– Обещаю. Я пока схожу к отцу Игнатию, расспрошу его, какие именно иконы были украдены…
– Ну что ж, до вечера! Такого опасного свидания у нас с тобой ещё ни разу в жизни не было! – печально улыбнулась Катерина, и в последний раз взглянув на Прохора, выскользнула за дверь.
Глава 41
Прохор вынул часы из кармана и досадливо прикусил губу. Уже шёл одиннадцатый час вечера, а он всё продолжал прохаживаться возле рязановского забора. Похоже, что Катерина его обманула. Какой же он глупец, что поверил ей! Вдруг калитка приоткрылась, и показавшаяся из неё Катерина поманила его рукой. Волгин быстро подбежал к ней.
– Не передумал, значит? – тихо спросила она.
Парень отрицательно покачал головой.
– Ну что ж, иди за мной. Только тихо! Рязанов сейчас в своём кабинете, попросил принести ему чай. Думаю, самое подходящее время…
Девушка взяла Прохора за руку и увлекла за собой. В дом они вошли не через парадный вход, а через боковую дверь, которая была предусмотрительно оставлена Катериной незапертой. Пройдя по длинному тёмному коридору, она остановилась и шепнула Прохору на ухо:
– Стой здесь и жди меня. Я проверю, свободен ли путь…
Открыв одну из дверей, девушка исчезла за ней. По доносившемуся оттуда съестному запаху, Волгин понял, что это кухня. Вскоре Катерина вернулась. Она обхватила пылающее лицо парня своими холодными ладонями и страстно поцеловала его в губы.
– Прекрати! – прошипел Прохор, отворачиваясь от неё. – Веди меня побыстрее к нему, а не то я сам дорогу найду!
– Ты обманул меня, что вернёшься ко мне? Ведь обманул, Прохор? Хотя… Я с самого начала догадывалась, что ты откажешься от своих слов! – она прерывисто перевела дыхание, отступив от него.
– Давай не здесь, умоляю тебя! Я ни о чём не могу думать, кроме…
– Тихо! – девушка прижала палец к его губам. – Я держу свои обещания в отличие от тебя! Пошли! Только умоляю, будь осторожен! Если с тобой что-то случится, я не переживу…
– Когда я войду в кабинет, ты немедленно покинешь этот дом. Ты поняла меня? Немедленно! – сказал Прохор.
Катерина кивнула, и вновь взяв его за руку, повела за собой. Они с успехом миновали кухню, ещё один коридор, прошли через несколько комнат и оказались возле лестницы.
– Направо вторая дверь, – шепнула Катерина и выпустила его руку.
Прохор предельно осторожно, стараясь ступать бесшумно, подкрался к указанной двери. На секунду прикрыл глаза, приказав себе сосредоточиться и выбросить из головы всё лишнее, и решительно повернул дверную ручку.
Степан Игнатьевич сидел за столом и при виде вошедшего Волгина резко вскочил на ноги.
– Ты как здесь оказался?! – изумлённо выдохнул он.
– Я знаю, что это ты убил моего отца! – с ходу выпалил Прохор, чувствуя, как у него закипает кровь.
Он заметил, насколько изменился в лице Рязанов: как напрягся каждый его мускул, как мгновенно расширились зрачки. Но купец тут же взял себя в руки и громко расхохотался. Затем также внезапно оборвал свой смех и бросил на Прохора уничтожающий взгляд.
– А вот за клевету ты мне ответишь! – почти спокойно сказал он. – И пошёл прочь из моего дома, пока я не выкинул тебя!
– Никуда я не уйду! Это ты снял кольцо с его руки? – Волгин показал купцу печатку отца, изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие.
– Впервые вижу эту вещицу! – прищурился Степан Игнатьевич.
– Катерина подтвердит на суде, что нашла кольцо у тебя в твоём потайном схроне! Наверняка там найдутся вещи ещё многих загубленных тобой душ! Сначала я хотел пристрелить тебя, как собаку, но теперь я хочу, чтобы ты предстал перед лицом правосудия! Чтобы все узнали о твоих злодеяниях! Как же я сразу не догадался, что это ты убийца, разбойничье семя! Ведь слышал же, что и отец твой этим промышлял, гореть ему в аду!
Лицо Рязанова перекосилось от злости, и он быстро метнулся к секретеру, но Прохор вытащил револьвер и навёл его на мужчину.
