Поход на гору Сидэ

– Кончай болтать, Рэн. Где их сигнал?

– Вот, – убийца ткнул пальцем в экран навигатора. – И вот. Ты что-нибудь понимаешь?

– Эхо, наверное. Я слышал, в горах бывает, – Накагава вытащил свой аппарат. На схематической карте местности тоже светились две жёлтых бусинки.

– Но какой сигнал настоящий?

Накагава скривился.

– Придётся разделиться. Ты проследи за той, – он указал на дальнюю точку, – а я гляну здесь. Найдёшь их – звякнешь, – и он зашагал вверх по склону.

Сплюнув, Мацусита повернул налево. Чёрт бы побрал этого Фериэ с его выкрутасами! Скорее бы грохнуть придурка и получить свои баксы. А тут…

Крутая, неровная тропинка едва угадывалась в густом кустарнике. Пробираясь сквозь заросли, убийца постоянно спотыкался, оскальзываясь на камнях, цепляясь за побеги и корни. Его куртка промокла от пота. Остановившись перевести дыхание, он снова глянул на экран. Жёлтая точка пульсировала совсем рядом.

В этом месте тропа вела по гребню отвесной скальной стены, заросшей мхом и лишайниками. Далеко внизу виднелась дорога. Убийца сунул навигатор в карман и пошёл медленнее, придерживаясь за стволы и сучья деревьев. Сверзиться с такой высоты – костей не соберёшь…

Внезапно что-то подсекло его ногу. Потеряв равновесие, он ухватился за ветку растущей поблизости криптомерии, но она хрустнула, оставив в ладони пучок тёмно-зелёной хвои. Убийца не успел даже вскрикнуть. Короткий полёт, удар по затылку – и все померкло.

Однако вскоре сознание возвратилось к нему, хотя в голове стучали кувалды. С усилием сфокусировав взгляд, он увидел прямо перед собой бурую замшелую стену. Горло сдавливала непонятная тяжесть. Он попробовал пошевелиться. Не удалось. Дёрнулся ещё раз…

– Бессмысленно, – раздался голос из-за спины.

Мацусита оцепенел. Он понял, что связан. И стоит на коленях в углу какой-то пещерки, прикрученный к толстым корням, пронизавшим её насквозь. Неровный пол под ним покрыт слоем острых осколков камня, больно впившихся в тело.

– Кто ты? – прохрипел он, выворачивая шею в тщетной попытке разглядеть говорившего. – Что тебе нужно?

– Выяснить, на кого вы работаете.

– Я… не понимаю. Я обычный турист…

– Мне под силу отличить киллера от туриста, – равнодушно оборвал голос. – Будьте любезны обойтись без вранья и увёрток.

Стараясь бешенством заглушить нарастающий страх, убийца отчаянно рванулся:

– Отпусти меня, сволочь! Ублюдок, грязная тварь, ты… – ругательства звучали придушенно из-за стянувшей горло петли. Исчерпав запас бранных слов, он устало обмяк. – Ты… заплатишь за это.

– Вы не оригинальны, – хладнокровная вежливость пугала больше любых угроз. – Кто является вашей мишенью?

– Сейчас скажу, как же, – огрызнулся Мацусита. – Действуй на психику кому-нибудь другому…

– К несчастью для вас, я не особо разбираюсь в психологии. Зато разбираюсь в средневековых пытках. Упрямиться не советую.

Убийца молчал.

– Ну что ж, дело ваше.

Говоривший подошёл вплотную и наступил ему на икру. Колено и голень Мацуситы обожгло нестерпимой болью. Грани камней, рассыпанных по полу, разрывали плоть. Сначала он лишь скрежетал зубами, но каждый миг добавлял ему страданий, и он, не выдержав, заскулил. Огонь охватил и вторую ногу, разрастаясь, вгрызаясь в самые кости. Из глаз брызнули слёзы; только верёвка на шее мешала ему закричать в полный голос.

Неожиданно боль ослабла.

– Кто является вашей мишенью? – повторил его мучитель.

– Француз… Жан Фериэ…

– Прекрасно. Ваше имя?

– Мацусита… Мацусита Рэн…

– Кто ваш босс?

Дрожа в ожидании продолжения, Мацусита тем не менее медлил.

– Почему бы тебе… попросту не убить меня? – выдавил он.

