С умными такое не случается. Не-роман о блогерстве, предательстве и любви

Глава VI

– А теперь, Настёна, давай добавим прямые эфиры в твой блог. Или стримы. Знаешь, что это?

Они сидели в полупустом кафе недалеко от её дома. За окном гремела первая весенняя гроза, а на душе было невероятно легко и спокойно. На её тарелке лежал кусочек невероятного суфле, над которым высилась горка свежих ягод, политых шоколадным соусом.

– Вот ты хитрый! – беззлобно фыркнула Настя. – Признайся, ты просто через меня само реализовываешься! Жук. И ведь сначала вкусно накормит, сладенького закажет или бокал вина, а потом опять про свой блог. Жук, как есть жук!

Олег засмеялся и состроил виноватую физиономию.

– Ты меня раскусила. Я змей. Подлый змей, который заставляет тебя вести страничку в соцсетях, а сам нежится в лучах твоей славы. Наглый пиарщик…

– А ещё льстец и обольститель, – перебила его Настя.

– Официант, несите пепел, мне нечем голову посыпать.

– Олег! – шикнула на него Настя и смеясь опустила его руку, которой он пытался подозвать официанта. – Ладно, уговорил, я вся внимание. Что там такое? Стримы? Это как?

И он стал долго и педантично объяснять, как включить прямой эфир, зачем он нужен, кто его смотрит и так далее. Настя слушала, не перебивая. В такие моменты она особенно чувствовала их связь, он словно обволакивал её своим стремлением помочь, направить, поддержать. И это было что-то новое, то, к чему она никак не могла привыкнуть. В её семье женщины всё волокли на своих плечах, сами решали все свои проблемы, заодно помогая и спасая окружающих. А тут…

Оказалось, что стрим – это живое общение с подписчиками, которых к тому моменту было уже более 40 тысяч, и новыми гостями странички. В чат внизу экрана должны были приходить вопросы и комментарии к ней, а на экране должно быть её лицо.

– Почти диктор на телевидении, – пошутила Настя.

– И ничего не почти! – с жаром ответил Олег. – Лучше, чем диктор. Ты только подумай! Диктор читает то, что выдаёт ему суфлёр. У него не может быть своей позиции, только официальная позиция канала, на котором он работает. А в социальных сетях все равны, говори, что хочешь. Ты можешь ругать правительство или пропагандировать сексуальную свободу – слова никто не скажет.

– Так уж и не скажет?.. – Настя пыталась переварить информацию.

– Ну, забанишь, если скажет. Делов-то!

– Так, допустим. И о чём же будут мои эфиры? Ты же видел, как трудно мне даются записи. Иногда пишу и переписываю по 10 раз одну фразу, – Настя облокотилась на стол и закрыла лицо руками.

– Любимая, я знаю, что это выход из зоны комфорта. Но это единственный путь развития для тебя. Поверь мне как опытному маркетологу. Это сейчас у тебя бодро растёт аккаунт, но совсем скоро этот источник иссякнет. Его нужно будет подпитывать новыми идеями, а вдохновение не безгранично. Знаешь, что я могу предложить… – Олег с сомнением взглянул на неё и потёр лоб ладонью. – Мы можем сократить количество видео до 1-2 в неделю, но добавить стримы каждый день, например по будням.

– Но… По будням я же работаю, – Настя колебалась. – Когда? И как я буду успевать?

– Не волнуйся, у тебя есть обеденный перерыв. Ты можешь брать обед на рабочее место и общаться с подписчиками во время еды. Это мило, располагает к тебе. И вообще, так многие делают.

– Ну не знаю… – протянула Настя.

– Слушай, а давай ты попробуешь прямо сейчас? – предложил Олег. – Только меня не должно быть в кадре. Я пока что буду тебе подсказывать и поработаю суфлёром. Несколько раз вот так выйдешь в эфир со мной, а потом привыкнешь и не будешь бояться. Ну что, давай, а?

Настя нерешительно кивнула.

– Так о чём мне говорить?

– Просто поздоровайся, расскажи про место, где сейчас находишься, про свои впечатления, про тортик на столе.