– Не вынуждай меня прикончить тебя прямо сейчас! Поверь, я сделаю это с превеликим удовольствием, – его палец слегка дрожал на курке.
– Волгин, успокойся, чёрт бы тебя побрал! Мало ли что могло Катьке в голову взбрести! Сам видишь, что она сумасшедшая! Откуда я знаю, где она этот перстень взяла! Подумай, ну зачем мне убивать кого-то?! Я живу в достатке! Неужели у тебя поднимется рука на невинного человека?
– Невинного?! – Прохор чуть не задохнулся от возмущения. – Живо веди меня в подвал! Наверняка там ты припрятал украденные иконы! Быстро, я сказал!
– Хорошо, как пожелаешь! Только не нервничай! Сам убедишься, что никаких икон у меня нет!
Рязанов неторопливо подошёл к шкафу, отодвинул его и взял в руки канделябр.
– Прохор, не ходи с ним! – в кабинет влетела испуганная Катерина.
– Значит, так ты отплатила мне за мою доброту к тебе? – свирепо взглянул на неё купец. – Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы он убил меня? Избавиться от меня решила? А потом и Евгения со свету сжить, чтобы тебе всё досталось?! Где-то нашла похожее кольцо и нагло соврала, будто оно принадлежало Андрею Волгину!
– Не слушай его, Прохор! – вспыхнула Катерина.
– Неужели ты думаешь, что я не узнал кольцо отца?! – воскликнул Прохор. – И не смей произносить его имя! А ты уйди отсюда немедленно! – бросил он девушке.
Рязанов ещё раз смерил невестку испепеляющим взглядом и принялся спускаться вниз по крутым ступеням. Волгин последовал за ним, не опуская револьвер. Добравшись до железной двери, Степан Игнатьевич отпер её, и они вошли внутрь. Парень изумлённо осмотрелся по сторонам, на мгновение потеряв дар речи.
– Ты мне за это ответишь, Волгин! – мужчина поставил канделябр на одну из полок. – Ну, и где твои иконы?!
– Отопри сундук! – наконец пришёл в себя Прохор. – Да поторапливайся! Я ни за что не поверю, будто всё это ты нажил своим трудом! Отпирай! – он вновь наставил на него револьвер.
Услышав рядом с собой осторожные шаги, Прохор порывисто обернулся. Это была Катерина.
– Я же тебе сказал, убирайся отсюда к чёртовой матери! – приказал он, но девушка покачала головой и чуть отошла в сторону, пристально наблюдая за склонившимся к сундуку Рязановым, который нарочито долго копался с замком.
Волгин облизнул пересохшие губы и немного опустил револьвер. Он лихорадочно соображал, как же ему поступить дальше, если здесь икон не окажется. Может быть, стоит поискать остальные кольца отца и его золотые часы? Уж тогда-то Рязанов точно не отвертится!
Прохор не заметил блеснувший при свете свечей пистолет в руках Рязанова, поэтому даже не понял, отчего Катерина со страшным криком бросилась к нему на шею, чуть не сбив его с ног. В следующую секунду прогремел выстрел, Катерина вздрогнула и медленно начала оседать вниз. Волгин подхватил её одной рукой, и почти не целясь, выстрелил в Рязанова. Купец выронил пистолет на пол, но продолжал стоять на ногах ещё некоторое время, держась за правое плечо. Но потом рухнул на колени. Прохор как можно осторожнее опустил Катерину на пол, чувствуя её горячую кровь на своих руках. И быстро подошёл к Рязанову, который уже нашарил свой пистолет здоровой рукой. Прохор наступил сапогом на его руку и отнял у него оружие. Купец забормотал проклятия и попытался подняться, но у него ничего не получилось. Тогда он вскинул на Волгина глаза, полные безумной ненависти и злобы.
– Ну, чего ты медлишь?! Давай, стреляй! Ты хотел правды? Вот тебе правда – да, это я убил твоего отца и сделал это собственноручно! Не мог доверить Гришке столь приятное дело! Я получил огромное удовольствие от его смерти, от его последнего взгляда, в котором уже читалась смерть…
– За что?! – дрожащим голосом выдохнул Прохор. – Неужели эти иконы стоили двух человеческих жизней?
