С умными такое не случается. Не-роман о блогерстве, предательстве и любви

Глава XIII

Вадим махнул рукой портье, выбрался из своего внедорожника и отдал ключ подбежавшему юнцу в форме. Конечно, он не был одет для подобного мероприятия, но пропустить его было куда хуже. Пусть лучше на него косятся, чем выкинут из игры. Он уверенно поднялся по ступеням, перед ним услужливо распахнули дверь, пропуская его в огромный холл отеля, где сегодня собрались все, кто хоть что-то значил в отрасли. Официант услужливо подал бокал с шампанским, но Вадим отмахнулся от него: «Лучше виски. Один кубик льда, пожалуйста». Официант кивнул бармену на другом конце зала.

Вадим любил бывать в таких местах. Дело было не во врождённой любви к роскоши, этого он как раз был чужд. Ему просто нравилась та расторопность и беспрекословность, с которой персонал обходился с гостями. Потом в блестящей и оживлённо болтающей толпе он вдруг увидел грузную фигуру, приближающуюся к нему. С трудом сдерживаясь, чтобы не чертыхнуться, он вежливо, но без подобострастия, произнёс: «Добрый вечер, Иван Анатольевич! Шикарное место, шикарная публика. Всё как всегда на широкую ногу!»

– Не лебези, Пан, – без тени любезности ответил ему Барковский. – И тебе не хворать! Что это ты сегодня не при параде? В приглашении же русским по белому было сказано: «Форма одежды смокинг».

– Я в нём смотрюсь как престарелый жених, – хмыкнул в ответ Панов. – А я из этого возраста вышел, – он сделал паузу, а потом примирительно добавил, – я просто по делам в области был, переодеться не успел. Решил, что лучше Вы меня потерпите в обычном пиджаке, нежели вообще мы с Вами не увидимся.

– Ладно уж, но в другой раз организуй секретаря или ещё кого, чтоб привезли нормальную одежонку.

«Упырь, – подумал про себя Вадим. – На тебя хоть смокинг, хоть мешок из-под картошки натяни – страшен как смертный грех».

«Чудила, – подумал Барковский. – Недолго тебе трепыхаться осталось».

Взаимному и светлому чувству этих двоих был не один десяток лет. Судьбоносное знакомство молодого Панова и уже опытного Барковского состоялось ещё в далёкие девяностые, когда первый только начинал свой совместный бизнес с Дрязиным, а второй крышевал рынки и бордели. Столкнулись они лбами в тот момент, когда Панов присмотрел приличный офис недалеко от своего дома, цена показалась ему приемлемой, вот он и решился – надо брать. А через каких-то полчаса после подписания контракта в дверь ввалился Барковский со всей своей братвой и недвусмысленно намекнул, что за пребывание в «его» районе придётся платить. Панов вежливо отказался, сославшись на не менее уважаемых людей с юга, с которыми он имел самое плотное знакомство. Повздорили немного, помахали кулаками, выпили за мировую. Но так и не смогли найти общий язык ни тогда, ни теперь. У Барковского была поразительная способность оказываться там, где деньги и власть. Эта способность и привела его в уютный кабинет на набережной. Она и старые знакомые с «его» района. В конечном итоге, не все были такими несговорчивыми как Пан. Вадим же выбрал путь бизнесмена без особых амбиций, но с искренней любовью к переговорному процессу и технической стороне вопроса. И вот они снова столкнулись нос к носу, только цена противостояния теперь далеко не стоимость месячной аренды офиса в Марьино.

– Иван Анатольевич, а что, если нам с Вами отужинать, как в старые добрые времени? Приезжайте в мой ресторан, буду рад угостить, напоить и обогреть. Мы с Вами давно о делах не говорили в неформальной обстановке.

«Знаю я о твоих делах, паскуда», – читалось во взгляде Барковского. Но вслух он произнёс: «А что? А давай. Завтра в восемь удобно? С тебя чёрная икорка и водочка, с меня приятная компания и девочки. У меня, знаешь ли, свои, проверенные».

– По рукам, – широко улыбнулся Панов, протягивая пятерню замминистра. Тот нехотя пожал её, бросил через плечо «до завтра» и удалился.

То, зачем приехал Вадим, было сделано за считанные минуты. Особого смысла оставаться здесь больше не было, но уйти сразу было как минимум опрометчиво. Панов подошёл к барной стойке, у которой суетились официанты. Стоило ему поставить свой стакан на блестящую поверхность столешницы, как за спиной послышался мелодичный знакомый голос: «Привет, Панов».

