Подростки. Как пережить пубертат

Как понять, что это просьба о любви?

Как же понять, что вы действительно столкнулись с пассивно-агрессивным поведением, что за странной забывчивостью, за торможением, за игнорированием, за разными вызовами и провокациями ребенка стоит просьба о любви?

У ребенка, который по какой-то причине ведет себя пассивно-агрессивно, парадоксальным способом, – несчастные глаза. Он может говорить страшные, странные слова, портить вещи, истерить, опаздывать в школу, забывать про обещания, но его глаза сконцентрированы на вас.

У ребенка, которому действительно все равно или у которого вызовы, обращенные к внешнему миру, в глазах нет вопроса, внимательного взгляда, яркой реакции на родителей.

Надо помнить, что это нормальная амбивалентность – люди, которые нам очень близки, которых мы очень любим, могут вызывать и ненависть. И ребенок, который ведет себя парадоксально или амбивалентно, очень сильно любит родителей, но выражает это криво, через сопротивление. Такой ребенок сильно усомнился, что он нужен.

Очень часто конфликты третьего типа выступают как следствие конфликтов первого и второго типов. Если слишком много отрицательного фидбэка, если вы все еще продолжаете его контролировать и пытаться вести его в ту сторону, куда он не хочет, и длится это не неделю и не месяц, у ребенка может нарастать ощущение, что он нелюбимый.

Как лучше реагировать на пассивно-агрессивное поведение подростка

Что делать, если вы столкнулись с парадоксальным поведением ребенка? Если он нарушил какое-то важное обещание, прогуливал школу, сказал что-то обидное вашей подруге, залез в ваши личные вещи, очень важно понимать, что во всякой непонятной ситуации самое лучшее, что можно сделать, – это не торопиться. Семь раз отмерь, один раз отрежь.

Если вы в состоянии отследить и удержать свои эмоции, если вы не понимаете мотив, иногда лучше сказать: «Слушай, я должна подумать». Опять я рекомендую паузу – это действительно проверенный, надежный способ.

Иногда пауза и отсутствие комментариев запускают в ребенке настолько мощный процесс осознавания, который не запустят никакие репрессивные меры, слова и особенно крики.

Постоянные паузы и постоянное отсутствие комментариев – это тоже парадокс, это рекомендовать нельзя, но в серьезных случаях нужно помнить, что другая ваша реакция подростка будет только распалять. А пауза важна, причем поданная так: «Я тебя люблю, но сейчас я буду молчать». Очень важна эта первая часть: «Я тебя люблю, ты мой ребенок. Я верю, что все будет хорошо. Даже несмотря на то, что ты украл учебник у девочки, стащил деньги, приклеил окурок к двери директора, я тебя все равно люблю, но я должна подумать, что с этим делать».

Иногда это пассивно-агрессивное поведение идет вовнутрь. Недавно я разговаривала с мальчиком, который наносил себе порезы – это не вскрытие вен, а надрезы кожи. Скорее всего, это эпизод пассивно-агрессивного поведения, потому что ребенок не может решить какую-то свою боль. Часто это боль в отношениях с родителями или в отношениях с другими подростками, но всегда в таких случаях нужно вести себя очень аккуратно и внимательно.

Когда ребенок ведет себя странно, непонятно – он замыкается, когда вы с ним говорите; специально дергает брата или сестру; перестал совсем звонить бабушке и отвечать на смс, – все это напоминает пассивно-агрессивное поведение.

Как реагировать в этих случаях? Во-первых, смотреть детские фото подростка – это возвращает в тот контакт с ним, когда он был маленьким. Еще можно вернуться в состояние нежности к ребенку, если смотреть на эту деточку, может быть, уже огромного, когда он спит. Когда тот, с кем вы ругаетесь, отключен, то есть беззащитен, очень уязвим, хотя он ростом 1 м 80 см. Когда ребенок спит, видно, что он действительно маленький.

Я рекомендую в острых конфликтных ситуациях смотреть детские фото ребенка и смотреть на него спящего, возвращаясь к той части контакта, которая часто с этим конфликтующим, эмоциональным, протестующим подростком теряется.

Опять же надо поставить точку, стараться не продолжать конфликтовать внутри себя. В случае пассивно-агрессивного поведения подростка часто родители начинают себя будоражить: «Что я делаю не так? Что с ним такое? Что я упустила? Он какой-то странный». Это раскручивание мысленных кругов внутри делает состояние родителя тяжелым. Нужно уметь ставить точку: «Стоп, я не буду про это думать долго. Я посоветуюсь с подругой. Я посмотрю кино. Я напишу новый блог. Я найду, что с этим делать, но я не буду внутри все это накручивать».