– Никто не смеет становиться на пути Степана Рязанова! Я предложил ему продать иконы, но он сам выбрал свою судьбу! Да, мне хотелось обладать ими. Они бесценны. А человеческая жизнь – тьфу, пустяк! И тебя, Волгин, я хотел уничтожить, стереть в порошок, и если бы не эта дрянь… Рябининск должен был принадлежать мне! А вы, весь ваш проклятый род, всю жизнь нам вставляли палки в колёса! Как же я тебя ненавижу, Волгин! Ты даже выстрелить в меня не можешь! Не способен отомстить за своего отца, которого я пристрелил как собаку!
– Потому что я не убийца! – твёрдым голосом сказал Прохор. – Я не буду уподобляться тебе! И пристрелить тебя здесь было бы слишком великодушно! Нет, ты будешь жить! Ты ответишь на суде за все убийства, которые совершил! На тебя придёт поглазеть весь город, словно на дикого зверя, все будут плевать в твою сторону, а потом ты будешь гнить на каторге! И мучительно вспоминать ту жизнь, которая у тебя была, и которой уже никогда не будет! Уверен, для тебя это пострашнее смерти!
Рязанов зарычал и дёрнулся изо всех сил, вновь пытаясь подняться. Но это отняло у него последние силы, и он потерял сознание, растянувшись на полу. Прохор отёр выступивший пот со лба и убрал палец с курка револьвера. Ему стоило огромных душевных сил не нажать на него, чтобы стереть навсегда эту гадкую ухмылку с лица Рязанова. Только сейчас парень заметил, что в дверях стоит Евгений, видимо прибежавший на звук выстрела.
– Ты всё слышал, надеюсь?! – хрипло произнёс Волгин. – Твой отец убийца и разбойник! Он убил и моего отца. А всё это нажито на чужой крови, – он обвёл рукой хранящееся здесь богатство.
– Прохор, я ничего не знал! Клянусь тебе! Ни об этом ходе, ни о том, чем он занимается! – голос Евгения дрожал и прерывался.
Волгин стремительно подбежал к Катерине, так и лежавшей на полу, и не подававшей никаких признаков жизни. Он склонился к её лицу и прислушался. Девушка была без сознания, но всё же тихонько дышала.
– Господи, что с ней?! Она жива? Это он сделал? – Евгений присел рядом с ним.
– Он целился в меня, а она закрыла меня собой, – мрачно произнёс Волгин. – Но всё будет хорошо! Она не умрёт! Она просто не может умереть! Бери её на руки и неси наверх! Живо! А я пока свяжу Рязанова, а то он очухается скоро!
Прохор подошёл к купцу, и в нём снова проснулось дикое желание пустить ему пулю в лоб. Закусив губу до боли, он присел на корточки и осмотрел рану Рязанова. Пуля прошла насквозь, крови было много, но Прохор не собирался накладывать повязку. В таком кабане, как Рязанов, крови немерено, а если и подохнет, он, Прохор, будет только рад. Парень отстегнул свой ремень и натуго связал им руки мужчины.
Когда Прохор обернулся, то с удивлением увидел, что Евгений никуда не унёс Катерину, а сидит прислонившись к стене и с ужасом смотрит на свои окровавленные руки. Волгин выругался и подошёл к нему. Молодой человек был смертельно бледен, губы его дрожали.
– Столько крови, – шептал он. – Он убил её! Убил! Я ненавижу его!
Прохор резко встряхнул парня и влепил ему пощёчину. Евгений тут же пришёл в себя и вскочил на ноги.
– Быстро пошли кого-нибудь за доктором! И пусть принесут чистые тряпки и воду! Иди! Чего ты стоишь, как истукан, чёрт бы тебя побрал! – рявкнул Волгин, и Евгений наконец бросился наверх.
Прохор осторожно подхватил Катерину на руки, и выйдя из комнаты, стал тихонько подниматься с ней по лестнице. Оказавшись в кабинете, он опустил девушку на диван, тревожно вгляделся в её бледное как полотно лицо. Светлое платье всё пропиталось кровью. Пуля не прошла насквозь, застряв где-то в теле, из губ Катерины струилась кровь. Прохор опустил голову и на мгновение прикрыл глаза, отчаянно моля Бога о том, чтобы она выжила. Катерина вдруг тихо застонала и распахнула глаза. При виде Прохора на её губах появилась слабая улыбка.