– Всему своё время. Отвечайте на вопрос.

– Накагава Осаму, – назвал он первое пришедшее на ум имя. Если бы тот не послал его сюда в одиночку…

– Нехорошо подставлять своего приятеля, – раскалённые лезвия снова вонзились в ноги. Задыхаясь, хрипя, с пеной у рта Мацусита стонал, бился и извивался, пытаясь хотя бы чуть-чуть облегчить муки. Но боль лишь усиливалась; и вдруг жестокий пинок под колено, казалось, взорвал сустав изнутри. Неведомый садист спокойно подождал, пока не стихнет сдавленный вопль. И опять отступил в сторону:

– Мне нужен правдивый ответ.

– Я… не могу, – всхлипнул убийца. – Я… не знаю его имени…

– И как же вы к нему обращаетесь?

– Саннинмэ-сан… – он сжался, услышав за спиной ледяной смешок.

– Третий? Ну-ну. Ладно. Сколько людей в деле?

– Наша группа – три человека… Но есть и другие… не знаю, сколько…

Бесстрастный голос задал ему ещё ряд вопросов. Мацусита покорно выкладывал всё, полностью сдавшись, не осмеливаясь даже приподняться на верёвках, чтобы камни не так сильно впивались в раны. Он боялся даже подумать, что его ждёт, когда…

– Итак, благодарю за информацию, Мацусита-сан. Больше вы мне не нужны. Вы, кажется, просили смерти?

Убийца побелел от ужаса.

– Нет, – вырвалось у него. – Пожалуйста…

– Вот как? – хмыкнул его собеседник. – Вам не нравится в шкуре жертвы? Назовите хоть одну причину, по которой мне следует оставить вам жизнь.

Мысли убийцы лихорадочно заметались. Деньги предлагать бесполезно, молить о милости – тоже… Говорить о законах? Угрожать местью босса? Смешно…

– Таких причин нет, – обречённо прошептал он.

Железные руки в чёрных перчатках освободили его от верёвок и рывком подняли. Мацусита охнул: истерзанные ноги прошила жгучая судорога. Но, повинуясь направлявшей его силе, он повернулся и сделал несколько шагов.

По привыкшим к полумраку глазам ударил яркий свет. Пещерка, где они находились, пряталась где-то в толще скальной стены. Выход из неё был краем пропасти. Внизу, подёрнутый голубоватой дымкой, змеился серый асфальт. Убийца зачарованно смотрел на него.

– В общем, так, – услышал он приговор. – Сейчас я позволю вам выжить. Отделаетесь увечьями. Но при повторной встрече я однозначно вас ликвидирую. Впрочем, если ваш начальник заподозрит, что вы пострадали не от несчастного случая, мне не понадобится тратить время.

Мацусита знал: это правда. Саннинмэ безжалостен к неудачникам, особенно чересчур болтливым…

– Кто вы? – спросил он, оттягивая неизбежное.

– Считайте меня местным тэнгу. Сайонара, Мацусита-сан, – флегматично заключил Кацумото.

И коротким сильным толчком сбросил пленника с уступа. Проследил за его полётом. Тот падал вплотную к скале, периодически обламывая кусты, росшие в трещинах, и, наконец, тяжело свалился на обочину дороги. Ветер донёс душераздирающий крик. Убийца приподнялся, но вновь повалился в пыль. Обе его ноги торчали в разные стороны под неестественными углами.

Безразлично отвернувшись, Кацумото вытащил спутниковый телефон, ещё вчера принадлежавший Ферье. Набрал номер.

– Выключай обманку, – сказал он Норимори. – Всё.

И небрежным движением кинул аппарат в пропасть.

Смущённо опустив взгляд, маленькая полная женщина проводила гостя в крохотную гостиную.

– Добрый день, Нисимура-сан, – сказал Хаябуси.

– Коннити ва, господин, – самурай низко поклонился, неловко прижав к груди висящую на перевязи правую руку.

– Как ваше здоровье?

– Благодарю вас, всё хорошо. Прошу вас, садитесь…

Сэнсей опустился в кресло.

– Садитесь и вы, – он добродушно кивнул на диван напротив. – Нисимура-сан, я пришёл вовсе не затем, чтобы вас распекать.

