Поллианна

Глава 4. Комнатка на чердаке

Мисс Полли Харрингтон даже не встала, чтобы поприветствовать свою племянницу. Правда, она подняла глаза от книги, когда Нэнси с девочкой появились на пороге гостиной, и протянула ей руку, однако в этом холодном жесте не читалось ничего, кроме чувства долга.

– Здравствуй, Поллианна. Я… – Больше она ничего не успела сказать. Поллианна бросилась через комнату и упала на грудь своей неприветливой и порядком шокированной тёти.

– О, тётя Полли, тётя Полли, вы не представляете, как я рада, что вы позволили мне жить с вами! – всхлипывала она. – Это так чудесно, что у меня теперь есть вы, и Нэнси, и всё это, ведь совсем недавно у меня не было никого, кроме дам из нашего прихода!

– Весьма вероятно, хотя я не имела удовольствия быть знакомой с дамами из вашего прихода, – сухо ответила тётя Полли, пытаясь отцепить от себя маленькие пальчики и переводя строгий взгляд на Нэнси, стоявшую в дверях.

– Нэнси, на этом всё. Ты можешь идти. Поллианна, будь так любезна, пожалуйста, встань прямо, как полагается. Я ещё даже не разглядела тебя.

Поллианна тотчас отпрянула назад и засмеялась немного нервно.

– Да, вы правы; но сами видите, смотреть-то особо не на что – веснушки одни. О, и я должна объяснить насчёт красного клетчатого платья и чёрной бархатной блузки с белыми пятнами на локтях. Я рассказала Нэнси, что папа сказал…

– Да не важно, что сказал тебе отец, – решительно перебила её мисс Полли. – Полагаю, у тебя есть дорожный сундучок?

– О да, разумеется, тётя Полли. У меня есть прекрасный сундучок, его мне дали дамы из прихода. В нем не так много вещей, в смысле, моих собственных вещей; в последнее время в бочке совсем не попадалось одежды для девочек. Но в нем все папины книги, и миссис Уайт сказала, что мне следует забрать их с собой. Понимаете, папа…

– Поллианна, – снова резко перебила её тётя Полли, – ты должна уяснить одну вещь раз и навсегда: я не желаю ничего слышать о твоём отце.

Девочка судорожно втянула в себя воздух.

– Но, тётя Полли, вы… вы хотите сказать… – Она заколебалась, и тётя не преминула воспользоваться возникшей паузой.

– Мы сейчас поднимемся в твою комнату. Полагаю, твой сундучок уже там. Я велела Тимоти отнести его туда, если таковой имеется. Следуй за мной, Поллианна.

Не сказав ни слова, Поллианна повернулась и пошла за тётей. С глазами, полными слёз, но храбро поднятой головой.

«Пожалуй, я даже рада, что тётя не хочет, чтобы я говорила о папе, – думала про себя Поллианна. – Наверное, так будет легче – если я не буду о нём говорить. Может, именно поэтому она велела мне не говорить о нём». И Поллианна, снова убедившая себя в тётиной «доброте», сморгнула слёзы и с любопытством стала разглядывать свой новый дом.

Она поднималась по лестнице. Впереди шелестела тётина юбка из дорогого чёрного шёлка. Сквозь открытую дверь одной из комнат Поллианна мельком увидела ковры пастельных тонов и стулья с атласной обивкой. Ступеньки под её ногами были устланы чудесным ковром, таким мягким, словно она шла по зелёному мху. И со всех сторон ей слепили глаза то позолоченные рамы картин, то солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкое кружево занавесок.

– Ах, тётя Полли, тётя Полли! – От восторга у девочки захватило дух. – Какой у вас прекрасный, прекрасный дом! Вы, должно быть, безмерно рады своему богатству!

– Поллианна! – выпалила её тётя и резко обернулась, дойдя до верхней ступеньки. – Ты меня удивляешь – как ты можешь говорить мне такое!

– Но, тётя Полли, разве вы не рады? – спросила Поллианна с искренним удивлением.

