Тогда пребывание в Руадхе будет более комфортным. Я не стану задыхаться от понимания, что до сих пор на поводке.
В прямом смысле, кстати. Доран красноречиво это показал, дернув за невидимую цепочку, прикрепленную к браслету.
Хэдин не заставил себя долго ждать. Буквально влетел в спальню и сразу же подошел ко мне.
– Препарировать будешь?
Ого, у меня чувство юмора осталось. Правда, малость потемнело.
– Не смешно, Рори. Иди сюда.
Я не подошла, но и убегать не стала. С тяжелым вздохом Хэдин приблизился сам. Синие глаза на благородном лице смотрели с тревогой и слегка настороженно. Я поспешила его успокоить:
– Закатывать бунт не собираюсь. И исследования продолжу.
Из груди лекаря вырвался облегченный вздох.
– Ладно, давай посмотрим. Больно не будет.
Снова, как и в мой первый день пребывания при Дворе Теней, Хэдин встал напротив и медленно повел руками вдоль тела. Сейчас он явно задействовал свою магию на полную: на лбу выступили капли пота, глаза светились бледным голубым светом, а сам фейри стал едва ли не цвета своих волос.
– Не могу, – выдохнул он хрипло, опуская руки и без сил падая на ближайшее кресло. Я осторожно присела на корточки и тихо спросила:
– Я человек?
– По всем показателям да, но что-то не то. Не могу понять, что именно. Ты слишком… человек.
– Это как?!
– Хотел бы я знать, – усмехнулся Хэдин. – Я вижу в тебе человека, Рори. Но Дерево не соединяет людей и фейри. Это все равно, что создать пару из обезьяны и человека.
– Надеюсь, обезьянами ты сейчас назвал свой народ.
– Извини, но я подобрал наиболее яркое сравнение.
– И что делать? Дерево ошиблось. Оно просто долго спало.
– Рори, Дерево – воплощение нашей жизненной силы. Оно не может ошибаться. Значит, надо копать в твоем направлении.
– Но ты сам сказал, что я человек! – Я замерла. – Погоди! Так давай я проверю свою кровь! Я ее сдавала дома, но чисто общие анализы. По ним ничего нельзя сказать. А тут можно посмотреть, что у меня с генами.
– Вариант, – согласился Хэдин. – Только давай ты займешься этим утром, а? Там как раз закончится последний этап исследования. Загрузишь свою кровь, а сама пока будешь смотреть результаты.
Я прислушалась к себе: да, сейчас не работник. Внутри всю трясло от ситуации.
– Хорошо. Только… Хэдин, можешь проводить меня в мою комнату?
На лице лекаря отразилась жестокая борьба эмоций, потом он махнул рукой и проворчал:
– Пошли, скажу, что ты мне угрожала.
– Да, отличное оправдание.
В «моей» комнате все осталось по-прежнему. Разве что постельное белье было другое: темно-сиреневое, из прохладной гладкой ткани. Не очень приятно, но я все же завернулась в одеяло и закрыла глаза. Ну и где Дымок?
– Рор-р-р-ри…
О, стоило вспомнить. Я открыла глаза. Ну точно, рядом с лицом сидел призрачный кот. Зеленые глаза в полумраке жутковато светились.
– Итак, – устало произнесла, глядя на него, – что тут происходит?
– Я наелс-с-ся, – мурлыкнул Дымок.
– Поздравляю. А что с моментом про пару?
Мордочка котенка исказилась так, что мне стало страшно. Словно из-под милой маски глянуло нечто другое, очень опасное и древнее.
– Я не знаю, Р-р-рори. Дерево не люблю, оно чуж-ж-жое. Но с-с-сегодня Король просто полыхал эмоциями.
– Он сказал, что не отпустит меня.
– Ро-р-р-ри, доверьс-с-с-я мне.
– Все говорят довериться им, – пожаловалась я, – но никто не говорит, что происходит!
Дымок вдруг оглянулся и исчез, вытянувшись в струнку. А дверь в спальню открылась, и вошел Доран. Обнаженный по пояс, с поблескивающим на груди амулетом.
– Почему ты здесь? – спросил сердито.
– Потому что я хочу побыть одна. Я могу побыть одна?
– Я не хочу, чтобы ты была одна. Твое место рядом со мной.
