – это страшно, сэр. Стирая ключевые моменты своей жизни, можно потерять кусочки личности. То, из чего мы состоим. Забыть, почему мы стали теми, кто есть…

– Вы плохо читали учебник, – рассмеялся Карпов, но не унизительно, а как-то тепло. Вокруг черных глаз даже собрались пучки обманчиво-добрых морщинок. – В древние времена, до открытия высшей магической хирургии, растение использовалось в медицине, по большей части – в психиатрии. Снадобья на его основе избавляли шизофреников от лишних личностей. Но, чтобы случайно потерять память от Ублиум Мортис, нужно съесть тонны три горьких колючих листьев.

– Простите, я, наверное, опять отвлеклась на занятии…

«Но поскольку отвлеклась я на вас, то сами и виноваты!» – мысленно промычала вдогонку.

– И какие же кусочки вы страшитесь потерять?

– Боюсь забыть нормальное детство. Родителей, наш дом в Шартре… Друзей, обычных соседских девчонок и мальчишек, игравших в волшебников ивовыми прутиками… Простые вещи. Как бегала вечером на озеро с пиявками и на спор ныряла прямо в одежде, – кажется, меня понесло, но остановиться уже не могла. – Как рвала цветы в саду одной пожилой дамы и до ужаса испугалась, увидев, что та смотрит из окна и грозит пальцем. Как бежала потом через все дворы, путая следы. Как ездила с родителями на машине на южное море, но плавать в теплой просоленной воде мне не понравилось, а вот закапывать ноги в песок, пропускать его сквозь пальцы…

– А ваш кошмар?

– Его важно помнить. Хоть и не хочется.

– Вы так цепляетесь за человеческое прошлое… – задумчиво бормотал профессор, заглядывая в мои глаза. – Не потому ли, что за шесть лет в «Эншантели» так и не смогли стать частью мира магии?

– Я как Фигаро. Одна нога тут, другая там, – попыталась отшутиться я, но тут же поняла, что Карпов едва ли оценит сравнение. – Уже не чувствую себя своей среди обычных людей… Но и волшебное сообщество относится ко мне с опаской и недоумением. Дестинка, что сказать.

– Не знаю, кто такой этот Фигаро. Но смысл ясен. – Демонический взгляд был таким внимательным и проникновенным, что я поежилась. – Вас разорвало на два мира, и ни один из них не принял целиком. С людьми скучно, с магами сложно…

– Это с вами сложно, – буркнула я. – А с магами… просто непонятно. Я до сих пор не разобралась, как тут все устроено.

– По-идиотски тут все устроено, – недобро вздохнул Карпов, подтверждая мою недавнюю догадку, и сунул мне в руки новый листик с роскошным опусом о вреде Трясучки Египетской Булавовидной.

Глава 4. Исповедь Демона

В воскресенье после обеда ударил такой мороз, что застонали даже покрытые белой корочкой витражные окна Академии. С трудом заставив себя высунуться на порог, я пробормотала стремительно синеющими губами телепортационное заклятье и перед Пунктом Связи материализовалась уже ледяной скульптурой.

Хорошо, что следом перенеслась Джен и впихнула скрипучую и дрожащую меня внутрь. Иначе так и стояла бы, развлекая лежавшие с боков парадного входа сугробы.

Я уселась на ковер у пылающего камина и, чуть задрав юбку, протянула ноги к огню. Пускай растопит лед в сердце, хоть на мгновенье.

Чертов снег!

Теперь он у меня ассоциировался только с той ночью, с той спальней и с тем телом, пахнущим сдобой и навалившимся всей немалой тяжестью… Я чувствовала, как ледяными лапками меня охватывает привычная паника. Дыхание перехватывало, в легких поселилась склизкая квакающая жаба.

Киван Кавендиш. Ты изменил мое представление о настоящих чудовищах.

Чтобы занять руки и мысли, я принялась тасовать карты из стандартной колоды магических предсказаний.

