«Ва-банк»
В один из этих смутных дней неожиданно раздался звонок от Владислава Сергеевича, папы приснопамятного Никиты Головина.
Признаться, я удивилась. Никита давно закончил школу и, насколько я знала, благополучно учился в каком-то престижном вузе. Его младшая сестренка только-только поступила в «началку». Так что никаких причин сохранять мой номер телефона у Владислава Сергеевича не было.
– Я слышал, что Вы ищете работу, – огорошил он меня после обычных слов приветствия. – Я могу предложить вакансию в нашей компании.
– А в качестве кого я могла бы у вас работать? – озадачилась я. Секретарем?
– Мне нужен личный помощник, – ответил он, – ответственный и умеющий ладить с людьми. А у вас это хорошо получается.
– С подростками, – автоматически уточнила я, вспомнив свои трения с руководством школы.
– Разницы вы не почувствуете, обещаю, – рассмеялся он. – Жду вас завтра по этому адресу. Записывайте…
Я очень волновалась перед встречей. Прошерстила весь Интернет в поисках сведений о компании, где работал Головин. Меня смутило название: «Ва-банк» звучало немного странно для организации, занимающейся оптовой продажей паркета.
Утром, облачившись в деловой костюм, я с некоторой опаской отправилась на новую работу.
***
В кабинете Владислава Сергеевича меня поразила неслыханная роскошь: громадный стол из красного дерева, кожаные кресла с позолотой, зимний сад, занимающий половину помещения, и большая карта России, закрывающая собой всю стену. Города-миллионники на ней были помечены красными флажками. Разноцветные стрелки расходились из центра в стороны. Карта реально напоминала план боевых действий.
Около нее стояло внушительное бюро с выдвижной крышкой, полками и ящиками для бумаг.
Я была так потрясена обстановкой, что не сразу заметила небольшой столик с мощным компьютером, скромно затаившийся справа от входа в кабинет.
– Вот ваше рабочее место, – приглашающе указал на него мой новый босс.
Фирма, занимающая второе место по России в области продажи ламинированного паркета, находилась на пике своего развития и работала как часы. Участвовала в выставках, открывала новые филиалы, разрабатывала свежие коллекции…
Коллектив, делающий продаж на миллион в день, состоял всего лишь из двадцати человек. За каждый федеральный округ отвечал свой менеджер. Во всех восьмидесяти трех субъектах Российской Федерации были клиенты «Ва-банка».
Я тоже сразу втянулась в процесс. Моей первой задачей стал удаленный поиск кандидатов на вакансию руководителя филиала в Екатеринбурге и составление графика их собеседований по «Скайпу».
Я разместила объявления на специализированных сайтах и принялась отсматривать приходящие резюме. Желающих покомандовать за привлекательную зарплату было невероятно много. В конце дня у меня на столе появилась внушительная папка распечатанных анкет с фотографиями. На разноцветных стикерах я, по мере своего разумения, написала кое-какие комментарии, например: «Не может логично излагать свои мысли» или «Не нашла в Интернете организацию, которую кандидат указал как последнее место работы», «Завышенные зарплатные ожидания», «Квалификация кандидата не позволяет ему претендовать на указанную должность» и т. д.
Смущаясь, я положила материалы на стол Владислава Сергеевича, который весь день бегал по офису, бесконечно звонил по телефону и, казалось, совсем не замечал своего нового сотрудника.
– Занимательное чтиво, – хмыкнул он, просматривая листы с моими пометками. – Нам нужно отобрать для интервью десятку самых достойных.
И началось:
– Вот у этого, – палец с печаткой ткнул в чье-то размытое фото, – лицо предателя.
– Этот по возрасту не подходит в наш молодой коллектив, – морщинки у глаз моего босса забавно собрались вместе.
– Этот был ИП-шником – хлебнул уже свободы, с ним трудно будет совладать.
– Тетки нам не нужны, – неполиткорректно отверг он немногочисленных дам, – у них гормональный фон нестабильный.
– Бывших чиновников – в топку… – продолжал он.
Я только ошалело качала головой, выслушивая странные критерии «естественного» отбора.
Взгляд босса задержался на последнем кандидате.
– Мы с ним по гороскопу категорически не совпадаем, —и резюме ни в чем не повинного соискателя отправилось в помойку.