– Определённо нет, Поллианна. Я надеюсь, что не могла забыться настолько, чтобы греховно гордиться ниспосланными мне дарами Божьими, – заявила дама, – определённо не богатством!

Мисс Полли повернулась и зашагала по коридору к двери на чердак. Теперь она была довольна, что поселила девочку в комнатке на чердаке. Поначалу она просто хотела держать девочку как можно дальше от себя и при этом в таком месте, где от её детских шалостей не пострадала бы дорогая мебель. Теперь же, при столь явно проявленной её племянницей тяге к роскоши, тётя Полли сочла своё решение выделить ей простую комнатку без излишеств тем более правильным.

Маленькие ножки Поллианны нетерпеливо топали вслед за тётей. И ещё нетерпеливее смотрели сразу во все стороны её большие голубые глаза, стараясь, чтобы ни одна красивая или любопытная вещь в этом прекрасном доме не ускользнула от их взора. Но больше всего ей не терпелось получить ответ на вопрос, наполнявший её радостным волнением: за какой из этих восхитительных дверей скрывается её комната – милая, красивая комната с занавесками, коврами и картинами, которая теперь будет её собственной? Вдруг тётя открыла дверь и поднялась по ещё одной лестнице.

Здесь смотреть было не на что. По обе стороны высились голые стены. Просторное помещение было наполнено сумраком, и в его дальних углах, там, где скат крыши опускался почти до самого пола, были сложены штабелями бесчисленные сундуки и коробки. К тому же здесь было жарко и душно, и Поллианна невольно подняла голову ещё выше, чтобы было легче дышать. И тут она увидела, как тётя открыла дверь справа.

– Вот, Поллианна, это твоя комната, и твой сундучок уже здесь. У тебя есть ключ?

Поллианна молча кивнула. Глаза её были широко раскрыты от страха.

Тётя нахмурилась.

– Когда я задаю тебе вопрос, Поллианна, я предпочитаю, чтобы ты отвечала вслух, а не только кивком головы.

– Да, тётя Полли.

– Спасибо, так-то лучше. Я надеюсь, что здесь ты найдёшь всё необходимое, – добавила она, взглянув на вешалку с несколькими полотенцами и кувшин с водой. – Я пришлю Нэнси, она поможет тебе распаковать вещи. Ужин в шесть, – сказала она напоследок и удалилась вниз по лестнице, шелестя юбкой.

Ещё пару мгновений Поллианна стояла неподвижно, глядя ей вслед. Затем округлившимися глазами осмотрела голые стены, голый пол, голые окна. И наконец перевела взгляд на свой небольшой сундучок, который не так давно стоял в её маленькой комнатке, оставшейся далеко на Западе. В следующий миг она слепо бросилась к нему, упала на колени и закрыла лицо руками.

В таком положении её и нашла Нэнси, которая поднялась к ней в комнатку через несколько минут.

– Будет, будет вам, бедный ягнёночек, – замурлыкала Нэнси, опустившись на пол и заключив девочку в объятия. – Этого я и боялась! Что найду вас всю в слезах, всю в слезах.

Поллианна помотала головой.

– Но я плохая и испорченная, Нэнси, ужасно испорченная, – рыдала она. – Я никак не могу убедить себя, что Богу и ангелам мой папа был нужен больше, чем мне.

– Ничуть не больше, – решительно заявила Нэнси.

– О!.. Нэнси! – Поллианна ужаснулась так горячо, что даже слёзы у неё на глазах высохли.

Нэнси стыдливо улыбнулась и энергично потёрла глаза.

– Нет-нет, дитя, конечно, я не это хотела сказать, – поспешно поправилась она. – Ну, давайте возьмём ваш ключ, откроем сундучок и быстренько достанем ваши платья.

Все ещё глотая слёзы, Поллианна достала ключ.

– Да их не так уж и много, – пробормотала она.

– Тем быстрее мы их распакуем, – отозвалась Нэнси.

Поллианна просияла.

– Именно! И я могу этому порадоваться! – воскликнула она.

Нэнси уставилась на неё, не веря своим ушам.

– Ну… конечно, – сказала она неуверенно.