– Ты жив, – прошептала она.
– Зачем ты это сделала, Катя? – заглянул он в её глаза. – Эта пуля предназначалась мне!
– А ты не догадываешься? Хоть ты и обвинял меня в том, что я не способна любить, но я люблю тебя, Проша, безумно люблю! Теперь ты мне веришь?
– Ты сумасшедшая! – покачал он головой. – Не бойся, всё будет хорошо! Сейчас придёт доктор и…
– Не надо, Проша. Я знаю, что я умру. Всё тело огнём жжёт. И мне тяжело дышать…
– Не разговаривай! Потерпи немного, Катя, умоляю тебя!
В комнату вошла служанка, а за ней Евгений. Он опустился на колени перед девушкой и взял её за руку.
– Катенька, любимая моя, родная, только не умирай, прошу тебя!
Прохор забрал у служанки воду и нарезанные полосами простыни.
– Помогите мне! – приказал он.
От Евгения толку не было никакого. Он едва не потерял сознание при виде крови. Зато служанка оказалась более хладнокровной, и с её помощью Прохор обмыл рану Катерины и прижал к ней чистые тряпки, пытаясь остановить кровотечение.
– Я послал за доктором. Он скоро приедет, – пробормотал Евгений.
Девушка, на время снова потерявшая сознание, пришла в себя. Она обвела присутствующих взглядом и тихо сказала:
– Уйдите все… Я хочу побыть с Прохором наедине…
Когда служанка прикрыла за собой дверь, Катерина слабо пожала руку Волгина.
– Проша, наклонись ко мне. Я хочу видеть твоё лицо, твои глаза…
– Скоро придёт врач. Держись, Катя!
– Перестань. Мы оба знаем, что это бесполезно, – её рука поднялась, чтобы коснуться его волос, но у неё не хватило сил.
Прохор прижал её холодную ладошку к губам. В лице Катерины не осталось ни кровинки, щёки осунулись, губы побелели. А огромные синие глаза потускнели.
– Прости меня за всё! – шептала она. – Я одна во всём виновата. Ну что ж, теперь ты освободишься от меня… Счастливая Софья, она остаётся одна. Но если бы не смерть, я бы ни за что не отступилась. Я бы всё равно не отдала тебя ей. Слышишь, Проша? Так и передай ей…
Она надолго замолчала, выбившись из сил. Затем вновь взглянула на него с таким отчаянием и болью, что Прохор отвёл глаза.
– Мне так холодно. Безумно холодно. Прохор, поцелуй меня, умоляю тебя! Я так хочу прижаться к твоим губам. В последний разочек…
Волгин склонился к девушке и тихонько прильнул к её губам.
– Катя, я люблю тебя, – сказал он.
– Спасибо, – улыбнулась она. – Хоть я и знаю, что это неправда… Всё равно спасибо тебе. Я всегда любила…
Катерина не договорила. Её взгляд остановился, а рука перестала сжимать пальцы Прохора. Он тяжело перевёл дыхание и закрыл ей глаза. Затем поцеловал руку девушки и положил её на диван. Сам поднялся с колен, и слегка пошатываясь, опустился на стул. Сил совершенно не осталось. Хотелось провалиться в забытье и ни о чём не думать. Но сейчас он не мог себе этого позволить. Вскоре в кабинет вбежали доктор с Евгением.
– Уже слишком поздно, – устало произнёс Волгин. – А вот в подвале есть пациент, которому понадобится ваша помощь…
Оставив рыдающего Евгения с Катериной, Прохор отвёл доктора вниз. Очнувшийся Рязанов изо всех сил пробовал освободиться. Волгин от души ударил его, не обращая внимания на возмущённые крики доктора. И купец вновь благополучно провалился в небытие. Пока доктор перевязывал его, жалуясь на плохое освещение, Прохор нагнулся над сундуком. Сверху лежали несколько пистолетов. Парень мысленно обругал себя за свою оплошность. Если бы он подумал об этой опасности, Катерина была бы сейчас жива. Под оружием он увидел вторую крышку. Отбросив её, Прохор нашёл семь икон, которые точно соответствовали описанию батюшки. Из-за них погиб его отец! Парень захлопнул сундук, и усевшись рядом с ним, наконец дал волю слезам, закрыв лицо руками. Нервы были на пределе. Каждый мускул напряжённо вздрагивал.
