Тайны Семиречья. Диадема тысячи огней

– Каргалинская диадема. Ты ее видел? – она вспомнила декорации на стадионе.

– И видел и в руках держал, и не только ее. В музее много золотых находок. Почему ты вспомнила именно ее?

– Соня просто с таким воодушевлением рассказывала про эту диадему.

– У тебя удивительная подруга. Не каждый молодой человек или девушка вашего возраста будет интересоваться музейной пылью.

– Вот и мне теперь стало интересно. Как могла одна диадема храниться столько столетий и быть нетронутой? Ее ведь нашли недалеко от Алматы. Там наверняка каждый день проходит по несколько туристов и путешественников.

– Мир археологии непредсказуем. Ученые каждый год находят новые и удивительные артефакты. Я не удивлюсь, если завтра под оживленной трассой раскопают какой-нибудь артефакт. А диадема – она была не одна. В найденном захоронении было много золотых предметов.

– Вот это да! Расскажи подробности? Захоронение? Там был труп? Как его обнаружили?

– Ну, как гласит официальная история, рабочие суконного комбината прогуливались в долине речки Каргалинки, их застала непогода, и, чтобы спрятаться от внезапного ливня, они забежали в расщелину в скале и там укрылись под природным козырьком. И обнаружили в том месте человеческие останки в золотых украшениях.

– А когда это было?

– В конце тридцатых годов прошлого века. Страшное время подозрений и репрессий. В то время в нашем музее был хранителем древностей ссыльный писатель Юрий Домбровский. Почитай его книги, кстати, они во многом автобиографичны. Одна так и называется «Хранитель древностей», а вот вторая «Факультет ненужных вещей» Он пишет о находках в Каргалинском захоронении. Именно он и принял золотые артефакты, хотя, сейчас есть новые данные о том, что к моменту находки изделий, он уже был арестован. А роман написал по рассказам знакомых работников музея.

– А что потом?

– Потом Прибыл археолог Берштам из Ленинграда и изучал захоронение.

Затем последовали непростые времена арестов, потом началась война, и все забыли об этом захоронении до наших дней.

– На 70 лет?

– Да, и никто не знал, где находится это захоронение. Оставались в селе несколько старожилов, один из них как раз был среди тех, кто впервые обнаружил золотые украшения. Ему показывали фотографии скал и пещер местных гор, но он ничего не узнавал. Говорил, что там был большой камень. Так по сей день мы пытаемся найти место захоронения, да и понять: А было ни оно? Вот на днях снова в экспедицию собираемся.

– А можно с вами?

– Не думаю, что это хорошая идея. До туда физически тяжело добраться. Там нет ни автодорог, ни троп. Мы часто пробираемся сквозь сухой кустарник и колючки, чтобы продвинуться к цели исследования.

– А я бы хотела в такое приключение попасть.

Мухит проигнорировал ее слова и перешел на другую тему разговора:

– Лучше скажи, как твои дела? Нашла дело своей мечты, как загадала в прошлом году?

Адель закусила губу и ссутулилась.

– Мухит, а у тебя есть мечта?

– У всех есть мечты, моя девочка, но не все решаются превращать их в цели и идти к ним до конца.

– Мне иногда кажется, что у меня их много, и я гонюсь за всеми, а потом, когда терплю поражения одно за другим, начинаю подумывать, что это неправильные какие-то мечты-цели.

– Ну что ж, поражения, провалы – это тоже опыт на пути. И потом, мы все живем в одном пространстве. И так бывает, если мы не достигнем какой-либо цели, ее обязательно достигнет кто-то другой.

– Зачем тогда стремиться? В чем смысл? Зачем начинать то, что закончит другой и заберет себе все лавры?

– Смысл – это объединение свободы выбора и воли случая. Мы либо инструменты, благодаря которым происходят важные и интересные открытия, либо открыватели. Мы важны в любой из ролей, которые проживаем, даже, если это роль наблюдателя.

