Но заснуть не получалось. Этот полоумный глюк простукивал стены. Дятел недоделанный. Какого черта я наглючила богатырю шпагу? У нормального богатыря меч должен быть, тяжёлый, килограмм на пятнадцать весом. Таким особо не постучишь, запыхаешься.

Нет, не выдержу. Целые сутки игнорировать свои глюки – это как минимум скукота. Мне главное с постели не вставать, а поговорить с придуманным одурманенным воображением богатырём, а по сути, с самой собой, уж можно. Настроение было отвратное.

– Хорош долбить уже, дятел! Я из-за тебя, глюк недоделанный, уснуть не могу.

– Не Глюк, а Люк. Люк Скай Нокер. Сын Короля Нокера Восемнадцатого. – гордо сообщили мне.

Я заржала. Ой, не могу! Надо же, отголоски звёздных войн, которые я никогда в жизни не смотрела, всплыли в подсознании.

– Чего смешного? – возмутился звёздный принц.

Отсмеявшись, решила уточнить:

– А ты с этой планеты или с какой-нибудь далёкой галактики?

– Не буду отвечать, пока не впустишь. Я до тебя день и ночь добирался. А ты издеваешься. Не удивительно, что к тебе никто не ходит. Так и помрёшь тут от скуки одна одинёшенька, – проворчали за окном и продолжили стучать.

– Да, чего ты стучишь? Я всё равно не открою. Мне вставать нельзя, – возмущение нарастало.

– Я ищу скрытый механизм. Должна же как-то твоя избушка разворачиваться механически на случай поломки голосового управления.

У меня челюсть отвисла. Ничего ж себе технологии тридесятого царства. Пока я раздумывала, о чём бы таком интересном спросить своё подсознание, стук не прекращался. Вдруг моя кровать задрожала. Я вцепилась в одеяло, застучало теперь в ушах, сердце в груди ходило ходуном. Это нереально. Это глюк. Всё хорошо. Я просто сплю.

– Я же сказал, сам войду, – донеслось от входной двери, – ну, где ты там? Не бойся, не обижу. Я старух не бью.

Трясти перестало. Я прилагала максимум усилий, чтобы не вскочить с постели. В гостиной послышался стук каблуков мужских сапог.

– Ты чего лежишь? – возмутился парень.

Лунный свет хорошо освещал его лицо, молодой, лет двадцать пять – двадцать семь. Симпатичный. Волевой подбородок, аккуратный ровный нос и смеющиеся глаза. Я на секунду даже пожалела, что это просто глюк. Потому что именно такой внешностью должен обладать мужчина моей мечты. Статный, высокий, подтянутый.

– Мне нельзя вставать, – попыталась я донести до своего одурманенного сознания.

– Чего это? Заболела что ли? Так бы сразу и сказала. Сейчас будем тебя лечить, заявил богатырь со шпагой и вышел из комнаты.

Я загрустила. В реальности невозможно встретить мужчину своей мечты. Я для себя уже пару лет как окончательно решила, что замуж ни за кого не пойду. Когда захочется, рожу ребёнка для себя, сама воспитаю. Мама же нас с братишкой подняла одна и я справлюсь. Лучше самостоятельно растить ребёнка, чем терпеть всю жизнь рядом с собой алкоголика или изменщика. Ещё в детстве насмотрелась на такие семьи, где женщина терпит ради детей бестолкового мужика, от которого одни проблемы. Мне такого не надо. Я в состоянии обеспечить себя и детей. Идеальная семья – это сказки, которые рассказывают девочкам, чтобы те не загуляли.

– Ну, вот. Заварил тебе чаю с малиной, надеюсь на банке с надписью "чай", действительно он. Приподнимись, попей. При болезни надо много пить. Помочь тебе подняться, бабуль? – Богатырь подставил к печке высокий табурет с большой чашкой.

Мне так обидно стало. 30 лет – это же совсем немного. Юность практически. Это только в шестнадцать кажется, что тридцатилетние – это тётки. А он меня старухой обзывает.

– Глюк, уйди а.

– Да не Глюк, а Люк. Я ж тебе уже говорил, старая, – как-то по-доброму напомнил белобрысый.

– Какая я тебе старая? Какая я тебе бабуля, хамло ты сказочное?! – полувозмущенно полуотчаянно высказалась я, глядя в бревенчатый потолок.

– А кто ж ты? Девица что ль? Почитай лет 300 живёшь на краю леса за этими болотами. А всё молодиться хочешь.

– Да пошёл ты, – обиделась я на своё подсознание. Повернулась на бок, наплевав, что от такого лицо, как проснусь, будет иметь помятый вид, подтянула коленки к груди и решила больше ни с самой собой, ни со своими глюками не разговаривать.

– Видать, совсем захворала ты. Ну, кто ж на правду обижается? Как же я должен к тебе обращаться? Все тебя не иначе как Бабой Ягой кличут.

