Ты здесь чужой

* * *

…В камере я провел отвратительную бессонную ночь, а раним утром уже стоял под пасмурным небом, не удостоенный даже долгого административного ареста. Расхристанная толпа освобожденных забулдыг медленно выползла за порог и растворялась в пейзаже. Я задержался ненадолго, жадно глотая свежий утренний воздух.

– На, возьми визитку, – предложила мне Дэмиена Кора, – Будут проблемы – заглядывай. А в небо не смотри, оно тебе не ответит…

Ирония в том, что моя созданная Порталом внешность очень нравилась женщинам этого мира. Вот что значит, идеальная реконструкция.

Я забрал ненужную мне визитку, вежливо сказал «спасибо» и ушел. Дома принял душ, переоделся, приготовил себе завтрак, съел его, упал на кушетку и до полудня спал без снов, а проснувшись, решил, что к Ливневу больше не пойду. Он славный человек, но мягко говоря, не герой. В последнее время доктора корчило от моих появлений, и приходилось прикладывать к душевным ранам хирурга целебный денежный пластырь. К тому же, моя рука уже зажила, а поиск потерянных артефактов – не докторская задача.

Если кольцо все-таки поднял случайный прохожий, у него вырисовывалась интересная перспектива – проснувшись однажды ночью, увидеть голограмму Дара, который ожидает увидеть меня. В рамках здешних суеверий Дара, пожалуй, могли принять за чёрта, и при хорошем раскладе ему предстояло выслушать молитву, а его изображению – получить в лицо стакан воды.

Я же получил проблему цейтнота и цугцванга одновременно. Кэйтианский коммуникатор, как и другие инструменты в кейсе, осел в вещественных доказательствах центрального управления корпуса ловцов. Во всяком случае, мне эти вещи почему-то не вернули. Кольцо предстояло искать в сточных водах Элама, поэтому остаток дня я решил потратить на встречу с очень перспективным в этом смысле человеком.

* * *

…Бывшую подружку покойного осведомителя я нашел под мостом. Ани сидела прямо на земле и чесала кудлатую голову ногтем. В костерке у нее перерабатывался пластиковый мусор. Клубы удушливого дыма вырывались из-под моста – издали можно было принять их за пожар.

У меня возникло сильное желание разметать зловредный костерок, но лучше этого не делать – ну его к черту. Ани демонстрировала полную неспособность меня вспомнить. Хорошенькое дело – ведь в прошлую встречу я едва не свернул ей шею. У девушки вообще оказалось туго с памятью, но я все же показал ей собрание сочинений покойного шантажиста.

– Твое?

В пустых до этого момента глазах Ани загорелся интерес. Она попыталась чумазой ладонью сцапать бумаги.

– Отдай!

– Нет.

– Ты из ловцов, да?

– Конечно, – небрежно соврал я и показал рекламную карточку оружейного магазина, которую ее раздраженные дымом глаза легко приняли за документ. Ани призадумалась, очевидно, над тем, наследовать ли ей карьеру покойного любимого.

– Если будешь мне платить, я буду тебе стучать, – наконец, изрекла она.

Мне же от нее ничего не требовалось, кроме помощи в обыске канализации, однако я кивнул одобрительно и вкратце описал, какую штучку следует найти для начала. На испитом лице бродяжки отразилась мучительная умственная работа. Потом она рассмеялась, обнажив все еще красивые и ровные зубы.

– Если ты, красавец, уронил это в дыру, то нужно искать в клоаке, а бичи могут задешево пошарить в дерьме. В канале, в самом узком месте у них сеть. Каждую ночь ее трясут, потом сортируют… Но если штучка была интересная, она уже у старьевщиков.

* * *

– Давай, давай, шевелись, – приказала Ани.

Мы спустились в коллектор через мало заметный люк в тупике и размеренно зашагали друг за другом. Коллектор был высокий, три-четыре метра и квадратный в сечении. Посередине – русло, возле стен – узкие «тропинки». Поток воды был неглубокий, но судя по мусору на прутьях лестницы, он иногда поднимался до потолка. Полутьма убаюкивала. Я светил фонарем и рассматривал сзади фигурку Ани. Она прекратила понукать меня и вместо этого заиграла на замызганной и потертой губной гармошке. Монотонные звуки, монотонное движение, монотонный шум воды.

