Гигантское паукообразное существо, собранное из тысяч чёрных костей, медленно выползало из темноты потолка и спустилось на вершину пирамиды. Человеческий череп, служивший головой создания, доходил до размеров кабины грузовика и своим видом в точности повторял череп странного ребёнка. Глазные провалы светились изнутри призрачно-жёлтым светом. Челюсть приоткрывалась, пропуская сквозь заострённые нечеловеческие зубы угрожающий свист ветра. Тонкие в сравнении с несуразным туловищем конечности и костяные щупальца твари двигались и извивались, чтобы удерживать равновесие на узкой вершине. Гремящая костьми гадость начала резкими движениями поворачивать голову, выискивая жертву. Свет её глаз был настолько ярким, что на тёмном бетонном полу было можно увидеть, куда она смотрит в данный момент. Как дозорная башня в концентрационном лагере светом прожекторов охраняла стену из колючей проволоки.

Я попытался спрятаться за одну из граней, но тут пылающие глаза обратились на меня. Нижняя челюсть костяного гомункула рванулась вниз, и зал наполнил пронзительный вой. Не дожидаясь, пока тварь среагирует, я помчался назад к узким проходам. Сработали инстинкты. Я слышал, как острые конечности позади крошат бетон и как с грохотом тварь свалилась с пирамиды на землю. От могучего удара земля дрогнула, я едва удержал равновесие. Частота ударов сердца была запредельной. Затылком я чувствовал, что костяной монстр вот-вот доберётся до меня и раздавит одним ударом, не оставив и мокрого места.

Вбежав внутрь прохода, я с ужасом обнаружил, что он заканчивается тупиком. Обернувшись, я увидел, как, разинув гигантскую пасть, костяное чудище врезается зубами в края прохода. Я отходил вглубь коридора, с ужасом наблюдая, как череп откалывает целые куски, прогрызая себе проход внутрь. Каких-то два десятка метров отделяло меня от смерти. Чудище неистово колотило всеми конечностями о стену зала, издавало пронзительные вопли и дёргало головой каждый раз, когда о массивный череп разбивался очередной свалившийся сверху кусок бетона. Глаза-фонари слепили беззащитного кролика в норке. Выход нужен был немедленно.

И тут я заметил одну из дверей. Она выглядела до боли знакомой, что неудивительно, учитывая, сколько подобных я встретил по пути. Но эта была особенной. На двери блестел номер 12. Дверь была совсем близко к чёрной пасти, и, если гамбит не сыграет, его щупальце сможет меня достать. Собираться с силами пришлось долго, но как только зубы твари откололи ещё один приличный кусок, я метнулся ей прямо навстречу и, добежав до двери, дёрнул за ручку. Поддалась! Не веря своему счастью, я открыл проход и успел войти за мгновение до того, как костяная паучья конечность метнулась в мою сторону.

Холод моментально отступил, как и головная боль. Стоило мне ступить на знакомый коврик, как сердце успокоилось, а голова прояснилась. За закрытой дверью больше не доносилось ни воя чудовища, ни грохота падающих камней. Посмотрев в глазок, я убедился, что за ним находится лестничная клетка.

Если бы я знал, что выход охраняется костяным големом размером с многоэтажку, я бы никогда не решился спуститься в подвал. Но теперь я точно знал, что выход есть и он находится под надёжной охраной. Кто и зачем поместил его в тело художника, мне было неизвестно, но трупы в квартире номер 14 говорили о том, что, вероятно, подобное путешествие уже происходило не в первый раз.

Я сделал глубокий вдох. По крайней мере, сейчас всё закончилось. С момента захода в подвал прошло никак не меньше нескольких часов. Ноги ещё гудели, но состояние стремительно улучшалось. Неестественно быстро. Словно это место давало ему силы к дальнейшим действиям. Здесь всё было таким умиротворяющим.

Я вошёл на кухню, но никого не обнаружил. В главной комнате также было пусто. Окно в лоджии пропало, его место заняла бетонная вставка. Как я и думал. Пространство перестраивает себя только при реальной угрозе побега, во всём остальном же стремится создать благоприятную атмосферу.

Из соседней комнаты донёсся короткий всхлип. После ещё один. Затем он перешёл в тихий плач. Но не ребёнка, а взрослой девушки. Знакомой девушки. Я подошёл к двери, где раньше не был, и аккуратно постучался.

– Эй, это я… – произнёс я успокаивающе. – Можно войти?