Доктор, заметив его состояние, протянул ему какой-то порошок на бумажке. Волгин быстро проглотил его и поднялся на ноги.
– Прохор Андреевич, вы не желаете рассказать мне, что здесь произошло? – полюбопытствовал врач.
– Вы закончили? Идёмте! – Прохор указал мужчине на выход.
И тому ничего не оставалось, как повиноваться. На пороге комнаты он ещё раз остановился и окинул восхищённым взглядом полки с богатством.
– Это же немыслимо! – воскликнул он. – Может, мы возьмём себе хоть немного. Никто и не заметит!
– Руки прочь! Всех перестреляю! – раздался хриплый голос Рязанова.
И доктор поспешно кинулся вверх по лестнице.
Вскоре в особняк нагрянула полиция, вызванная кем-то из слуг. И Прохору пришлось оставаться здесь до самого утра, несколько раз объясняя, как было дело. Евгений полностью подтвердил его показания. Он всё ещё был в состоянии глубокого шока, не переставая пил воду и отирал лицо влажным полотенцем. Для опознания икон позвали отца Игнатия. Он заверил, что они те самые, которые он передал Андрею Ивановичу. Рязанова забрали в участок. Подхваченный под руки двумя полицейскими, проходя мимо Волгина, он смерил его уничтожающим взглядом. А Евгений вскочил и крикнул ему вслед:
– Ненавижу тебя! Никогда не прощу тебе Катерину! Ты мне больше не отец! Будь ты проклят!
Наконец, Прохору позволено было уйти. Но отец Игнатий остановил его:
– Я думаю, что твой батюшка был бы счастлив, если бы именно ты доставил иконы в Лавру! Тем самым завершив его благое дело. Даже не знаю, кому более я могу доверить столь ответственное поручение, кроме тебя, Прохор!
– Я?! – Волгин онемел от возмущения на мгновение.
Он ненавидел эти иконы всей душой. Но тут же подумал, что батюшка прав. Именно он должен сделать это. Иначе и быть не может.
Прохор согласно кивнул, попросил благословения у священника и решительно забрал с собой иконы.
*** *** ***
Волгин и Евгений молча стояли возле могильного холмика. Обоим не верилось, что Катерины больше нет.
– Не нужно мне было жениться на ней, – вздохнул Евгений.
– Что ты собираешься делать дальше? – посмотрел на него Прохор.
– Уеду отсюда, чтобы забыть всё как страшный сон! И постараюсь начать новую жизнь.
– Я бы тоже так сделал! Поезжай в Европу. Там будет полегче забывать, – печально улыбнулся Волгин.
– А ты? Тоже покинешь Рябининск?
– Нет. Здесь мой дом. Я верну Софью, но прежде отвезу иконы в Лавру. Теперь я чувствую, что обязан это сделать!
– Будь счастлив! – от души произнёс Евгений и подал ему руку. – И прости меня, если сможешь!
– Я не держу на тебя зла. Ты не должен отвечать за грехи отца! И ты обязательно найдёшь своё счастье! – Прохор искренне улыбнулся ему и крепко пожал руку молодому человеку.
Когда Евгений ушёл, Прохор положил букет белых хризантем на могилу и тихо произнёс:
– Прости меня за всё, Катерина. И я тебя прощаю. Покойся с миром…
И стремительно зашагал прочь. На душе у него было неспокойно и нехорошо. Сейчас он был не в состоянии ехать за женой. Сегодня же он отправится в подмосковную Лавру. Возможно, эта поездка хоть немного вернёт ему желанный покой и силы жить дальше.
Управляющий Рязанова – Григорий Сорокин – был пойман полицейскими при попытке бегства из города. Сейчас он уже даёт показания. Сам же Степан Игнатьевич упорно молчит, словно воды в рот набрал. И не признаётся ни в чём, и не отрицает своей вины. Некоторые думают, что он просто помешался. Хотя показаний Прохора и Григория с избытком хватит на пожизненную каторгу для него. Весь город пришёл в ужас, когда узнал, что Рязанов не только заставлял Сорокина избавляться от неугодных ему людей в течении многих лет, но и сам с удовольствием занимался разбоем. Говорят, из самой столицы на днях должен приехать следователь, ведь большинство своих преступлений Рязанов совершал там, по словам Григория. Возможно, его даже заберут в Петербург для дальнейшего расследования. Прохору уже было всё равно. Но на суде он будет присутствовать.