Чего точно лучше не делать?

Иногда непонятно, что делать. Зато можно рекомендовать то, чего не надо делать.

Чего нельзя делать, если у вас в семье происходят конфликты, связанные с провокативным и непонятным поведением и с тем, что ребенок думает, что его не любят?

Категорически нельзя сравнивать ребенка с друзьями и знакомыми.

Никого нельзя сравнивать, это никому не полезно, но то, что никаким образом нельзя ни с кем сравнивать ребенка, который и так в себе засомневался, это просто правило техники безопасности.

Очень важно не сравнивать такого ребенка не только с другими детьми, но и с кем-то из вашей семьи: «А бабушка в твоем возрасте защитила диплом, имела отличный аттестат, закончила музыкальную школу», «Папа в твоем возрасте покорял горные пики, изобретал вечный двигатель, выигрывал призы на олимпиадах». Эти сравнения просто добьют ребенка, которого и так гложут сомнения в себе.

Очень важно не говорить о любви неискренне.

Если вы прямо сейчас не можете от души сказать ребенку, что вы его любите, лучше не говорите. Неизвестно, что хуже – сравнение или неискренние разговоры о положительных чувствах. Лучше переждите, пусть к вам вернутся нежные чувства к нему, и когда вы опять увидите в ребенке хорошее, вы действительно сможете ему сказать, как вы его любите.

Четвертый тип конфликта с подростком. Конфликты, в которых виноват не он

Иногда бывают конфликты, которые вроде бы происходят с подростком, но он в них вообще не виноват. Такие конфликты работают как дымовая шашка. Потому что часто, когда у взрослых сложная ситуация, ребенок, чтобы спасти семью, начинает вести себя парадоксально.

Я довольно давно консультировала мальчика, который мне рассказывал, что его родители несколько лет назад собирались развестись, мама хотела уйти от папы. Сейчас он уже взрослый человек. «Когда это было, мне приходилось ужасно себя вести в школе, чтобы родителей каждую неделю вызывали к директору. Только в этот момент, когда они вместе шли в школу, они объединялись. Я это видел и фактически так их мирил. Это была абсолютно сознательная стратегия». А в это время родители переживали реальный ад, ведь он вел себя так, как будто сорвался с цепи. Это яркий пример конфликта с подростком, который связан не с ним.

Такого типа конфликты возникают в периоды, когда у взрослых большие трудности, действительно серьезные проблемы. Это не то, что вы поссорились, потом помирились, не просто в этом месяце задержали зарплату, а что-то глобальное. Например, это глубокое недовольство браком или когда поменялась семейная ситуация – кто-то умер или кто-то родился. Или изменился финансовый уровень – либо денег стало сильно много, либо количество денег уменьшилось, например папа надолго потерял работу.

Такого типа конфликты возникают, когда в семье есть что-то сильно ее дестабилизирующее, действительно сильно.

Эти конфликты возникают, когда начались серьезные проблемы со здоровьем, в частности не только с физическим, но и с психическим тоже. Это не про такие заболевания, о которых подросток в курсе, а когда у папы тяжелейшая затяжная депрессия, когда у мамы долгие нарушения, связанные с лактацией, то есть состояние взрослых угрожающее. Это всегда влияет на подростка.

Подросток в ситуациях этого типа часто не распознает, что происходит у взрослых. Особенно младшие подростки 11, 12, 13 лет могут еще не знать сложностей с кредитами, ипотеками, работой и здоровьем, но они всегда чувствуют напряжение, при этом они колоссально центрированы на себе. Дела взрослых для них не прозрачны, они как далекое эхо, замутняющее горизонт.

У меня совершенно четкое убеждение: если у родителей серьезные проблемы и в семье есть подросток, нужно найти возможность поговорить с ним про это.

Как помочь подростку, когда он ведет себя парадоксально

Почему ребенок перестал учиться, почему у него головные боли, почему он стал неконтактным и замкнутым? Почему у него трудности с одноклассниками, почему он не хочет ехать на экскурсию или в поездку с классом? Почему он дома со всеми собачится? Какими способами можно помочь подростку, чтобы яркого протестного и парадоксального поведения не было?