– Звоните оставшимся и назначайте собеседования, – безапелляционно скомандовал Головин…
Власть переменилась
Как вы уже, наверное, поняли из предыдущей главы, характер у Владислава Сергеевича был непростой. Он абсолютно не терпел ничьих советов и указаний и царил в кампании единолично, как и подобает настоящему Льву. Довольно часто я была свидетелем его собеседований – как дистанционных, так и очных. Каждый раз он принимал на работу людей, руководствуясь какой-то ведомой только ему одному логикой: бывший врач, бывший офицер, бывший учитель… Но, надо отдать ему должное, в своем выборе он практически никогда не ошибался. Коллектив подобрался позитивный и состоял из запойных трудоголиков. Коллеги боготворили своего босса, клиенты обожали его.
Хотя, казалось бы, за что? Владислав Сергеевич был занудой и самодуром и держал под контролем каждую мелочь. Учил фотографа, в каком ракурсе снимать новую коллекцию, чтобы было эффектно; консультировал художника по цвету и рисунку паркета – словом, был, по меткому выражению менеджеров, «в каждой бочке затычкой».
Иногда его действия казались забавными и заставляли сотрудников глубоко закатывать глаза и, перемигиваясь друг с другом, тайно крутить пальцем у виска. Однако невероятным образом коллекция с золотыми и серебряными вкраплениями, приводившая дизайнера в ужас своим «безвкусием», вдруг продавалась на ура, и заказы на нее расписывались на год вперед. Смелая фотосессия с полуобнаженными моделями, возлежащими на паркете аки Клеопатры, неожиданно для светописца приносила безумное количество новых клиентов.
…Вот застрял где-то на Смоленской дороге в снегу водитель-узбек, и заказчик уже грозит выставить штраф за задержку товара. Владислав Сергеевич смотрит в запорошенное снегом окно и вдруг четко представляет себе этого несчастного, никогда им не виданного водилу, которому темно и холодно, у него заканчиваются деньги на телефоне и соляра, а вокруг только снег да метель. Рядом с фурой с дорогим товаром, стоящей на аварийке, уже кружатся, как стервятники, темные людишки на затонированной иномарке. А дома, в родном Узбекистане, ждут финансовой помощи жена и дети…
И на этой мысли босс спохватывается, что где-то там, в маленьком городишке, есть у него старинный клиент, на котором висит давний долг, а он, Головин, все дает и дает ему бесконечные отсрочки и все боится позвонить, так как знает, что тот тяжело, а может, даже смертельно болен. Надо бы звякнуть по старой дружбе насчет узбека… уверен, что пацан не откажется помочь, ведь они с ним, Владиславом, одной крови – пробивные, неглупые, цельные… про таких говорят в трудные времена: соль земли…
…И вот уже тянет трактор многотонную «Сканию» за много километров от новогодней сияющей Москвы, и молится узбек своему богу, не догадываясь, что бог этот смолит на крыльце половинку своей привычной сигареты, пытаясь в очередной раз бросить курить…
Но, увы, любого бога может свергнуть титан. Под Новый, 2013 год произошло событие, которое в корне перевернуло налаженную и привычную жизнь «Ва-банка». Никогда и никем не виданный владелец компании, преспокойно обитающий на юге Франции и регулярно получающий свой пассивный доход, нежданно-негаданно проиграл собственное предприятие в карты. Оказывается, говорящее название фирма получила не случайно: оно прямо намекало на страсть ее обладателя.
30 декабря к работе приступил новый директор.
Двоевластие
Вновь прибывший представился Михаилом Александровичем Хохловым. Был он подтянутым, сухопарым мужчиной лет сорока, необыкновенно вежливым и имеющим степень MBA, о чем не преминул сообщить всем при первой же встрече.
Владислав любезно проводил своего преемника в кабинет. На скулах Головина играли желваки.
Недоумевающие менеджеры столпились около директорского «офиса». Минут через сорок Владислав Сергеевич вышел оттуда и попросил помочь перенести его компьютер в шоурум – помещение, которое обычно использовалось для демонстрации новых коллекций, праздничных пьянок и встреч с ВИП-клиентами. Прихватил он с собой и личные вещи: пару бутылок виски, подаренных партнерами, сувенирную буденовку и фото жены в витиеватой рамке.
Я попросила ребят перетащить в новую комнату и мой компьютер. Спустя несколько минут мы с шефом остались одни. Владислав велел закрыть дверь. Когда я обернулась, исполнив его просьбу, то увидела страшную картину. Начальник застыл на стуле в форме эмбриона, на голове – буденовка, руки судорожно цепляются за кресло. Он чудовищно взмок от пота.
Это была паническая атака – первая из череды многих и, наверное, самая сильная.