Так мы шли довольно долго. Тот, кто нам нужен, дал о себе знать миганием фонаря. Ани предупредила, что его зовут Старьевщик. У Старьевщика оказался цепкий взгляд и испитое лицо без возраста. Он сидел на выступе старой кладки и вертел в пальцах монету. Судя по солидным размерам – антикварную. Монета крутилась по довольно причудливой траектории, зрелище такой ловкости заворожило даже меня так, что я трудом отвел взгляд.

– Говори, но покороче, – предупредил Старьевщик на элами, но с протяжным акцентом незнакомого мне языка.

– Необходима одна вещь.

– Какая?

– Кольцо.

– Мне нужно знать цвет, размер и материал. Вас, думаю, интересуют платина или золото? Конечно, то, что попало в отстойник, пойдет дешевле, чем новое, но, может быть, я захочу иметь надбавку за срочность. Заказывай, мы достанем хоть что, особенно если искать на поверхности, на свалке твердых отходов.

– Мне необходимо не кольцо вообще, а конкретное кольцо, которое я несколько дней назад уронил в водосток в районе улицы Тенцинга.

– Обручальное что ли? Памятное? Фамильное?

– Да.

Старьевщик захохотал, показав воспаленные красные десны.

– Ерунда, – объяснил он, отсмеявшись. – Ты видел поток воды? Сколько раз с тех пор шел дождь? Его никогда уже не найти. Такое невозможно.

Ани, втравившая меня в безнадежную затею, съежилась, будто опасается разжиться пощечиной.

– Ну, он сильно просил… так что я… – неопределенно буркнула она, потрогала свою щеку пальцем и кивнула с мою сторону.

Старьевщик уперся в мои зрачки взглядом. Я легко читал его ощущения – глухое недоверие, своеобразное презрение к дилетанту, немного алчности и сильная усталость организма, в котором день за днем, но неотвратимо нарастает распад. Через некоторое время Старьевщик отвел глаза и вытер веки тыльной стороной кулака.

– Черт! Если есть желание, можешь купить себе вещь из моей личной коллекции. Имеется хорошо сохранившаяся техника старых моделей.

– Не надо.

– Зря. Она редкая. Через двадцать лет будет стоить кучу денег.

…У меня был никудышный прогноз насчет моей выживаемости через двадцать лет…

– Не хочешь, ладно…

Старьевщик потерял ко мне интерес и сделал вид, будто изучает свод и изъеденные сыростью стены. Следовало дать ему немного денег «за беспокойство» и ретироваться. Я так и поступил.

– Ну, извини, – пробормотала Ани, когда мы уже топали вдвоем прочь.

Она опять заиграла на гармошке, оглашая подземелье мелодией своего, возможно, сочинения.

– Хочешь, покажу тебе кое-что? – через долгое время предложила она.

Я уже по горло насытился сюрпризами, но возвращаться в пустую комнату и предаваться отчаянию не хотелось.

– Ладно, пошли.

Уже на поверхности, в каком-то местными богами забытом закоулке, она приоткрыла малозаметный люк.

– Давай туда! Сначала вниз, потом вперед. И держись как следует, а то кости переломаешь.

…Кабельный лаз оказался узким и низким, я мог перемещаться внутри, только согнувшись в три погибели.

– Тут довольно далеко, – беспечно объяснила мне девушка.

– Ты давно этим занимаешься?

– Чем?

– Спускаешься в катакомбы.

– Я это делала еще тогда, когда жила с родителями, а потом перестала, потому что Джек мне запрещал.

Я уже понял, что она говорит о человеке, причиной смерти которого послужил я.

– Джек меня колотил, – добавила Ани, – поэтому я послушалась. Он говорил, что это не приносит денег.

– Теперь, когда Джек умер, почему бы тебе не вернуться к родителям?

– Ты думаешь, я им очень нужна?

– А разве нет?

– Нет.

Ани умолкла и ее спина в заношенной куртке каким-то невероятным образом изобразила обиду.

– Ты вообще странный, – объяснила она немного погодя. – Не как нормальный человек.

– Почему?