Умелые руки Нэнси в два счёта распаковали книги, штопаное бельё и пару довольно жалких на вид платьев. Поллианна, вновь заулыбавшаяся, порхала по комнате, развешивая платья на вешалках в шкафу, расставляя книги на столе и складывая исподнее в ящики комода.

– Я уверена, здесь… будет очень уютно. Как ты думаешь? – проговорила она через некоторое время.

Ответа не последовало. Нэнси, по-видимому, была слишком занята содержимым сундучка. Поллианна, стоя возле комода, бросила грустный взгляд на голую стену над ним.

– Я могу быть рада ещё и тому, что здесь нет зеркала, ведь там, где нет зеркала, я не смогу видеть свои веснушки.

Тут Нэнси издала некий странный звук, но когда Поллианна обернулась, Нэнси уже снова углубилась в сундучок. Спустя пару минут, подойдя к одному из окон, Поллианна радостно вскрикнула и захлопала в ладоши.

– О, Нэнси, я такого ещё не видала! – выдохнула она. – Только посмотри, все эти деревья и дома, и тот прекрасный шпиль церкви, и река блестит, словно серебро. Ах, Нэнси, с таким видом из окна разве кому-то нужны картины? О, я так рада теперь, что мне досталась именно эта комната!

К удивлению и огорчению Поллианны, Нэнси разрыдалась. Поллианна поспешно подошла к ней.

– Что, Нэнси… Нэнси, что такое? – спросила она и боязливо добавила: – Это ведь была… не твоя комната?

– Моя комната! – воскликнула Нэнси в сердцах, едва сдерживая слёзы. – Вы ли не ангел с небес, и как только некоторым хватило совести… Ох ты! Звонит в колокольчик! – После этой удивительной речи Нэнси вскочила, бросилась вон из комнаты и затопотала вниз по лестнице.

Оставшись одна, Поллианна вернулась к своей «картине», как она мысленно окрестила прекрасный вид из окна. Через некоторое время она робко дотронулась до оконной рамы. Казалось, она больше не может выносить удушающую жару. К её радости, рама подалась под её пальцами. В следующий миг окно было открыто настежь, и Поллианна высунулась далеко наружу, упиваясь великолепным свежим воздухом.

Затем она подбежала к другому окну, торопясь открыть и его тоже. Большая муха пронеслась у неё перед носом и стала с гулким жужжанием летать по комнате. Потом залетела ещё одна, и ещё; но Поллианна не обращала на них внимания. Она сделала удивительное открытие – прямо напротив этого окна раскинуло свои ветви огромное дерево. Поллианне казалось, что оно гостеприимно распростёрло перед ней объятия. Она даже рассмеялась вслух.

– Легче лёгкого, – хихикнула она. В следующий миг она ловко перелезла на карниз. Перешагнуть с него на ближайшую ветвь не составило ни малейшего труда. Цепляясь за ветки и раскачиваясь, как обезьянка, она перебиралась с одной ветки на другую, пока не оказалась на самой нижней. Спрыгнуть с неё на землю даже Поллианне, привыкшей лазить по деревьям, было страшновато. И всё же, собравшись с духом, она повисла на цепких руках, и, задержав дыхание, упала вниз, приземлившись на четвереньки в мягкую траву. Затем поднялась и с любопытством огляделась.

Она оказалась в саду за домом, где работал согбенный старичок. За садом через поле тянулась тропинка, которая вела к крутому холму. На его вершине возле огромного камня стояла на страже одинокая сосна. В этот миг Поллианне больше всего на свете хотелось забраться туда – на вершину огромного камня.

Ловко обогнув скрюченного старичка, Поллианна устремилась между ровными рядами зелёных растений, слегка запыхавшись, выбежала на тропинку в открытом поле и решительно начала взбираться на холм. Но каким же далёким теперь был этот камень – а ведь из окна казалось, что до него рукой подать!

Пятнадцать минут спустя большие часы в холле имения Харрингтонов пробили шесть. С последним ударом Нэнси позвонила в колокольчик, созывая всех к ужину.