Он что-то едва слышно бормотал себе под нос, до скрипа стискивая зубы. Я с трудом разбирала отдельные слова: «старый», «никуда не возьмут», «кредит», «ипотека», «полжизни отдал этой сучьей фирме», «нельзя умирать», «дети»…
Меня мороз продрал по коже, и я не сразу смогла открутить дрожащими руками крышечку на бутылке с дорогущим виски. Голова шефа не поднималась, пришлось силой запрокинуть ее. Одной рукой я разжала челюсть своего босса, а другой принялась заливать в него единственное оказавшееся под рукой лекарство. Половина бутылки расплескалась на пол, но другая половина сработала, и тело несчастного вскоре расслабилось. Пациент сонно захрапел.
В эту минуту затрезвонил его мобильник, и начались бесконечные звонки. К счастью, я уже достаточно проработала в компании, чтобы перезнакомиться с основными клиентами, поставщиками и партнерами, и была частично в курсе текущих проблем и задач, а также планов Владислава.
В середине дня я перестала трястись от волнения и вполне уверенно, не хуже самого Головина, рулила делами фирмы.
Новогодние каникулы прошли неспокойно. В январе весь коллектив собрался в полном составе, готовый к новым свершениям. Слегка осунувшийся, но собравший волю в кулак Владислав приветствовал своих товарищей. Михаил Александрович не скрывал своего удивления. Демонстративно не замечая соперника, он собрал менеджеров на совещание, где раздал всем собственноручно написанные должностные инструкции и разнообразные приказы.
Из его кабинета так и летели диковинные термины: «латеральное мышление», «коэффициент KPI»…
По завершении этого собрания Владислав Сергеевич пригласил коллег в шоурум. Там он провел свой хурал, используя привычный лексикон: «чес по полям», что означало командировки по регионам и личные встречи с клиентами, «перебить дрова», то есть предложить наш паркет тем, кто обычно покупает «дрова» – паркет на класс ниже, и т. д.
На следующий день менеджеры разъехались в свои федеральные округа. Оставшиеся в Москве помощники по привычке заходили в шоурум на ежедневный инструктаж. Все отгрузки и проводки по-прежнему визировались Головиным.
Шли месяцы. Двоевластие в компании сохранялось.
В конце лета для очередной проверки своих российских дилеров в компанию прибыли немцы из компании «Классен».
Вот здесь-то наконец и пригодился мой немецкий. И хотя один из проверяющих довольно прилично говорил по-русски, я предложила Владиславу свою помощь. Он был приятно удивлен. На протяжении разговора западные коллеги обращались исключительно к Владиславу Сергеевичу, так как переводила я только его слова.
Михаил Александрович, видимо, понял, что не справляется, и вызвал на подмогу нового собственника. Мы впервые увидели свежеиспеченного хозяина: им оказался маленький лысоватый человечек с незапоминающимся именем и неприятным выражением лица.
Он прибыл к нам на новеньком «Мерседесе» и сразу же стал разговаривать на языке угроз.
«Объясняю для непонятливых, – начал он свою речь, – в компании сменился менеджмент. Кто несогласен, может подать заявление на увольнение».
Однако новый менеджмент плохо представлял себе отношения, сложившиеся в компании за много лет. Прежний директор был крестным отцом у дочки Димы, менеджера по Центральному федеральному округу, поручителем по кредиту у Евгения, отвечавшего за Северо-Западный округ, помогал восстанавливать сгоревший после пожара дом у Зули, курирующей Южный округ. Тысячи нитей связывали стоявших перед собственником людей с Головиным, и каждому из них было что вспомнить.
Поэтому через несколько минут в руках у огорошенного Михаила Александровича было девятнадцать заявлений об уходе. В гнетущей тишине резко прозвучал звонок домофона. Это приехал Балоев, один из самых важных клиентов фирмы. Семья Балоевых поставляла паркет в Чечню. Вагоны дорогого немецкого штучного паркета ежемесячно отправлялись в Грозный. Мне иногда казалось, что вся республика уже покрыта им целиком и полностью, но Балоевы все приезжали и приезжали.
Владислав Сергеевич, скованный своей новой болезнью, о которой, к счастью, никто пока не догадывался, пребывал в шоуруме. Михаил Александрович и его хозяин учтиво пригласили уважаемого чеченца в директорский кабинет. Разговор продолжался недолго, гость был очень вежлив. Но впервые за много лет он не сделал заказ…
На следующий день я поехала в офис, чтобы забрать кое-какие вещи. К моему немалому удивлению, за своим царственным столом в тени зимнего сада восседал Головин. На губах его играла торжествующая улыбка победителя. Пустая бутылка из-под виски стояла рядом.