– Погадай мне! – Мелисса упала рядом на ковер. Причем не плюхнулась, как делаем мы, обычные смертные, а стекла грациозным водопадом. Аристократические корни не вымываются даже несчастным детством.

В отсутствии старшего брата, титул леди при рождении унаследовала ее сестра Аврелия. После смерти матушки и тетки Мелисса, хоть и являлась эмпом, тоже получила право на красивую приставку к имени. Но стоило Джулии об этом упомянуть, как та расфыркалась, раскраснелась и напомнила, что по закону жена теряет свой титул, соединяясь с мужем. Но даже без этого глупого факта Мэл никогда бы не пришло в голову отстаивать свои права зваться леди…

Карты с озорством запорхали в ладонях, намекая, что поддерживают идею. Я разложила пасьянс. По всему выходило, что Мелиссу ждет неожиданная встреча, страшный волк и ночь любви. Едва последняя карта упала на ковер, как раздался тонкий свист и прямо над нами материализовался Ромул. Вид он имел запыхавшийся, но довольный.

– Ах, вот ты где, любовь всей моей полуночной жизни, – страстно зашептал Осворт на ухо Мелиссе, скручивая ее в уютных объятиях.

Ну и дела… Так быстро мои предсказания еще не сбывались!

– Этот ваш супружеский телепорт меня до инфаркта доведет! – проворчала я для приличия и невольно заулыбалась.

Влюбленные миловались у камина, а я перетасовала колоду и принялась раскладывать магический пасьянс на желание. Если карты сойдутся, значит, сбудется. Но на удачу я не рассчитывала, так как запросы имела неосуществимые. Мрачные и демонические.

– Что ты загадала? – вырвавшись из цепких лап озабоченного вервольфа, поинтересовалась Мелисса.

– Да так, ерунду… Вот тоже хочу амулет с функцией телепорта. Надоело у порогов мерзнуть, – на ходу соврала я. – Где бы такой раздобыть?

– Зачаровать на супружеский телепорт можно любой старинный артефакт, принадлежавший одному из древних магических семейств, – Мелисса потерла пальцами серебряное украшение и вдруг коварно заулыбалась. – Но есть обязательное условие!

– Выйти замуж? – предположила я, ехидно щурясь. – Тогда я пас… Да и нет у меня фамильных драгоценностей.

– Мой медальон у меня с детства, – призналась женщина и резко погрустнела. – Ромул просто наложил на него брачное заклинание.

– Он у тебя от мамы?

Жена Ромула редко говорила о юности, я лишь знала, что той пришлось бежать из дома в шестнадцать. Но Карамзина уверяла, что артефакты передаются по женской линии…

– Как-то мать вернулась из фамильного хранилища и принесла три медальона. На них был отпечатан герб Честеров, нашего славного английского магического рода. Мне было десять, моим сестрам четырнадцать и шесть. Мы носили их с гордостью, воображая, как со временем станем выдающимися волшебницами, выйдем замуж за прекрасных принцев и эти медальончики станут нашими супружескими талисманами, – с горькой улыбкой закончила Мелисса, которой магия так и не покорилась.

– Прости, я заставила тебя грустить, – расстроенно произнесла я. – А твои сестры… Их мечты сбылись?

– Они обе вышли замуж и овладели магией. Судьба развела нас, когда я сбежала из дома, – замялась Мелисса. – Аврелия, старшая, перестала со мной общаться. Она живет в Германии, насколько я слышала. А с младшей мы переписывались и даже встречались, пока она не… Пока ее… не стало. Она была чудесной девушкой. Изящная куколка, милая пташка. Колибри… Задорная, легкая, слегка суетливая, разве что чуть глуповатая… Но ее все любили, – женщина резко сглотнула какой-то особенно большой ком в горле. – Почти все.

– Родная, не стоит ворошить прошлое. Этим ты причиняешь боль не только себе, – с отеческой заботой произнес Ромул и погладил жену по голове.