Никогда не знаешь, что ты встретишь на своем жизненном пути, сколько перекрестков пройдешь и куда решишь поворачивать. Нет конкретной финишной черты. Я только уверен в одном: Пока мы дышим – мы можем все. И любая цель осуществима, если в сердце горит огонь.

– Мухит! – Засмеялась Адель – ты говоришь, как какой-то модный тренер личностного роста. – Адель заметила, как Мухит опустил голову и повернулся к окну, смотря вдаль. – Постой, прости, я испортила момент?

– Ты спросила, я ответил. – спокойным тоном выдохнул он.

Раздался звонок городского телефона, что стоял в гостиной. Мухит нахмурился и пошел ответить. Он перебросился парой фраз со звонившим, громко положил трубку, выражая явное недовольство беседой, и поспешил на кухню к племяннице.

Адель посмотрела на часы.

– Тебе на работу уже пора. Подбросишь меня до дома?

– Да, пора, но не на работу. Срочная встреча в другой части города. Я вызову тебе такси.

Он вернулся в гостиную и набрал номер таксопарка.

У порога Мухит помог Адель надеть пальто и крепко обнял. Потом он посмотрел ей прямо в глаза:

– Мне надо тебе рассказать кое-что важное. Но не сейчас. Вечером.

– Хорошо. Я приеду. В семь нормально?

– Да, хорошее время. Тогда до вечера?

– До вечера, Мухит.

– Да, записку из снежка не выкидывай пока.

– Буду хранить ее как закладку в книжке и передам ее внукам.

– Не надо хранить, шутница моя, – мягко посмеялся он, – Просто вечером отдашь ее мне.

Адель взяла сумку и спустилась во двор. К этому моменту такси уже стояло у подъезда. Она села на заднее сидение и поздоровалась с водителем. Он повернулся и без слов сделал кивок головой, после чего завел машину и тронулся с места.

“Вот это усы”, – подумала Адель, – “так уже лет сорок никто не отращивает”. Усы водителя щедро нависали над верхней губой и завивались по бокам. На нижней губе слабо выделялась широкая белая полоска, похожая на шрам.

Во время поездки Адель еще какое-то время рассматривала водителя. На нем была твидовая кепка “Гэтсби”, зеркальные “авиаторы” и синий дутый пуховик. Предметы гардероба сами по себе были стильными и каждый в тренде этого сезона, но все вместе на этом человеке выглядели до безобразия несочетаемыми.

Потом ее мысли перетекли на собственные проблемы, и она задумалась, рассказать ли Мухиту о ситуации с квартирой? Но он может предложить лишь переехать к нему. Он скорее всего, будет рад такому соседству. Двести процентов! И для нее это самый комфортный вариант: она сможет прийти в себя и в спокойном состоянии найти уже нормальную работу. Но это будет означать полное фиаско для нее перед родителями. В ее голове змеиным шипением зазвучали голоса матери и отца: “Не можешь без поддержки! Ничего сама не можешь!”

А вот у Адель с дядей Мухитом были совсем другие отношения. Теплые, доверительные. У них были маленькие традиции, привязанные ко времени. На Новый год они дарили друг другу елочные игрушки, сделанные своими руками. Бумажные ангелы, фигурки из папье маше. Их новогодние елки с каждым годом обрастали все новыми игрушками. Когда они ходили друг к другу в гости, они с ностальгией вспоминали хронологию создания этих украшений. От простейших, когда Адель было 3-4 года, до сложных и искусно продуманных уже во взрослом возрасте.

Еще важными датами для них были дни рождения. Адель родилась 10 апреля, а Мухит 10 октября. Ровно полгода было между двумя датами. Они завели традицию на её день рождения ставить цели, а через полгода, в день его рождения – анализировать и подводить итоги.

Каждое десятое апреля, в семь вечера, они прогуливались в Старом парке и размышляли над тем, чем каждый мог занять себя на ближайшее полугодие. По традиции они делали два круга по внешней дорожке парка, потом садились на одну и ту же скамейку, что стояла со стороны восточных ворот, и прописывали сформированные цели в дневник.