– Сам ты тортик, это суфле, – улыбнулась Настя. – Я тортики не люблю.

– Вот! И об этом тоже расскажи. По отвечай на вопросы. Минут 5-10 повиси в эфире для начала, просто чтобы побороть страх. Подожди, я сейчас, – и он повернулся к официанту, жестом показав, что им нужна бутылочка красного вина. – Только бокал в кадр не вздумай вносить – могут заблокировать.

– Ох… Ты меня на все тяжкие толкаешь, – вздохнула Настя.

Через полчаса Настя с пылающими щеками выслушивала миллион комплиментов от Олега, который искренне восхищался её способностью говорить на камеру без подготовки. "Ты очень выросла, – он с восхищением смотрел на неё поверх бокала вина. – Такая раскрепощённая, свободная, яркая… К нашей свадьбе у тебя уже точно будет первый миллион подписчиков, сможешь зарабатывать на рекламе и вообще…"

В этот момент к ним подошёл официант, правда не тот, что обслуживал их столик в самом начале. Это был молоденький стажёр, которому на вид было не больше 16 лет. Он, смущаясь, попросил у Насти сфотографироваться для его инстаграма. Оказалось, он был на неё подписан и только что наблюдал за эфиром сначала с мобильного телефона, а затем украдкой из-за барной стойки.

– Мы сюда больше ни ногой, – шепнула Настя Олегу, когда тот распахивал перед ней тяжёлую входную дверь с деревянными вензелями и старинными ручками из латуни.

– Привыкай, теперь так будет происходить всё чаще, – он нежно обнял её за талию.

Глава VII

Дрязин нерешительно остановился у кабинета Барковского. Нерешительность не была ему свойственна. Всё, что ему поручалось он делал жёстко и без колебаний. Уволить сотрудника? Не проблема. Подобрать кандидатов на высокий пост – будут к вечеру в Вашей приёмной. А вот вопрос с Паном был для него личным, а оттого сложным. Когда-то, ещё в начале 90х, когда он сам был молод и полон надежд, Пан был его другом и партнёром. Они вместе создали прекрасную компанию с уникальным подходом к делу. И всё бы и дальше было прекрасно, если бы не Олечка, новая пассия друга. Он носился с ней как дурак с писаной торбой, дорого одевал и вкусно кормил. А кончилось тем, что потерял голову и ввёл её в штат за спиной партнёра. За его, Дрязинской спиной. И не уборщицей какой-нибудь или секретаршей, а начальником отдела закупок, едва ли не самого важного механизма в их непотопляемой лодке. Тут, конечно, дело не обошлось без её папаши, который Пана привечал и обещал золотые горы. Тот и растёкся, поверил. Жениться собирался. И тут Дрязин понял, что останется и без друга, и без компании, а этого он допустить не мог. И, рассудив здраво, решил похоронить дружбу в угоду набиравшему обороты бизнесу.

Однажды вечером после работы, когда ничего не подозревающий Пан остался в переговорке с новым клиентом, Дрязин предложил Олечке подвезти её до дома. Скучающая Олечка, которая и в рабочее время не слишком была занята делами, согласилась. Но вместо дома он повёз её в ресторан, прикрываясь желанием получше узнать избранницу друга. Очнулись они за полночь, сильно пьяные, на заднем сиденье старого Дрязинского мерседеса. Она бесстыдно подтягивала сползшие чулки, а он молчаливо курил в окно. Хороша, ох, хороша, чертовка.

Ещё пару месяцев они уже целенаправленно и тайно встречались то у Дрязина дома, то в условленном месте, но каждый раз это заканчивалось одним и тем же. Она похотливо хихикала на прощанье и улетала на встречу к Пану, который по-прежнему ни о чём не догадывался. Через какое-то время Дрязина стала злить эта ситуация. Не то чтобы Олечка была предметом его воздыханий. Здесь была скорее обычная зависть и чувство собственничества, которое Дрязин в себе признавал и даже лелеял. Если он чего-то хотел, это должно было быть его. По праву. А сейчас он хотел Олечку и рулить их общим с Паном бизнесом. Но ни того, ни другого у него, по сути, не было. И однажды он психанул. Это был первый и последний раз в его жизни, когда он поступил необдуманно.