Плач прекратился, и всё затихло. Тишина наполнила квартиру так неожиданно, что мне стало не по себе. И только я успел подумать о худшем, как в следующий миг чудовищный по силе толчок сокрушил здание. Подобно инциденту на чердаке все вещи начали падать со своих мест, а по стенам поползли чёрные трещины. Не думая больше не секунды, я выбил дверь и ворвался в комнату.

Девушка сидела на полу, вжавшись в угол, напуганная и заплаканная. Увидев меня, громко вскрикнула.

– Это ты! – произнесла он дрожащими губами.

– Да, да! Это я, я здесь. Всё хорошо.

Она отрицательно помотала головой, и из её прекрасных глаз полились новые слёзы.

– Ты не выбрался. Мы проиграли.

– Я почти справился, но… та тварь! Я не смог бы пробраться мимо неё! Она караулила меня.

– Значит, всё потеряно. Ты так отчаянно пытался найти выход, снова и снова, бесчисленное число раз. Но ты… не нашёл…

– Что происходит?! Почему вы не можете объяснить мне происходящее нормальным языком?! Что это за место?! Что это за существо, что преследует меня?! Кто вы, чёрт вас подери, такие?!

– Мы – это ты. Твоя фантазия. Ты создал нас, чтобы мы помогли тебе найти выход… Но теперь мы часть этого места. Ты – часть этого места. Как и он.

– Ничего не понимаю… Дом тоже не настоящий?

– Настоящий… и в этом самое страшное откровение. Только ты и он, всё прочее – лишь попытки связать кусочки правды в единую форму.

– Нет… Я нашёл его! Выход в подвале, я был там! Огромная тварь сторожила пирамиду из бетона! Я не смог бы пробраться мимо неё! Но теперь я знаю, чего ожидать! Я… мы подготовимся, и я вытащу нас отсюда! Нужно всего лишь…

Девушка громко разрыдалась. Её некогда роскошные кудри налипли на лицо, а сама она дрожала как осиновый лист, судорожно качаясь из стороны в сторону. Она выглядела загнанной в угол, перепуганной до смерти мышкой.

– Он знает! Теперь он всё про нас знает! – причитала она.

– Кто такой этот он?! Тот ребёнок? Это он плакал всё время? Зачем он преследует меня?

Она гневно посмотрела на меня.

– Вы с художником вызвали его. Ты полагал, что сможешь перехитрить его в этом образе. Что сможешь найти выход до того, как… до того, как…

Она запрокинула голову, и из глаз и ноздрей брызнули струйки крови. Трещины на стенах и потолке стали расширяться, а толчки стали сильнее. Не удержавшись, я упал на спину от очередного подземного удара.

Тело моей подруги задёргалось, потоки крови из глаз брызгали на стены. И тогда её лицо разорвалось напополам. Рана стала стремительно расширяться, уродуя и коверкая грудную клетку. Я видел, что изнутри что-то вырывалось наружу. Из нутра показался отвратительный чёрный череп с горящими глазами, что смотрел на меня из куска плоти, что когда-то мог говорить.

Я замер как вкопанный. Существо с мерзким хлюпающим звуком раздвинуло половинки тела и выпрямилось. От потрясения я вжался спиной в стену, не в силах пошевелиться. Чёрный ребёнок, не теряя времени, настиг меня и молниеносным движением схватил за предплечье. Треснули кости, острая боль пронзила тело. Высвободить руку было невозможно, существо сжало её с огромной силой.

Затем вторая лапа метнулась к моей шее, и я почувствовал, как пол уходит из-под ног. Дух оторвал меня от земли.

– Укх… от… ишь? – злорадно протянула костяная голова.

Словно ожидая этих слов, пол под нами треснул паутиной трещин и стал рушиться вниз. Чёрная бездна вместо нижнего этажа стала беспокойно мерцать, и тогда я увидел истинную причину землетрясений.

Гигантская тварь, сторожившая подземный проход, всё это время прогрызала путь из подвала к верхним этажам, и теперь её отвратительная пасть с жёлтыми фонарями глазниц была прямо под нами. Конечности и щупальца поползли вверх, опутывая оставшиеся комнаты. Послышался жалобный треск стен и несущих конструкций здания, когда костяное чудище закрепилось в подвешенном состоянии. Челюсти гигантского черепа разомкнулись, и сотни бритвенно острых костей, образовывающих что-то наподобие пищевода, заходили ходуном. Я зажмурил глаза. Всё было кончено. В следующий момент холодная хватка духа отпустила меня в свободный полёт.

Часть 2: Кофе без мёда

Старший следователь Игорь Иванович Чугунцов проскочил очередной перекрёсток, не сбавляя скорости. В такой ранний час на улицах города всё равно не было машин, поэтому правила дорожного движения могли быть попраны с почти чистой совестью. К тому же он сильно опаздывал.