Это заявление произвело прямо противоположное действие. Понурившись, самурай сел на самый краешек, словно нашкодивший школьник в кабинете директора.

– Спасибо, вы очень добры, – учитель улыбнулся его супруге, неуверенно застывшей в дверях с подносом. – Вам не нужно было так из-за меня беспокоиться.

Залившись румянцем, она поставила поднос на низкий стеклянный столик.

– Пожалуйста, Хаябуси-сама… – и вышла, ласково подхватив на руки вбежавшую в комнату девочку лет семи.

– Она подросла с тех пор, как я её видел в последний раз, – заметил сэнсей, поднимая чашку. – Прекрасный ребёнок.

Нисимура, обожавший дочь, чуть расслабился. Взял свой чай; осторожно отпил. Тем не менее от его обычной жизнерадостности не было и следа.

Хаябуси вздохнул.

– Что вас гнетёт, Нисимура-сан?

Повисла долгая пауза.

– Мне кажется…. вы недовольны мной, господин, – тихо вымолвил самурай. – В чём моя вина и как мне искупить её?

Cэнсей не ответил, и он с запинкой продолжил:

– Я виновен в том, что проиграл? Или… раньше? Почему для этого поединка вы выбрали именно меня? Нет, я ни в коей мере не желал уклониться… но… – он осёкся, испугавшись собственной откровенности.

– Да, я обрёк вас на жестокое поражение, – закончил за него Хаябуси. – Впрочем, столь радикального не ожидал. Вы действительно оказались на волос от смерти. Похоже, я чересчур на вас понадеялся.

Его брови сошлись к переносице.

– Я бы дал вам спокойно выздороветь, но раз просите, получайте. Вы дрались отважно, технично… и заурядно. Скучно. Без искры. Лишь угроза жизни заставила вас напрячься. Нисимура-сан, вам интересны наши занятия? Или вы тренируетесь просто по привычке? Ваш грех не в том, что вы слабы или небрежительны, – а в том, что вас устраивает место на заднем плане. Вы выполняете мои требования – но не больше. Я не вижу желания идти вперёд. А коли так, зачем вам всё это вообще?

Самурай помертвел.

– Господин, я приму любое наказание, – еле слышно прошептал он. – Только не прогоняйте…

Хаябуси поморщился.

– Меня вполне устроит, если вы поразмыслите над моими словами. Поймите, я не высказывал бы претензий, касайся они только схватки с Иори. Её условия и впрямь были неоднозначны. Но я выбрал вас именно потому, что вы засиделись. Надеюсь, урок пойдёт вам на пользу. – Его голос посуровел: – Пока вы прохлаждаетесь, кто-то другой движется дальше. И однажды этот другой бросит вам вызов. Как тогда? Погибнете сами и запятнаете репутацию школы? Мне абсолютно ни к чему лишние трупы.

Он задумчиво покачал в ладони полупустую чашку, глядя на поникшего ученика.

– Я не предлагаю вам рваться к победам любой ценой, теряя достоинство. Однако жить, уютно устроившись за спинами товарищей, для буси недопустимо.

Нисимура медленно поднял голову.

– Сэнсей… Прошу, испытайте меня ещё раз. Позвольте мне доказать… что я не прячусь за спины. Вы разрешите мне в этом году сразиться на фестивале?

– При одном условии, – учитель неожиданно улыбнулся. – Вы должны к тому времени полностью восстановить силы. Незачем кидаться в новый бой, не залечив до конца раны. Повторюсь, я не хочу потерять вас.

Лицо самурая просветлело.

– Благодарю, господин, – он смущённо потупился. – Я постараюсь… стать достойным вашей доброты.

– Надеюсь, теперь мы поняли друг друга, Нисимура-сан, – в улыбке учителя промелькнула едва заметная горечь. – Поверьте, я никого не считаю расходным материалом. И заглянул к вам всего лишь затем, чтобы проведать. Узнать, как у вас дела и не нужно ли в чём-то помочь.

– У меня всё в порядке, Хаябуси-сама. Спасибо, что были так терпеливы со мной, – Нисимура неуверенно усмехнулся. – Я глупец, правда?

– Это весьма типичная глупость, – пожал плечами сэнсей.

Стоя на вершине Нантайсан, Ферье осматривался. Он порядком устал и замёрз, у него гудели ноги, но в глазах застыло какое-то растерянное удивление.