– А меня спросили, хочу ли я место рядом с тобой? На подушечке? В ошейнике?
Я отвернулась, не желая больше разговаривать. Услышала, как зашуршало белье, потом кровать едва слышно скрипнула, и рядом опустилось мужское горячее тело. Горло сдавило от обиды. Неужели мне отказано даже в возможности просто побыть одной и все продумать?
Король молчал, лежа вплотную, я тоже не особо жаждала разговаривать. И незаметно для себя уснула.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Проснулась я как от резкого толчка. Села и поняла, что Доран тоже уже не спит. Он стоял ко мне спиной напротив горстки Теней, а из его рук вилось что-то бледно-серое, похожее на щупальца. Оно окутывало Короля и самих Теней.
Мой мозг ученого забился в конвульсиях при виде очередного проявления магии в чистом виде. Я не могла объяснить это физическими законами, как привыкла объяснять все в своей жизни.
В узкие окна вливался бледный утренний свет, и в нем Доран казался слегка посеребренной статуей. Красивой статуей с напряженными мышцами. Я тоже замерла, даже дыша через раз. Что происходит? Несмотря на застывшую внутри обиду, объявлять бойкот я не собиралась. В конце концов, решается моя судьба.
Я сидела, обхватив колени руками, и не отрываясь следила за Дораном и Тенями. Те не шевелились, лишь подрагивали «щупальца», навевая сравнение с осьминогом. Они разговаривали? Что делали?
Но вот по комнате словно пронесся ветерок, Доран зашевелился, а Тени исчезли.
– Рори. – Он обернулся с легкой улыбкой. – Доброе утро.
– Взаимно, – сдержанно кивнула я. – А что ты делал?
– Осматривал дворец, – откликнулся Король. – Что случилось за ночь, что происходит сейчас. Ты сегодня что планировала в лаборатории?
– Посмотреть результаты и загрузить свою кровь на исследование. А что?
Доран как-то странно ухмыльнулся:
– Ну тогда тебя ждет огромный сюрприз. Прямо как меня.
– Что такое?!
– Может, сначала поешь?
Но я уже торопливо оглядывалась в поисках одежды. А, вон она, на спинке стула.
– Сначала хочу узнать, что там. Раз ты молчишь.
– Да тут слов недостаточно, – проговорил Доран, внимательно глядя, как я одеваюсь. При этом взгляд вспыхнул уже знакомой жадной нетерпеливостью, от которой внутри проснулась истома, желание подойти и прижаться, ощутить, как его пальцы касаются меня. То нежно, то почти грубо.
Я тряхнула головой и со злостью дернула на себя жилет, висевший на специальной вешалке в виде изогнутого дерева. Чертовы гормоны.
Гормоны…
Гормончики…
Еще и фраза эта про забытое волшебство. Вот не дает покоя, и все.
– Рори, ты даже не причесалась.
– Ты вообще голый, – парировала, торопливо собирая волосы в простой пучок. – И ничего.
Доран посмотрел на себя, потом зачерпнул из воздуха нечто, превратившееся в клочок темноты, и поднес к телу. Тут же оказался затянутым в черные штаны и свободную рубашку темно-фиолетового цвета.
– Если ты готова, то пошли.
Да, я готова. Неумытая и непричесанная, в криво завязанных штанах, но готова. Что там такого могло произойти в лаборатории? Доран выглядел подозрительно спокойным. Словно уже проорался и сделал свои выводы.
Хорошо, что в королевской части дворца еще никого не было. Иначе удивились бы при виде лохматой смертной, несущейся к Арке. Доран вроде не ускорял шаг, но при этом не отставал.
Вот и знакомая Арка. Я первой запрыгнула в нее, выскочила с другой стороны и кинулась к лаборатории. Доран меня не пытался остановить, значит, там нет опасности.
Двери были приоткрыты, я влетела внутрь и…замерла.
– Господи… – только и смогла прошептать, глядя на открывшуюся картину.
Два генетических анализатора стояли, странно покосившись, многих деталей не хватало. Их остатки обнаружились на полу, по всей лаборатории. Там же лежали мои микроскопы, точнее, то, что от них осталось.
– Э…э… – мой голос как-то вдруг пропал. Доран за спиной стоял и тоже молчал. То ли внутренне кипел, то ли уже перебесился и теперь думал, как поймать того, кто учинил это непотребство.