Во-первых, нужно попытаться максимально наладить свою взрослую жизнь. Иногда это возможно. Бывает, что у подростка на самом деле все в порядке, он не ведет себя парадоксально, а он реагирует на климат семьи.

Помните фразу: «Дети и домашние собаки знают все»? Подросток все знает, он все считывает, даже если вы ему не говорите, и он может языком поведения пытаться вернуть ситуации стабильность либо привлечь к себе максимум внимания и быть как бы «клеем» в семье.

Иногда можно наладить свою взрослую жизнь, например понять, что конфликт со свекровью можно разрешить. Если это сильно подростка дестабилизирует, можно с ней и помириться. Если наладить взрослую жизнь по какой-то причине нельзя – мешают проблемы со здоровьем, с финансами или какие-то еще сложные ситуации, – то можно ребенку объяснить, что происходит и как долго будет непросто.

Главное, объяснить подростку, что он в этом не виноват.

Вроде бы наши подрастающие дети – взрослые существа, но у них даже в пубертате продолжает действовать очень примитивный древний механизм – они думают, что в том, что происходит в семье, что происходит между родителями, виноваты они. Это из-за них, из-за их плохого поведения, из-за их злых мыслей, из-за их черствости, еще каких-то каверз взрослым плохо. Очень часто ребенок берет на себя не свою вину.

Да, в семье действительно непростая ситуация, действительно происходят сложности, с которыми взрослые еще не разобрались. Надо коротко, простыми словами это рассказать подростку и объяснить, что он не виноват ни в том, что заболел папа, ни в том, что бабушке пришлось переехать в другой город, ни в том, что родители ссорятся.

Три способа поговорить с подростком о сложном

В первую очередь, нужно сделать «запрос на посадку» – это универсальное правило при всех серьезных разговорах в семье. Когда вы не просто начинаете вываливать на ребенка то, что вы надумали, подготовили речь с конспектом, а когда вы спрашиваете разрешения: «Знаешь, есть тема. Мне очень важно с тобой поговорить. Давай мы с тобой найдем время. Когда мы это можем сделать?»

Очень важно применять еще один способ – «взять в рамку». Если подросток был свидетелем чего-то, что, возможно, запустило его тревогу об отношениях в семье; если он наблюдал то, о чем бы вы хотели с ним позднее поговорить, например как папа грубо разговаривал с мамой, как мама резко ответила бабушке или как мама плакала после того, как сходила в банк, – самые разные ситуации. Это то, что ребенок видел, слышал, подслушал, а важные взрослые разговоры дети слышат прекрасно в отличие от бытовых просьб и просьб об уроках.

Это нужно «взять в рамку», объяснить: «Ты знаешь, мы так орали друг на друга, потому что попали в неприятную ситуацию на дороге», «Ты знаешь, я рыдала, потому что папа выпил лишнего и вел себя грубо». Найти слова и «взять в рамку». Иногда нужен биографический разговор, не подробный, без лишних деталей, но вводящий ребенка в курс дела.

Это тоже про самостоятельность, это тоже про ответственность, хотя это не про равенство, а про то, чтобы признать взрослость ребенка.

Подросткам необходимо понять всю сложную семейную механику. Родители часто думают, что дети ничего не понимают. Но если вы вспомните себя в 13–14 лет и свое восприятие взрослых, вы наверняка вспомните, насколько это было взрослое восприятие, насколько вы много понимали, насколько четко вы все формулировали, насколько вас нельзя было обмануть. Такая системная ошибка родителей, даже включенных, – это недооценка взрослости ребенка.

Как определить тип конфликта

Важно научиться распознавать, какие бывают типы конфликтов, чтобы использовать это знание в жизни. Я выделила основные группы, которые встречаются в каждодневной практике.

Итак, конфликт первого типа «эмоциональная буря». Его обычно вызывают относительно мелкие поводы, и реакция в таких конфликтах больше всего связана с общей нестабильностью в семье.

Конфликты второго типа «кто главный, кто за все отвечает?». Часто причинами таких конфликтов являются родительская гиперопека, очень включенное воспитание, где заботы о ребенке больше, чем положено по возрасту. Как следствие, несамостоятельность подростка продолжается, и на желание его подгонять, мотивировать, стимулировать в итоге получаем сопротивление.

Очень редко конфликты этого типа вызывает не гиперопека, а, наоборот, полная выключенность родителей из воспитания. Тогда проблемы с самостоятельностью возникают уже в тех случаях, когда самостоятельности слишком много.

