Вера ухмыльнулась чему-то увиденному в телефоне. А я попытался припомнить, когда мы последний раз нормально разговаривали. Наверное, это я виноват, что жена предпочитает чатиться с подругами. И о чем мне ей рассказывать? В очередной раз пожаловаться на работу?
В кои-то веки мы легли пораньше, и я приготовился к ежедневным мучительным попыткам уснуть. Одна овечка, две овечки, три…
На кухне что-то громыхнуло, и вместо овечек у меня в голове мелькнул образ летучей мыши. Я открыл глаза и посмотрел на Веру. Конечно же она спала, как младенец.
Я тихо поднялся с кровати и осторожно пошел на кухню, освещая себе дорогу фонариком и прислушиваясь. После того случая с укусом я каждый вечер проверяю окна перед сном, так что ничего не должно проникнуть в дом. Повисшая тишина подтверждала мои догадки. Похоже, я просто себя накручиваю. Наверное, что-то упало у соседей.
Кто-то вдруг побежал, резко топая пятками. Я посмотрел было наверх, но звук стал приближаться и нарастать. Кровь застыла у меня в жилах, и я резко обернулся. Никого. И топот замер. Я опять посмотрел на потолок. Похоже, над нами въехала семья с детьми.
Что-то грохнулось об пол и покатилось. Да они что там, в боулинг поиграть решили? Топот резко возобновился и удалился в сторону кухни. Я посветил телефоном вокруг, но мечущийся луч света ничего не зацепил. Вот же дурацкая у нас акустика! Бегают наверху, а слышно, будто у нас.
Я прошел на кухню и осмотрелся. Окно закрыто, никаких летучих мышей. Раз уж я здесь, выпью успокоительного. Я достал из шкафчика упаковку разрекламированных таблеток, потянулся за стаканом и замер, краем глаза уловив движение. Руки затряслись, успокоительное упало на стол, а я лихорадочно навел телефон на место под стулом, где что-то сидело.
Из-под стула торчала сморщенная темная нога со скрюченными пальцами. Как только я навел на нее фонарик, нога исчезла. Я с пересохшим горлом разглядывал это место, но ничего не обнаружил. Только древесный узор на больших темно-коричневых плитках.
Я выдавил из блистера пару таблеток и запил водой. Сверху заскрипело, и я едва не поперхнулся. Рванул к выключателю, щелкнул, и кухню затопило светом. С колотящимся сердцем посмотрел наверх. Скрип повторился, и я повернулся в ту сторону. Что-то над шкафчиками кухонного гарнитура.
Я взял стул, чиркнув ножками по плитке, подставил поближе к нужному месту и залез. Поднялся на носки и заглянул наверх. Кроме пыли на шкафчиках ничего не было, но из-за решетки вентиляции донеслись шебуршание и скрип. Как будто что-то лезет по вентиляционному коробу.
Я взял черпак и постучал по решетке. Скрип повторился. Я стукнул еще раз. Тишина, затем снова шебуршание. Будь это птица, мой стук наверняка спугнул бы ее или заставил замереть. Но что бы там ни сидело, оно нагло продолжает скрестись. Причем такое чувство, что этот скрежет все ближе…
Я едва не свалился со стула, когда сзади раздалось резкое шипение: «чего шумишь!?» Я обернулся к Вере, стоящей в ночнушке и щурящей глаза спросонья.
– Там что-то скребется в вентиляции, – стал оправдываться я, указывая половником. – Может, голубь залез или летучая мышь. Вот, слышишь!?
Скрип повторился. Вера прислушалась, а затем фыркнула:
– Какие, к черту, голуби с мышами!? У нас решетки и сетки стоят. Это, наверное, заслонка скрипит.
Я прислушался, и мне стало совестно. Ведь действительно похоже на скрипящую заслонку, качающуюся от потоков воздуха. Вера ушла, а я вернул все по местам и последовал за ней. Но даже таблетки не помогли мне сразу уснуть. Я еще долго лежал, прислушиваясь к раздающимся в темноте шорохам.