– Ну, есть такие как я, или Джек, или старьевщик. И мы с одной стороны. А ты с другой. И между нами стекло – толстое-претолстое. И ты сквозь него смотришь, вежливый такой и высокомерный, и все, что не с твоей стороны стекла, тебе ведь по фиг.

Ее гипертрофированная обидчивость меня развеселила, несмотря не негодное настроение.

– Вот и сейчас, – объяснила Ани. – Ты даже засмеяться по-настоящему не хочешь.

– Я не собираюсь над тобой смеяться.

– Ладно, не ври.

Низкий лаз уже почти кончился, в конце него оказалась решетка. Здесь пахло пылью и резиной, эта странная пыль с резиновым привкусом неприятно скрипела на зубах. Я посмотрел сквозь толстую решетку вперед и вниз и сначала ничего не разглядел, кроме темного пространства и редких, колющих глаза огней. Потом я понял, что это тоннель. Ани придвинулась ближе и зашептала мне прямо на ухо, смешно щекоча его на этот раз более-менее чистыми волосами:

– Та часть метро, где никого не бывает. Закрытая ветка для всяких шишек. Она почти всегда пустая, но охрана тут есть – и датчики, и люди. Ой, смотри.

Сначала раздался грохот, потом появился яркий свет. Поезд, очень короткий, всего из двух вагонов, проехал мимо, сильно замедлив ход. Скорость была такой низкой, что я видел лица людей в роскошном вагоне. Я смотрел вслед, пока огни не погасли. Ани прижалась ко мне в темноте, но не чувственно, а по-товарищески. При таком тесном контакте я ощутил течение ее мыслей, и, как ни странно, в них преобладала музыка. Музыка показалась такой реальной, что я слегка опешил.

– Часто здесь так?

– Поезда очень редко. Кто-то приехал со стороны.

Я видел приезжего и узнал его лицо по фотографии. Макото Акэти собственной персоной. Мои попытки застать этого человека в Эламе всегда кончались неудачей. Он не имел здешнего гражданства, поэтому не попадал в систему электронного учета. Он не был официальным политиком, поэтому не подчинялся протоколам и редко показывался перед телекамерами. Но Акэти был богат и влиятелен этом в мире, где люди поклоняются деньгам.

– Давно здесь такая возня?

– Сегодня первый день, – все так же тихо ответила Ани.

Я не сказал ей про Акэти в вагоне, но но ощутил соблазн выломать решетку и спуститься в тоннель.

– Пойдем обратно, – попросила девушка.

– Угу.

Мы попятились, но я до последнего смотрел, как сияют колючие огни поезда.

– Ладно, пока, – меланхолично сказала Ани уже на поверхности. – Я, конечно, знаю, что за посредничество взяла с тебя дорого, но ты ведь не сквалыга и не собираешься отнимать у бедной девушки сдачу.

Да, конечно, я ничего такого делать не собирался, поэтому попрощался и ушел, а она, кажется, смотрела мне вслед, во всяком случае, отзвуки мыслей Ани говорили именно об этом.

* * *

…История с Макото Акэти получила интересный оборот. Если он сейчас в Эламе, то действовать следовало быстро. Уже дома я просмотрел списки дорогих отелей, нарисовал секретную линию метро и наложил ее на электронную карту города.

…Первое подходящее место называлось «Эверест», второе «Мажестик», других, чуть менее подходящих оказалось еще с полдесятка. Возле каждого их них находилось какое-нибудь официальное здание, возле «Эвереста», например – министерство внутренних дел республики Элам.

Я был доволен, насколько может быть доволен человек на краю катастрофы. Конечно, более десятка отелей, это не то, что один, это многовато для поисков наугад, но скопировать списки постояльцев можно путем взлома. Мне оставалось только зайти к Акэти под благовидным предлогом или даже без оного…

Что делать, если этот человек откажется от сотрудничества или не сумеет мне помочь? Любой вариант ответа порождал новую ветвь событий, и в любом финале неизбежно маячил Даркин.

Я провел около часа, ковыряясь в информационных потоках, и нашел то, что требовалось За окном уже стояла чернильная тьма, в эти часы, не подходящие для деловой жизни, Акэти или был у себя, или пошел в ночной клуб.