Матушка ни за что на свете не хотела отпускать его в Лавру, со слезами на глазах уговаривая перепоручить это кому-нибудь другому. Но Волгин упёрся, твёрдо сказав, что поедет сам. Антон уже не раз предлагал привезти Софью домой. Но Прохор упрямо отказывался. Ему необходимо было побыть одному. Все разговоры, советы, вопросы ужасно раздражали его. За эти пару дней он словно повзрослел лет на двадцать и не узнавал сам себя.
Митя, Антон и даже Лоренцо напрашивались к нему в попутчики, но он лишь отрицательно качал головой. Перед дорогой Прохор зашёл на могилу батюшки и поклялся ему выполнить его последнее желание. В этот день пролетал первый снег. Хмурое холодное небо давило на грудь. Надвигающаяся зима впервые заставляла Волгина грустить и задумываться о чём-то таком, о чём он никогда не думал прежде.
Глава 42
Софья смотрела в окно, нервно теребя в руках кисти белоснежной шали. Прохор не приезжал. Она ждала его каждую минуту, каждую секунду и уже успела пожалеть сотни раз, что сразу не выслушала его. А что теперь? Возможно, он никогда больше не вернётся за ней. Как она будет жить без него?
Стук в дверь вырвал её из состояния грёз и задумчивости. К ней в комнату вошёл Павел Сергеевич.
– Добрый день, Софьюшка! Что с тобой? У тебя такое грустное выражение лица… Ты не заболела?
– Благодарю вас за заботу, Павел Сергеевич, но со мной всё в порядке, – заверила она.
– Соня, я хотел кое-что рассказать тебе. Оля была против, но я всё же считаю, что ты должна это знать.
– Что случилось? Что-то с Прохором? – девушка вмиг побледнела, с тревогой вглядываясь в лицо Великасова.
– Ты только не волнуйся понапрасну! Он жив-здоров, всё с ним в порядке. Присаживайся, я тебе подробно расскажу всё, что слышал из разговоров наших купцов. Весь город шумит уже несколько дней о том, что произошло в Рябининске.
– И вы молчали всё это время? – девушка опустилась в кресло и с укором взглянула на мужчину. – Умоляю вас, Павел Сергеевич, расскажите мне обо всём без утайки! Ну, начинайте же!
Великасов вздохнул и поведал Софье о разыгравшейся в Рябининске трагедии, стараясь как можно осторожнее упоминать имя Волгина. Но для девушки рассказ купца стал сильнейшим потрясением. Дослушав его до конца, она медленно поднялась с кресла и еле слышно произнесла дрожащими губами:
– Господи, ведь он мог погибнуть, а я здесь ничего не знаю! Как вы могли скрыть это от меня? Почему сразу не рассказали?
Павел Сергеевич быстро подбежал к девушке и поддержал её, боясь, что она может потерять сознание. Софья надолго спрятала лицо в ладонях, затем взглянула на мужчину полными слёз глазами.
– Прошу вас, наймите мне коляску, Павел Сергеевич! Я немедленно поеду в Рябининск! И не отговаривайте меня, это бесполезно!
– Хорошо, Софьюшка! – кивнул он. – Но ты поедешь в нашей коляске с нашим кучером! Я сейчас распоряжусь.
– Спасибо вам за вашу доброту и за всё, что вы для меня делаете! – сквозь слёзы улыбнулась ему девушка.
– Соня, может быть, ты всё-таки завтра поедешь, а то мне кажется, у тебя не хватит сил на дорогу…
– Нет! Я прекрасно себя чувствую! – упрямо сказала Софья. – Я должна ехать прямо сейчас!
Девушка уже была одета и застёгивала свой саквояж, когда в комнату вошла Ольга.
– Соня, так как уговаривать тебя подождать бессмысленно, я поеду с тобой! – решительно заявила она. – Я не отпущу тебя одну в таком состоянии!
– Оля, ну ни к чему это! Ничего со мной не случится! Господи, как же я ненавижу себя! – в отчаянии произнесла девушка, с трудом сдерживая слёзы.
Ольга обняла подругу и прижала к себе.