В кабинете Пана раздался резкий стук в дверь, от которого тот вздрогнул. На пороге стоял пьяный Дрязин, сжимающий в руке початую бутылку "Дэниелса".

– Поговорим? – тон Дрязина не предвещал ничего хорошего.

– Поговорим, – изумлённо ответил Пан, пропуская друга в кабинет и жестом показывая на кожаное кресло.

Дрязин хамовато фыркнул в его сторону и, покачиваясь, направился к креслу, но по пути запнулся и рухнул аккурат на стеклянный столик. Пан попытался его поймать за локоть, но не удержал. В следующую секунду Дрязин лихо ногой сбил Пана на пол, оказался сверху и кулаками начал бить его в грудь и лицо (и откуда только прыть взялась?). На крик сбежались немногочисленные сотрудники, которые ещё не успели уйти домой. Их растащили, ничего не понимающий Пан пытался вытереть кровь неизвестно откуда взявшимся полотенцем с офисной кухни. И тут Дрязина прорвало. В пьяном угаре он что-то орал про Олю, их двухмесячный роман за спиной Пана и его желание жениться на ней. Пан остолбенел и молча смотрел на друга. Неизвестно чем бы кончилось дело, если бы кто-то не вызвал милицию. Дебошира увезли, сотрудники фирмы разошлись по домам, вполголоса обсуждая произошедшее. А Пан так и просидел в кресле с полотенцем в руках ещё несколько часов, пока водитель в пятый раз не напомнил ему о себе.

На утро, пока Дрязин ещё сидел в кутузке за пьяный дебош, Пан собрался с мыслями, вызвал к себе юриста и тихо решил вопрос с долей Дрязина. Так единственная необдуманная выходка стоила ему фирмы, друга и девушки одновременно. Признал ли он за собой вину? О нет, Дрязин был не из таких. Ему всегда и все были должны. Поэтому история в его голове приняла совсем иное звучание – Пан лишил его всего, и он за это обязательно поплатится. А оттого указание Барковского развалить компанию Пана, которое он получил полгода назад, Дрязин воспринял как награду за прекрасную почти двадцатилетнюю службу. Ему дали время, чтобы подойти к делу творчески, не спеша, не оставляя следов. Слишком много друзей было у Пана, действовать в лоб было нельзя. И Дрязин, изощрённый и хитрый, несколько недель разрабатывал простой и изящный план. И теперь, когда времени у него оставалось всё меньше, он заметно нервничал. Нет, конечно, он может по-простому организовать рейдерский захват. Тем более, он знал все слабые стороны компании. Не даром же там до сих пор работала Леночка. Но хотелось не просто отнять. Хотелось уничтожить. От этой мысли он испытывал почти физическое возбуждение.

Едва Дрязин взялся за ручку двери, как она распахнулась, и он лицом к лицу столкнулся с Барковским.

– А, это ты. Очень вовремя, я как раз собирался секретаря за тобой отправить. Заходи, пусть Валя нам кофе сообразит. Я вернусь через минуту, – и Барковский торопливо зашагал по коридору. "Старый пердун, – зло подумал ему вслед Дрязин. – Всё молодится, а сам в 10 раз за утро в сортир бегает. Вот и вышли его бабы и разгульный образ жизни ему боком." Он закрыл за собой дверь и, кивнув Валентине "два кофе, мне без сахара и молока", направился в знакомый ему кабинет. За окном суетилась набережная, смрадно дышала бесконечная автомобильная пробка, но внутри было тихо. Добротный дубовый стол и итальянская настольная лампа, изящное кожаное кресло для посетителей, коллекционные бутылки в витрине слева. Всё такое знакомое и умиротворяющее. Всё же любил Барковский комфорт и толк в нём знал. За спиной послышались шаги.

– Ну проходи, присаживайся, – пробасил Барковский. – Чем порадуешь?

– Работаем, Иван Анатольевич.