Я запер квартиру, вышел на улицу, поймал такси, собираясь дождаться полуночи в маленьком ресторанчике неподалеку от «Эвереста». Хорошенькая, яркая, словно бабочка, шлюшка попыталась подсесть ко мне за стол, но, пока девушка прикуривала, я аккуратно почистил ее мысли. Получилось крайне удачно – красавица тут же забыла обо мне и нацелилась на разодетого в пеструю хламиду толстяка.

В полночь я расплатился и ушел. Нужный мне отель оказался высоким зданием, шестиугольным в сечении. Сквозь запертую прозрачную дверь виднелись красивые скульптуры и отделка холла в стиле «ретро».

– Могу я увидеть господина Макото Акэти?

– Такого здесь нет, – ответил без запинки портье, но его ложь я видел так отчетливо, как если бы табличка «лжец» болталась у него на груди.

Этот человек устал, и я до предела усилил это состояние. Он вздрогнул и «поплыл», пытаясь удержаться на ногах, пришлось отвести жертву вглубь холла и уложить там на диванчик. Меня замутило, такие манипуляции с чужим сознанием – почти предел моих же способностей. Комнаты Акэти находились на втором этаже, Близ верхней ступени лестницы маячил силуэт массивного человека. Его скуку выдавала поза – спина прижата к стене, взгляд обращен в сторону окон.

– Срочно нужна ваша помощь.

– Чего-чего? – ошеломленно спросил здоровяк.

– Я портье. Мой сменщик почему-то отключился.

– Не понял. Проходи мимо.

– Там, внизу, человек, которого я должен был сменить, упал в обморок.

– Меня не касается охрана отеля, я работаю только на Акэти.

– Нужно срочно вызвать скорую, но ни один телефон не работает, – беззастенчиво продолжил врать я. – К тому же, на монитор идет сигнал как при взломе двери, а я не вижу посторонних. Может быть, вы посмотрите, что там сломалось в этой хреновой системе?

– Мне нельзя уходить с поста, – ответил парень, но уже обеспокоено, и я ментальным импульсом усилил эту тревогу. – Ты точно не мог дозвониться – ни в техническую службу, ни в скорую? А в полицию?

– Связи нет.

– Хорошо, я проверю, а ты пока карауль выходную дверь.

…Будь этот охранник чуть менее старательным или чуть более умным, он не поддался бы на такой несложный прием. Однако, его доверие к автоматике отеля оказалось небольшим, а стремление охранять клиента – очень сильным, меня же опасным он явно не посчитал. Парень ушел, а я сделал то, что и собирался сделать с самого начала – постучал в дверь номера Макото Акэти.

Стояла тишина.

У меня возникло нехорошее предчувствие насчет зря потраченных усилий.

Одновременно с третьим стуком я услышал голос Акэти, и то, что он произнес, пронзило меня холодом близкой опасности.

– Я не ждал вас так рано, – спокойно сказал он.

Интерлюдия. Разборки в разгар осени. Версия Деми

В служебном помещении стояла тишина, в утренних лучах медленно кружилась пыль, а я проверяла списки задержанных прошлой ночью. В них значилась уличная шпана, безработные, двое мелких служащих, один подсобный рабочий с ювелирной фабрики. Политических радикалов нет, нелегальных мигрантов – тоже. На этом обыденном фоне данные моего ночного арестанта, так называемого Дэна Мартина, выглядели повеселее.

Интересны они были в основном своей скудостью. Работа в строительной компании – не фикция, но устроился он туда недавно на одну шестнадцатую штатного места. Где был раньше? Сведений нет. Откуда явился? Да черт его знает. Адрес после смены квартиры совсем еще свеженький…

Главное, не заиграться. Слишком увлекаться поисками преступников мне ни к чему, нельзя забывать – я прячусь под личиной полицейского от мести Артиса, а вовсе не несу миру добро. Не уволят, и то хорошо…

Для хранения вещей в управлении был приспособлен подвал. Учетчик пенсионного возраста словно врос корнями в стул и вечно пребывал в дреме. Я иногда подкармливала этого деда пивом, потому расположение его ко мне – особенное.