– О чём это ты говоришь, Соня? Я не совсем понимаю…
– Я предательница! – воскликнула девушка. – Я не захотела даже выслушать Прохора, а ведь он мог погибнуть! Как подумаю, что я бы никогда больше не увидела его! А Катерина заслонила его собой, она умерла ради него! Вот она действительно любила Прохора, а я…
– Не говори глупостей! Никто не знает, что там произошло на самом деле!
– Ольга, как ты не понимаешь! Она отдала свою жизнь за него! Никогда бы не подумала, что буду ей благодарна за что-то. Я так ненавидела её…
– Соня, но Волгин так и не приехал за тобой, – покачала головой Ольга. – А ты готова простить ему всё на свете! Да, я тебя не понимаю!
– Значит, ты никогда не любила! – воскликнула Софья. – Всё, чего я хочу сейчас, это обнять его, убедиться, что он в порядке! А там будь что будет! Если Господу угодно, мы снова будем вместе, ну а коли нет, – девушка перевела дыхание. – Главное, увидеть его живым и невредимым!
Вскоре коляска с Ольгой и Софьей отъехала от особняка Великасовых.
*** *** ***
Поездка Прохора затянулась почти на месяц. До подмосковной Лавры он добрался без приключений. Передал монахам на хранение многострадальные иконы. Святые отцы изумились, увидев их в целости и сохранности. По их словам, след этих икон затерялся много лет назад, и все были уверены, что их давно вывезли за границу. Они долго благодарили Волгина за возвращение столь ценных реликвий и уговорили его погостить у них хотя бы пару дней. Прохор прожил в келье четыре дня и за это время ощутил в своей душе долгожданный покой. Намоленность и умиротворённость витали здесь в самом воздухе. И Волгин, словно переродившись, с новой силой захотел жить, мечтать и любить. Монахи обещали молиться за душу его отца, а Прохор был безумно счастлив, что ему удалось выполнить свою клятву перед ним.
Покинув монастырь, Волгин отправился в столицу, где пробыл ещё некоторое время. Здесь он заключил весьма выгодную торговую сделку и договорился о доставке товаров в Рябининск. Не мог он не заехать и к Марье Тимофеевне с гостинцами. Женщина встретила парня как родного. Он рассказал ей, что Лизавета теперь живёт в их доме, помогает по хозяйству. Поведал о гибели Катерины и о том, что он всё ещё не примирился с женой. Марья Тимофеевна успокоила его, сказав, что Софья наверняка уже ждёт его дома. Прохор и сам очень хотел бы в это верить, но вряд ли он заслужил такое счастье. На прощание Марья Тимофеевна вручила ему оберег в виде миниатюрной серебряной булавки, которая по её словам должна была защитить его от всего плохого. Прохор пообещал носить её, не снимая.
И вот, наконец, он возвращается домой. Волгин только сейчас осознал, что он безумно соскучился по родному городу, по матушке, по своим друзьям, и, конечно же, по любимой Софьюшке. Как же ему хочется поскорее обнять их всех! Казалось, что дорога тянется бесконечно. Добравшись до Царицына на поезде, Волгин нанял перекладных. И вскоре перед его глазами замелькали до боли знакомые места. Стоял конец октября. Снег пролетал и тут же таял, дороги раскисли от воды и грязи. Прохор молил лишь о том, чтобы коляска не застряла намертво в какой-нибудь канаве. Уже несколько раз приходилось останавливаться и своими силами проталкивать её через вязкую грязь. Когда за поворотом показался постоялый двор, Прохор радостно и облегчённо улыбнулся. Никогда он ещё так не радовался своему возвращению домой.
В трактире он узнал от Якова Петровича обескуражившую его новость. Через две недели после того, как он уехал, из столицы прибыл следователь и привёз бумагу, в которой говорилось, что Степана Рязанова для дальнейшего расследования его злодеяний следует переправить в Петербург. По дороге Рязанов попытался сбежать, но был расстрелян на месте. Как потом выяснилось, он насулил одному из конвоиров золотые горы, и тот открыл дверцу полицейской кареты. Сначала Прохор ощутил сильнейшую досаду и разочарование от того, что Рязанов не ответит за свои преступления в полной мере, но затем решил, что, видно, так Господь рассудил. Волгин больше не желал думать о Рязанове, гореть ему в аду! Он хотел позабыть всё, словно кошмар, и поскорее начать новую жизнь.