В основном цели касались обучения, количества книг по определенному предмету, которое они должны прочитать за полгода, научных фильмов для просмотра. Мухит ставил перед собой профессиональные цели: Написать научную работу, защитить диссертацию, участвовать в новом научном исследовании. Его жажда к знаниям вдохновляла Адель, и она старалась не отставать. Лишь в переходном возрасте, лет в 15-16, Адель не захотела полгода своей жизни тратить на изучение новой дисциплины и чтение книжек. Тогда Мухит предложил ей более широкий выбор. Он видел, что племянница растет активным и любознательным человеком.

– Как насчет курсов вождения? – вскользь тогда предложил он.

– Вау! Мухит! Я хочу научиться водить. – С радостью тогда отозвалась она. Вождение для нее было новой возможностью и обретением нового уровня свободы.

– Отлично! Тогда я поговорю с твоими родителями и найду инструктора, если вдруг, не получится договориться со школой вождения из-за твоего возраста.

Так, Адель уже к 16-ти годам неплохо владела навыками вождения и в теории и на практике. На следующий год она прошла курс экстремального вождения и очень этим гордилась.

Затем последовали новые цели: скалолазание, альпинизм, плавание. Она каждый раз бралась за новое обучение с горячим энтузиазмом. К осени, подводя итоги, она уже понимала, чем она хочет продолжить заниматься, а что ей уже неинтересно. Она часто выражала обеспокоенность, что многое из того, чему она обучалась, быстро ей наскучивало. Что этот период жизни был потрачен впустую.

– Моя дорогая, ведь в этом смысл. Пока мы живем – мы можем попробовать все. Ты можешь быть кем угодно. Перебирая и реализуя свои интересы, ты придешь к делу, которое будешь любить. Ты найдешь себя настоящую. Не попробуешь – не узнаешь.

– Но я часто уже на втором месяце хочу забросить то, что начала, – канючила Адель. – Вот как с биологией было или с географией.

– Шесть месяцев – лучший срок, когда ты можешь перебороть лень и дойти до конца. Вспомни, как три года назад ты заняла третье место на городской олимпиаде по географии.

Адель скептически улыбнулась.

– И что мне это дало? Сомнительная радость. Я отказалась в последующие годы участвовать в этих олимпиадах.

– Это опыт. Мы никогда не знаем, что нам пригодится завтра.

Адель всегда просыпалась с мыслями о том, что ее ждет новый день со множеством возможностей и новых открытий.

Приехав домой от Мухита, она сразу открыла ноутбук, и зашла на популярный интернет сайт по поиску работы. Она примеряла на себя разные вакансии, но когда читала требования к кандидатам, ей становилось не по себе. «Я не хочу работать в офисе. Как же это не интересно. Это смертельно скучно! Еще выполнять приказы руководства, планы, писать отчеты, участвовать в совещаниях. Терпеть не могу. Это же столько времени тратится на все эти собрания, мозговые штурмы, бумажки. Ну, хорошо, я понимаю, что без планирования векторов развития деятельности и прогнозирования итогов не отследить эффективность компании, Но, боги, причем тут я?».

Адель откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она попыталась сосредоточиться на тех вещах, которые любит. Она любит вкусно поесть, почитать хорошую книгу и… Она открыла глаза и резко выпрямилась. “Машина! Я могу заработать деньги первое время, работая на машине. Но что я могу? Устроиться в какую-нибудь фирму водителем-экспедитором? Ох, нет, это та же самая кабала с наймом”.

Она поднялась со стула и медленно, будто боясь спугнуть собственные мысли, подошла к окну, рассматривая свою машину. Та стояла у подъезда. Белоснежная красавица, с нежным жемчужным отливом, кожаные сиденья, деревянная панель. Машинка совсем недавно из салона. Адель очень ее любила, не терпела, когда та была грязная. Завозила ее на мойку, едва она покрывалась легкой алматинской пылью.

“Это временное решение”, – сказала она сама себе, спускаясь вниз по ступенькам подъезда, крепко держа в руках ключи от машины.