***
Рабочий чат просигналил о новом сообщении. Уже пятом за последнюю минуту. «Где документы?». Я быстро отстучал ответ: «отправлю через пару минут» и попытался сосредоточиться. Вернулся к расчету показателей. Так, вот здесь он сказал поставить побольше. Зазвонил рабочий телефон. В трубке послышался крик. Я пробормотал, что доделываю расчеты, и нарвался на гневную тираду: «да что там считать!? С этим даже безмозглый справится!»
Я бросил трубку, чувствуя, что уже и сам закипаю. Не надо на это вестись и отвлекаться. Спокойно, Серега. Просто доделывай свою работу.
Отправив документ, я откинулся на спинку кресла и попытался вздохнуть, но выдох вышел настолько слабым, что не сумел бы потревожить даже пылинку на мониторе. Грудь словно сдавили невидимые руки могучего борца, готового бросить меня через прогиб.
Я взял кружку и с трудом сделал глоток остывшей кофейной бурды. Прохладная жидкость не смогла погасить горечь и жжение в пищеводе. Если и сегодня не пообедаю, то опять буду мучиться изжогой.
После отправки документа рабочий чат умолк, так что у меня появилось время разобрать почту. Я принялся неспешно листать накопившиеся письма, наслаждаясь редкими минутами покоя.
К моему удивлению, до обеда мне больше не прилетело никаких заданий, поэтому я с чистой совестью запер кабинет и отправился в столовую неподалеку. Надеюсь, порция пельменей и какой-нибудь салат угомонят огонь в желудке.
Погода сегодня выдалась солнечная, поэтому обратно в офис я шел медленно, стараясь впитать последние теплые лучики перед скорым приходом зимы. Я даже позволил себе роскошь присесть на несколько минут на скамейку под почти оголившимся деревом. Опавшая листва покрыла все вокруг золотистым ковром, придавая воздуху горьковатый аромат прелой зелени.
Обеденное время пролетело мгновенно, и я с неохотой вернулся в душный офис, пытаясь сохранить появившиеся крохи хорошего настроения. Я подбодрил себя тем, что сегодня возможно даже удастся уйти вовремя.
Мессенджер пикнул сообщением от Вадима Евгеньевича. «Зайди ко мне». Настроение сразу же рухнуло в пропасть вместе с надеждами на нормальный остаток рабочего дня.
Упырь сидел в своем кресле и смерил меня колючим взглядом. Его тонкие губы неприязненно поджались.
– Сергей, мне надоели твои косяки. Мы будем с тобой прощаться. Жду твое заявление до конца дня.
Выплюнув эти слова, начальник потерял ко мне интерес и отвернулся.
Из меня словно вынули стержень. Колени подогнулись, а в голове сложился пазл. Вот зачем нужна была моя объяснительная про опоздание. Он уже давно думал меня уволить и просто собирал козыри на случай моих возражений.
Я кивнул и молча вышел, испытывая какое-то мазохистское облегчение. Словно занесенный кулак, мучивший меня все это время, наконец-то нанес мне удар под дых. С мрачной решимостью я написал заявление «по собственному желанию» и зарегистрировал его у секретарши.
***
– Чего так долго? – Вера недовольно сверкнула глазами, садясь в машину. – Ты спал что ли?
– Час пик, все едут с работы, – буркнул я.
– Мог бы выехать и пораньше. Как прошло собеседование?
– Не очень, – я поморщился. – Эта контора не для меня. Я не могу впаривать людям ненужную фигню.
– Ты смотришь не с той стороны, – принялась отчитывать Вера. – Если копнуть глубже, то выяснится, что многим нужна эта услуга. Надо просто выявлять потребности!
Последние слова жена произнесла наставительным тоном и подняла палец кверху. Слова из священных методичек «продажников» уже набили мне оскомину. Я не стал в очередной раз ввязываться в спор, а сосредоточился на лавировании в потоке машин. Понятное дело, мне есть что возразить, но спорить становится трудно, когда ты безработный.