Мелисса задумчиво покрутила медальончик и покорно кивнула. А я зачарованно глядела, как на его серебряных гранях пляшет огонь камина. Я видела герб Честеров раньше. Изящный цветок лотоса, в который воткнут красивый меч с резной рукоятью.

– Ты несколько раз упоминала, что твою старшую сестру зовут Аврелия. Но ни разу не назвала имя младшей, – как бы между делом заметила я, разглядывая танцующие на лотосе отблески.

– Здесь его не принято произносить, – пожала плечами Мелисса и нервно прикусила губу.

– Эмилия Честер. Так ее звали, – послышалось прямо позади меня.

– Честер она перестала быть в восемнадцать лет, «ваше высочество», – недовольно пробормотала Мелисса и поднялась с ковра.

Разговор переставал быть томным. Внутри все предательски сжалось. Жена Ромула нервно оправила платье, кинула в стоящего позади меня мужчину испепеляющий взгляд и с гордым видом направилась в сторону лестницы. Осворт виновато пожал плечами, бормоча: «Не бери в голову, Андрей», и ушел следом.

Я тоже поднялась. Медленно, будто все происходящее меня совершенно не волновало, отряхнула измятую юбку. Развернулась… И столкнулась нос к носу с Карповым, разглядывавшим меня с каким-то болезненным, напряженным видом.

– Хотите о чем-то меня спросить? – наконец, поинтересовался Демон.

– Нет.

– Серьезно? Самое любопытное существо на планете, сующее свой милый носик везде и всюду… И вдруг не имеет вопросов?

– Это не мое дело.

– И не их… – Карпов обвел рукой дом, махнув в сторону столовой, где шумно рассаживались миротворцы. За разговором я не услышала, как в дом ввалилась толпа народу. – Но все в курсе. Кроме, разве что, вас. Что удивительно, зная о болтливости Мари… Спросите.

– Я не хочу, – растерянно помотала головой.

– Спросите.

– Мелисса поэтому вас не выносит?

– У нее есть на то все основания. В конце концов, я ведь убил ее сестру.

– Опять врете? – буркнула я и вышла на залитую закатным багрянцем застекленную террасу.

Джулия обустроила здесь зимний сад. Но ее запал давно пропал, так что выжившие растения выглядели довольно чахло. Мне вспомнилась Дворцовая Оранжерея Вяземских. Черт, я ведь обещала Лукреции полить ее плющик! Надо бы найти способ туда наведаться… Должна же быть какая-то солидарность между оранжерейными цветочками?

Растерянно упав в плетеное кресло, я уставилась на скучный закат. Сегодня он не был красивым и грозил скорыми сумерками. Когда успел наступить вечер?

– Это неправильный вопрос, мисс Дэлориан, – вырвал меня из мыслей демонический голос.

Мрачнее тучи, Карпов вышел следом и плотно притворил за нами дверь. Едва он сделал шаг к стеклу, как солнце окончательно упало за горизонт, и на улице воцарилась темнота. Сумерки опустились на белое поле, заволокли его пугающими седыми тенями.

Профессор сделал неуловимое движение жезлом, и вмиг вспыхнули наружные фонари. Щедро освещенные, сугробы залоснились, будто бы от масла.

– Вы ее любили? – бросила в напряженную спину.

– Нет.

Сердце будто вовсе передумало стучать – так тихо и пусто стало внутри.

– Я никогда никого не любил. Не имел к тому способностей.

– Но она же…

– Что? – Демон порывисто обернулся, с вызовом сдвигая брови и шумно втягивая ноздрями воздух. – Ну?

– Была вашей женой, – чувствуя себя полной дурой, договорила я.

– Вы невероятно наивны. Эмилия тоже была такой. Да и что ждать от восемнадцатилетней девицы, воспитанной «Эншантелью» и дамскими романами? Вам тоже хочется верить в красивые сказки? Когда вы уже поймете, что брак в высшем магическом свете не подразумевает чувств.

– Мне не нравится этот разговор.

– Мне тоже, уж поверьте.