Через несколько минут она медленно каталась по центру города, по правой полосе, прежде, чем остановиться. Адель ласково погладила руль: “Малышка моя, прости”. В этот момент заднюю правую дверь открыл парень со словами:

– Здравствуйте! Абая – Фурманова, пятьсот!

– Садитесь.

Адель весь день подрабатывала таксистом. Нет, правильнее сказать – занималась частным извозом. Она неплохо управляла машиной и отлично знала город. Бывало, что люди, останавливающие машину, видели, что за рулем девушка, отказывались ехать, небрежно отходя в сторону. Бывало, что наоборот, радовались и высказывали слова восхищения, а к концу поездки благодарили за мягкую и комфортную езду. Комфортная – это мало сказано. Навряд ли когда-нибудь в истории Алматы, хоть один хозяин этой модели автомобиля согласился бы подрабатывать таксистом.

– Ух-ты! Вот это тачка! – присвистнул очередной пассажир, который без озвучки адреса плюхнулся на переднее пассажирское сидение.

– Адрес и ваша цена. – Устало произнесла Адель, отшатнувшись от парня.

– Е-мае! Еще и в полной комплектации. – Он с интересом изучал салон автомобиля, проводил рукой по ровным швам на кожаном сиденье.

– А ну, выходи! Адель нахмурилась и ее голос зазвучал жестко.

– Д-до «Цезаря» довези, мадемуазель! Две тысячи дам! – парень умоляюще посмотрел на нее. У него были прямые черные волосы до плеч, оттенка вороньего крыла и блестящие черные глаза.

– Тут идти-то три квартала. – Адель была категорична – Вы пьяны? Ну нет уж! Не хватало только, чтобы вас тут вырвало. Быстро выходите!

– Да не пьян я! Я всегда слишком весело себя веду и нарываюсь на неприятности. Простите, был не прав.

Он перешел на мягкий, доверительный тон:

– Меня просто девушка бросила. Сегодня она будет в кинотеатре, что чуть выше Арбата. Мне очень нужно, чтобы она увидела меня выходящим из крутой тачки с красоткой за рулем.

– То есть, мне еще нужно сыграть роль какую-то? Ну нет!

– Вот, десятку плачу, буду сидеть тихо и скромно. От тебя требуется просто привезти меня на парковку кинотеатра, и дождаться, когда появится девушка. Ну довези, а?

Парень положил на водительский подлокотник купюру в десять тысяч тенге и умоляюще посмотрел ей в глаза.

– Вот, не надо мне тут пародий на кота Шрека.² – Адель прикинула, что этой десятки ей как-раз хватит для оплаты за грузовую газель, чтобы перевезти вещи к Соне. – Ладно, поехали.

Адель плавно тронулась с места, поглядывая на притихшего пассажира. Он был прилично одет – Длинное черное пальто, на шее аккуратно намотан плотный бардовый шарф.

– А ты знаешь, что премьера мульта про этого кота будет осенью этого года?

– Не ты, а Вы!

– Ну ты первая перешла на “Ты”, когда требовала выйти из машины.

Адель набрала полные легкие воздуха, чтобы возразить, но поняла, что слишком устала за этот день и только закатила глаза с шумным выдохом. Через две минуты она заехала на парковку кинотеатра.

Они постояли минут пять с включенным двигателем, пока не появилась девушка в длинном черном пальто. Она остановилась у дверей и смотрела по сторонам, будто ждала кого-то. И тут ее взгляд упал на парня, что сидел в машине Адель. Она слегка скривила губы и скользнула взглядом дальше, будто не заметила его.

– Ну все, мне пора, – он помедлил, и осторожно спросил, – а поцеловать можно?

– Нет! – Адель одарила его самым испепеляющим взглядом. Он сердечно поблагодарил ее еще раз и потянулся к ручке двери со словами:

– Посмотрите трейлер мультфильма! Классный кот, и весь сюжет вокруг него. – Сказал парень, выходя из машины. – И это…, после заката лучше не берите пассажиров, мало ли, люди всякие бывают, – добавил он шепотом.