Я скользнул взглядом по трещинам на лобовом стекле и вспомнил о помятом заднем крыле. Вот что значит – торопливо сдавать назад, толком не оглядевшись. И на мойку я уже давненько не заезжал, предоставив дождям смывать с кузова большую грязь и оставлять взамен ядовитые желтые потеки. Моя бедная ласточка постепенно принимает все более удручающий вид. Вот она, теория разбитых окон в миниатюре.
– Ты меня вообще слушаешь!? – Вера сопроводила выкрик тычком в плечо.
– Осторожней, я вообще-то за рулем!
– Ты что за рулем, что без руля, все витаешь в облаках! Давай заедем в магазин, я возьму что-нибудь поесть. Сегодня должны быть скидки на сосиски.
Мы зашли в супермаркет. Вера принялась деловито сновать между стеллажей, а я уныло поплелся следом, толкая тележку. В последнее время каждое посещение магазинов наводит на меня тоску. Я словно попадаю на аттракцион с ужасами, где из-за каждого угла на меня выскакивают непомерно растущие ценники на продукты.
А вот и самая мучительная часть – я выкладываю наши покупки на ленте и складываю их в пакет, а Вера расплачивается. В этот момент мое лицо начинает гореть от стыда, а со всех сторон мерещатся осуждающие взгляды. Я быстро запихнул продукты и поспешил выйти из супермаркета.
На ужин Вера приготовила очередной варено-пареный шедевр диетической кулинарии. Я вяло ковырялся в тарелке, пока с экрана телевизора вещали об укреплении экономики нашей страны и катастрофах с беспорядками в остальном мире.
Наконец мне удалось проглотить свою порцию. Я поблагодарил жену за ужин, взял телефон и развалился в своем кресле. На осточертевшем сайте с вакансиями сегодня ничего нового. Наверняка в каком-нибудь крупном городе выбор будет побольше, но что же теперь, мотаться на вахту или вообще переезжать? Будь я моложе, наверное, так бы и сделал. Но Вере здесь нравится, у нее тут отец, работа, подруги. Надо продолжать попытки здесь.
Листая однотипные объявления с обещаниями всех благ офисной жизни, я начал клевать носом и вскоре задремал. Сквозь сон я почувствовал, как Вера подошла сзади и мягко обняла меня за шею. Стало тепло и приятно, в животе запорхали бабочки, и я вспомнил, почему женился на этой женщине. Нежность и забота обволакивали меня. Объятия становились все крепче. Я улыбнулся и шепнул: «Вера, задушишь». Но жена продолжила сжимать. Я ощутил беспокойство, попробовал сказать что-то еще, но не сумел выдавить ни слова.
Я дернулся и попытался сбросить с себя руки, однако хватка Веры оказалась на удивление сильной. Зажатый, словно в тиски, я забился в панике и открыл глаза. Почему-то свет в комнате выключен. Я посмотрел по сторонам и задохнулся от ужаса. Вера лежит на нашей кровати, свернувшись калачиком, и мирно спит. Я попробовал повернуться и разглядеть того, кто меня схватил. Но не сумел сдвинуться даже на миллиметр. Я мог только безумно вращать глазами, остальное тело оказалось парализовано.
Что-то скрипнуло, и мои волосы встали дыбом. Дверца платяного шкафа стала медленно открываться. Темнота внутри шкафа показалась мне густой, вязкой и невероятно тяжелой. Она затягивала мой взгляд, словно черная дыра. В глубине началось движение. Затем из нижней части что-то стало выступать наружу. По коже у меня пошел мороз. Длинная черная изогнутая нога нащупала пол и оперлась на него. Пол скрипнул, в комнате стало еще темнее, воздух начал сгущаться.
Нечто резко изогнулось и появилось из шкафа целиком. Чудовищная вытянутая фигура нависла надо мной. Я попытался закричать, но горло парализовало от ужаса. Монстр схватил меня за лицо, больно сжал скулы, резко притянул к себе, и меня накрыла темнота.
