Зайдя за калитку, она направилась к ракитнику в огороде Михалыча. Куст раз только-только занялся цвести, на дворе теплое начало мая, она увлеченно начала его рвать.
– Майским ракитником будешь мЕсти,
Выметешь мусор с хозяином вместе! – приговаривала она.
Вспоминая Михалыча разными словами, она перевязала свежую метлу диковинным хитрым узлом, даром что пальцы скрюченные и не гнутся, и уложила в чемоданишко.
– А эти? – И Мария Степановна остановилась у тёмного, осевшего на бок домика.
– Ну, что вот вам не жилось как люди? – спросила она у домишки. – Ну, какие внуки, какие университеты? Живи как все, в г***не и в грусти! Зачем лезешь лучше жить? Ты, Семеновна, пока жила взаймы у всей деревни, разве я ж тебя трогала? Куда тебя понесло внуков сюда приглашать да хвастаться? Разве ж выносимо было это терпеть? Довольные, румяные ходят, телевизор новый купили! Видано ли дело, меня чаем угощали да с такими деликатесами? Ты зачем мне, Семеновна, подарки стала дарить да конфетами угощать? Жить хорошо стала? Мне решила показать, как тебе сладко живётся? Показала?
Старушка по-детски вытаращила язык и зажмурилась, затем махнула рукой и вошла в избу.
«Деликатесами она угощать будет! Давно ли копеечку занимать приходила? В люди выбилась? – качала она головой. – Ну, и где твои внуки? На своей машине-то хорошей? Мягок ли им тот овраг оказался?! Ну-ну, будет тебе, Семёновна, лежи не вертись, вовек с внучком теперь не встретишься, земелька сырая не пустит к нему».
Уверенно прошлась Мария Степановна по маленькой кухоньке, направляясь к маленькому шкафчику с утварью.
– Плов они готовить будут, – ворчала старушка, доставая с полок казан. – В такой кастрюльке мне тоже хорошо варить будет.
Кое-как закрыв чемодан, раздувшийся от всунутого в него котла с крышкой, Мария Степановна двинулась дальше.
– Эх, Надюшка моя! – ведьма послала прощальный поцелуй ещё одному дому, стоявшему на пути. – Как мы с тобой ладно жили-дружили. Как я тебя понимала! Эх, бывали денёчки!..
Мария Степановна с удовольствием припоминала недавние события. Надюшка жила бобылём. Да попивала. Даже не попивала, а запивала, сначала дня на три, а с опытом и годами и на все две недели. С работы гонять такого специалиста начали. Надюшка обижалась, думала: сглазил ее кто.
«Ну, кто ж её сглазить-то мог?» – весело хмыкнула ведьма, поправляя платок на голове.
Надюшка искала причину всех бед, но не находила. Трудно найти очки на стареньком комоде, когда они надеты тебе самой на нос, не так ли? А что ж, такой человек потерянный – завсегда ведьмин клиент. Он слаб, податлив, и самое главное – верит в колдовство и в то, что ему тут помочь обязаны.
Ну, уж тут Мария Степановна себя во всей красе показала: в карты гадала, на зёрна ворожила, восковыми свечами капала, такого по телевизору не покажут. А сколько ритуалов на куриных потрохах провела, курочку Мария Степановна тоже любила, Надюшка ей всех перетаскала. А то! Или не ведьма Мария Степановна?! Была у Надюшки подруга – Катька. Простая девка. Тоже бобылём жила, дитя одна растила, изо всех сил тянулась. Голодала, но не сдавалась, бывают такие, никак их со свету не сживёшь. Вот Мария Степановна Надюшке виновницу и представила. Все беды у Надюшки от Катькиной злобы да зависти. Ишь она! Надюшка чахнет, а Катька живёт, старается. Не иначе, у Надюшки счастье отобрала. А много ли Надюшке надо: пальцем покажи, она и будет стараться подружку уничтожать. А Мария Степановна в таком деле и поможет, и заработает.