– Почему я никогда этого не видел? – пробормотал он.

Панорама и впрямь впечатляла. Сквозь облака пробивалось солнце, раскинув лучи переливающимся золотистым шатром. Вокруг громоздились горы, подёрнутые прозрачной голубой дымкой. Внизу темнела тёмно-зелёная щётка векового хвойного леса, казавшаяся отсюда мягкой и тёплой, словно шерстяной шарф.

Совсем рядом на неровной пирамиде из валунов возвышалась крошечная синтоистская часовенка, похожая на маленькую беседку. Совершенно непритязательная, исхлёстанная ветрами, она почему-то выглядела истинным средоточием беспредельной красоты окружающего. На свесах её четырёхскатной крыши лежал снег, образуя причудливые волны. К ней вела довольно крутая каменная лестница, возле которой стояла табличка с иероглифической надписью: «Вершина Нантайсан».

– Только здесь по-настоящему понимаешь, почему эту гору считают священной, – восхищённо выдохнула Ольга.

– Да… – протянул необычно притихший француз. – Мари, местные ками не очень обидятся, если я прочитаю здесь католическую молитву?

– Думаю, не обидятся, – мягко улыбнулась девушка.

Ферье поставил наземь свой кейс, повернулся лицом к часовне, перекрестился и с запинкой начал читать: «Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum…»

Ольга молча наблюдала за ним. «Опять я в своем репертуаре, – думала она. – Вытащила человеку душу наружу и имею наглость делать с ней всё что считаю нужным. А ведь он уже не сможет вернуться к прежнему образу жизни».

Француз внезапно умолк.

– Забыл, – печально признался он. – Забыл последнюю строчку…

– Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo, – подсказала россиянка.

– Amen, – с облегчением заключил Ферье и снова перекрестился. – А вы, случайно, не католичка?

– Нет, – Ольга покачала головой. Не поддерживая дальнейшую беседу, она внутренне отстранилась, позволив сознанию охватить целиком всю гору – деревья и камни, летящих птиц, храмы, построенные на склонах, чистый холодный воздух, алое сердце вулкана, до сих пор тлеющее в глубине. И людей. Кто-то из них уже приближается к ним…

– Наверное, пора спускаться, – вздохнул Ферье.

– Пойдём, – согласилась Ольга. Почтительно поклонилась часовенке и зашагала вниз, держась чуть впереди своего подопечного.

– Мари, а вы знаете, что это что за храм? – француз указал на ворота-тории, увенчанные пышной шапкой снега. За ними виднелась черепичная крыша с приподнятыми углами, украшенная резьбой.

– Футарасан дзиндзя. По преданию, его основал монах-отшельник Сёдо в конце восьмого столетия. Блуждая по окрестностям, он увидел на вершине горы пятицветные облака и счел их знаком богов. Однако влезть на гору и тогда было делом нелёгким, – девушка подмигнула спутнику. – Блуждая по склонам, он наткнулся на реку Дайю. Не представляя, как через неё перебраться, он уселся на бережке, решив, что если богам это нужно, пусть они и обеспечивают его переправой. Вскоре из леса выползли две огромных змеи, одна была синей, другая – красной. Сплетясь над водой, они образовали нечто вроде моста. Монах, вероятно, выругался про себя, но деваться было некуда, пришлось ему лезть по змеям на другой берег. Впоследствии на том месте построили мост Синкё, по которому дозволялось ходить только высшей знати и посланникам императора.

– Вроде бы мы его вчера видели.

– Да, конечно. В общем, Сёдо добрался-таки до вершины и заложил Футарасан, но первым делом нашёл такую дорогу к подножию, на каковой не требовалась помощь потусторонних пресмыкающихся и прочей сомнительной живности.

Ферье рассмеялся.

– Но сейчас мы можем зайти туда?

– Вероятно.

В просторном храмовом дворе почти никого не было, исключая служителя в белом кимоно и светло-жёлтых хакама, сидевшего на складном стульчике возле стенда, увешанного табличками-амулетами. Увидев двух иностранцев, он встал и поклонился, сверкнув улыбкой.

Те поклонились в ответ.

– Коннити ва, – поприветствовала его Ольга. – Добрый день. Можно ли нам посетить храм?