***
Я застонал и попытался расслабить задеревеневшее тело. Простыни пропитались холодным потом и неприятно прилипали к коже. Я посмотрел на телефон и простонал еще громче. Время уже близится к вечеру, а я все равно чувствую себя усталым и разбитым. Надо бы привести себя в порядок.
Понимая, что не успею приехать за Верой вовремя, быстро набросал смску: «извини, замотался. Доедешь на автобусе?» и принялся умываться. Через пару минут пришел ответ: «Доеду. Собеседование было?» Я закусил губу и соврал: «Ага. Но я им не подхожу. Там со знанием языков надо».
В холодильнике обнаружился омлет, оставленный женой. Я сорвал полиэтиленовую пленку с блюда и быстро съел его, не разогревая. Снова никакого вкуса. Лишь на последнем кусочке мне пришла в голову идея, что можно было добавить кетчупа, но уже слишком поздно. К тому же повторный взгляд на содержимое холодильника напомнил, что ни кетчупа, ни майонеза у нас нет.
Я доковылял до раковины и принялся мыть тарелку. Простые движения мыльной губкой заставили меня запыхаться. Я выключил воду, поставил тарелку на сушилку и оперся на раковину, пытаясь отдышаться. Постоял так с минуту, но воздуха все равно не хватало.
Я посмотрел в сторону кухонного балкона. Форточку открывать не хочется, да и вряд ли это поможет. Я ведь знаю, почему задыхаюсь. Я практически перестал двигаться. Надо хоть иногда выходить наружу. Только вот погодка не радует. За окном повисли свинцовые тучи, и ветер нещадно треплет кроны деревьев. Может, мне просто сделать зарядку дома?
Причина прогуляться обнаружилась, когда я открыл мусорку, чтобы выкинуть скомканную пищевую пленку. Пришлось доставать переполненный пакет и одеваться.
Я вышел из квартиры, увидел соседку и поздоровался. Щеки начали предательски гореть. Только сейчас я вспомнил о своем внешнем виде. Немытые засаленные волосы, небритая рожа. А еще она посмотрела на меня так, как будто знает, что я безработный. Мне даже почудилась презрительная усмешка.
Я подхватил свой пакет и пошел на лестницу через общую лоджию, чувствуя ее удивленный и осуждающий взгляд. Но проще так, чем дожидаться вместе с соседкой лифт, а затем вонять мусором в тесной кабинке. Вместо такой поездки я уж лучше пройдусь пешком. К тому же, вот и желанные физические нагрузки.
Настроение даже немного приподнялось, но через несколько пролетов я начал задыхаться. Затхлый и пыльный воздух не давал вдохнуть полной грудью. Похоже, я еще и ногу как-то неправильно поставил. Правый голеностоп начал болеть при каждом шаге.
Мое хриплое дыхание и шаги отдавались эхом, и я невольно начал ступать тише. Полумрак подъезда давил на меня. На очередном повороте я вздрогнул при виде бесформенной фигуры в углу, но это оказалась всего лишь грубо сколоченная деревянная конструкция, оставленная какой-то ремонтной бригадой. Тут же рядом стояло ведерко с засохшей краской.
Я поспешил дальше вниз. Когда там уже первый этаж? Совершенно не хочется встретиться с кем-то здесь. Кажется, что меня сразу начнут спрашивать, кто я такой, и почему шляюсь здесь с мусором? Наверное, так чувствуют себя затравленные и опустившиеся люди. Бесправными и лишними. Только почему-то мне такое состояние показалось привычным. Был ли я вообще другим?
Дверь пикнула и выпустила меня на улицу. В лицо ударил холодный и влажный воздух. Я улыбнулся и побрел к мусорке, прихрамывая на одну ногу. Моросящая водяная пыль быстро облепила мою старую спортивную кофту.
Я закинул пакет в контейнер и дернулся от резкой боли в спине. Послышался смех. Я обернулся и увидел двух мальчишек, что показывали на меня пальцем и покатывались со смеху.