– Результат-то когда? Мне твой Пан глаза мозолит не первый десяток лет, но тут в край охамел. Увёл у моих из-под носа контракт на 3 ярда. Зла не хватает. В конце августа тендер на госзакупку, на кону уже 10 ярдов. Так он опять тут как тут! Мне его надо задушить, и его, и всех его… архаровцев! – начал заводиться Барковский.

– Вы мне дали время до конца августа, а сейчас апрель. Будьте покойны, я всё успею.

– Успеет он. – Беззлобно и устало фыркнул министр. – Что ж, увидим. Если 1 сентября это конторка ещё будет трепыхаться, я за тебя возьмусь, не то, что за них. Не шути со мной. А теперь иди. Кофе с собой забирай, если хочешь. И Васю ко мне.

– Будет сделано, – резко поднялся Дрязин со своего места и поспешил ретироваться, пока буря не разрослась с новой силой.

Глава VIII

Женя лениво крутил педали, меланхолично наблюдая за молоденькой девушкой, которая что-то сбивчиво объясняла пузатому мужичку в другом углу зала. "Новенькая, – подумал он. – Раньше не видел…"

– А она ничего, – раздался сзади знакомый смешливый голос.

– Фу ты, Ильяс, напугал, – Женя поднял глаза на крупного парня в фирменной футболке клуба. А потом заговорщицки добавил: "Что, тоже глаз положил?"

– Не старайся, – хохотнул Ильяс. Она дочь кого-то из руководства. – Обещали линчевать, если к ней кто-то будет клеиться, и не важно персонал или гости. Так что закатай губу.

– Очень надо, – парировал Женя, немного раздосадованный таким фамильярным обращением. Всё же он, Прутковский, был клиентом клуба, дорогого и престижного, надо отметить. А Ильяс был просто его тренером. И не имело значения, что они сдружились за последние пару лет и даже несколько раз вместе выбирались в бар. Здесь, во время тренировки, Ильяс был рангом ниже. Но почему-то постоянно об этом забывал. И это здорово злило Женю. Он с таким трудом добивался того, чтобы вылезти наконец из осточертевшей нищеты, что сейчас любое панибратское отношение выбивало его из колеи.

Когда-то, много лет назад, оканчивая местечковый ВУЗ, он пообещал себе, что больше никогда не станет неделями есть один только "доширак" и жить в квартире с клопами и тараканами. Ему стоило немало усилий выбраться из этой грязи… Но отчего-то он всё ещё не чувствовал себя своим среди напыщенной публики в таких местах как этот клуб или его любимый ресторан в центре, а быть просто средним классом ему уже не хотелось. И эти метания приводили его к странным сделкам, глупым и бесперспективным знакомствам и эпизодическим провалам. С Ильясом тоже вышел провал. Дружбу эту Женя завёл скорее от скуки. Нужно же с кем-то иногда выпить пивка в выходной. Но ни приятной беседы не клеилось, ни общих интересов не обнаружилось. И хотя Ильяс никак ему не докучал и даже не звонил первый, Женя всё равно тяготился этим знакомством. "Чемодан без ручки, – ругался он про себя. – И на кой мне это нужно?" – думал он, в очередной раз набирая его номер. Видимо, Женя просто боялся остаться один. В его работе его чаще всего окружали люди, но они были просто фоном к его мыслям. Вся его жизнь, по сути, была работой с людьми. Что ни поручение руководства, то новый человек со своей историей, слабыми точками, привычками и закидонами. Женя погружался в чужую жизнь легко и непринуждённо, становился чужим другом или даже любовником. Но в свою душу пускал неохотно. При этом ему было просто невыносимо оставаться в покое и тишине. Крепких отношений он так и не завёл, старенькие родители жили далеко, так что попрекнуть его было некому. Да и задания-то эти работой трудно назвать. То шеф просил выгулять какого-то чинушу, знатно его напоив и заставив подписать какие-то бумаги. То нужно было сыграть роль ухажёра и "случайно" подставить благовоспитанную мадам и мать семейства перед мужем. Он не гнушался никакой работой, если за неё платили, не слишком вникая в этические вопросы. А вот заводить отношения он не умел, всегда чувствуя в собеседнике подвох и второе дно, даже если его там не было.

