– Звони.
Олег посмотрел на телефон и передумал. Что сказать? Не волнуйся? Бред!
– Тебе пора в камеру, – парень выбросил окурок в окно и направился к выходу. Олег потерянно поплёлся за ним.
Тот распахнул дверь и шутовски поклонился.
–ПОЗДРАВЛЯЕМ!! – грохнуло из коридора.
Олег вздрогнул.
В комнату, хохоча, ввалились коллеги с шампанским и гроздью разноцветных шариков.
– Клёво поиграл?– они хлопали Олега по спине и смеялись, разливая вино по пластиковым бокалам. – Как ощущения?
– Не смешно,– буркнул он.
– Да, ладно! Это же игра! Наручники-то можно уже снять, – весело заметил кто-то.
Утром Олег уволился.
КОРТИК
– Помочь? – голос отца, казалось, прозвучал около самого уха. Я вздрогнула от неожиданности и покачнулась. От падения спасли отцовские руки, зато с грохотом рассыпалась под ногами шаткая опора из стула, табуретки и нескольких толстых книг.
Отец поставил меня на ноги.
– Поня-атно! – протянул он, рассмотрев, что я сжимаю в руках.
Отцовский кортик был красив, недосягаем и притягателен. Я видела его всего несколько раз, когда отец надевал парадную форму.
И, конечно же, мне никто не позволил дотронуться даже до украшенных золотым тиснением ножен. Что уж говорить о клинке!
«Нельзя! Это же настоящее оружие», ― сказала мама, пряча кортик на верхнюю полку шифоньера.
И я решила, что как только останусь дома одна, достану и вдоволь насмотрюсь.
Не получилось.
И вот стоим мы около раскрытого шкафа. Вокруг валяются части моей развалившейся самодельной стремянки. Я обеими руками прижимаю к груди кортик, знаю, что виновата. Глаза полны слёз, но не плачу. Тут отец улыбнулся и сказал: «Давай наведём порядок и рассмотрим твою добычу».
Мы расставили вещи на места, сели на диван, и отец показал мне, как вынимается клинок – оказалось, на рукояти есть специальная кнопка. Папа рассказывал о холодном оружии, а я слушала, держала в руках его кортик и была счастлива.