– Всего доброго! – равнодушно ответила Адель, и парень, закрыв дверь, пошел в сторону девушки. Они эмоционально поговорили и вместе вошли в здание.

Адель заблокировала двери в машине, чтобы никто больше не открыл и не попросил подвезти. Отъехала дальше и припарковалась. Откинула спинку сиденья и потянулась, прикрыв глаза. До встречи с дядей оставался час. Уже заметно потемнело, и ее сильно клонило в сон. До его дома – всего один двор пройти. Она подумала, что надо позвонить ему. Если он уже дома, она оставила бы машину здесь и прогулялась до него. Минут 5 пешком по морозной улице привели бы ее в чувство. К тому же, она весь день провела за рулем, и все тело отекло.

Она набрала номер дяди, но телефон оказался отключенным.

“Что же делать? Сейчас начались пробки. Нет смысла ехать домой, чтобы приехать сюда же через час”, – думала она.

Адель решила дойти до его дома и проверить, на месте ли он. Она закрыла машину и аккуратно пошла по скользкому тротуару, слегка прихрамывая. Больная нога после покоя в машине давала о себе знать тупой ноющей болью. Свежий морозный воздух, действительно, быстро помог взбодриться.

Мелкие колючие снежинки, неслись из глубины оранжево-серого неба на высокой скорости. Подсвечиваемые белым светом фонарей, они, будто металлическими крохотными лезвиями впивались в лицо, облепляли собой руки, а она не могла их убрать в карманы. Она запахнула как можно плотнее двубортный воротник своего пальто и придерживала у груди.

Она шла, съежившись от холода, будто это положение тела помогло бы сохранить тепло. Не помогло. Уже на середине пути она пожалела, что не надела шарф и шапку. Итальянские кожаные сапожки на тонкой подошве не имели никакой ценности в этот момент. Было ощущение, что она идет босиком, на цыпочках по льду.

Дойдя до подъезда дяди, она обледеневшими до косточек тоненькими пальцами потянула за металлическую ручку двери. Дверь легко поддалась и быстро распахнулась, подталкиваемая сквозным ветром из глубины подъезда. Лампочки на первом и втором этажах были разбиты. “Странно. Здесь всегда тепло и уютно, даже в самую сильную непогоду”, – подумала Адель, съежившись от липкого страха темноты, включая фонарь на телефоне. Поднявшись на второй этаж, она ахнула – дверь квартиры дяди была распахнута настежь. Вот откуда такой сильный сквозняк!

В квартире не было света – выключатели не работали. Возможно, выбило пробки.

– Дядя Мухит! – Адель разулась и посветила фонариком по углам. Зашла в гостиную, и закрыла окно. Квартира не сильно промерзла. Видимо, окно открыли недавно. Куда так спешил Мухит? Разве можно уйти, не закрыв в квартире окно? Зимой. И оставить открытой входную дверь. Это совсем на него не похоже. Она достала из кармана телефон, чтобы включить фонарик снова, но с удивлением обнаружила, что остался всего один процент заряда.

Адель зашла на кухню, подвинула тяжелый дубовый стул к шкафу у окна, встала на него и потянулась к самой верхней полке. Тут у Мухита хранились свечи и спички.

Она помнила об этом с того момента, как однажды родителям пришлось улететь по работе накануне ее дня рождения. Дядя Мухит предложил провести праздник у него. Адель тогда пригласила некоторых друзей из класса.

Мухит тогда поставил табурет и достал коробочку с самыми разными свечками разного размера, цвета и формы. Среди них оказалась одна для праздничного торта. Свеча оказалась не простая: Она воспламенялась каждый раз после того, как ее задувала Адель. Этот факт так рассмешил детей, что они все вместе ее задували, но через минуту она снова горела ярким пламенем

“Свечка-Феникс” – отшутился тогда дядя Мухит.

Она нащупала знакомую деревянную коробочку, цвета охры. Спустилась и поставила ее на стол. Внутри лежали только одна хозяйственная свеча, спички и обрывок старой пожелтевшей газеты. Она поставила свечу на блюдце, зажгла и пошла к распределительному щитку. Щелкнула два переключателя и в квартире зажегся свет. Причем, во всех комнатах и сразу все осветительные приборы. От верхнего света до торшеров и настольных ламп.