– Ну что, потреним? – улыбнулся Ильяс. – Сегодня у нас по плану что? Спина?

– Она, родимая, – нехотя отозвался Женя, поднимаясь с велотренажёра.

После тренировки Женя спустился на первый этаж, где долго и меланхолично размашистыми гребками мерял бассейн. Это помогало ненадолго избавиться от мыслей о ней. В целом она была неплохая девчонка, неглупая. С ней было интересно общаться, она была эрудированной и лёгкой. В такие дни как этот он даже думал, что мог бы влюбиться в такую, если бы имел на это право. Но права у него такого не было. Дрязин крепко держал его не только деньгами, но и предыдущими его делами. Каждое новое задание крепче привязывало Женю к Дрязину, он это понимал, но уже ничего не мог поделать. В конечном итоге, разве не этого он хотел? Сегодня он мог позволить себе всё и даже чуть-чуть больше: и хорошую тачку, и дорогие шмотки, и спортклуб этот, и Мальдивы пару раз в год, не считая многочисленных загранкомандировок. А его, Женькины, чувства в изначальный план не входили, так что и жаловаться было не на что – он не любил отступать от плана. А потому сегодня он снова поедет к ней на свидание, будет поить хорошим вином, снимать её на видео и говорить о том, как она хороша в кадре.

Глава IX

– Настёна, чудесно выглядишь! – проворковала Мари, влетая в офис. – Шеф у себя?

– Не, уехал, обещал вернуться вроде. Но это, как всегда, не точно, – ответила Настя, не поднимая головы от документа. – А ты чего такая окрылённая?

– У меня для него крутые новости! – Мари понизила голос, – Кажется, нам всё-таки организуют встречу с замминистра, представляешь? Сегодня буду звонить и уточнять.

– Ого! – Настя наконец оторвалась от бумаг. – Шеф офигеет.

– Это ещё мягко сказано, – засмеялась Мари. – Ладно, я в бухгалтерию, потом у меня встреча. Если кто-то будет звонить, всех на Лёньку переводи.

Мари скрылась в коридоре, на ходу расстёгивая пальто. Настя оглянулась и подмигнула в телефон, спрятанный около монитора:

– А это наш самый крутой менеджер Мари. Вы бы видели, как лихо она крутит клиентами! Виртуоз, каких мало!

Уже полчаса она вела трансляцию, все темы, на которые она могла говорить, иссякли, а в офисе не происходило ничего занимательно. За ней сейчас наблюдало около сотни подписчиков, сыпались сердечки и милые комментарии вроде "Тебе очень идёт эта блузка" и "Какая ты очаровашка, давай дружить!" Для Насти за последние пару недель это уже стало ежедневной рутиной, граничащей с ритуалом. Каждое утро, приходя в офис, она включала прямой эфир, направляла камеру на себя, наливала кофе и начинала общаться с подписчиками, иногда отрываясь от этого занятия на выполнение своих прямых обязанностей. При появлении коллег она прятала телефон, но эфир не выключала. В кадр мало что попадало, а вот разговоры были прекрасно слышны. Так достоянием гласности стал конфликт между Шефом и дядей Толей, который был возмущён неоплаченными счетами за какие-то детали для офисных нужд. Подписчики потом ещё долго просили показать в кадре и самого дядю Толю, но Настя не решалась, боясь быть застигнутой за этим врасплох. В голове иногда шевелилась мысль, что она делает совсем не то, что нужно. Но Олег убеждал её, что это пустое смущение, что она на правильном пути. Да и беглая аналитика её аккаунта говорила о том же: количество подписчиков выросло почти до ста тысяч, стоило ей только начать проводить прямые эфиры из офиса.

– Не удивляйся, – улыбался Олег, – Само понятие соцсетей сильно изменилось за последние годы. Это всё уже давно не про социальные связи и необходимость общаться. Это про человеческую страсть наблюдать за чужой жизнью. Нам всем кажется, что там, у другого, она интереснее нашей. Вся эта тема с прямыми эфирами – это следующая жизнь сериалов. Только у сериала есть сценарий, есть начало и конец. А твой сериал покруче будет, ведь он про настоящую жизнь, а не выдуманную. И он не закончится так быстро.