До Рябининска парень добрался уже к полуночи. Он сильно устал от бесконечной тряски по ухабам, безумно замёрз и проголодался. Ведь в трактире он так и не поужинал, узнав про гибель Рязанова. Когда, наконец, он расплатился с кучером, и подошёл к воротам родного дома, в душе у него всё перевернулось от счастья. Собаки тут же громко залаяли, но Прохор подал голос и они, признав хозяина, радостно заскулили. В доме уже все спали, окна были тёмные. Волгин перемахнул через забор палисадника и обошёл дом вокруг. Сердце его бешено забилось и упало куда-то вниз, когда он увидел, что в окне их спальни с Софьей горит свет. Неужели она здесь? Неужели она вернулась и простила его? И он сможет увидеть её прямо сейчас? Нет, всё это так чудесно, что просто не может быть правдой! Он этого не заслуживает!
Осторожно подкравшись к окну, Волгин долго вглядывался в него, изо всех сил пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Но где там! Плотные шторы были задвинуты, и все его старания оказались напрасны. Тогда Прохор тихонько постучал в окошко дрогнувшей рукой. Только теперь он дрожал уже не от холода, а от волнения. Шторки тут же распахнулись, и он увидел взволнованное личико Софьи, такое родное и милое, в обрамлении волнистых белокурых волос. Она что-то произнесла, кажется, его имя. И бросилась прочь от окна. Прохор, будто на крыльях, помчался обратно к воротам. Вскоре он услышал скрип отодвигаемого засова, и калитка распахнулась перед ним. Софья стояла в одной сорочке и наброшенной на плечи шали. На ногах у неё были домашние туфли. Прохор подался вперёд, но тут же невольно отпрянул, не зная как вести себя, и сомневаясь, имеет ли он право обнять девушку. Но Софья развеяла все его сомнения, сама кинувшись ему на шею. Волгин заключил жену в объятия, торопливо целуя её, и гладя её волосы и плечи.
– Софьюшка, милая, родная моя девочка, неужели ты простила меня? – прошептал он, утыкаясь холодным лицом в её шею.
– Проша, это ты прости меня, ради Бога! – воскликнула она. – Мне Лиза всё рассказала! А я не разобравшись, уехала, злилась на тебя и даже ненавидела!
– Господи, ты ведь простудишься! – вдруг осознал Прохор. – Идём скорей в дом! – он подхватил девушку на руки и быстро зашёл с ней в тепло.
Волгин не помнил, как они добрались до спальни, не выпуская друг друга из объятий и осыпая страстными поцелуями. Немного придя в себя, Прохор встал перед девушкой на колени.
– Прости меня, прости, Соня, за все страдания, которые я, пусть и невольно, причинил тебе!
Но Софья опустилась на пол рядом с ним, обхватила его лицо руками, и вглядываясь в его глаза, быстро заговорила:
– Перестань! Ты ни в чём не виноват! Это всё проклятое зелье, ты был под его чарами. Лиза рассказала мне, как её тётка помогла тебе. Я должна была догадаться, сердцем почувствовать, что ты в беде, а я вместо этого бросила тебя! Я никогда себе не прощу своей глупости! А потом ты чуть не погиб! Господи, как представлю, что этот ужасный Рязанов стреляет в тебя, – голос девушки осёкся, и из её глаз потекли слёзы.
– Но ведь всё уже хорошо! – Волгин покрыл лицо жены поцелуями и крепко прижал её к себе. – Я с тобой…
– Нет, не хорошо! – замотала головой Софья. – Я предательница. Когда ты приехал к Великасовым, я даже не выслушала тебя! А Катерина, она пожертвовала собой ради тебя! Если бы не она…
– Не думай об этом, прошу тебя, Соня…
– Когда мы с Ольгой приехали сюда, и мне сказали, что ты ещё вчера уехал, я чуть с ума не сошла! Хотела догнать тебя, но Анна Николаевна уговорила меня остаться и ждать тебя здесь. Какое же это ужасное чувство – ожидание… Тебя так долго не было, Прошенька. Среди ночи я просыпалась вся в слезах, боясь, что больше никогда тебя не увижу! И сейчас я не верю, что вижу тебя, касаюсь твоих рук, лица, губ… Я так люблю тебя!