Адель поспешила выключить все, оставив включенным только свет в прихожей и на кухне.

“Конечно, пробки не выдержали”, – подумала Адель, “Проводку полвека, как минимум, не меняли. Но где же Мухит?”

До встречи оставался час, и она решила дождаться в квартире. Он мог выйти в магазин или к соседу, да куда угодно! Его мобильный телефон лежал на столешнице возле газовой плиты. Значит, он ушел ненадолго. Но почему не закрыл дверь? Может, он так спешил, что рассчитывал вот-вот вернуться? Но это совсем на него не похоже. Он всегда был внимательным и аккуратным. Что-то здесь не так.

Прошел час. Адель расхаживала по кухне.

“Как жаль, что здесь не найти зарядное устройство для моего телефона”, – думала она. Но, с другой стороны, не так уж и нужен ей был телефон. Позвонить Мухиту она все равно не могла. Всегда пунктуальный дядя просто не мог вот так просто взять и не прийти. Точнее, уйти бесследно с места назначенной встречи.

Адель нужно было собирать вещи для переезда. Она заказала грузовую газель на утро завтрашнего дня. Походив из комнаты в комнату еще несколько минут, она начала собираться домой. Она вышла в прихожую, открыла шкаф, ключница, на которой висели ключи была пуста. Мухит забрал ключи от квартиры с собой. И не закрыл дверь. Что же происходит! Не оставлять ведь квартиру открытой.

Адель достала из сумочки связку ключей и отсоединила один, который давно дал ей дядя. Закрыла им дверь и положила под коврик. Так он сможет попасть домой, если по какой-то причине у него не окажется ключей.

Дома она сложила вещи и технику в подготовленные коробки. Адель была минималисткой во всем: Если одежда – то умный базовый гардероб, где вещи сочетаются между собой; если книги – то электронные, чтобы не заполнять пространство. И так во всем. Она очень рано постигла науку рационального потребления. Распродажи и скидки ее никогда не интересовали и импульсные покупки она не совершала.

Она смотрела на опустевшую квартиру, на коробки в прихожей, и понимала, что ничто так не приводит в чувство, как осознание, что вещи, квартира – это только лишь физическая оболочка сути человека. Всего вышло десять коробок. Вот и вся ее жизнь. Вот она жила здесь больше двадцати лет, считала это место частью себя. А завтра этого уже не будет. Завтра сюда заедут новые жильцы.

Она присела рядом с коробкой, в которую сложила свои детские личные дневники и письма. Открыла и начала перебирать. Вот ее стихи – целая общая тетрадь, вот – валентинки от одноклассников, вот дневники, в которых она писала о событиях в своей жизни и переживаниях. А вот – особая папка серого цвета, перевязанная на два раза растянувшейся от времени резинкой. Здесь аккуратной стопкой были собраны записки от дяди. Он часто играл с Адель на расстоянии: Отправлял письмо с зашифрованной загадкой, она разгадывала шифр и выполняла задание. В награду, он дарил ей что-нибудь приятное: игрушки, канцелярские товары или детские украшения.

Раз в неделю почтальон приносил зеленый конверт, в котором аккуратным треугольником было сложено письмо с заданием. Он отправлял ей такие задания на протяжении долгого времени, пока она ходила в школу. Потом, когда поступила в университет, писем становилось все меньше. Сначала они стали приходить через неделю, потом – раз в месяц, раз в два месяца…

Адель с улыбкой вспоминала эти волнующие моменты, как она радовалась, открывая новый зеленый конверт от Мухита. Она взяла в руки один такой конверт и достала аккуратно сложенное треугольником письмо-загадку.

Последнее послание она получила в конце третьего курса университета. У нее было много хвостов, завал по учебе, и ей было совсем не до заданий. Она тогда открыла конверт только через неделю после получения, быстро расшифровала код и отправила отчет о выполнении Мухиту. За верно выполненное задание, он подарил ей брошь – изображение Кадуцея на небольшом посеребренном диске. Она не носила броши, и поэтому, поблагодарив Мухита, она хранила подарок здесь.