Прошли одна, две, три минуты. Мисс Полли хмурилась, постукивая по полу носком домашней туфли. Затем рывком поднялась со стула, вышла к подножию лестницы в холле и посмотрела наверх с явным нетерпением. Около минуты она напряжённо вслушивалась, потом развернулась и прошла в столовую, шурша юбками.

– Нэнси, – сказала она строго, как только служанка появилась перед ней, – моя племянница опоздала. Нет, звать её не надо, – добавила она ещё строже, увидев, что Нэнси подалась к двери. – Я сказала ей, что ужин в шесть, и теперь ей придётся отвечать за опоздание. Пусть сразу начинает учиться пунктуальности. Когда она спустится, может поесть хлеба с молоком в кухне.

– Да, мэм. – Хорошо, что мисс Полли не видела лица Нэнси в тот момент.

Едва дождавшись окончания ужина, Нэнси пробралась по чёрной лестнице в комнатку на чердаке.

– Хлеб с молоком, ну да! Бедная овечка небось обессилела от горьких слёз и уснула, – сердито бубнила она себе под нос, тихонько приотворяя дверь. И в следующий миг Нэнси испуганно вскрикнула.

– Где ты? Куда ты могла подеваться? – спрашивала она, заглядывая то в шкаф, то под кровать, и даже в сундучок, и на дно умывального кувшина. Затем она слетела вниз по лестнице и выбежала в сад к старине Тому.

– Мистер Том, мистер Том, наш ангелочек пропал! – заголосила она. – Верно, отправилась прямо на небеса, откуда пришла, бедная овечка – а мне приказали дать ей хлеба с молоком в кухне – а она-то в этот миг ест ангельскую пищу, ручаюсь, ручаюсь!

Старик выпрямился.

– Пропала? Небеса? – рассеянно переспросил он, скользнув глазами по яркому закатному небу. На мгновение он замолчал, пристально вглядываясь вдаль, а потом его лицо расплылось в улыбке. – Что ж, Нэнси, похоже, она и вправду хотела как можно ближе подобраться к небесам, с этим не поспоришь, – кивнул он, указывая узловатым пальцем туда, где на огромном камне, чётко очерченная на фоне алеющего неба и обдуваемая ветром, стояла маленькая стройная фигурка.

– Ну уж, сегодня ей на небеса не попасть – я этого не допущу, – твёрдо заявила Нэнси. – Если хозяйка спросит, скажите ей, что я не забыла про посуду, просто пошла прогуляться, – бросила она через плечо и зашагала по тропинке через поле.

Глава 5. Игра

– Боже правый, мисс Поллианна, вы до смерти меня напугали, – жалобно пропыхтела Нэнси, взбираясь к большому камню, с которого Поллианна только что не без сожаления соскользнула.

– Напугала? О, прости меня. Но тебе вовсе незачем за меня бояться, Нэнси, честное слово. Папа и дамы из прихода тоже часто боялись за меня, пока не поняли, что я всегда возвращаюсь целой и невредимой.

– Но я даже не знала, что вы ушли! – воскликнула Нэнси и, ухватив девочку под руку, стала поспешно спускаться с нею по склону холма. – Я не видела, как вы ушли, и никто не видел. Я уж думала, вы вылетели прямо через крышу, так и думала, так и думала!

Поллианна радостно следовала за ней вприпрыжку.

– Почти так оно и было, только я улетела не вверх, а вниз. Я спустилась по дереву.

Нэнси так и обомлела.

– Вы… что сделали?

– Спустилась по дереву, что растёт у меня за окном.

– Батюшки-светы! – ахнула Нэнси и вновь заспешила к дому. – Знать бы, что на это сказала бы ваша тётя!

– О, так я расскажу ей, и ты узнаешь, – радостно пообещала девочка.

– Помилуйте! – ахнула Нэнси. – Нет, нет!

– Неужели ей это так не понравится? – спросила Поллианна с явной тревогой в голосе.