– Хэдин! – мои голосовые связки заработали и сразу в полную силу.
Лекарь тут же выглянул из соседнего помещения. Выглядел он так себе: словно все прожитые годы разом решили обозначиться на лице вечно молодого фейри.
– А, – вяло проговорил он. – Видишь, Рори, что случилось.
Я обернулась к Дорану так резко, что закружилась голова:
– Кто это сделал?!
– Не знаю.
– Но ты сказал, что Тени – твои глаза!
– Все верно. Кто-то воспользовался амулетом отчуждения.
Я молча уставилась на него, взглядом требуя объяснения. Король вздохнул:
– Тени можно обмануть. Амулет сложный в изготовлении, плюс его можно сделать только вне территории Хаоса. Понимаешь?
– Кто-то пронес его во время Игр?
Доран кивнул и добавил:
– Главная его особенность: амулет нельзя почувствовать. Для его изготовления требуются очень редкие ингредиенты и несколько крайне сильных магов. И тут возникает интересный вопрос: кто узнал о твоих исследованиях, Рори, и кому это может помешать. То есть, помешать может всем. Но этот «кто-то» предпочитает действовать скрытно, вместо того, чтобы предъявить мне претензии.
– Неблагие? – предположил Хэдин.
– Нет, – качнул головой Доран, – эти как раз действовали бы открыто.
– А сам Хаос? – предположила я. – Он же может…
– Хаос не интересуется такой мелочью. Ты интересуешься муравьями? Точнее нет, ты интересуешься проблемами коров? Сыты, в безопасности и молоко дают.
– Но кто-то же напал…
– Рори, – перебил меня Хэдин, – понимаешь, Хаос мог бы дать о себе знать, угрожай некто прямо Двору Теней. Или он преследует свои цели.
Сложно-то как все.
– Я думала, ты все держишь под контролем, – сообщила Дорану. Тот нахмурился и ответил, что да, все под контролем, но такие вещи предугадать нельзя.
– В любом случае, – продолжал он, – Хэдин сказал, что результаты исследования сохранились.
– Да, – кивнул лекарь, – кто-то просто испортил ту часть, в которую загружали пробы и основные элементы запуска.
– Так можно попросить хогманов.
– Попросим, – кивнул Король, – но починка займет несколько дней. Детали еще и загрязнены магически, а это обычно требует тщательной очистки. Ладно, Хэдин, посмотреть результаты мы можем?
– Да. Рори, подойди ко мне.
Хэдин порылся в недрах анализаторов и достал переливавшуюся золотисто-зеленой энергией сферу. Я нерешительно затопталась, припомнив ужастики про незнакомое облучение и прочую «прелесть».
– Не опасно, – понял мои колебания лекарь. – Я вытащу результаты, а ты их расшифруй.
Спустя несколько минут в воздухе уже повисла голограмма с цифрами и графиками. Подробный генетический анализ плюс гормональные исследования. Эх, мне бы такую машину в НИИ!
– Доран, ты слишком спокоен, – все же не удержалась я от фразы.
– Я не вижу смысла бесноваться, – откликнулся тот. – Надо просто найти изменника, и все. Кто-то из ближайшего окружения, так как о твоей роли вообще мало кому известно. Да и амулет сложно спрятать.
– Это почему? – заинтересовался Хэдин.
Доран мрачно улыбнулся. Нехорошо. Как хищник, который придумал отличный план по поимке особо крупной дичи.
– Потому что я один раз ловил такого ублюдка с амулетом. Помнишь? Сто лет назад.
– Я помню, что ты забрал амулет себе и три дня никого не впускал в свои покои.
– Изучал состав и раскладывал его на составляющие, – кивнул Доран. – Очень сильный амулет, очень. Но у него есть слабое место. После срабатывания, спустя пару дней, начинается откат энергии. Создатели это предусмотрели и замаскировали данную особенность.
– И? – поинтересовалась я.
– Но у них не было магии Хаоса, – как-то весело проговорил Доран, – а у меня она есть. И она есть у Теней. Так что я после разбора амулета на составляющие понял суть маскировки и дал ее Теням. Теперь они ее почуют. И приведут к тому, что все это затеял.