Он подошел, навис надо мной, ухватил за плечи и шумно задышал. А затем резко выдернул из кресла и вдруг в собственническом жесте прижал к себе.

– И тем не менее мы поговорим. Только не здесь.

Не сразу поняла, что нас закружило в вихре телепортации. Я и заметить не успела, когда Карпов дал команду своему амулету. Некогда супружескому талисману чужой женщины. Его жены.

***

Мы оказались в кромешной, неуютной тьме. Ко всему прочему, еще и ледяной. Хотелось верить, что мы перенеслись не на какое-нибудь кладбище.

Карпов неспешно выпустил меня из внеплановых объятий, я сделала шаг назад и уперлась в холодную ровную стену. Под ногами со скрипом промялся паркет. Мы были в чьем-то заброшенном доме, и я почти догадалось, в чьем…

«Отдельное небольшое жилище, пыльное и запущенное, поскольку мне совершенно некогда там бывать».

Исчерпывающая характеристика. Кажется, Демон, чьи глаза задумчиво поблескивали напротив, пригласил меня в гости.

– Тут холодно, – все-таки рискнула пожаловаться я.

– Мы здесь ненадолго. Потерпи́те.

Я обхватила руками плечи, намекая, что и за минуту задушевной беседы успею задубеть. Здесь лет сто не топили. И столько же – не прибирали. Это выяснилось, когда Карпов отправил в сторону гостиной световой шарик, и я узрела плантации пыли на книжных полках. Пожалуй, скромного освещения достаточно. Иначе не смогу побороть желание схватиться за швабру и навести тут порядок.

– Почему мы покинули Пункт Связи?

– Потому что мне нестерпимо захотелось оттуда уйти.

– Со мной? – прошептала растерянно.

Глаза окончательно привыкли к полутьме. Из нее проступало мрачное лицо. Напряженные, ярко выраженные скулы. Задумчиво сведенные брови. Жесткие, чуть растрепанные волосы, упавшие на лоб.

– Именно так.

Демон приблизился и оперся ладонями о стену по обе стороны от меня. Похоже, выходить из коридора, в котором материализовались, мы не планировали. Не слишком-то он гостеприимен…

– К чему этот разговор, профессор?

От обманчивой близости и запаха полыни у меня перехватило дыхание. Сердце оголтело заколотилось, гулом отдаваясь в ушах. Уверена, Карпов его тоже услышал.

– Вы должны понимать, с кем имеете дело. И не питать иллюзий. Потому что я действительно чудовище.

***

– Вы недавно интересовались, почему я ненавижу свадьбы и прочие великосветские торжества, – забормотал Карпов еле слышно, склонившись над самым ухом. – Почему меня раздражают брачные обряды…

Встроенное в меня любопытство вдруг отключилось. Чувствовало, что новые знания принесут лишь страдания.

Я бы с большей охотой просто помолчала, омываемая теплым, щекотным дыханием. Зажатая у стены во вполне уютный демонический капкан. В такой ловушке и жертвой побыть приятно. Но по напряженному голосу Демона было ясно, что он не отстанет. Впервые за долгое время он действительно хотел поговорить. Открыться. Мне.

– Вы упоминали, что тот день не стал для вас счастливым, – сдалась я и повернула лицо к Карпову.

И тут же начала тонуть в черном омуте, захлебываясь жгучим кислородом и хватаясь за буйки, остервенело подбрасываемые мне сознанием. «Мы тут, хозяйка, вообще-то информацию добываем. А не на мужика таращимся, как на невидаль какую», – заворчал скрипучий внутренний голос и отвесил мне отрезвляющую пощечину. Я отвернулась.

– И, увы, не только для меня, – Карпов, не зная о моих метаниях, продолжил нестерпимо щекотать теплым дыханием кожу на шее. – Впрочем, моя милая супруга далеко не сразу поняла, что вместо принца из красивой сказки получила монстра. Едкого, эгоистичного, самовлюбленного, жаждавшего сорвать на ней свою злость. Я не просто не смог сделать ее счастливой, мисс Дэлориан. Я не захотел.