– Нет… э… да… нет, не берите в голову. Не так уж мне хочется знать, что она скажет, – пробормотала Нэнси, полная решимости спасти Поллианну от выговора, если не от чего похуже. – Но нам лучше поторапливаться. Мне ещё посуду мыть, знаете ли.

– Я помогу, – с готовностью отозвалась Поллианна.

– О, мисс Поллианна! – протестующе воскликнула Нэнси.

С минуту они обе молчали. Небо быстро темнело. Поллианна крепче сжала руку своей новой подруги.

– И всё-таки я рада, что ты испугалась немного, ведь именно поэтому ты пришла за мной, – сказала она, дрожа.

– Бедная овечка! Вы, должно быть, ещё и проголодались. Я… Боюсь, вам придётся поесть со мной хлеба с молоком в кухне. Вашей тёте не понравилось, что вы не спустились к ужину.

– Но я не могла прийти. Я была на холме.

– Да, но она-то об этом не знала, – сухо заметила Нэнси, подавив смешок. – Мне очень жаль, что вам придётся есть хлеб с молоком, правда, жаль.

– А мне нет. Я рада.

– Рада? Чему?

– Ну, я люблю хлеб с молоком, и я совсем не против поесть с тобой. Так что мне совсем нетрудно этому радоваться.

– Вам, похоже, нетрудно радоваться чему угодно, – буркнула Нэнси. Она вспомнила отважные попытки Поллианны полюбить голую комнатку на чердаке, и у неё сжалось сердце.

Поллианна тихонько засмеялась.

– Ну, знаешь, это же игра такая.

– Игра?..

– Да, игра в радость.

– О чём это таком вы говорите?

– Ну, это игра. Меня научил играть в неё папа, и она просто замечательная, – ответила Поллианна. – Мы всё время играли в неё, ещё с тех пор, когда я была совсем маленькой. Я рассказала об игре дамам из прихода, и они тоже играли в неё – ну, некоторые из них.

– И как в неё играют? Я в играх-то не сильна, по правде сказать.

Поллианна снова засмеялась, но потом вздохнула; в сгущающихся сумерках её лицо казалось осунувшимся и погрустневшим.

– Ну, всё началось с костылей, которые мы нашли в бочке для пожертвований.

– Костылей!

– Да. Знаешь, я очень хотела куклу, и отец написал об этом дамам из прихода, но вместе с бочкой для пожертвований привезли записку от одной дамы, где говорилось, что кукол нет, но есть детские костыли. И она отправила их нам, на случай, если когда-нибудь они пригодятся кому-то из детей. Тогда-то мы и начали играть.

– Что ж, должна сказать, я не вижу в этом никакой игры, не вижу, – заявила Нэнси почти раздражённо.

– Ах, да; игра заключалась в том, чтобы всегда и во всём находить то, чему можно порадоваться, не важно, чему, – охотно продолжила Поллианна. – И мы начали с костылей.

– Вот те раз! Как по мне, тут нет повода для радости – получить пару костылей вместо куклы!

Поллианна захлопала в ладоши.

– А вот и есть, а вот и есть! – радостно закричала она, но тут же призналась: – Хотя я тоже сначала не понимала, Нэнси. Пока папа мне не подсказал.

– Так подскажите теперь вы мне. – Нэнси уже теряла терпение.

– Глупышка! Можно радоваться тому, что они тебе не нужны! – ликующе заявила Поллианна. – Видишь, всё просто, когда знаешь, как!

– Ну и ну, ничего чуднее не слыхала! – произнесла Нэнси, глядя на Поллианну почти с испугом.

– О, это не чудно́, это чудесно! – с воодушевлением возразила Поллианна. – И с тех пор мы всё время играли в эту игру. И чем было труднее, тем интереснее, вот только… иногда было слишком уж трудно – например, когда папа отправился на небеса и у меня не осталось никого, кроме дам из прихода.

– Да, или когда вас поселили в крохотную комнатушку под самой крышей, в которой ничего нет, – проворчала Нэнси.

Поллианна вздохнула.