Мы с Хэдином молча уставились на Короля. Я просто находилась в шоке от всей этой магии, а лекарь явно мысленно восхищался. Доран же насладился триумфом и приказным тоном сказал:
– Рори, что там у нас с генами?
– Лично у меня все с ними хорошо, – пришла я в себя, – а у вас – сейчас посмотрим. Я заодно провела анализ всех гормонов в вашем организме. Так что выясним, чего и где у вас не хватает.
– Я отлучусь ненадолго, – сообщил Хэдин. – Дела целительские. Мой Король, с твоего позволения.
– Рори без тебя разберется?
– Рори разберется, – откликнулась я, – но на это уйдет не один час. Тут куча всего. А вам ведь нужны выводы? Король, мне надо несколько часов, чтобы все просмотреть и прочитать.
– Работай, – кивнул Доран. – Тени буду с тобой, в лаборатории, так что ты в безопасности. Им дан приказ защищать тебя.
– А я могу их видеть? – поинтересовалась осторожно. На самом деле вот они, летают вдоль стен и изображают полупрозрачных скакунов.
– Нет, но они будут рядом.
– Ну и ладно, – кивнула послушно. Раз не должна видеть, то и не буду.
– Рори…
Голос Короля изменился, а сам он сделал шаг ко мне, заставив глупое сердце дрогнуть. Зачем? Даже обида не могла заглушить то чувство, что росло у меня внутри.
– Все будет хорошо, – пообещал он таким тоном, что я сразу поверила. Все и правда будет хорошо. И подалась вперед, приоткрывая губы, навстречу поцелую. Сокрушающему, кружащему голову и заставляющему покориться.
– Да, – шепнула, когда Король чуть отстранился, – все будет хорошо. И ты меня отпустишь, когда я выполню свою часть сделки. Иначе будет… плохо.
– Очень смешно, Рори.
Ну что ж, я предупредила. Ласково проведя рукой по щеке Короля, отвернулась к результатам генетического анализа. И погрузилась в работу.
Спустя несколько часов я порадовалась, что в свое время настояла на том, чтобы притащили несколько нужных книг. А еще порадовалась, что мои нервы в Руадхе успели закалиться. Почти.
Такого мне видеть не приходилось. Но, будем честными, прежде я и других существ не изучала.
Шок… интерес… изумление и научный экстаз – это примерный перечень того, что кипело внутри меня, когда я просматривала результаты исследований. Где-то хмурилась и надолго задумывалась, а то и лезла в одну из книг. Где-то удовлетворенно кивала.
Картина вроде вырисовывалась, но не хватало одного пазла. И я никак не могла его найти.
– Рори…
Я вздрогнула и едва не свалилась со стула.
– Извини. – Хэдин вошел в лабораторию и присвистнул. – Погоди, ты все это время сидела тут?
– Да, – кивнула и со стоном растерла шею. – Это была плохая идея.
– Это была ужасная идея! – помрачнел Хэдин. – И ты не ела!
– Я пила что-то. А, воду.
– Все смертные ученые такие?
– Нет, – скромно ответила я, – только гении. Приятно познакомиться.
Лекарь фыркнул и посмотрел в сторону Теней:
– Обед для Авроры. Это входит в приказ о ее безопасности.
Две Тени растворились в воздухе. А я уважительно приподняла бровь: надо же, слушаются. По рассказам Дорана уже успела понять: Тени слышат далеко не всех.
Но поесть и правда надо. Тем более Тени принесли какое-то нежнейшее мясо, булочки и салат из незнакомых, но очень вкусных овощей. На десерт предложили маленькие круглые пирожные и тягучий, сладкий сок.
– Пока ты ешь, я кое-что тебе расскажу, – проговорил лекарь, присаживаясь на стул рядом. Отодвинул пару моих книг и продолжил, глядя на повисшие в воздухе и светящиеся результаты исследований.
– Где-то на границе Руадха живет одна фейри по имени Комина. Очень старая, древняя. Она родилась, по меркам Земли, в начале одиннадцатого века. Фейри-одиночка, обладающая огромной целительской и провидческой силой. Но характер поганый, потому и не ужилась ни с одним из Дворов.
– А почему она поселилась возле Руадха?