По радио транслировали новости Евромайдана…
Женька
Пока в «Ва-банке» воцарилась стабильность, вернемся ненадолго в 2012 год.
Это было время, когда в недавно появившейся социальной сети «Одноклассники» зарегистрировалось невероятное количество пользователей – сто тридцать пять миллионов. Ежедневно на свои странички заходили сорок миллионов человек. Бывшие одноклассники, однокурсники, сослуживцы, да и вообще все те, кто хоть где-то когда-то пересекался, вдруг решили, что жить не могут друг без друга, и сутками напролет торчали в чатах, вспоминая, как первый раз курили за углом или идиотничали на уроках.
Многие искали свою первую любовь, и кривая разводов резко пошла вверх. Прожженные аферисты, алиментщики и прочий народ «в бегах» вышли из тени и потеряли всякую бдительность, уверенные, что здесь-то они среди друзей. Судебные приставы обрели наконец значительное подспорье в своей работе.
Ознакомившись с жизнью одноклассников и одноклассниц, пролайкав все фотки их детей и собак и узнав, что Пашка, с которым я сидела в первом классе за одной партой, спился, а Женька – старый друг, с которым связь была потеряна сразу после окончания школы, – уехал в Канаду, я изрядно утомилась. Нелегкое это оказалось дело – «воскрешать золотые счастливые деньки».
Мне не нужно было искать на этом сайте свою первую любовь. Игорек Севастьянов погиб во время службы в армии, его парашют не раскрылся во время учений. Хоронили Игорька в закрытом гробу, я смогла увидеть только руку с содранными ногтями: он до последнего пытался открыть запасной парашют. На память о нем осталось только горькое восьмистишье:
«Сайт „Одноклассники“ – модная „фенечка“:
Дети, собаки, богатый улов…
Воспоминаний вуалью покрытые,
полузабытые лица из снов…
И с монитора чудесная, детская
смайликов льется белиберда…
Сайт „Одноклассники“ – модная „фенечка“…
Ты не появишься здесь никогда…»
Однако с Женькой мы неожиданно снова и надолго «законтачили». Видимо, он крепко соскучился по друзьям в своем холодном Торонто.
Женька был вундеркиндом. Жизнь его в Волгограде складывалась не лучшим образом. Дворовые мальчишки лупасили худенького ботаника почем зря. Но теперь он пожинал плоды своих ночных бдений за учебниками. Закончив МГУ с красным дипломом, волгоградский паренек устроился по приглашению от зарубежных работодателей в западную компанию. Тогда таких, как он, «разбирали щенками». В Канаде мой друг детства достиг невиданных высот, занимаясь кибербезопасностью, купил дом, женился, получил гражданство – в общем, глубоко врос корнями в заокеанскую землю.
Еще в десятом классе он создал свою собственную теорию развития общества и определил место индивида в нем. Вкратце ее тезисы были таковы.
После индустриальной эпохи начнется эпоха постиндустриала. Дешевые природные ресурсы в индустриальных странах начали исчерпываться. В качестве адаптации к новому укладу Запад займется импортом дешевых ресурсов: как природных, так и трудовых. Развитые страны будут переносить за границу грязные, энерго– и трудоемкие производства и завозить трудовых мигрантов.
Мир разделится на три зоны:
– зеленую (страны с хорошей экологией и безопасностью, продвинутой медициной, качественными продуктами, неприкосновенностью жизни);
– серую (страны с плохой экологией, испытывающие проблемы с безопасностью граждан); и
– киберпанк (царство беззакония и загрязненной окружающей среды).
Однако всеобщая глобализация поможет перебраться в зеленую зону даже тем, кто родился в серой зоне, так как границы между государствами будут стираться.
Для этого нужно иметь релевантные навыки, то есть знать английский (универсальный язык общения), иметь возможность работать дистанционно и непрерывно учиться.
Получение образования становится непрерывным и пожизненным процессом, в который преуспевающий специалист вкладывает значительную долю своих доходов. Появление новых технологий требует все новых видов квалификации и обесценивает старые. В этом контексте сложно будет говорить о конкретной профессии или специализации, потому что понятие «профессия» принадлежит индустриальному укладу и в постиндустриальном обществе попросту исчезнет. Зато появятся маркетолог-архитектор-диверсант или биохимик-дегустатор-проститутка – это если очень приблизительно. Конкуренция на рынке труда будет нарастать, и даже вступившие с шефами в связь секретарши станут оказывать эти дополнительные услуги не на любительской основе, а пройдут курсы сексологии, школы гейш и т. п.