– Это только при условии, что меня никто не застукает, – пошутила Настя. – В противном случае моя жизнь не будет долгой.

– Дурочка, – обнял её Олег. – Я тебя никому в обиду не дам.

Прошла всего пара недель с этого разговора, когда Олег без предупреждения приехал к ней в офис. Это был поздний вечер, генеральный крепко засел с одним из клиентов у себя в кабинете, а Настя оставалась одна во всём офисе. «Меня не для кого нет, – напутствовал Шеф. – Но ты пока домой не беги, нам может понадобится кофе или ещё какая-нибудь мелочь. Дядька солидный приедет, не комильфо оголять ресепшн». Он лукаво подмигнул ей и добавил: «С меня сверхурочные, не переживай». Настя согласно кивнула, украдкой пряча работающий телефон в сумочку. Шеф отметил про себя этот жест, но ничего не сказал.

Олег позвонил Насте, уже стоя у дверей офиса.

– Как там моя труженица тыла поживает? Хочешь суши? Я привёз целый набор, не знаю, какие ты выберешь сегодня.

– Да ладно, ты где? – недоверчиво ответила Настя, поднимаясь из-за стола и направляясь к двери.

– Здесь я, здесь, – засмеялся он, но уже не в трубке, а там, за неплотно прикрытой дверью.

Настя растаяла от его взгляда. Она не привыкла, чтобы кто-то вот так бросал ради неё свои дела, срывался в 10 вечера из дома и вёз ей, голодной, суши. Просто, потому что она вскользь обмолвилась, что осталась без обеда и вынуждена задержаться.

– Уютно тут у вас, – сказал Олег, развязывая шарф, пока Настя суетилась с чашками и кулером. – А шеф твой не будет против моего визита?

– Не думаю, – чуть помедлив, ответила Настя. – Они давно там, у него в кабинете. Спорят весь вечер, аж здесь слышна ругань. Обычно в такие вечера ему нет дела ни до кого. Пойдём на кухню, там удобнее будет. Я только телефон захвачу.

Устроившись на офисной кухне, Олег с интересом рассматривал всё вокруг. Настя молча наблюдала, готовясь ответить на миллион вопросов. Так было каждый раз. Он внимательно изучал глазами то, что его интересовало, а потом долго обсуждал с ней этот объект. В такие минуты он казался ей ещё привлекательнее. Глаза блестят, всё лицо словно оживает… Было в этом что-то очень интимное – рассматривать его, пока он сосредоточенно думает или наблюдает. В этом сладостном единении прошло несколько минут, но Олег продолжал о чём-то размышлять, не говоря ни слова. Настя давно доела суши, но и ей, уставшей после долгого дня, совершенно не хотелось говорить. Вдруг в тихом и пустом офисе зазвонил её телефон, Настя вздрогнула и схватила трубку.

– Да, хорошо, хорошо, нет проблем. Оба без сливок? Отлично! Спасибо, буду через минуту.

Положив трубку на стол, Настя обняла Олега за плечи: «Ура, они почти закончили! Сейчас кофе им отнесу и могу быть свободна! Ну, и завтра раньше 10 утра он меня не ждёт. Так что ты пока одевайся, а я мигом, хорошо?»

– Договорились, – Олег нежно поцеловал её руку. – Я как раз вызову такси.

Стоило им откинуться на широкое сиденье авто, как Настя мгновенно забыла обо всех тревогах дня и о собственной усталости. Олег окружал её таким теплом и комфортом, что такое расслабленное состояние было единственно возможным.

– Знаешь, о чём я подумал там, сидя за столом и поедая суши? – осторожно начал Олег.

– О чём? – рассеянно спросила Настя.

– Я придумал новый формат для твоего блога. Только ты не кипятись сразу, послушай. Это провокация в чистом виде, но с точки зрения маркетинга верный ход. Такого ещё точно никто и никогда не делал. Ваш Шеф печётся о безопасности, хотя и видимой охраны у него нет в офисе, так?