Следственно-оперативная группа уже работала на месте, когда его разбудили звонком в постели. Чугунцов был опытным сотрудником и больше всего в жизни ненавидел опоздания, поэтому, выехав на главную улицу, утопил педаль газа в пол.

Свернув с главной дороги, машина старшего следователя чуть не лишилась управления. Проблема гололёда решалась местными коммунальными службами не на самом высоком уровне. Лихо вклинившись в цепочку припаркованных служебных авто, Игорь Иванович накинул пальто и вышел наружу. К нему подбежал молодой опер. Он дождался, когда старший следователь закурит свою первую за сегодня сигарету и произнесёт привычное:

– Головач, что тут у нас?

Дом, напротив которого припарковались сотрудники, был заброшенным. Четырёхэтажная сталинка, давно уже нежилая, с покосившимися дверьми и следами копоти на окнах.

– Поступил вызов. Заявитель шёл по улице, услышал крики на втором этаже здания, поднялся проверить. Обнаружил тело мужчины. Мёртвого.

– Кто первым прибыл на место?

– Сначала экипаж подоспел. Подтвердили, опросили звонившего. Ну а следом мы подтянулись.

– Что успели?

– Провели осмотр места происшествия, повторно опросили свидетеля.

Чугунцов удовлетворённо хмыкнул.

– Личность установили?

– Работаем над этим.

– А что судмед сказал?

Головач пожал плечами.

– Насильственных следов не обнаружено. Предположительно остановка сердца.

– Понятно.

В этот самый момент из дома вывозили носилки с телом. Следователь преградил путь бригаде медиков и попросил задержаться, чтобы осмотреть мужчину. Откинув покрывало, Чугунцов внимательно пригляделся к одежде и лицу с застывшим выражением предсмертного ужаса. Глаза погибшего успели утратить живой блеск. Одет был сносно и на бродягу не походил. Когда носилки погрузили в машину, Чугунцов похлопал парня по плечу.

– В целом молодцы. Без меня управились. Если кто спросит, ни слова о том, что работали на месте без меня, за это нам всем такой пистон вставят, мало не покажется.

Опер понимающе кивнул.

Глубоко затянувшись, старший следователь застыл на мгновение, разглядывая облако табачного дыма и о чём-то думая. Наконец заключил:

– Ну ладно, пойдём посмотрим на место.

Они поднялись по ветхим ступенькам на второй этаж постройки. Справа через голый дверной приём они вошли внутрь одной из квартир. Комната была в запустении, не считая немногочисленной мебели и грязных матрасов на полу, оставленных бомжами и наркоманами.

– Здесь нашли?

– Да. А как вы поняли?

– Опыт, сынок. Я следы наших на любой поверхности узнаю. Затоптали же всё место происшествия.

Чугунцов вошёл в комнату и чуть не споткнулся о ножку стула, поваленного набок. Негромко выругавшись, он подозвал к себе опера.

– На матрасе лежал?

– Никак нет. Лежал на полу, вон в том углу.

– При себе что имел? Паспорт, деньги, телефон?

– Ничего. Только одежда, – с готовностью отвечал Головач.

Следователь нахмурился.

– Но умер от остановки сердца?

– Да, так точно.

– Ясно. Так и думал.

Чугунцов обошёл комнату по кругу, аккуратно осматривая каждый угол.

– Подожди здесь, я посмотрю, что в соседней.

Игорь Иванович уверенным шагом направился в квартиру напротив. Она была в таком же запустении, как первая, только немного меньше по площади. Трещины в стенах были настолько крупными, что в них без труда можно было поместить ладонь. Стёкла в окнах квартиры давно были выбиты местным хулиганьём, и теперь холодный утренний ветер трепал пустые деревянные рамы. Они скрипели протяжно и уныло, отдалённо напоминая плач маленького ребёнка.

Следователя от подобной мысли перевернуло. Он опытным глазом провёл беглый осмотр комнаты, присмотрелся к ровному слою из смёрзшейся грязи, пуха и листвы. Никаких следов, способных пролить свет на странную смерть мужчины, здесь не наблюдалось.

Когда следователь удалился в другую квартиру, Головач отложил протокол и подышал на свои озябшие руки. Оперативная работа в четыре утра его совсем не радовала. Не успев одеться на вызов как следует, опер откровенно мёрз с первой минуты пребывания на месте происшествия. Холод Головач в целом не переносил, но стоически терпел лишения и нёс все тяготы своей службы, уже предвкушая горячий завтрак в кофейне по соседству с отделом.