– Здравствуйте. Проходите, – кивнул служитель, привычный ко всякого рода туристам. – Только пожалуйста, не забудьте снять у порога обувь.

Ферье направился ко входу, однако девушка потянула его к источнику-темидзуя для традиционного очищения. Зачерпнув ковшиком из каменного резервуара ледяной прозрачной воды, она полила себе на руки, потом плеснула немного в пригоршню и прополоскала рот. Француз, не задумываясь, последовал её примеру, хотя от холода у него сразу онемели пальцы и заломило зубы. У дверей он так же безропотно снял ботинки и в одних носках ступил на гладкие доски.

Внутри царил полумрак, из которого выступали то потемневшая от времени балка, то позолоченное украшение. Хайдэн – зал для молящихся – был почти пуст. Лишь по бокам в старинных жаровнях курились благовония, да в глубине угадывался алтарь и за ним проход в святилище хондэн, закрытый бамбуковой занавесью.

Ольга с серьёзным видом исполнила положенный ритуал: бросила пару монет в ящик для пожертвований, дважды поклонилась в направлении алтаря, дважды хлопнула в ладоши, с минуту постояла, сложив ладони, и, вновь поклонившись, отошла назад, предоставив Ферье повторять её действия. А сама зажгла несколько палочек благовоний и установила их в одной из жаровен, насторожённо следя за обстановкой. Ей казалось, в воздухе разливается странное напряжение, словно в преддверии разряда молнии. Как всегда, предчувствие опасности обострило восприятие. Слабый шорох шагов за стеной она слышала столь же чётко, будто это маршировал по брусчатке солдат в кованых сапогах.

Ничего не подозревающий француз повернулся к ней и шепнул:

– Мари, а здесь не найдётся местечка чуть потеплее? Признаться, я уже не чувствую ног…

Россиянка считала температуру плюс пять по Цельсию вполне терпимой. Впрочем, проверять спутника на морозоустойчивость она не собиралась – и направилась к выходу, чуть впереди Ферье, позаботившись оказаться с той стороны, с которой доносились подозрительные шаги.

Выйдя на галерею, она увидела крепкого мужчину в плотных коричневых брюках и серой куртке, одного из тех троих, кто следил за ними вчера. Он поджидал их у полки с обувью, делая вид, что разувается. При приближении Ольги он с вежливым жестом уступил ей место, перемещаясь поближе к французу.

– А в апреле здесь устраивают фестиваль танцев кагура! – сообщила девушка, словно продолжая прерванный разговор. Приподнялась на цыпочки и исполнила изысканный пируэт. Итог был весьма неожиданным: поскользнувшись на полированном полу, она впечаталась в незнакомца, с разлёта ударив его левой рукой чуть выше бедра. Металлическая палочка, незаметно зажатая между пальцев, безошибочно поразила цель. Не ожидавший подвоха убийца рухнул на одно колено, но за пострадавший бок не схватился, мгновенно изготовившись к встречной атаке. И тут же сдержал себя. Он не мог бить девчонку на глазах у Ферье и служителя, сидевшего поблизости.

– Ой, простите… – испуганно пролепетала девушка. – Я такая неловкая… Мне очень стыдно… – она попыталась помочь ему встать на ноги. Тот резко отстранился.

– Спасибо, я справлюсь без вашей помощи.

Виновато потупившись и продолжая бормотать бессвязные извинения, она отступила на шаг и быстро обулась, по-прежнему загораживая собой француза. Косясь на пострадавшего, Ферье тоже торопливо надел ботинки и принялся раскачиваться с пятки на носок, чтобы согреть окоченевшие ступни.

Убийца тяжело встал, опершись на перила галереи. «Вряд ли ты сегодня далеко убежишь», – удовлетворённо подумала Ольга. Когда учитель продемонстрировал ей этот приём, она хромала два дня. Жаль, что не удалось выдрать из кармана убийцы разрядник. Но на такую удачу она всерьёз и не рассчитывала: ей противостоял профессионал.

Не теряя времени, девушка потянула спутника прочь. Убийца не попытался пойти за ними: правая нога онемела, бедро при каждом шаге пронзало болью, а кроме того, это бы слишком подозрительно выглядело. Проглотив ругательство, он медленно сбросил туфли и скрылся в храме, заставляя себя ступать естественно и не кособочиться.