– Какие люди! Оля! – Панов медленно повернулся к той, кого когда-то боготворил. – Годы тебе идут. Ты только хорошеешь! – он почти нежно поцеловал её в щёку. Белые крашенные волосы уже не спадали до плеч, как когда-то, а были аккуратно уложены в короткую стрижку, подчёркивающую линию заострившихся с возрастом скул. Родинка на ключице, которую он когда-то обожал целовать… И неизменная страсть к блестящим и сильно декольтированным нарядам. Ничего не изменилось. Вот только он, Вадим, смотрел теперь на всю эту роскошь иначе, без благоговейного трепета и юношеской влюблённости. Аппетитные формы всё ещё манили, но уже не кружили голову как прежде, а после их редких встреч всегда оставалось едва заметное горькое послевкусие и лёгкая досада.

– Такой же льстец, как когда-то, – с наигранной жеманностью произнесла Олечка. – Ты один?

– Один, – кивнул Панов, невольно поправляя лацкан пиджака – жест, который выдавал его волнение и от которого он так и не избавился. – После нашей истории я так и не нашёл спутницу жизни. Доверять женщинам я теперь не могу, да и не хочу.

– Не драматизируй, Вадик, столько лет прошло. Кто старое помянет, тому, как известно, глаз вон.

– Это да, – согласился он. – А ты? Кого сопровождаешь?

– Я? Сопровождаю? – ехидно хохотнула Олечка. – Скорее меня сопровождают, – она поманила наманикюренным пальчиком юношу, нерешительно мявшегося в сторонке. – Знакомься, мой сын Эдуард Александрович Дрязин.

– Да ладно! – ошарашенно выпучил глаза Панов. – Ты… от Дрязина что ли? Это его?

– Ага, – Олечка наслаждалась тем, какая буря эмоций проносилась на лице Вадима. А потом не выдержала и расхохоталась: «Ой, Вадик, ты такой смешной! Да нет же, это просто мой кавалер на вечер. Я тебя подколола, а ты и рад повестись, прям как в старые добрые времена!» Олечка продолжила хохотать вслед Панову, который, не проронив ни слова, направился к выходу. Вид у него был взбешённый. Оля не изменилась, это правда. Какой была, такой и осталась: острая на язык, вредная и всё ещё сногсшибательно красивая. Панов досадовал на себя, что не ушёл раньше. Уже у входа взгляд его выхватил из толпы Дрязина, который пристально за ним наблюдал. Вадим предпочёл просто отвернуться и уйти – с него достаточно грязи на сегодня.

Уже стоя в пробке, он думал о том, как он оказался в этой точке. Где, в какой момент, он так круто свернул, что жизнь стала закидывать его всеми этими людьми и событиями? Дрязин и Барковский, которые мечтают разорвать его на куски, Оля, которая по-прежнему не чувствует вины за то, как она с ним обошлась… Он ведь влюблялся и до, и после неё. Но она казалась ему такой живой и настоящей. Он мечтал о ней с такой невероятной страстью, на какую только был способен. А она крутила хвостом, выставляя его на посмешище. Это потом ему рассказали, что Дрязин был далеко не единственным в её списке за время их романа. Там были и некоторые из его ключевых клиентов, и кое-кто из персонала, и даже парень, который тогда был его водителем. И тут он вспомнил о Насте. Глупенькая или, скорее, неопытная даже в свои тридцать, инфантильная, по-своему привлекательная, тоже характерная, но куда более спокойная, чем Оля. Во многом она казалась ему Олиным антиподом: говорила спокойно, вела тихую жизнь, редко встречалась с мужчинами, почти не была амбициозна. И он снова поймал себя на мысли, что сегодня, будь у него выбор между ними двумя, он без колебаний выбрал бы Настю. Не из-за сравнительной молодости и свежести, а из-за её наивности и открытости. Молодость уйдёт, а этот взгляд на мир, хоть и притупится с годами, но едва ли станет похож на Олин. Вадим потянулся за телефоном, подержал его в нерешительности и написал сообщение: «Набери меня, пожалуйста, когда будет минутка.» Почти сразу раздался ответный звонок.

Всего через пару часов он сидел напротив Всеволода и Насти в своём ресторане, неторопливо втягивая в себя кальянный дым и наблюдая за их разговором. Он не вмешивался туда, где не мог быть объективен или не обладал достаточными знаниями. А в вопросах безопасности, компьютерных технологий и социальных сетей он был полным профаном. Оттого и появился в его жизни Сева. Вадим щедро ему платил, со своей стороны помогал информацией, если таковая имелась и могла быть полезна, вкусно кормил при случае. Партнёрство с таким человеком, да ещё и работающим в такой серьёзной организации, стало важным пунктом во многих сделках. Вот и теперь Всеволод взялся решать его вопрос. Главное – не мешать, а потом заплатить, не торгуясь, сколько бы тот не попросил.