Пока он отхлебывал из банки свой любимый сорт, я занялась стеллажом с изъятыми вещами. Тут были представлены ножи, кастеты, заточки, отрезок цепи и электрошокер – непонятно, чьи, и мне не интересные, зато рядом довольно занятный кейс. В содержимом явного криминала нет – там резиновые перчатки и электроинструмент, а еще прибор вроде радиотелефона, но с разъемами. «Пальчики» под сканером видны и совпадают с теми, что указаны в заведенной ночью электронной карточке Дэна.

Это ни о чем не говорило, телефоны и провода у нас не под запретом. Ну, забыл человек свой кейс в управлении… Допустим, расстроился чрезмерно.

И, все-таки, было в этом Дэне Мартине нечто сомнительное. Может, именно это, сомнительное, меня и привлекало. Бандит? Наркодилер? Радикал? Так, кто у нас в списках врагов еще? Ах да, существа такого типа, который обозначают в ориентировках просто – ксенон.

Ксеноны были историей совсем отдельной, как из названия следует, все они проходили по части ксенологического бюро. Я, по правде говоря, в ксенологиескую угрозу не верила, зато понимала, что в бюро есть должности с окладами и кабинеты с хорошей мебелью, где можно отсиживаться без риска схлопотать пулю в живот.

Результат работы бюро был так себе – последний тип, которого они посчитали пришельцем, отправился в мир иной при обстоятельствах довольно мутных, не удовлетворив следственного любопытства ничем, кроме вскрытия, а что вскрытие показало – секрет. Официальная фотография останков – зрелище средней поганости, качество изображения тоже.

Я снова представила лицо Дэна. Он был красив и человечен. Ну да, на первый взгляд, да и мне-то какая разница? Настоящая проблема – это ищейки Аритса и близкий печальный конец, все остальное – игра в другую личность, вино, сыск, парни, переезды – только средство забыться.

Инвентарную бирку я с кейса сняла и переместила ее на ящик с отвертками – такие здесь продаются в любом хозяйственном магазине. Кейс решила украсть и оставить себе, поэтому обернула его блестящей бумагой в виде подарка – не подкопаешься.

…Вечером подул ветер с гор. Стемнело раньше обычного. Дождь зашлепал по стеклу редкими тяжелыми каплями. Я вскрыла бутылку вина, уселась с бокалом у окна не осталось в моей голове ни единой связной мысли.

Глава 6. Накануне конца света. Версия Дэна

Голограмма на стене изображала пустынный пейзаж, очень похожий на настоящий. Макото Акэти молча ждал, это свою паузу он выдерживал естественно и и спокойно.

– Я буду называть вас «гость», – предложил он, наконец, с легкой ноткой иронии.

– Почему?

– Вымышленное имя не интересно, а ваша истинная природа мне понятна. Знаете, почему?

– Я об этом не задумывался.

– А зря. Люди – довольно неправильные существа, если их не улучшать искусственно. Но в вас нет искусственности, только легкая чужеродность, едва заметная – именно то самое совершенство, превосходящее норму.

Макото Акэти без церемоний разглядывал меня в упор.

– На вид вы антропоморфны, но не заблуждайтесь, гость. Вы были таким не всегда.

– Разве?

Я не хотел впутываться в ненужный спор, потому что мои воспоминания уже поплыли, неустойчивые, будто марево воздуха над раскаленной равниной. Акэти заметил мое состояние и использовал его, перехватив инициативу:

– Я уверен, ваша память искажена. То, что было вашим прошлым, неописуемо в наших терминах. Мне кажется, чтобы выжить, вы забыли правду. Вы не человек. Вы ксенон.

Он не пытается продолжать, потому что сомнение уже посеял. Я попытался вспомнить лицо матери, голоса друзей, тонкий профиль Рене, такой прекрасный и человечный, но насколько эти воспоминания относились к потерянной реальности?

– Простите, что отвлекся, – продолжил Акэти. – Философия – тяжелая вещь. Давайте, перейдем к делу – для начала объясните, как вы меня нашли.

– Искал по имени. Уже здесь, в Эламе, я изучил вашу личность и биографию, пользуясь данными, полученными из сети.

– В них много лжи.

– Возможно.

– У вас имелся серьезный риск наткнуться на однофамильца.

– Таких интересных людей с таким именем и вашего масштаба, больше нет.