– Потому что ей любопытно, – пожал плечами Хэдин. – С Двором Теней она не общается, но иногда Доран к ней приезжает. Не знаю, о чем они беседуют. Только иногда Король возвращается сильно раздраженный и ее иначе как «старая дура» не называет.
Я прожевала мясо и спросила:
– А к чему ты ведешь разговор?
– Думаю, Комина может определить, кто ты такая.
– Я – человек!
– Уверена? – вдруг тихо спросил Хэдин. А я едва не заорала, что да, уверена. Открыла рот и… закрыла. Подцепила вилкой остатки салата и задумалась.
Нет, я определенно была человеком, я думала, как человек, чувствовала. В то время как нравы и психология фейри казались мне отталкивающими и чуждыми.
Но я их понимала. Да, не могла принять, но понять – легко.
Словно зайцы из шляпы, в моей головы возникали разные мысли.
Я никогда не болела. Почти никогда.
Легко адаптировалась в Руадхе.
Вижу то, что не положено.
Со мной общается кот с зелеными глазами. Это уже нездорово.
Я не расплываюсь влюбленной лужей у ног фейри, хотя на Чары и реагирую.
– Может, я внучка Дорана? – предположила задумчиво, наслаждаясь выражением лица Хэдина. Всерьез такое я не думала, конечно. Но мозг пытался прикрыться юмором от ненужных озарений.
– Ты поела? – Хэдин решил не развивать тему моего родства с Дораном
– Аппетит пропал, – буркнула я, отодвигая остатки еды.
– Тогда расскажи, что узнала.
Отвлечься, да, отличный вариант. Тем более я и сама гнала мысли о своем происхождении.
Потому что я – человек. Человек, ясно?!
– Хэдин, прежде чем рассказывать, можешь позвать Аерону? Я хотела задать ей пару вопросов для уточнения.
Лекарь кивнул и вновь обратился к Теням. Ну да, я же, считается, не могу с ними общаться.
Аерона появилась спустя минут двадцать, как всегда красивая и крайне соблазнительная в прозрачном платье, переливающимся сиреневыми искрами.
– Что случилось? – поинтересовалась капризным тоном. – Рори, ты нашла лекарство, да? Я первая!
– Когда я его найду, – вздохнула терпеливо, – то сначала надо будет испытать его на побочные эффекты и…
– Так создадим гомункула и испытаем, – перебил Хэдин. – Тем более, Рори, ты можешь легко проводить проверки на любом из нас. Фейри крайне сложно повредить.
Еще назовите себя идеалом для опытов, ага.
– Аерона, у меня к тебе несколько странные вопросы. Скажи, женщинам больно рожать?
– Ну… – задумалась жгучая красавица. – Одна моя фрейлина еще на Земле родила ребенка. Говорит, не было больно. Но потом, насколько я помню, здесь стало хуже. Роды стали идти дольше, все чаще прибегали к тому, чтобы доставать ребенка искусственно, и все было очень больно. Очень и очень.
– Да, – подтвердил Хэдин, – у вас это, кажется, называется кесаревым сечением.
– Еще вопрос. Аерона, тебя и мужа Дерево соединило на Земле?
– Да.
– Что ты к нему чувствовала?
Взгляд сестры Короля затуманился. Словно она пыталась вспомнить нечто забытое и никак не могла.
– Не помню, – прошептала, наконец. – Хочу вспомнить и не могу. Все как во сне. И… зачем тебе это?
– Доран говорил, что любовь для вас – слабость.
– Да, – кивнул Хэдин, – мы не можем ее испытывать. Да и потребности в ней нет. Уважение, доверие, влечение, наконец. Но любить – это подставлять себя под удар. Когда мы сюда пришли, то были темные времена, Рори. И любовь часто играла злую шутку.
Я кивнула, сделав для себя выводы. И снова спросила у замершей посреди лаборатории Аероны:
– Почему ты хочешь ребенка?
Принцесса даже растерялась на пару мгновений.
– Ну… это ребенок. Дети для нас…
– Счастье, – закончила я за нее фразу. – Все верно. Я смотрела вашу историю. У фейри очень трепетное отношение к детям. Искренняя и глубокая любовь, а не просто ответственность.
Я вздохнула и дальше постаралась говорить, как можно тщательнее подбирая слова. Моя теория… я не была в ней до конца уверена. Но она выглядела так логично.