– Сначала было тяжело, – призналась она, – особенно потому, что мне было очень одиноко. Мне совсем не хотелось играть в эту игру и очень хотелось красивых вещей, страшно хотелось! А потом я вдруг подумала о том, что ненавижу смотреть на свои веснушки в зеркале, и увидела, какой прекрасный вид открывается из окна, и так я всё-таки нашла, чему порадоваться. Понимаешь, когда ты во всём ищешь хорошее, ты как будто забываешь обо всём остальном – например, о том, что хотела куклу.

– Ишь ты! – только и сказала Нэнси, пытаясь сглотнуть комок, застрявший в горле.

– Обычно у меня это быстро получается, – вздохнула Поллианна. – Чаще всего мне даже задумываться не приходится, так я привыкла к этой игре. Она очень хорошая. Мы с п-папой её очень любили. – Её голос дрогнул. – Наверное, теперь будет труднее, ведь мне не с кем в неё играть. Хотя, может быть, тётя Полли поиграет со мной, – добавила она, немного подумав.

– Батюшки-светы! Она-то! – фыркнула Нэнси про себя. А вслух твёрдо сказала: – Послушайте, мисс Поллианна, не знаю, получится ли у меня играть, и не скажу, что я толком поняла, как это делается, но я буду играть с вами. Уж как-нибудь, с грехом пополам, но буду, буду!

– О, Нэнси! – восторженно воскликнула Поллианна и крепко обняла её. – Это прекрасно! Нам будет весело, правда?

– Ну… может быть, – согласилась Нэнси с явным сомнением. – Только вы не слишком-то на меня рассчитывайте. Я никогда в игры не играла, но в эту попробую. Нужно же вам играть с кем-то, – закончила она, когда они вместе вошли в кухню.

Поллианна с большим аппетитом съела хлеб с молоком, а потом, по совету Нэнси, вышла в гостиную, где её тётя читала книгу. Мисс Полли холодно посмотрела на неё.

– Ты поужинала, Поллианна?

– Да, тётя Полли.

– Мне очень жаль, Поллианна, что пришлось так скоро отправить тебя на кухню есть хлеб с молоком.

– Но я была рада этому, тётя Полли. Я люблю хлеб с молоком, и Нэнси тоже. Вы не должны сожалеть об этом.

Тётя Полли вдруг выпрямилась в своем кресле.

– Поллианна, тебе пора в постель. У тебя был тяжёлый день, и завтра мы должны составить твой распорядок дня и провести ревизию твоего гардероба, чтобы выяснить, что ещё тебе нужно купить. Нэнси даст тебе свечу. Обращайся с ней осторожно. Завтрак в половине восьмого. Не опаздывай. Спокойной ночи.

Ничуть не смущаясь, словно это было в порядке вещей, Поллианна подошла к тёте и нежно обняла её.

– Я чудесно провела этот день, – проговорила она с довольным вздохом. – Я знаю, что мне понравится жить с вами, я знала это ещё до того, как приехала сюда. Спокойной ночи! – весело сказала она, выбегая из комнаты.

– Ну надо же! – воскликнула тётя Полли вполголоса. – Какой необыкновенный ребёнок! – Потом она нахмурилась. – Она «рада» тому, что я наказала её, и я «не должна сожалеть об этом», и ей «понравится жить со мной»! Ну надо же! – снова воскликнула мисс Полли, потянувшись за книгой.

Спустя пятнадцать минут в комнатке на чердаке одинокая маленькая девочка горько рыдала в подушку:

– Знаю, папочка-живущий-среди-ангелов, что совсем не играю в игру сейчас, нисколечко, но мне кажется, что даже ты не нашёл бы ничего радостного в том, чтобы спать одному тут наверху, в темноте. Если бы только рядом была Нэнси, или тётя Полли, или хотя бы одна из приходских дам, было бы гораздо легче!

Внизу, в кухне, Нэнси торопилась закончить недоделанную работу. Надраивая щёткой молочник, она отрывисто бормотала:

– Если играя в эту дурацкую игру – радоваться костылям, когда хочешь куклу! – я смогу стать ей опорой и утешением, что ж, тогда я буду играть в неё – так и быть, так и быть!