– Вы не обнаружили других?

– Ни одного.

– Сколько вы потратили времени?

– Полтора года.

– Поздравляю, если учесть, что вам пришлось приспосабливаться к чуждой среде, это очень хороший результат. Что касается меня, то ваше появление – фамильный рок. Или судьба, то есть, карма. Моего отца тоже звали Макото, в каждом поколении семьи Акэти один сын носит это имя. Вас отправили не ко мне, а к абстрактному Макото Акэти, поскольку хотя бы один всегда существует. Так чего вы хотите?

– Помощи. Помогите мне вернуться в мой мир.

Акэти улыбнулся, ирония была хорошо заметна и показывала, что он не считает меня человеком.

– В вашей логике изъяны, гость. Вы явились сюда всего полтора года назад, не зная языка, не имея иммунитета к земным болезням, без необходимых знаний и опыта существования. Вы могли умереть десятки раз, однако, проявили завидное упрямство и способность к выживанию… Вы преодолели трудности и нашли меня только для того, чтобы вернуться обратно?!

– Я вернусь с опытом, которого в Кэйто не имеет никто.

– Великолепно. Но сейчас, насколько я понял, это путешествие без возврата. Так? Вы молчите? Не хотите отвечать?

– Да.

– Да, не хотите отвечать? Или да, путешествие без возврата?

– Путешествие без возврата.

– Для изменения ситуации вам нужна техническая помощь, мощный источник энергии, возможность безопасно работать и средства сохранить результат в тайне, за этим вы и явились ко мне.

– Это правда.

– Занятно…

Он замолчал, и я замолчал, мы оба испытывали смутную неловкость, слишком просто и быстро приступив к сути вопроса.

– Как только такое перемещение, как ваше, станет обратимым, оно может сделаться массовым.

– Да.

– У вас есть гарантии, что это не представляет опасности для нашей цивилизации?

– Только мое слово. Я сам в роли заложника.

– Этого не достаточно.

– Вы мне не верите.

– Не просто не верю, я не заинтересован. Что даст нам этот ваш переход?

– Постоянный контакт с другим миром – разве такого мало?

Макото Акэти задумался, при этом он смотрел словно бы сквозь меня и сохранял полную неподвижность, не шевелились даже его пальцы, но эта имитация покоя меня не обманывала.

– Смотря что этот мир нам принесет, – отозвался он, и в его корректной манере говорить впервые появился явный оттенок цинизма. – Кстати, почему вы не обращаетесь в официальные структуры?

– Официальные структуры Элама?

– Элама или любой другой страны.

– Я искал именно вас.

– Это глупо.

– Почему?

– Я всего лишь бизнесмен, пусть даже очень успешный. Фигура не того масштаба.

– Ситуация слишком деликатна.

– Да, деликатна. Вы мечтаете о «дверях» между мирами, которые открываются с обеих сторон, но ключ собираетесь оставить себе.

Он терпеливо ждал, мне же не хотелось сводить общение с этим неординарным человеком к банальному торгу. Акэти вдруг утратил свою неподвижность и сменил позу в кресле, в его движении (пусть на миг) мне почудилась агрессия.

– Да бросьте вы уклоняться, – продолжил он. Такие предложения не делаются наивными людьми. Допустим, я позволю убедить себя в целесообразности совместной работы, надо сказать, очень сомнительной с прагматической стороны. А что вы способны предложить взамен?

– Технологию перехода между реальностями. Вы станете монополистом.

– Внутри одной реальности это работает?

– Думаю, нет.

– Значит, с полетами в космосе не конкурирует.

– Я же сказал, что вы станете монополистом.

– Допустим, но что мы можем получить извне? Ресурсы?

– Знания – тот же ресурс.

– Только если они приносят практическую пользу. Вы, полагаю, понимаете – как только я впутаюсь в вашу авантюру, мои личные риски возрастут. Придется поставить на кон репутацию, финансы, возможно, жизнь. Ради какой выгоды?

…Акэти был насквозь прагматик, здоровый человек в расцвете сил, с личным состоянием, которое (если оставить в стороне несовместимость ценностей) вполне сравнимо с казной Кэйтианской короны. Он был очень умен и не подвержен патологическим формам тщеславия.