– С ним точно не случилось ничего страшного? – осторожно осведомился Ферье, когда они миновали ворота храма и двинулись вниз по дорожке.

Ольга беспечно отмахнулась.

– Пустяки. Зато теперь он нас не догонит.

Француз опешил.

– Вы… сшибли его нарочно?

– Я испытала на нём свою волшебную палочку, – в её руке льдисто блеснула лазерная указка. – Он принадлежит к тёмным силам, и амулет поразил его. Неужели вы не заметили, как он к вам подбирался?

Сбитый с толку, Ферье изумлённо воззрился на неё.

– Не стоит недооценивать опасности Земли, – обронила она с безмятежной улыбкой. – Если хотите вернуться на свой Альтаир, держитесь ко мне поближе.

Француз натянуто рассмеялся.

– А вы и впрямь меня защитите?

– Почти от чего угодно, – уверенно ответила Ольга. – Разумеется, пока вы соблюдаете технику безопасности.

– Так. – Человек, даже своим подчинённым известный лишь как Саннинмэ-сан, бесстрастно смотрел на коленопреклонённого бригадира тройки, отправленной на задание. Сидеть в «сэйдза» с травмированной ногой для того было сущей пыткой, но Саннинмэ не собирался облегчать ему жизнь.

– Ну что ж, рассказывайте подробнее, Тагучи-сан.

– Объект покинул рёкан в 10.15. Кстати, его девчонка записана в гостевой книге как Карина Мария. Они отправились по дороге на вершину Нантайсан, но вскоре свернули в лес и пропали из виду. В 11.48 Мацу-сита и Накагава отметили двоение сигнала. Разделившись, они отправились проверять обе точки. В итоге Накагава безрезультатно бродил по южному склону до 13.17, когда оба сигнала исчезли. Мацусита, проходя по обрыву, сорвался и упал на обочину дороги сорока метрами ниже. Множественные переломы ног, компрессионная травма позвоночника, но в целом он отделался очень легко для такого полёта. Его спасли кусты на скалах, замедлив падение. Проезжий водитель вызвал ему «Скорую». Сейчас он в больнице. В сознании. Сам сообщил мне о происшедшем. Уверяет, что оступился.

– Вы верите?

– Врать ему вроде бы незачем… Но я ещё не видел его. Врачи к нему не пускают. Обследовав место его падения, я обнаружил разбитый спутниковый телефон. Судя по уцелевшим остаткам, он принадлежал Фериэ. Получается, тот или обронил его, блуждая по зарослям, или сознательно кинул в пропасть.

Поняв, что дистанционное наблюдение более не имеет смысла, я прикинул, куда они всё-таки могли пойти. И с максимально возможной скоростью отправился на дорогу к вершине Нантайсан. Они, как выяснилось, там уже побывали и возвращались назад. Я встретил их в 16.43 перед храмом Футарасан. Они зашли туда, и я решил подстеречь их у выхода.

– Что вы намеревались делать?

– Учитывая все эти странности… я собирался сразу убить Фериэ, применив разрядник. В конце концов, даже эксперты не отличают такую смерть от сердечного приступа… Но мне не удалось к нему подобраться. Помешала эта… Карина.

Саннинмэ без единой эмоции выслушал его доклад. Тагучи не менее хладнокровно выложил все до мельчайших деталей.

– Я не мог следовать за ними дальше, – закончил он. – Нога до сих пор плохо мне повинуется… а тогда я еле дошёл до автостоянки. Больше мне нечего сказать.

На его висках выступили капли пота, но он по-прежнему не показывал боли, продолжая сидеть неподвижно, с прямой спиной.

– Неприятно, Тагучи-сан? – шевельнул бровью Саннинмэ.

– Благодарю вас, – отвесил полупоклон Тагучи, прекрасно знавший, что иной ответ на этот вопрос лишь ухудшит его положение.

Саннинмэ мрачно усмехнулся.

– Пока с вас достаточно. Сядьте свободно, – распорядился он. – Проколы бывают у всех. Впрочем, для вашей пользы лучше не повторять их. Если вы не сумеете скорректировать ситуацию, я буду вынужден принять меры лично. Тогда уж не обессудьте.

Он задумался. Потом спросил:

– Что вы думаете обо всём этом?