– Настюш, – по-отечески улыбался Всеволод, – ты умничка. Не сбавляй обороты, не тушуйся, пока всё идёт отлично.

– Я понимаю, – Настя улыбнулась в ответ. – Мне не трудно снимать видео, не трудно выходить в эфир. Из-за всей этой истории даже азарт какой-то появился, почти спортивный интерес. Но есть нюанс, – она помедлила и густо залилась краской. – Я не хочу с ним спать. Категорически. У меня заканчиваются доводы и отмазки. В какой-то момент он начнёт что-то подозревать.

Всеволод задумался. Ситуация с психологической точки зрения и правда была не самой простой. Будь Настя подготовленным специалистом, какими были большая часть его сотрудников, этот пункт не стал бы для неё проблемой. Но она была гражданской, специальной подготовки не имела, а под таким давлением могла сломаться.

– Вот что мы сделаем, – поразмыслив, ответил Всеволод. – Если не получается отказаться, нужно строго запретить. До выходных прикрывайся работой и плохим самочувствием. Мол, что-то покалывает внизу живота. Жалуйся и отказывайся от встреч – мол, загружена, устала, сил нет. Не забудь пару раз упомянуть самочувствие в эфире. В пятницу организуем тебе койко-место в нашей больничке в женском отделении. Просто полежишь, отдохнёшь. Если захочешь, сходишь на массаж и получишь витаминчики. В понедельник утром отпустим с Богом, а на руки выдадим бумажку с предписанием полного полового покоя на месяц. А там по ситуации разберёмся. Если будет нужно, повторим манипуляцию. – Всеволод взглянул на Настю, которая вздохнула с облегчением. – Целоваться-то с ним сможешь?

– Смогу. Тем более, что он не очень-то на людях лезет обниматься. Бывает, но не часто.

– Это хорошо, – снова улыбнулся Всеволод. – А теперь давайте поговорим ещё о паре моментов. Вадим, – обернулся он к Панову, – ты же понимаешь, что сейчас твоя деятельность должна быть кристально чистой? Я-то со своей стороны тебя как смогу прикрою, но в офисе в этот период ты не проводишь никаких встреч, если они не согласованы со мной. Я точно должен знать, чего ожидать от твоей фирмы и от наших оппонентов.

– Да, конечно, – отозвался Вадим. – Отныне все встречи с клиентами только тут. Организую свой офис здесь под такие мероприятия. Не сидеть же в общем зале со всеми…

– И то, верно, – согласился Всеволод. – Теперь вернёмся в офис и к контенту. Настя, ты должна чётко следить за тем, что попадает в кадр. Лиц на экране быть не должно. Спины, руки, ноги, голоса – нормально. Лица – табу. Причина простая – это можно будет использовать против конкретных сотрудников. Нет лица в кадре, и формулировка обвинения сразу меняется на «человек, чей голос похож на Машин». Понимаешь?

Настя молча кивнула.

– Как только видишь, что попало что-то лишнее, выключаешь стрим и пишешь мне. Будем смотреть, что с этим можно сделать. Дальше… – Всеволод сделал паузу. – Что касается содержания, то твоя задача самостоятельно провоцировать людей на личные диалоги. Это безопасная для нас территория. Да, сотрудники потом обидятся, когда узнают, что их личная жизнь оказалась достоянием гласности. Но с точки зрения дела это единственный путь не попасть в расставленную ловушку. Когда кто-то появляется на горизонте, сама начинаешь задавать вопросы. Темы могут быть самыми разными от «Как там дела у твоих детей, внуков, мужа» до «Где ты взяла такой чудесный шарфик, я тоже хочу такой купить, но никак не найду». По ходу развития диалога уводишь людей подальше от камер. Все рабочие моменты должны быть вне кадра. Если человек задал вопрос по работе, притворяйся, что несёшь Вадиму кофе, торопишься в бухгалтерию, убегаешь по срочному делу, и предлагай пойти с тобой, а по дороге обсудить. Любые ухищрения хороши, договорились? Уводишь от камеры и только там, в коридоре, в курилке, у Вадима в кабинете обсуждаешь. Поняла?

Настя снова молча кивнула.

