Несколько раз я в ужасе оборачивалась. Преследователь походил скорее на тигра, чем на человека. Верхние клыки были настолько длинными, что не торчали вниз, а завивались полукольцами в стороны. Выпученные глаза горели. Ноздри раздувались. На мускулистое тело, покрытое сине-зеленой короткой шерстью, была надета лишь набедренная повязка. Массивный корпус с четырьмя лапами делал чудовище несколько неуклюжим и медлительным – только это и позволило погоне продлиться хоть какое-то время, но расстояние сокращалось. Рев и свист рассекаемого саблями воздуха, казалось, раздаются уже у самого моего затылка. И тут я вспомнила жест, которому учила меня девушка с медными волосами. Приложила руку к груди и закричала:
– Атариша!
Лес озарился вспышкой. Среди деревьев появился огромный бутон лотоса. Мгновенно раскрывшись и разбросав вокруг себя ворох золотых искр, цветок продемонстрировал сидящую там наездницу. Атариша спустила одну ногу вниз и, уцепившись за лепестки, как за вожжи, понеслась ко мне по воздуху. Подлетая, она протянула руку, а как только я обхватила ее тонкое запястье, взмыла вверх.
– Та-ам! – выкрикнула девушка, и с ее губ слетел зеленый светящийся символ с такими же «лунной короной» и вензелем, какие я видела раньше. Символ взорвался и затянул нас в полупрозрачную сферу, похожую на радужный мыльный пузырь. Пока мы могли это видеть, существо внизу неистово ревело и ломало деревья в бессильном гневе. Потом оно осталось позади и затерялось среди деревьев. Цветочный ковер-самолет плыл над их макушками сквозь лунную ночь. Впереди величественно вздымалась высокая гора, прячущая вершину в плотных облаках.
– Кто это был? – спросила я, ежась. Пробежка по лесу превратила мое платье в лохмотья, и теперь врезающийся в нас ветер пробирал до костей.
– Ракшас. Злой дух. Был разбойником в прошлой жизни. Гневным и завистливым. Но имел достаточно крепкие связи с нашим миром, чтобы родиться здесь.
Я хотела опереться на руку, но отдернула ее, коснувшись гладкого рельефа кожи. Атариша снова поменяла облик. Вместо ног на плоской и широкой сердцевине цветка кольцами лежал длинный змеиный хвост.
– Почему он напал на меня?
– Понимаешь. Королевство нагов полно опасностей для тех, кто подвержен трудным эмоциям и жестким концепциям. Словно бы ты идешь в платье, которое за все цепляется. Если совсем избавиться от платья, то зацепиться будет не за что. Но родившимся в стране, где не принято ходить голыми, это очень трудно.
Вставало солнце. Но стоило нам залететь в облако, от яркого света осталось лишь молочно-белое марево. Не различая, где верх, а где низ, мы не спеша плыли куда-то.
– Почему ты помогаешь мне? – спросила я.
– Я люблю Хаастиса, а ты дорога ему.
Мое сердце сжалось в плотный ледяной комок и подпрыгнуло к самому горлу. Казалось, я готова была услышать самые неожиданные объяснения… но не эти.
– Но… – только и смогла выдавить я и опустила глаза.
– Что ты испытываешь по этому поводу? – совершенно спокойно спросила Атариша. – Ревность? Зависть? Чувствуешь себя обманутой?
– Наверное, зависть… – тихо отозвалась я, чувствуя себя чудовищно глупо.
– Ты должна это чувствовать, – без тени злорадства или упрека ответила она. – Это нормально для рожденного в Сансаре. Почти каждому уготован базовый набор заблуждений. Ревность, зависть, злоба – лишь одни из них. Привыкшим жить в такой системе координат сложно понять, что никто никому не принадлежит. Сложно представить, что можно искренне разделять наслаждения близких, даже если их объектом является кто-то другой. Сложно увидеть, что хозяин, вор и украденное так крепко связаны, что практически едины.
Я кивнула, соглашаясь скорее с тем, что не способна это понять.