– Куда бы объект ни отправился, ему не миновать Осаки. Рано или поздно он там появится. Думаю, стоит установить наблюдение на вокзалах и возле офиса заказчика.

– Дельная мысль.

– Меня смущает только девчонка.

Саннинмэ пожал плечами.

– Судя по вашему описанию, она – его телохранитель. И похоже, весьма неплохой.

– Оно-сан, ну и где этот ваш горный юноша?

– Вон он, второй в среднем ряду.

Утида Цубаса взглянул в указанном направлении. Сидевший там молодой человек действительно выделялся среди остальных абитуриентов. Его черты были почти по-женски мягкими, но ширина плеч и сквозившая в движениях сила скорее подошли бы спортсмену, чем музыканту. Он был одет скромнее прочих, но идеально правильная осанка и спокойная уверенность на лице придавали его облику удивительное благородство.

– Прямо принц в изгнании, – съязвил Утида. – Он что, всегда такой?

– Откуда мне знать? Похоже, да.

– Интересно, почему Фуюмацу-сэнсей не срезал его?

«Потому что не смог», – чуть не ответил Оно, но вовремя прикусил язык. Ещё не хватало восстановить против себя желчного замглавы факультета. К Хаябуси Иори Фуюмацу отнёсся ничуть не лучше, чем к любому другому «талантливому выскочке», не закончившему ни элитной музыкальной школы, ни подготовительных курсов. На устном экзамене он буквально засыпал юношу дополнительными вопросами, прерывая его, сбивая с толку, откровенно провоцируя на ошибки. Однако… вышла промашка. Иори не ошибался, – и упорно не замечал раздражения экзаменатора, отвечая на все выпады с убийственнной невозмутимостью, ёмко, предельно учтиво. Фуюмацу сдался, когда на него стала коситься комиссия. К тому времени экзамен уже изрядно походил на допрос с пристрастием. «Не завидую я вам, молодой человек, – вздохнул Оно. – Старик наверняка сочтёт ваш успех посягательством на свою репутацию».

Собравшиеся в зале абитуриенты могли уже считаться поступившими. Им осталось только исполнить небольшое произведение по предложенным нотам. На подготовку давался минимум времени, однако все они проходили этот репертуар на курсах. Ну, или почти все.

Один за другим будущие студенты выходили на сцену и исполняли заданные композиции. По большей части чисто, без фальши. И заурядно.

– Ни единого яркого выступления, – тихонько пожаловался Утида в одной из пауз. – ещё немного, и я усну…

За их спинами бесшумно открылась дверь, пропуская худощавого мужчину с пронзительным взглядом, чем‐то напоминавшего хищную птицу. Их почтил своим обществом сам декан факультета. Впрочем, он сразу же отступил за ширму и остался там, не привлекая к себе излишнего внимания.

– Хаябуси Иори! – объявил распорядитель.

Юноша поднялся на сцену, держа саксофон у левого бедра. Среди присутствующих некому было отметить, что именно так принято носить меч… Пристроив на пюпитр ноты, он церемонно поклонился; быстрым движением поднял инструмент, глубоко вздохнул – и начал.

Музыка хлынула стремительными волнами, перетекающими друг в друга, сплетающимися в сложном многоголосии. Заворожённые виртуозной игрой, экзаменаторы не сразу осознали одну странность.

«Что он играет?» – Оно растерянно смотрел в свои бумаги, где возле имени Хаябуси значился «Лунный этюд» в переложении для саксофона. Но, словно под гипнозом, продолжал безмолвно прислушиваться.

Декана Сугияму смутить было значительно труднее.

– Позвольте! – едва мелодия смолкла, он покинул своё укрытие и почти подбежал к столу комиссии. – Хаябуси-сан, что вы сейчас исполнили? Это же партия виолончели!

Не говоря ни слова, юноша снял с пюпитра ноты, украшенные печатью факультета, и с почтительным поклоном подал декану. Тот просмотрел их. В самом деле виолончель. Как он сыграл?!

Сугияма изумлённо покачал головой.

– Понятно, – и перешёл на официальный тон: – Хаябуси-сан, пожалуйста, задержитесь после экзамена.

– Да, сэнсей.

Фуюмацу сердито постукивал пальцем о палец.