– Чтобы тебе было проще работать, заранее дома напиши максимально длинный список таких поводов и предлогов, под которыми можешь уводить людей с ресепшена. Это важно. При отсутствии опыта велика вероятность, что ты где-то проколешься. И да, – он посмотрел на неё изучающим взглядом, – если проколешься, не паникуй. Главное – это спокойствие. В любой непонятной ситуации включай дуру. «Ой, а что это?» «А как это так получилось?» «Ну надо же?! Неужели так бывает?» «Как это я так?» С дур спроса нет, запомни. Да, неприятное клеймо. Но оно не жжёт, поверь.

Вадим, выпуская дым колечками, наблюдал за тем, как Настя смешно морщит носик, раздумывая нас словами Всеволода. Интересно, справится ли она? Панов вдруг посмотрел на всю эту шпионскую возню со стороны. Сидят тут два умудрённых опытом мужика и пугают одну бестолковую головушку. И ему так захотелось обнять её, защитить от всего этого ужаса. Она ведь и не догадывается о том, что может случиться, если Прутковский расколет её. Запросто закатают в асфальт, чтоб лишнего не сболтнула. Ни он, ни Сева не найдут потом её. Нужно всё же получше за неё приглядывать, мало ли. Он потом от этого чувства вины ни за что не отделается. Речь идёт о больших деньгах и ещё больших амбициях. Он не может допустить плохого исхода.

Глава XIV

К изумлению Вадима, их план работал безупречно все последующие 3 недели. По задумке Севы их главная задача была – выиграть время и заставить Дрязина и всю эту компанию начать действовать неосторожно и первыми совершить ошибку, из-за которой их можно было бы привлечь за коммерческий шпионаж или попытку влиять но ход тендера. Настя прекрасно справлялась со своей задачей. С каждый днём она всё виртуознее заговаривала зубы всем входящим и выходящим из офиса. На ресепшене часто образовывалась толпа желающих выпить кофе, и Вадим с наслаждением наблюдал за тем, как Настя распределяла сотрудников по кабинетам, заставляя их вернуться к делам. Если ей это не удавалась, она старалась подкинуть занимательную тему для разговора и следила за тем, чтобы никто не начал говорить о работе. Это не могло не сказаться на её популярности в сети – всего за неполный календарный месяц численность её блога выросла почти до пятисот тысяч, а количество зрителей стримов увеличилось до нескольких тысяч единовременно. И не удивительно – люди любят личные истории и офисные байки, такой контент обычно интригует и заставляет надолго прилипать к экрану телефона. Всё происходящее было похоже на магию, а на деле же Настя просто соблюдала инструкции Всеволода. Да и выглядеть она стала иначе. Лицо словно начало светиться, голос стал более глубоким и приятным, а движении плавными и изящными. Она быстро училась, много работала перед зеркалом и за кадром, просматривая примеры успешных блогеров и перенимая их приёмы, выражения, мелкие фишки. А ещё в тайне от всех она часто и подолгу пересматривала свои видео, пытаясь понять, что она сделал так, а что хотела бы изменить. Всего за три недели она буквально совершила квантовый скачок в своём развитии.

Лишь однажды всё пошло не так и чуть не стоило им всего. Не в меру активная и шустрая Мари заметила телефон, спрятанный за Настиным монитором, и начала задавать вопросы. По наставлению Севы, она состроила невинную физиономию и стала рассказывать заранее заготовленную историю про сюрприз для Олега. Настя, мол, хотела снять для него ролик, в котором она рассказывала, как сильно скучала по нему и считала секунды до свадьбы. По сценарию она якобы должна снимать себя каждый день, вести что-то вроде дневника, который она потом смонтирует и покажет на большом экране при всех гостях. Положение в итоге спас Вадим, неотрывно следивший за Настей в монитор. Он мгновенно материализовался на пороге с каким-то поручением для Мари и увёл её к себе в кабинет, где в атмосфере строжайшей тайны коротко рассказал о случившемся. В детали он вдаваться не стал, не упомянул и Олега-Женю. И это было единственно верным решением – Мари никогда не успокаивалась, если чего-то не понимала до конца. Она бы в итоге вывела Настю на чистую воду, завалив всё дело. Разумеется, Мари разозлилась и громким шёпотом выговорила Вадим всё, что думала. Её взбесил тот факт, что её снимали без её согласия, задавали личные вопросы, не дав ей шанса обдумать ответ. А она им доверяла!.. Немного успокоившись, Мари взяла себя в руки и даже пообещала помочь. Правда, до конца дня ходила мрачнее тучи и не говорила ни с кем – так она переживала каждую свою неудачу.