С судорожным вздохом он отстранился от меня, бросив в холодной пустоте, и сделал пару шагов назад, упершись спиной о противоположную стену. Мы стояли, словно на боксерском ринге. Молча и прожигая друг друга растерянными глазами.

– В первый день нашего знакомства вы назвали меня высокомерной сволочью. Увидели это с самого начала и всегда были правы. Я такой, сколько себя помню, – он пожал плечами, принимая свое прошлое как данность. – В юности был своевольным, заносчивым подонком. Развлечения ради сопротивлялся родительской воле… Единственный наследник Владимира Карповского. Молодой князь. Это кружило голову и намекало на вседозволенность. Отношения с девушками меня мало интересовали – во всяком случае, серьезные и долгосрочные. Я никогда не влюблялся и был уверен, что вовсе не способен на чувства такого рода.

Карпов запнулся, окинул меня беглым, задумчивым взглядом с головы до ног, и, покачав головой, отвернулся к пыльным книжным полкам.

– С друзьями – Ловеттом и Кесслером – мы увлеклись темной материей. Тайно исследовали ее, брали у арканов редкие книги, баловались запретными заклинаниями, – он говорил мерно, спокойно, будто цитировал заученную книгу. – Отец – жесткий, строгий человек – какое-то время смотрел на эти развлечения сквозь пальцы. Но потом его терпение кончилось. За неделю до моего магического совершеннолетия он заключил с Честерами магический брачный контракт. Договор, скрепленный кровью глав семейств… Это серьезная вещь, Анна. От него нельзя отказаться или увильнуть.

Он снова повернулся ко мне, и за его видимым спокойствием мне почудилось пламя. Адское, яростное, облизывавшее Демона изнутри жгучими языками.

– Не успел опомниться, как стоял перед алтарем с Эмилией – абсолютно незнакомой девушкой из чужой страны. Мне было столько же лет, сколько сейчас вам, а ей – и того меньше, – лицо Андрея окрасилось гневом от неприятных воспоминаний, настолько живы они были внутри. Голос зазвенел. – Я пришел в ярость! Чуть не взорвал храм и не испепелил чертовых гостей. Тот душный летний день… Он перечеркнул все, чем я увлекался, о чем мечтал. Я стал чьим-то мужем. По суровой прихоти консервативного папаши, восторгавшегося чистотой королевской крови. Возненавидел и его, и Эмилию – просто за то, что она встала на моем пути. Хотел лишь одного – навсегда вычеркнуть из своей жизни обоих.

Не в силах выдержать поединок взглядами, я сбежала от его глаз и принялась рассматривать интерьер гостиной. Хозяин бывал тут редко. И, судя по всему, его маниакальная требовательность к себе никак не распространялась на порядок в доме.

Помимо потертого кожаного дивана невнятного оттенка в комнате стояло мягкое кресло, придвинутое к камину, и небольшой кофейный столик. Почти всю стену занимал шкаф со стеклянными дверцами, забитый книгами. Кипа старых, бесценных томов лежала прямо на полу, покрытая сантиметровым слоем пыли и готовая от одного взгляда рассыпаться в прах.

– Как вы уже поняли, это не была счастливая история любви из тех, о которых пишут в дамских журналах. Ее жизнь со мной стала сущим кошмаром, и я тому способствовал.

Голос Карпова совсем охрип. Он будто выдавливал из себя слова, заставляя изливать накопленный годами и причиняющий боль яд.

– Я намеренно издевался над бедной девушкой. В общении был с ней груб. А бывало, что целыми днями не замечал. С первого дня игнорировал свои, скажем так, супружеские обязанности. Иногда неделями не появлялся дома… Иногда приводил шумные компании друзей… И женщин… Разных… Грязных, темных, развращенных…

– Прямо в дом?!

Мои кулачки непроизвольно сжались, стоило представить себя на месте несчастной девушки, угодившей в болото супружеской жизни с монстром.