– Я очень тщательно все проверила. Понимаете, могу и ошибаться, ведь никогда раньше мне не приходилось исследовать других существ.
– Я в тебя верю, – низкий голос раздался от дверей лаборатории. Доран пришел очень вовремя, а может, его Хэдин вызвал. В любом случае, Король спокойно подошел к столу, присел на край и выжидательно на меня глянул.
– Продолжай, – велел негромко. Я сглотнула и постаралась не смотреть в его сторону. Потому что взгляд Короля, казалось, прожигал меня насквозь.
– Ваши гены я неправильно назвала вначале исковерканными. Скорее они… э-э-э-э… то есть вы мутировали в процессе эволюции. У вас есть магия, у нас – нет. Скорее всего, ее наличием и можно объяснить структуру ваших генов. Но! Я нашла ген, которого у нас нет.
Уф, что-то ладони вспотели. Никогда я так не нервничала, даже на выпускном экзамене. Даже на первом исследовании.
Новый ген… да за такое многие ученые себе ногу отгрызут, лишь бы стать первооткрывателями. А я даже не могу поделиться с миром открытием.
Потому что на Земле нет фейри. Это легенда.
– Так вот, продуктом этого гена является неизвестный мне гормон. И тут вырисовывается интересная картина. Гормональный анализ показывает, что у вас незначительные отклонения от человека. Но! Окситоцин не вырабатывается. Он у вас есть, но этот неизвестный гормон его подавляет почти на сто процентов.
– Я знаю, что такое гормоны, – вмешался Доран, – но что дает этот самый окситоцин? Если его подавляют, значит так нужно.
– Возможно, – кивнула я. – Окситоцин еще называют гормоном нежности и радости. На физиологическом уровне окситоцин запускает механизм привязанности: он делает мать или отца привязанными к своему ребенку, привязывает женщину к своему сексуальному партнеру, а мужчине создает романтический настрой и готовность быть верным. По большому счету, окситоцин является еще и гормоном верности. Аерона сказала, что раньше фейри рожали без проблем. Так вот, окситоцин еще и помогает матке сокращаться, запускает механизм родов. Хэдин, я посмотрела твои книги. Там правда отмечается, что фейри рожали гораздо легче, чем люди. Так же упоминалось, что по описаниям рожениц, их накрывало небывалой волной счастья и безграничной любви к младенцу.
Пока я говорила, гипотеза становилась все стройнее.
– Так вот, на основе всего этого, я могу предположить, что когда-то у вас вырабатывался окситоцин. А потом перестал. Почему? Загадка. Значит, главная наша задача – заставить его вырабатываться вновь.
В лаборатории наступила тишина. И в этой тишине я видела, как все сильнее мрачнеет Доран. Если Аерона пока смотрела чуть недоумевающе, а Хэдин явно обдумывал сказанное мной и покачивал головой, то Король прямо на глазах становился похожим на грозовую тучу. Еще немного – и засверкают молнии.
Что я такого сказала? Или он ожидал других результатов? Мне стало не по себе, так как сразу припомнилось обещание Дорана, что в случае провала я стану гончей Дикой Охоты.
– Найди средство лечения, – мрачно проговорил Король.
Вот спасибо, что напомнил. А то я сама не догадалась.
– Главная проблема в том, что если даже вводить вам окситоцин лошадиными дозами, новый гормон его почти сразу подавит. Я не знаю, это… это похоже на какой-то защитный механизм. Но от чего? И почему он заработал именно здесь?
– Значит, надо как-то отключить выработку того гормона, – проговорил Хэдин.
– Вы о чем вообще? – протянула Аерона. – Вы мне скажите, у нас будут дети?
– Будут, – успокоила я, – осталось найти средство, чтобы включить то, от чего у вас будут дети. Недавно же был один случай. Когда фейри забеременела от человека.
– Бедняжка, – вздохнула Аерона, – хорошо, что муж понес наказание за такое. Подумаешь, полукровка, ну спрятали бы, воспитывали.
– Да, – медленно проговорила я, глядя перед собой, – полукровка… Хэдин, а полукровки рожают?
– Рожали. Сейчас нет.
– Значит ген-то доминантный, – проворчала я, – вот что, давайте говорить откровенно.