Конфликты третьего типа связаны с тем, что ребенок думает, как будто бы его не любят, и ведет себя парадоксально, провокативно, пассивно-агрессивно. Обычно, если ребенок действительно чувствует нелюбовь, за этим стоят либо сумма конфликтов первого и второго типов, либо долгая история и действительно сложности с принятием.

Тогда нужны помощь, личная работа, чтобы подростка принять. Если ребенка мы еще можем надуть, подростки тонко чувствуют, любим мы их или нет. Причем они чувствуют, любим ли мы их действительно и принимаем ли мы их полностью. Если принятия нет, конфликты третьего типа обеспечены в товарных количествах.

Четвертый тип конфликтов – это непростые ситуации в семье, на которые ребенок реагирует сложным поведением. Они связаны с состоянием взрослых, и тут подросток – «заложник». Мы либо можем решить свои проблемы и как-то это изменить, либо изменить не можем, но можем изменить его ощущение ответственности за конфликты взрослых и уровень открытости в отношениях. При этом подростка нельзя триангулировать в конфликт, нельзя из него делать третьего взрослого. Нужно очень правильно выбрать дистанцию между ребенком и сложной семейной ситуацией.

3
Нагрузки и перегрузки. Не все для всех

Все родители хотят дать ребенку самое лучшее и желают видеть его успех. Это и выбор школы, и репетитор по английскому, и кружки, и секции – шахматы, танцы, волейбол, фигурное катание. Но всегда ли большие нагрузки идут на пользу, не получится ли подростка перегрузить?

Выбор образовательной траектории

У нас в России сейчас имеется не определенное образовательное меню, а какой-то «шведский стол» разновидностей учебной траектории, особенно в средней и старшей школах.

Когда учились мы, нынешние родители, вариантов было очень мало – обычная школа и небольшой пул спецшкол. Сейчас есть авторские школы, есть школы с разного рода углублениями, есть гимназии, колледжи, кадетские классы, вальдорфская педагогика и домашнее обучение. Чего только нет! Огромное поле вариантов. Мы оказались в ситуации, когда можем выбирать: ребенок одарен в математике – сделаем ему нагрузку побольше; у ребенка таланты в спорте – подберем ему другой вариант образования и внешкольной нагрузки.

Важно понимать, что, выстраивая образовательную траекторию, надо выбирать именно то, что нужно ребенку. И крайне ценно определить сочетание этих выборов с тем, сколько времени у него остается вообще на жизнь и на то, чтобы вместе с ним росла его самостоятельность. Но часто оказывается так, что выбор конкретной школы, количества дополнительных кружков и репетиторов делает ребенка только учащимся.

Родительские амбиции и детские потребности

Современные родители в большинстве не идут простым путем. Они выбирают не то, что проще, а то, что лучше всего подходит либо им самим, либо ребенку. Мы все разные, и хорошо бы уметь отличать – где образовательные потребности ребенка, его желание учиться, а где то, что хотим мы, родители.

Возможности ребенка в нашей системе образования – это в первую очередь скорость процессов центральной нервной системы: насколько ребенок быстрый, легко схватывающий, насколько он выносливый и может быстро переключаться. Очень важен стартовый интеллектуальный уровень.

Возможности ребенка – это также отсутствие органики. Имеется в виду не физический недостаток, а недостаток на уровне центральной нервной системы – эмоциональная регуляция, внимание и то, что влияет на нервную и психическую деятельность. Это может быть пресловутая гиперактивность, которую сейчас всем ставят; это могут быть дислексия и дисграфия; это могут быть логопедические сложности; это могут быть какие-то нарушения здоровья, например аллергия или астма. Все это непосредственно влияет на учебу и делает ребенка более нервным и истощенным.

Семейная ситуация может как благоприятствовать учебе, так и мешать. Например, частые переезды могут быть крайне неблагоприятным фактором. Конфликты в семье, затяжная неблагополучная эмоциональная атмосфера, плохие отношения родителей – все это может очень сильно омрачать семейную жизнь и делать ее неблагоприятной для учебы.

Еще возможности ребенка зависят от уровня мотивации – насколько ребенок хочет учиться и преодолевать трудности. Высокий уровень мотивации влияет, понятное дело, хорошо, ребенок хочет учиться сам – это плюс. Низкий уровень мотивации мешает учиться: ему это не надо, неинтересно, сложно, скучно, его интересует другое, он увлекается, например, Гарри Поттером.