– Ну так, – осторожно ответила Настя, всё ещё не понимая, куда клонит Олег.

– Так, – улыбнулся он в ответ. – А камеры ты видела?

– Камеры? – Настя словно впервые о них слушала.

– Ну да, камеры. Одна над входом, там, где курилка. Вторая смотрит прямо на тебя на ресепшене, третья, в коридоре, ещё две в холле и кухне. Явно и в кабинетах есть. У меня просто глаз намётан, я сразу обращаю на такое внимание.

– Да ладно, – протянула Настя. – Ну, положим, в зоне ресепшена эта камера давно, но она не работает…

– Нет, работает, – не дал ей закончить Олег. – Только не та, что над твоей головой, а скрытая, под кондиционером.

Настя округлила глаза и молчала.

– Так вот, – продолжил Олег. – Я к чему. Ты только представь, как было бы круто транслировать в блог то, что происходит в офисе в режиме реального времени! Твои коллеги уже и так звёзды, хотя и не догадываются об этом. А скоро их вообще вся страна будет знать.

В этот момент Настя впервые за всё время их знакомства насторожилась. Что-то во всей этой истории казалось ей лишним, чужеродным, странным и неправильным. Но что – объяснить она не могла. Одно дело – снимать на видео себя и из-под полы записывать чужие разговоры. И совсем другая история – снимать людей, которые ничего об этом не подозревают. И она разразилась длинной тирадой, словно пытаясь стрясти с себя оцепенение, в которое Олег её погружал.

– Это самая настоящая подстава, пойми. Я этим заниматься не стану, – она в сердцах хлопнула дверью и выскочила на улицу. Майская ночь окутала её своей прохладой, но Настя почти не замечала ничего вокруг. То, что предлагал Олег, было недопустимо со всех точек зрения. Она не имеет права подставлять своих, рассказывать об их жизнях, работе, отношениях. Какой бы крутой пиар-ход это ни был. Так нельзя. Это не по-человечески. Настя почти бежала, плохо разбирая дорогу. До дома оставалось ещё минут 20 пешим шагом. Ей хотелось побыть одной и подумать.

Олег тем временем с досадой откинулся на сиденье. Сорвалась, похоже. У него в запасе всего 3 месяца, а от результата зависит его жизнь, в прямом смысле этого слова. Передавил. Сам дурак. Сейчас нужно просто понять, как вернуть её расположение… Хотя можно ведь и в обход Насти всё сделать, только долго. И Дрязина придётся ставить в известность. А это не сулит ему ничего хорошего. Дрязин его и так на каждом шагу контролирует, телефон слушает, в почте и мусоре роется. Дело кончится тем, что он ему жучков в квартиру напихает, и тогда прощай, спокойная жизнь и хоть какое-то подобие приватности. Нет, тут нужно хитрее. Он устал от того, что в этой жизни ему ничего не принадлежит, даже его собственное имя. Олег. Кто вообще решил, что ему это имя идёт? Ну какой из него Олег? Женя, Евгений, Евгеша, Жека. Уму не постижимо…

– Шеф, давай в центр. Сегодня будет бессонная ночь. Хочу в хороший бар, но так чтоб там было относительно тихо.

Водитель хмыкнул в ответ: "С дамочкой поругались? Понимаю… Знаю один приличный паб у Красных Ворот. Там в это время народа немного, зато шикарное пиво."

– Поехали, – отозвался Олег сквозь зубы. – С меня чаевые за рекомендацию.

***

– Иван Семёныч, – Панов крепко сжал руку своему собеседнику. – Я очень рад, что мы в итоге договорились. Не сердитесь на меня за мой тон и несдержанность, южная кровь, сами понимаете.

– Да бросьте, рабочие моменты, – улыбнулся тот. – Я Вам позвоню, когда переговорю с замминистра. Думаю, на будущей неделе уже назначим дату и наконец встретимся. До торгов всего ничего, нам нужно успеть ещё и ТЗ состряпать. Вы, главное, пока никому ничего не говорите, даже со своими ближайшими соратниками не обсуждайте. В нашем мире всё очень зыбко. – Последняя фраза прозвучала уже из-за спины – Семёныч, довольный разговором, садился в служебное авто, искоса поглядывая на часы. Важно было до полуночи успеть отчитаться начальству.