– Откровенность – благо, – согласился Доран. Я покосилась на него и медленно произнесла:
– Я нашла причину, но ее устранение – дело не одного дня.
– Рори, – протянул Хэдин, – ты уже сделала многое.
– Но недостаточно, – холодный голос Дорана как-то разом остудил всех. – Ты ведь сможешь это сделать?
– Если мне не будут угрожать! – огрызнулась я. Король промолчал, но так красноречиво, что пришлось прикусить язык и продолжить уже более мирным тоном:
– Я буду искать выход. Но! Пока не могу сказать, сколько времени это займет. И мне будет нужна еще литература. А, и сегодня я останусь на ночь тут.
– Зачем? – поинтересовался Доран, чуть приподнимая бровь.
– Затем, что по горячим следам мне легче думается. Завтра отосплюсь. А, Хэдин, для опытов надо будет приготовить несколько этих ваших… гомункулов. Их точно можно использовать?
– Недолговечная копия фейри, но без разума.
– Рори будет проверять все на мне, – вдруг подала голос Аерона, до этих пор хмурившаяся и смотревшая на всех по очереди. Я даже не сразу поняла, что она сказала. Потом осторожно проговорила, глядя на сжавшую кулаки брюнетку-красавицу.
– Аерона, с гормонами шутки плохи, если что.
Но принцесса и не думала пугаться.
– Не считай меня дурой, смертная, я прекрасно понимаю, что это такое. Но так будет шанс, что ты быстрее отыщешь средство. Гомункулы еще могут и не отреагировать. Хэдин врет, они не настолько безукоризненны. А вот чистокровная высшая фейри – самое то.
– Не вру! – возмутился лекарь. – Рори, гомункулы – идеальны для опытов.
– Я хочу участвовать в поиске лекарства! – подпрыгнула Аерона. – И даже ты, брат, не можешь запретить мне это делать! А знаешь почему? Ты знаешь!
Я перевела ошалевший взгляд на Дорана. Тот кивнул и проговорил:
– Тоска Аероны почти подошла к критической отметке. Дай ей шанс проявить себя.
– Или я уйду за грань Хаоса, – прошептала принцесса. Она вдруг словно осунулась и поникла.
– Ты не знаешь, Рори, что такое жить и понимать, что не можешь подарить новую жизнь. Которая снится тебе. А потом ты готова переспать с любым, кто в теории может помочь забеременеть. Дай мне шанс помочь тебе.
– Хорошо, – пробормотала я, мысленно решая, что ничего непроверенного вкалывать Аероне не стану. Чья-то мания не должна потом выйти мне боком.
И все же что-то не давало покоя.
Аерона ушла, одарив напоследок тоскливым взглядом, Хэдин тоже удрал. Доран ушел последним, жадно меня поцеловав и на мгновение прижавшись лбом ко лбу. И вот как его понимать? То холодные приказы, а то вдруг внезапная нежность. Его поведение в последнее время казалось немного странным.
Немного…
Ночь прошла в каком-то угаре. Я снова и снова, до рези в глазах, всматривалась в результаты, лазила по всем доступным книгам. Бормотала себе под нос и сама же отвечала. То садилась прямо на каменный пол, обложившись литературой, то ходила взад-вперед. И понимала, что пока на ум ничего не приходит. Все мысли упирались в невидимый барьер. Я не могла пока понять одного: какого черта блокируется именно окситоцин. И главное – почему? Если он вначале вырабатывался, а тут его банально заблокировали.
Я остановилась посреди лаборатории и крепко сжала руками голову. Так крепко, что даже стало немного больно.
Я делала что-то неправильно. Что-то упускала из виду, но пока не понимала, что именно.
И все не давало мне покоя Дерево.
В конце концов, ранним утром, я не выдержала. И просто отрубилась, лежа на полу и подложив под голову самую мягкую книгу. Спала, кстати, неплохо. И даже видела какой-то сон, пока меня не потрясли осторожно за плечо.
– Так и думал, что ты заснешь здесь. – Надо мной склонился свежий и выспавшийся Хэдин, который добавил: – У меня хорошие новости. Пока ты дрыхла, хогманы забрали анализаторы и пообещали через пару дней вернуть исправленными.
Я села и потерла гудевшие виски. Голова отказывалась соображать, а сознание просило поспать еще часов пять.