– Можно мне подержать это фото? – осторожно спросил я.

– Которое?

– Вон то, в рамке, у вас на столе.

– Просьба наглая, впрочем, ладно, подержите.

…Это был портрет молодой женщины в альпинистской куртке, но с непокрытой головой. Волосы платинового оттенка. Тонкое, сильно загоревшее лицо, изумительный прозрачный взгляд, в котором заметное только мне мерцающее предчувствие боли.

– Это ваша жена?

– Моя невеста, Стэйси. Погибла два года назад. Тело искали долго и то, что нашли потом, оказалось мало похожим на этот портрет.

– Очень жаль. Как это случилось?

– Профессия спасателя. Я хотел и настаивал, чтобы Стэйси бросила эту работу. Помешала ложно понятая гордость. Теперь уже поздно. Исправить можно все, кроме смерти.

– Если вы мне поможете, я вернусь в Кэйто, о повторю переход между мирами и приду к вам не сегодня, а два года назад. Вы успеете вмешаться и спасти свою невесту.

Акэти замолчал, рассматривая пространство за окном, его зрачки сфокусировались на мерцающем фонаре, на оцепеневших скулах плясали отблески света. Потом он покачал головой, уже без иронии и цинизма, но и без отчаяния.

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– Говорят, в душе вы холодны как лед.

– Возможно. Кстати, мне интересно, о чем торговались ваши предшественники?

– А они были?

– Вполне возможно, что и были. История рода Акэти сохранила предания… о личных демонах. Теперь природа этих демонов стала для меня более понятна. Не спорю, то, что вы предлагаете, заманчиво, но… я вам не верю.

– Правдивость проверяема и я не стану возражать…

– Мое неверие – более общего характера и не сводится к подозрениям в примитивном вранье. Хорошо, вы исполните обещанное – что изменится для ныне существующего меня? Откроется дверь и войдет женщина, тело которой я похоронил два года назад? Два года – большой срок, и все, что произошло за это время, уже не изменить.

Мысли Акэти оставались для меня непроницаемы, а в его словах я чувствовал нечто гипнотическое.

– Вы не читали древнюю повесть «Пионовый фонарь»? – внезапно спросил он

– Нет.

– Прочитайте на досуге. Это сказка о влюбленном привидении, и довольно отвратительная. Я не хочу ее воплощения, даже будь такое возможно. Кроме того, не считаю возможным ставить под удар свое дело, свою компанию и свой устоявшийся мир. Слово «лояльность» не пустой звук, а угроза, которую вы представляете, может иметь любые размеры.

…Я все не мог отделаться от странного ощущения незавершенной игры. Все, что говорил Акэти, взятое по отдельности, оставалось правдивым. Текст под названием «Пионовый фонарь» наверняка существовал, так же, как и предрассудки, касавшиеся жизни и смерти. Цинизм вкупе с верностью принципам выглядел странно, но такое иногда бывает, и не только в Эламе. Более прочего мне не нравилась невероятная осведомленность Акэти. Он ждал меня? Но почему?

– Это отказ?

– Да, отказ, и, прошу вас, обойдитесь без эмоций. Мой охранник уже вернулся и вполне способен вам навредить, это лишенный воображения, но прекрасно подготовленный человек.

– Вы ставите меня в отчаянное положение.

– Отчего? Я, как могу, мешаю враждебной стороне, которая, в свою очередь, управляет вами. Вам же, как мыслящему существу, оставлен превосходный выход – бегите, скройтесь и молчите. Я не буду на вас доносить. Смешайтесь с людьми, возможно, вы приспособились к этому миру и сумеете в нем выжить.

– Мое невозвращение будет истолковано крайне негативно, город станет точкой приложения ответного удара. В Эламе миллионы жителей – их судьба вас не волнует?

– Блеф. Пока портал не совершенен, вы бессильны нам навредить. Впрочем, я не собираюсь задерживаться в городе, когда приходится выбирать между двух зол, я выбираю меньшее. Всего хорошего и удачи.

В общем, он дал понять, что мне пора убираться, и я ушел в предрассветную ночь – мимо ошарашенного охранника («эй, стой, я кому говорю!»), мимо все еще расслабленного в полузабытьи портье.