Наконец широкие лепестки плавно причалили к светло-серой скале. Мы спустились по ним, как по трапу, и двинулись вперед. Иногда навстречу попадались уходящие вверх гибкие стебли толщиной в руку. Без листьев и веток. Они очень напоминали те, за которые я цеплялась, провалившись в колодец. Но убедиться в своих догадках возможности не было: где-то над головой стебли таяли в густой дымке.
Поблизости раздался шелест и треск мелких камешков. Клубы плотного тумана расступились, завиваясь неровными барашками, и из молочной бездны появился Хаастис. На этот раз он полз к нам в образе полузмея. Его тело, приподнятое на мощном хвосте, покачивалось при движении. На обнаженный торс наискось, на манер тибетской национальной одежды, была накинута шуба из лохматой шкуры. Приблизившись, он скинул ее с плеча и протянул мне, будто знал, как сильно я успела замерзнуть. А потом ласково взял за плечи Атаришу.
– Спасибо, но, позволь, дальше я сам, – произнес он.
Я заметила, что их хвосты, совсем тонкие на концах, переплетены и, двигаясь, продолжают гладить друг друга. Эта картина почему-то показалась мне невероятно трогательной и нежной. Грусть навалилась на сердце вместе с ощущением, насколько я другая, слишком чужая для этого места.
Девушка кивнула своему избраннику, а потом повернулась ко мне. Готова поспорить, что она грустила тоже. Но иначе.
– Рада была увидеть тебя и… Стой на своем! – тихо произнесла Атариша и поднесла руку к сердцу, будто напоминая, что если понадобится помощь, она придет снова.
Густой туман затанцевал от ее движений, и стал заметен вход в пещеру, расположенный совсем близко. В нем девушка и растаяла.
Снова стало тихо.
– Это выход? – спросила я, мотнув головой в сторону темного свода.
– Зависит от тебя. Что ты видишь вокруг?
– Ничего… – усмехнулась я.
– Именно! Это оно и есть! Но в вашем мире принято считать, что если ничего не видно, значит, ничего нет. Пустота воспринимается как отсутствие всего. Считай, что наги обладают немного иным зрением. Для нас любая пустота – это потенциал творения. На самом деле в вашем мире все так же. Если приглядеться, то оставить что-то абсолютно пустым очень сложно. Стоит чуть отвлечься, и на дне пустой чаши уже лежит пыль.
– Ты ведь не просто так мне это рассказываешь. Все это время ты стараешься научить меня чему-то…
Я чувствовала это с самого начала. Все эти препятствия были уроками. Наглядными. Проникающими в самое сердце. Но каждый новый я упорно воспринимала… всерьез?! Я даже сама удивилась такой мысленной формулировке.
– Не научить. Напомнить. Когда-то ты жила здесь. Со мной, – впервые в его голосе, кажется, зазвучала нотка печали. – Тебя звали Таша́ни. Ты хотела помогать людям. Так сильно, что покинула свое тело и наше королевство, зная, что в Сансаре куда больше страданий, чем здесь. Зная, что все забудешь. Но ничего не забывается до конца. Ты нашла дорогу домой…
– Поэтому ты помогал мне не потеряться здесь?
– Нет. Помогала Атариша. Я же, наоборот, мешал тебе. Я хотел, чтобы ты здесь потерялась…
– Как это?! – недоумевающе спросила я.
– Я втолкнул тебя в колодец. Позволил испытывать страх, неприязнь, гордыню, ревность и страсть… Потому что, не встретившись с ними, невозможно что-то в себе изменить. А только очень сильно изменившись, ты могла бы здесь остаться… Атариша же считает, что тебе нужно вернуться в свой мир. Иначе мечта, за которую ты так дорого заплатила, так и не исполнится. Сестра любит тебя. Верит в тебя. И будет на твоей стороне до конца…
– Сестра?! – произнесла я одними губами.
Казалось, я физически слышала, как слетает тяжелая занавесь с картины происходящего. Все мое путешествие вмиг стало выглядеть иначе. И вместе с тем белый туман немного отступил, обнажая камни, украшенные десятками символов. Здесь был и тот, что спас меня от четырехрукого ракшаса, и тот, что рисовал в воздухе Хаастис, и еще множество незнакомых.