– Как бы ни произошла подмена, ему следовало сообщить комиссии об ошибке, а не демонстрировать тут свою исключительность. Поразительно дурные манеры.

– У меня складывается впечатление, – заметил Сугияма, – что действия этого юноши в любом случае не найдут у вас понимания. Чем он так не угодил вам?

– Я ко всем отношусь одинаково.

Декан только усмехнулся. Фуюмацу вспыхнул:

– С формальной точки зрения Хаябуси Иори исполнил предложенное ему произведение. Но в документах значится иное задание. Думаю, было бы наиболее приемлемо предложить ему всё-таки сыграть нам «Лунный этюд». Так мы оценим его техническую подготовку, а не способность к вольной импровизации. Если он действительно настолько хорош, то с лёгкостью выполнит нашу просьбу.

Сугияма нахмурился, заставив Фуюмацу напрячься. Не перегнул ли он палку? Прочие экзаменаторы сидели тихо, словно набрав в рот воды.

– Ну, хорошо, – неожиданно согласился декан. – Оно-сэнсей, пригласите, пожалуйста, Хаябуси-сана.

Когда Иори явился, он без предисловий протянул ему ноты:

– Вам хватит получаса на подготовку?

– Хай.

Расположившись в коридоре на подоконнике, юноша внимательно изучил задание; извлёк саксофон из футляра, поправил мундштук, сыграл первые такты, выхватил пару музыкальных фраз из середины и финала этюда. Всё это заняло у него не более десяти минут. Потом он расправил плечи и застыл, будто часовой на посту, бесстрастно следя за дверью аудитории.

С другой стороны той же двери представители комиссии напрягали слух, еле сдерживаясь, чтобы не выглянуть в щёлку. Тишина интриговала их куда сильнее, чем они готовы были признаться. Один Сугияма с флегматичным видом изучал рекомендацию Иори, которой его снабдил Мацуда-сэнсей.

– Он же всё равно ничего не делает, – осмелился предложить Утида. – Может, позвать его прямо сейчас?

– Мы дали ему полчаса, – сухо напомнил декан. – Даже если он тратит их на чтение комиксов, беспокоить его не годится.

Пришлось им подождать. Но едва истекла последняя минута отведенного времени, Оно уже стоял на пороге аудитории.

– Заходите, Хаябуси-сан!

Заняв указанное ему место, Иори безупречно вежливым тоном попросил разрешения приступать. Сугияма кивнул, и он с прежним спокойствием исполнил «Лунный этюд». Свободно, без единой ошибки, словно потратил на репетиции по меньшей мере неделю.

– Благодарю вас, – сказал декан. – Приношу вам свои извинения за произошедший казус. По-видимому, мне не остается ничего другого, кроме как лично поздравить вас с поступлением, – и он тепло улыбнулся юноше.

Иори церемонно склонил голову:

– Почтительно благодарю вас за благосклонность.

– Девочка неплохо справляется, – Норимори будто вскользь указал на Ферье, вместе с другими туристами увлечённо считавшего камни в саду храма Рёандзи.

– Осака покажет, – тихо ответил Кацумото. – Рано или поздно он вспомнит, зачем приехал. Вечно таскать его по музеям ей не удастся.

– Однако чем больше времени он потратит на достопримечательности, тем лучше. Сейчас опасности почти нет.

– Зато она засветилась. Теперь её уже не станут считать безвредной городской сумасшедшей.

– А заказчик счёл тот инцидент случайностью… – Норимори тихонько хмыкнул.

– Те, с кем мы имеем дело, заметно умнее. Она повесила на него датчик?

– Первой же ночью. Впрочем, его и так можно обнаружить метров за двести. Вместо того чтобы лить на себя столько одеколона, ему следовало бы почаще мыться.

– Француз, – Кацумото пожал плечами. – А вот и наш работодатель.

Грузно топая, к ним приблизился Томидзава, даже не пытавшийся скрыть недовольство.

– Как вы это назовёте, Кацумото-сан? – вопросил он, протягивая ему сложенный вдвое листок, вырванный из блокнота. – Серинова-сан сунула его мне в карман, когда я проходил мимо…

Это была короткая записка, без намёка на вежливость гласившая:

Ваших агентов не вычислит только слепой. Уберите их прочь или найдите профессионалов.