Парень обошел печку-кровать и протянул мне чашку с чем-то, от чего поднимался парок.

– Ядвигой Петровной зови, – вздохнула обречённо, вспомнив мультик Сказочный Патруль. Там, между прочим, баба Яга – красавица. А под старушку только перед туристами шифруется.

– Ладно, Ядвига Петровна, выпей чаю, глядишь, полегчает, – настаивал богатырь.

Я подумала, может уже утро или даже день, это Светка приехала и пытается меня отпаивать. А мне просто глючится, что она богатырь. Так сказать издержки периода овуляции.

Глянула на увлажнитель, ещё больше половины. Ох, сейчас вместе надышимся, веселуха будет. Я села на постели и взяла чашку с горячим напитком, вдруг и в правду полегчает. А потом в голову пришла гениальная мысль.

– Светка, ты выброси в окно этот увлажнитель, а, – обратилась к богатырю, думая, что если это действительно моя подруга, то она примет мою просьбу более вменяемо, если назову её по имени.

– Чего? – удивился парень, – ба… Ядвига Петровна, какой такой увлажнитель? Ты о чём? И как это ты меня так чудно назвала? Вроде светик, а вроде и нет.

– Вон ту штуку на тумбочке, говорю, брось в окно, – повторила я просьбу, указав на курящийся сосуд в углу.

К счастью, спорить он не стал. Легко подхватил увлажнитель и бросил его в открытое окно. Подул свежий ветерок. Я сидела на печи и хлебала остывающий чай с малиной.

– Ну, как? Полегче? Ты мне клубок путеводный зачаровать сможешь? – спросил мой настырный глючный богатырь.

– Нет, – отрезала злая Баба Яга.

– Почему? Так плохо себя чувствуешь? – сочувственно поинтересовался парень.

– Потому что ты мне кажешься. А на самом деле тебя нет. И я ничего зачаровывать не умею. И никаких путеводных клубков не бывает, это сказки, – устало выдала я истину.

– Как это меня нет, если вот он я? И как же люди нужную дорогу находят к неизвестному месту, если путеводных клубков не бывает? Голову морочишь. Но я не отступлюсь. Мне жениться надо, – настаивал Люк Скай, чтоб его, Нокер.

– А чего это мне, то есть тебе приспичило жениться, а? – подозрительно поинтересовалась я у своего подсознания.

– Возраст, – вздохнул богатырь, – мне 27, сама понимаешь, если через год не женюсь, так и останусь бобылём да родительским сынком. А я семью хочу. Детишек. И Алёнушка, очень уж красивая. Такую жену каждый мечтает заполучить.

– Что за Алёнушка?

– Во сне я её видел. Я ж тебе говорил.

Богатырь забрал у меня пустую кружку, поставил на тумбочку, а сам сел на табурет.

– У неё на лбу что ли было написано, что она – Алёнушка, или бейджик был? – съязвила злая ведьма, вырывающаяся из глубин моей светлой души.

– Нет. Я просто так думаю. У такой милой девушки должно быть нежное имя. А Алёнушка – самое нежное. Отдай путеводный клубок, а? Ну, что тебе стоит.

– Нет никаких путеводных клубков. Не бывает. Сказки это.

Вот говорят, женской дружбы не бывает. А я вам больше скажу, женской солидарности тоже не бывает, бывает только женская ревность. У меня не было ни малейшего желания сводить парня моей мечты, пусть даже ненастоящего, с какой-то там Алёнушкой. Тем более он меня старухой обозвал.

– Как же люди тогда заветные пути-дороги находят, если нет клубков, – он реально удивился, а потом подозрительно прищурил глаза, – или …

– По навигатору, – буркнула я перебив.

– Тогда дай мне этот самый навигатор, – в нетерпении вскочил со стула богатырь и заходил туда-сюда по комнате, приводя веские доводы, – я всё выполнил по традиции: пешком через лес да болото до тебя дошёл, избушку развернул, всё рассказал – поразвлёк тебя, стало быть. Чего ты вредничаешь и вещицу заветную мне отдать не хочешь?

– Как же мы тебе маршрут настроим, если я даже не представляю, что за дамочка тебе привиделась?

Богатырь схватил с тумбочки, где стоял увлажнитель, мою массажку. На ней с обратной стороны зеркальце. Он ткнул в него пальцем и заявил:

– Вот! У тебя зеркальце волшебное, как у моей матушки, я в нём своё видение вызывал много раз. Сейчас тебе покажу мою любимую.

Он дыхнул на стекло, протёр рукавом и попросил, глядя в зеркало:

– Свет мой зеркальце скажи, да всю правду покажи – кто на свете всех белее и мне больше всех милее.

После чего радостно ткнул мне зеркало под нос. Посмотрела на картинку в рамке своей расчёски и открыла рот. Всё приехали. Бредовая сюжетная линия одурманенного сознания замкнулась. Это было моё фото.