“Надо подарить Соне в знак благодарности. Она любит мистику, легенды и мифы разных народов”, – подумала Адель и положила брошь в сумочку.

Все это время в душе нарастала тревога по поводу несостоявшейся встречи с Мухитом. Она набрала его номер, но слышала только длинные гудки. Она подумала, что надо поехать снова в его дом, и если его не окажется на месте, пройти по соседям. И может, обратиться в полицию. Вдруг, в квартире был взлом, и что-то важное пропало. Но она даже не может знать, что могло пропасть. В квартире было чисто. Грабители оставили бы после себя бардак.

Адель зашла на кухню и открыла шкаф, где стояла посуда. Она бросила быстрый взгляд, чтобы проверить, все ли забрала. Там на верхней полке стояла одна лишь коробочка со свечами, которую Адель решила не забирать. Вдруг, необъяснимое беспокойство задребезжало в груди. Пронеслись мысли и образы из квартиры Мухита.

Перед глазами всплыла картинка: Открытая деревянная коробочка для свечек, в ней спички, свеча, газетный обрывок. Он был небрежно оборван от большой страницы и сложен пополам. Не может быть… нет, это точно не было треугольником. И все же… А вдруг, дядя оставил ей послание перед тем, как исчезнуть?

Она сняла телефон с зарядного устройства, накинула пальто и выбежала из квартиры. До дома Мухита она добралась за десять минут. В городе уже не было пробок, и она попала на зеленую волну светофоров. Под ковриком все также лежал ключ. Мухит не вернулся. В груди Адель тревожно ухнуло сердце, и она непослушными пальцами подняла ключ и открыла им дверь.

Она сразу направилась на кухню, достала коробку и открыла ее. Небольшой небрежно оторванный клочок старой газеты, согнутый пополам лежал на дне. Она аккуратно достала его и развернула. Внутри ничего не было. Она рассмотрела его с обоих сторон. Обычная газета, ничего особого. Она сдвинула брови. Подняла бумагу вверх, направив на свет люстры, и посмотрела на нее. В мысли ворвалась догадка.

“Так, надо найти фонарик. Где он может быть? Уверена, что он записал сообщение именно на кухне, значит, и фонарик должен быть здесь.”

Она посмотрела по всем полочкам, в микроволновке и даже в холодильнике. Ничего не смогла найти. Она встала у окна и осмотрела занавески. Вспомнила, как утром Мухит задернул их, когда собирался сказать что-то важное. Она потянула плотную ткань и ничего нового не увидела. На подоконнике стояло только маленькое хвойное деревце.

Дядя всегда держал дома цветы. Любил и умел за ними ухаживать. Когда их становилось много, он дарил цветы друзьям или соседям. Это дерево на подоконнике имело ухоженный, здоровый вид. В землю была воткнута какая-то зеленая палочка, похожая на специальную подпитку-удобрение.

Адель задернула шторы и хотела уйти на поиски в другую комнату, но резко остановилась.

“Это же может быть…” – она открыла занавески и наклонилась над небольшой араукарией, разглядывая зеленую палочку.

Потом она аккуратно прикоснулась к ней и потянула.

– Ох! Это же ручка! – изумилась она.

Гладкая, в два раза толще обычной, с двух сторон надежно закрыта колпачками так, что даже не видно зазоров.

– Это должно сработать. Либо я сумасшедшая! – с горящими глазами она бросилась к столу, где стояла раскрытая коробка. Она открыла один колпачок. С этой стороны оказалась не ручка, а что-то наподобие бесцветного фломастера. Закрыв колпачок с этой стороны, она открыла с другой. Там был маленький ультрафиолетовый фонарик, как она и предполагала.