Когда родители выбирают школу и вообще строят всю образовательную траекторию, думая про возможности ребенка и реально их учитывая, скорее всего, все будет нормально. Если на родителей влияют их амбиции, они выбирают школу или дополнительные занятия не потому, что этого хочет ребенок. Тут другой выбор: «Он должен здесь учиться, потому что мне это важно, потому что в него столько вложено».

Еще родители могут думать так: «У меня таких возможностей не было, а у него есть, значит, пусть он учится в самой крутой школе». Мы ведь желаем детям лучшего. Очень часто ребенка ведут на балет, потому что о балете мечтала мама. Или отправляют учиться в музыкальную школу, потому что мама чувствует недостаток музыкального образования.

Вывод тут простой: чем больше мы будем учитывать возможности ребенка и чем лучше отследим свои амбиции, тем более здравый выбор мы сделаем.

Социальная накрутка уровня обучения

История с уровнем обучения детей, особенно в больших городах и у мотивированных родителей, выглядит иногда как зашкаливающий кошмар. Обычно эти люди сами получили максимально хорошее образование и думают, что только в хорошей школе можно успешно учиться; или думают, что в любой школе ребенок должен учиться максимально хорошо.

Но совсем не в любой школе, даже самой хорошей, ребенок будет успешно учиться. Школа может быть прекрасная, а ребенок не учится совсем. Для того чтобы обучение интересовало подростка, уровень школы должен соответствовать уровню способностей ребенка и у него не должно быть сильно сниженной мотивации. Еще не должно быть сильных образовательных скачков – бывает, что родители что-то выбрали, посмотрели, что уровень не тот, и сменили школу, причем как в сторону усиления программы, так и в сторону упрощения. Это часто плохо сказывается на успеваемости ребенка.

Феномен родительских проекций

Я, как консультирующий психолог, могу сказать, что очень часто конфликты из-за учебы, определенные нагрузками и перегрузками, связаны именно с родительскими проекциями. Мы не свободны от собственного прошлого, мы не свободны от тех вариантов, которые мы по той или иной причине не смогли реализовать в своем детстве или своей юности.

Проекции – это когда родители проецируют на жизнь ребенка что-то из своего прошлого, из своих нереализованных желаний. «Я хотела учиться музыке и не могла, а ты не хочешь, но будешь. Это мое желание».

Конечно, родительство и вся семейная жизнь не могут быть полностью свободными от проекций. Мы все родом из детства, у нас у всех есть нереализованные желания, но очень важно уметь оценивать их влияние на жизнь ребенка. Потому что в случае, если работает не желание ребенка, не его мотивация, а наши собственные амбиции и проекции, мы определяем ребенка туда, куда сами мечтали – на спорт в престижную секцию, в статусную художественную школу, в фотокружок. В итоге он немножко там поучится – три месяца или, может быть, год-полтора – и все, он выдохнется, потому что это было не его желание.

Крайне важно определять собственные проекции и, хотя мы не можем полностью их выключить, мы живые люди, хорошо бы видеть, как они работают.

Я расскажу историю проекций в трехпоколенной семье. Первое поколение – это бабушка, она родилась перед войной, и, когда война закончилась, ей было семь лет. Как-то она рисовала около дома на асфальте мелком и кусочком кирпича какие-то картинки. Мимо шел педагог из художественной школы, он заметил ее рисунки и был настолько поражен, что поднялся к ее маме в квартиру и сказал, что этому ребенку обязательно нужно учиться рисованию. «Приведите, пожалуйста, ее в нашу школу на занятие, мы тут недалеко». Мама хотела ее отвести, но потом поняла, что у девочки нет ни целого платья, ни целых туфель, и ей было стыдно. В итоге девочка рисовать не училась, а стала работать учительницей.

У нее родилась дочка. Чем, вы думаете, мама стала занимать своего ребенка, когда девочка немножко подросла? Правильно, рисованием. А девочка не очень хотела рисовать, она хотела танцевать и петь. У этой дочки потом тоже родилась дочка, внучка бабушки, которую не повели учиться рисованию. И женщина, которая занималась рисованием за свою маму, повела дочку танцевать и петь – то, что хотела сама. Дочка ни танцевать, ни петь не хотела, у нее были свои желания.

Это живая, реальная история. К сожалению, таких историй много, когда в поколениях происходит смещение основного интереса.