– Глядите-ка, пальцы, словно блохи прыгают, ―засмеялись грузчики-гавайцы, пританцовывая под весёлую мелодию.
А старый Кейхо, слушая нежный задорный голос диковинного инструмента, думал: «Мы все полюбим тебя, маленькая укулеле. Люди правы, только насекомые тут ни при чём. Слово, которым они называли тебя очень правильное, по-гавайски оно ещё значит «прибывший дар» («uku – дар, lele- прибыть).
ОБЖОРСТВО
Муське было пять недель отроду. Она уже твёрдо стола на своих коротеньких лапках и даже, подражая маме-кошке, охотилась на все движущиеся предметы, пугала окружающих, выгибая спинку и распушив всю шёрстку. Выглядела при этом презабавно.
А сегодня Муська впервые в жизни почуяла неведомый умопомрачительный запах! Благоухало из маминой миски, что-то там лежало вкусное, а что именно, не видно из-за высоких бортиков. Блюдце с молоком осталось незамеченным. Муська упёрлась передними лапками в край тарелки и несколько раз дрыгнула задними. Раза с десятого получилось забраться внутрь. А там! Наваленные друг на друга горкой лежали тушки мойвы. С утробным урчанием Муська набросилась на добычу.
Расправившись с одной рыбкой, Муська принялась за следующую. Она раздирала коготками тушку, вгрызалась, икая, запихивала в себя кусок, заглатывала, не жуя. Вот и с третьей покончено,… с пятой. Пузико котёнка раздулось, лапы разъехались в стороны, хвостик недоеденной рыбки остался торчать из пасти. Глазёнки закрылись, и Муська уснула прямо в миске.
Мама-кошка сидела рядом с миской, как статуэтка, прямо-таки с умилением глядя на обжорство дочки. Потом вздохнула, ухватила Муську за шкирку и отнесла досыпать в коробку. И только после этого сама принялась за еду .