На первый план выйдет тенденция к снижению доли работающих по найму и увеличению количества «вольных стрелков». Адвокаты и гинекологи будущего будут непрерывно мигрировать по планете в поисках хорошего заработка: спрос на специалистов очень динамичен, и те, кто не готов сорваться и на следующий же день уехать из Парижа в Гонконг или Кейптаун, окажутся вне игры.
Надо сказать, любимый ученик Соловейчика всей своей жизнью доказал правильность этой теории.
Он смог перебраться из серой зоны в зеленую, получил востребованную профессию и долгожданную стабильность.
Однако годы, проведенные в Волгограде, сделали его алармистом, и он, даже живя в благополучной Канаде, готовил себя к жизни в постиндустриале. Он еженедельно ездил практиковаться на стрельбище и получил лицензию пилота.
Возможно, кто-то назовет идеи этого человека забавными, но только не я.
Я слушала его доводы очень внимательно, потому что хорошо знала, как легко серая зона может перейти в киберпанк и как быстро цивилизованные люди превращаются в зверей. Свежи еще были в памяти Юлины рассказы о событиях в Баку.
Первым делом я подумала о детях. Я поняла всю тщетность своих попыток остановить объединение школ. Асфальтовый каток реформы ехал прямо по нашим малышам. В школе, где учились мои киндеры, состав преподавателей поменялся не в лучшую сторону. К счастью, в нашей семье с физикой и математикой мог помочь Олег, а по гуманитарным предметам могла худо-бедно что-то объяснить я, но с иностранным языком был полный швах.
«Язык – это главное, Катя, – горячо уверял меня Женька. – Если твои дети выучат язык, то им будет открыт целый мир. И учить его надо обязательно с носителем. Представь только, что ты учишь русский с самым лучшим преподавателем русского из Китая. Как ты думаешь: кто лучше будет знать русский – ты или те, кто учился у любого русского носителя?»
Он приводил в пример себя. Когда он приехал в Канаду, то думал, что знает английский. Говорил он и в самом деле довольно неплохо. В итоге канадцы, обманутые его хорошим произношением, расслаблялись и вываливали на него кучу сленга, отсылок на неизвестные ему фильмы, книги и истории. Полгода он не понимал практически ничего.
«Узнать только что приехавшего русского в Канаде не составляет труда, – смеялся он. – Если аборигены задают какой-то вопрос, он застывает с мучительным выражением на лице, пытаясь состряпать в уме правильную грамматическую конструкцию, да так и стоит, беспомощно глядя вслед уходящему собеседнику».
Однако, поинтересовавшись стоимостью уроков с носителем в Москве, я была неприятно удивлена. Их прайс был совершенно неподъемным для нашего бюджета.
«Скока-скока!?! – вытаращил глаза в окошке «С» Женька, когда я ему озвучила цену за час. – Слушай, я тебе найду преподавателей здесь, в местном университете, намного дешевле».
И мы, не откладывая дела в долгий ящик, назначили первую скайп-конференцию с преподавателем из далекого Торонто.
Так нашим преподавателем стал Эндрю – классический англичанин, которого судьба забросила в Канаду. Был он идеальным учителем и смог разговорить как молчаливую Машу, так и медлительного Андрея. В Торонто Эндрю преподавал английский иностранным студентам и подрабатывал в иммиграционном центре. Следующей его российской ученицей стала Олечка Зильберштейн.
Шло время. На волне моего энтузиазма о необычном формате обучения и волшебном учителе узнавало все больше друзей и знакомых. Скоро число студентов Эндрю пополнили университетские подруги Олечки и четверо разновозрастных детей Розы.
Роза, кстати, вышла замуж за сирийца Имрана, добавив в свой грузино-ливанский коктейль еще немного арабской крови. Имран удачно занимался каким-то бизнесом, а чтобы любимая жена не скучала, он подарил ей детское кафе. Новоявленная бизнесвумен в перерывах между родами с жаром организовывала детские праздники и спектакли, устраивала дискотеки и шоу-программы.
Подруга с воодушевлением восприняла мою идею дистанционного обучения, так как ей было тяжело ежедневно возить свою разновозрастную орду по репетиторам. Вскоре детишки свободно лопотали на инглише, как на русском и арабском, приводя в умиление всю многонациональную родню.