Она нажала на кнопку и направила сиреневый цвет на газету. Тут же проявилось множество маленьких кружочков, которые закрашивали отдельные буквы в газетной статье. Эти кружочки были нарисованы симпатическими чернилами маркера на другом конце фонарика.³

Адель бросилась с фонариком и газетным обрывком в кабинет, к журнальному столику Мухита. Там она быстро нашла ручку и достала из принтера лист бумаги. Она светила и по порядку выписывала буквы, которые вырастали в слова.

“КОНЕЦ ЯНВАРЯ СНЕЖНЫЙ”

И внизу мелкими буквами: “Поливай цветы”.

У Адель на лбу проявилась испарина.

– Мухит, это не смешно! – крикнула она в пустоту, и прислушалась, но не услышала ни малейшего звука в ответ. – Мне не нравятся такие игры! Выходи!

Она побыла немного в квартире, изучая со всех сторон газетный обрывок. Она направляла ультрафиолетовый луч фонарика на все поверхности. Но знаки были только на этих буквах, которые составили непонятную фразу.

Ей надо было ехать домой. Она закрыла дверь и снова убрала ключ под коврик.

Ночью она долго не могла уснуть.

Что это может значить? Совсем не детские игры у Мухита. Что же делать ей теперь? Позвонить родителям? В полицию? Надо ли рассказывать о том, что у него был секретный разговор ко мне? Что означает расшифрованная фраза? Сейчас начало февраля. Январь только закончился. Что означает фраза: “КОНЕЦ ЯНВАРЯ СНЕЖНЫЙ”? В Алматы не было снежной зимы. Весь январь были только плотные туманы, потом мороз и гололед.

Мысли заполнили ее сознание и наконец, перетекли в серый, скользкий как наледь у подъезда сон. Она видела Ануара, который жалобно тянет ей руку из колодца, смеющуюся Лору, уезжающую на ее машине, родителей, неодобрительно качающие головой: “Даже замуж выйти нормально не можешь”, Соню, протягивающую деревянную коробку с зелеными конвертами, Мухита.

Он машет ей издалека, улыбается, идет навстречу. Она тоже направляется к нему, но замечает, что расстояние между ними только увеличивается. Она переходит на бег, но дядя все быстрее отдаляется. Она видит, что Мухит тоже бежит к ней, но через несколько секунд превращается в маленькую точку и исчезает за горизонтом бескрайней заснеженной степи.

Адель открывает глаза. Разбуженная звуком будильника, она с тяжелой головой садится и смотрит на часы. Скоро приедут грузчики. Надо позвонить Соне.

– Спасибо тебе, дорогая! – Адель обняла Соню, когда грузчики перенесли все коробки в квартиру подруги, взяли расчёт и ушли.

– Я уже говорила, оставайся, сколько нужно и ни о чем не беспокойся.

Адель сначала хотела поделиться переживаниями об исчезновении дяди Мухита, но передумала. Если он оставил сообщение, она должна его сначала расшифровать, и только потом решить, что делать дальше.

– Соня, я хотела тебя попросить, есть ли у тебя какой-нибудь ночной светильник? Я просто всегда со светом сплю.

– Я не знала такой твоей фобии. Конечно есть, я тебе вечером его подключу.

Однажды в детстве, Адель с родителями поехала на дачу к их друзьям и заигралась в прятки с детьми хозяев дома. Она спряталась в погреб, а дети решили над ней подшутить: В погребе было два входа, один из дома, второй с улицы. Девочка забралась в подвал с другого входа, а ее брат погасил свет. Девочка топала и шуршала в другом углу подвала, кидала в сторону Адель камешки и все, что попадалось под руку. В кромешной тьме, у Адель случилась истерика. Родители долго не могли успокоить кричащую малышку. С тех пор, Адель сторонится темных пространств.

– А еще, я хочу сделать тебе маленький подарок в благодарность за гостеприимство. – Она достала из сумочки брошь с выгравированным изображением посоха, обвитого двумя змеями и протянула Соне.

Глаза Сони выражали смесь восторга и удивления.

– Ты… Ты знаешь, что это?

– Это брошь, И я знаю, что ты испытываешь особый трепет перед такими штуками.