Женя ежедневно и по многу раз звонил Насте и делал вид, что радовался её успехам. Он никак не мог объяснить перемены, произошедшие в ней. «Зазвездилась, – зло думал он про себя, – решила, что теперь всё может!» То ли он ревновал её к внезапно свалившемуся на голову успеху, который он для неё и создал, то ли волновался, что больше не имел на неё прежнего влияния. То ли просто подозревал, что она отдаляется. А может, в его душе клокотало всё и сразу. Они давно не были наедине в её уютной квартирке, где он мог стать практически самим собой. Не признаваясь даже самому себе, Женя скучал по их тонкой душевной близости, по этим разговорам шёпотом в полутьме её спальни. И на самом дне, где-то в потаённой глубине души, шевелилась мысль, что он опрометчиво начал в неё влюбляться, ведь теперь она почему-то стала недосягаемой.

Женя вообще не терпел отказов, он их просто не признавал. Если та, которую он выбрал, по каким-то причинам решила, что он ей не симпатичен, Женя с маниакальным упорством добивался её расположения. Но только для того, чтобы убедиться, что ему всё это не интересно, а сама девушка не так уж и хороша. За спиной у него были сотни разбитых женских сердец и заплаканных глаз, но его это не волновало и никак не трогало. А Настя… с ней всё пошло не по плану, всё было странно и неоднозначно с самого начала. Он легко получил её, практически не прилагая никаких усилий. «Просто и изящно, за такое одно удовольствие деньги получать», – думал он про себя. Потом Дрязин подсунул ему ещё одно дельце, Женя ненадолго выпустил Настю из виду и из своих объятий, и она почему-то ускользнула. Впервые в его жизни женщина не просто не стала страдать по нему, писать слёзные смс и умолять о встрече. Она ещё и по своей воле сократила свидания до минимума. Дальше стало только сложнее – она взбрыкнула и не согласилась с ним, не захотела делать то, что было нужно ему. Странно и необъяснимо. При её-то типе личности… А потом ещё и эта её болезнь, будь она не ладна. И надо же, ровно в тот момент, когда он, напротив должен усилить свои позиции, контролировать каждый её шаг, направлять руку и камеру…

Неприятности не заставили себя долго ждать. Спустя три недели «пустых» Настиных эфиров ему позвонил Дрязин, злой как чёрт, и потребовал немедленно явиться.

– До начала тендера месяц, а у нас по-прежнему никаких результатов! – орал он, задыхаясь. – Я за что тебе плачу, придурок ты напомаженный?! У тебя была элементарная задача – нужно было всего-навсего получить доступ к их камерам или повесить свою! Упырь недобитый. Мне к Барковскому на приём послезавтра, что я ему скажу?! Ему наше с тобой «работаем» уже поперёк горла! Кретин! У тебя неделя, чтобы получить хороший материал. Не выйдет – бери лопату и сам копай в понравишемся тебе месте, там тебя и похоронят!

Женя и сам видел, что эфиры Насти не несли никакой смысловой нагрузки. Да, с точки зрения соцсетей она отрабатывала всё удивительно грамотно. Сюжеты были все как на подбор выверенные и яркие, личности героев прекрасно раскрывались. А чего стоили их истории!.. Он и сам иногда «залипал», вслушиваясь в диалоги незнакомых ему Настиных коллег, чьих лиц он ни разу в жизни не видел, но уже успел составить себе портрет каждого. Но вопреки его ожиданиям никто не обсуждал начальника, бухгалтерия не шепталась про серые схемы, попивая с Настей кофеёк. Да и вообще, всё было в рамках приличия. Иногда, правда, его раздражал Лёня, который то и дело норовил позвать Настю на свидание. Бесило то, как она с ним кокетничала. И хотя всякий раз этот щегол получал отказ, Женя смутно терзался ревностью, хотя и всячески это отрицал.

Теперь же Дрязин недвусмысленно дал понять, что игры кончились, пора идти ва-банк. Но как? Как получить доступ к внутренней информации, к планам руководства?.. Ещё до начала работы с Настей он тщательно изучил всех представительниц женского пола и парней, кто хоть отдалённо напоминал геев. Но все как один оказались при мужьях, детях и прочих отягчающих обстоятельствах. Настя казалась самой лёгкой для разработки. А оказалась самой пустой и бесполезной.

Выходя из офиса Дрязина, Женя с трудом сдержался, чтобы не хлопнуть дверью и не нахамить секретарше. Хамить секретаршам – вообще последнее дело, никогда не знаешь, как они тебе пригодятся…