– Где Доран? – голос получился сонным и невнятным. Представляю, в каком я сейчас виде. Наверное, и на щеке отпечаток от книги.
– Улаживает проблемы, – усмехнулся Хэдин. – Королева Благих прислала официального посла с требованием вернуть Джиоллейдха. Иначе, мол, она обидится и покажет всем гнев обиженной женщины.
– Это явно ужасная угроза, – пробормотала я, – ну отлично, тогда подремлю и снова за работу.
– Доран дал разрешение на поездку к Комине. Заодно и повод убрать тебя временно из дворца. Кажется, Король в чем-то подозревает Благих.
– О… – Я все еще не могла собрать сонные мысли в кучу. – Прямо сейчас?
– Нет, ну ты можешь умыться и причесаться, а завтрак я принес.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Завтрак прошел в каком-то легком тумане. Если честно, меня потряхивало. Нет, я по-прежнему верила, что во мне нет ничего от фейри, но мозг постоянно подкидывал ситуации, произошедшие в Руадхе. И от этого немного тряслись руки, а в душе поселилось чувство, которое пробуждается, когда сидишь у кабинета стоматолога. Даже живот начало немного крутить.
Хэдин же сохранял полнейшее спокойствие, лишь предупредил:
– Тени будут с нами, но ты их, конечно, не увидишь.
– Я их и сейчас не вижу, – проговорила чистую правду. Теней не было видно.
– Сейчас их и нет. Я же с тобой.
– Доран тебе настолько доверяет?
– В стенах лаборатории – да. Ты доела? Тогда поехали.
Я, невольно оттягивая момент отъезда, допила последние капли сока. И спросила:
– А раньше ты у этой Комины был?
– Один раз. Нам удалось найти общий язык, как двум целителям. Она, правда, свой дар давно не использует. Говорит, что устала и пусть другие работают. Но я знаю, что некоторые к ней ходят. Больше за предсказаниями.
Я передернулась: не хотела бы знать свою судьбу. Скажут, что в пятницу ты перевернешься на машине – и все, жизнь кончена. Только и будешь об этом думать.
Перед отъездом Хэдин придирчиво меня оглядел и покачал головой:
– Тебе надо больше спать, Рори. Синяки под глазами и сильная бледность.
– Это проходящее. Посплю восемь часов, и все пройдет.
Из дворца мы сначала, через Туманную Арку, прошли к Арене. Едва попав в город, я тут же начала оглядываться. Дома здесь стояли довольно далеко. Вокруг Арены раскинулась идеально круглая площадь, выложенная дымчато-черным камнем. Он словно прилипал к ногам, не давая скользить. Над головой распростерлось уже ставшее привычным бледно-серое небо, где кружок солнца казался тусклой серебряной монетой.
– Рори, садись.
Пока я крутила головой, Хэдин где-то достал огромного коня. Угольно-черного, но с серебряной гривой и хвостом. Белые глаза животного слабо светились и производили, мягко говоря, жуткое впечатление.
– Откуда такой… красивый?
– Возле Арены есть стойло. Это мой килли, зовут Эриокс.
– Не лошадь?
Хэдин подхватил меня под мышки и легко усадил на килли. Тот рыкнул, как лев, и с шумом втянул воздух.
– Килли жили здесь до нашего прихода. Мы сумели их приручить. Но они выбирают лишь одного хозяина. И преданы лишь ему. Тебя на спине он терпит только потому, что я рядом. Иначе тут же сбросил бы и съел.
– Ясно. Питаются они явно не травой.
Хэдин хмыкнул и легко запрыгнул на Эриокса, оказавшись за моей спиной. А я вдруг заметила неподалеку Дымка. Он прошелся по площади и исчез, словно всосался в камни.
Бледные фонари в виде каменных столбов торчали тут и там, все дома излучали едва заметное мерцание. Я прищурилась: кажется, та статуя у входа на Арену в прошлый раз была не с тремя руками. Хотя… какая разница?
– Готова?
– Ну да, а что?
– Мы поедем медленно, чтобы тебя не размазало. Но ты все же держись покрепче и прижмись ко мне.
Хэдин взялся за поводья, а я невольно вцепилась в выступающую часть необычного седла. И послушно прижалась к груди лекаря.