– Да, вы все верно поняли… – устало бросил Карпов и потер переносицу. – Прямо на супружеское ложе. Тогда это казалось весьма символичным. Я мстил отцу. Выражал свое несогласие, как умел. Но страдала Эми.

Рот наполнился горечью, я нервно сглотнула и прикрыла глаза. Что бы сделала я на ее месте? Подстерегла бы обоих? Убила? Спалила бы прямо в постели, вместе с домом и горькими воспоминаниями?

– Не могла же она спокойно это сносить… – с трудом просипела, не глядя на Демона. Перед глазами все еще стояла полыхающая кровать со сплетенными на ней обнаженными телами.

– Вы удивитесь, упрямая мисс! – нервно рассмеялся Карпов. – Она сносила это безропотно. Тихая, покладистая, легкая, изящная. Милая кукла, оранжерейное создание… Истинная воспитанница «Эншантели». Мадам Буше была бы довольна! Едва ли Эми умела за себя постоять. Ее забыли научить, как давать отпор и ставить на место зарвавшегося мужа.

Я вспомнила годы в парижской школе, проведенные за варкой конфитюров и чисткой серебра. Уроки великосветского этикета, танцевальные занятия… Все верно, ломать носы чудовищам нас не учили.

– Истинной жертвой обстоятельств была Эмилия, а не я, – прервал мое путешествие по волнам памяти профессор. – Но она… Право слово, я не понимаю до сих пор, как это возможно… Она умудрилась меня полюбить.

Пауза затянулась.

Мои плечи начали покрываться ледяной коркой из столпившихся на коже мурашек – так зябко было в месяцами нетопленном доме. Как Карпов тут ночевать умудрился, уступив нам с Арчи свою постель? Или Мрачные Демоны не мерзнут?

– Персональный ад, который я для нее организовал, продолжался почти год, – продолжил мой невеселый собеседник и вдруг стал расстегивать рубашку. Ему что же, жарко? – А потом… Я по дурости попал в серьезную передрягу.

Пальцем подцепив серебряную цепь, он вытащил медальон и опустил поверх черной ткани.

– Во что вы вляпались?

– Впервые меня с друзьями пригласили на тайное собрание верхушки арканов в Лондоне. Нам позволили наблюдать за ритуалом посвящения в элиту Братства. В тот день маги-миротворцы решили разворошить муравейник. Захмелев от восторга и вина, мы не сразу заметили облаву… Старейшины легко ушли, оставив юных адептов на растерзание. Я никогда раньше не видел таких битв. Копоть, кровь, дикие вопли… Растерзанные тела таких же, как мы, идиотов, сражавшихся за чужие идеи.

– О господи…

Я задрожала. Одно дело, знать в теории о войне в магическом сообществе, а другое – слушать о реальных битвах.

– Погибли десятки людей с обеих сторон. Я был серьезно ранен, но чудом смог уйти… Издевка Судьбы: меня спас супружеский телепорт. Я перенесся в дом и упал на руки жене, весь в крови и без сознания.

Все время, что говорил, Карпов мял в руке медальон, нервно оттягивая цепочку и оставляя на шее красные следы. Я давно поняла, что он сделал из него телепортационный амулет и зачаровал на перемещение в несколько мест. В дом, в Пункт Связи… Но не могла и предположить, что когда-то древняя безделушка исполняла роль супружеского талисмана, связывавшего в пространстве княжескую чету – Эмилию и Андрея Карповских.

– Она позаботилась о вас? – с надеждой прошептала я.

– Я бредил и был едва жив. Лекарей вызывать было нельзя… Эми все понимала. Она была не такой уж и глупой, как думает Мелисса. Две недели жена от меня не отходила, – желваки заходили на демоническом лице, в голосе появились рычащие нотки. – В те дни и ночи многое поменялось. Я пообещал, если выживу, завязать с арканством. Наши отношения потеплели. Я стал смотреть на жену с трепетом, уважением, благодарностью.

– И?

– И все. Главного я дать ей не смог. Демонам не дано любить.