– До скорого, – махнул рукой Панов вслед удаляющемуся автомобилю.

Хорошо, что в офисе никого. Сейчас можно запереться, откупорить ещё одну бутылочку вискаря и всё обдумать. Но прежде хорошо бы глянуть, чем его банда занималась весь этот день. За годы работы Панов крепко усвоил: за каждым шагом команды нужно следить. Доверять, но проверять. Это касалось и договоров, и бухгалтерии, и работы с клиентами в переговорках. Он никогда явно не обозначал того факта, что он их контролирует, но всегда направлял и исправлял то, что считал требующим доработки. Многие были убеждены, что его фирма держится на плаву только благодаря коллективу и круговой поруке. Но нет, решающую роль играл именно контроль на всех этапах. Панов не жалел сил на ознакомление с отчётами, а с недавних пор ещё и завёл привычку выборочно слушать телефонные переговоры и просматривать камеры. В этом не было никакой паранойи, как сам он полагал. У него был строгий принцип. Никаких выволочек за разговоры с возлюбленными или детьми по служебным телефонам. Никаких претензий за лишнюю сигаретку в курилке или чашку кофе в компании Насти. Он был как раз за дружеский настрой в коллективе и был хорошо знаком с правилом Парето: двадцать процентов усилий дают восемьдесят процентов результатов. Нет, он ещё не дошёл до создания комнаты, где сотрудники могли бы, например, вздремнуть днём, но эта мысль ему никак не претила. Тут было другое. Он хотел быть уверенным, что никто не сливает информацию на сторону. За годы работы такое случилось лишь однажды, но вор был пойман едва ли не на первой же попытке продать душу конкурентам. Игра стоила свеч, Панов это знал. Вот и теперь, устраиваясь поудобнее перед монитором, он не надеялся найти что-либо значимое. Это был просто ежевечерний ритуал перед уходом домой. Начал он с вечерних записей текущего дня. С первых секунд его что-то насторожило в поведении Насти. Что она прячет? Телефон? Зачем? Такое чувство, что она ведёт долгий диалог с кем-то по видео связи. Но слов с той стороны не слышно. Не диалог, а монолог какой-то получается. Странно. Панов отмотал запись на обеденное время. Настя не расстаётся с телефоном. Странно вдвойне. Раньше он не замечал за ней таких долгих переговоров с кем бы то ни было. "Поручу Лёньке, пусть разузнает", – подумал он. Потом он включил камеру в кухне и тоже начал просмотр с позднего вечера. Чаще всего в этой зоне задерживались те, кто не торопился домой. А это означало только одно – конфликт с семьёй. Панов в душе ощущал себя ответственным за всех, кто на него работал. И хотя домашние конфликты напрямую его никак не касались, они сказывались на эффективности выполнения поставленных им задач. Если, например, вовремя не вернуть в семью заблудшего мужа, можно получить менеджера, который спит на рабочем месте и забывает о нуждах клиентов. Логика проста. Но сегодня вместо пустой кухни он увидел Настю и незнакомого парня, уплетающих суши. Вторая странность за день. Настя знает, что чужакам без его ведома вход в офис запрещён. Тем более не по рабочим поводам. И уж тем паче в нерабочее время. Настя, Настя, что в твоей голове?.. Был бы хотя бы муж, ещё ладно. Но кто этот хрен с горы и что ему нужно?.. Панов чувствовал, как всё его благодушие после встречи с Семёнычем куда-то испарилось. Вроде ничего криминального в диалогах не было, но лицо этого товарища ему не понравилось. Холёный, глазки масляные, нарочито опекающие жесты. Нужно пощупать, что за тип. Панов доверял внутреннему чутью, оно его редко подводило. Из раздумий его вывел телефонный звонок. На экране телефона высветился Настин номер. "Легка на помине", – хмыкнул про себя Панов.