Зачем я здесь

Глава 13. У Небесной матери

Данар думает, у меня депра. Не хожу на работу, не выхожу при нем из комнаты. Пусть. Зато мне никто не мешает думать. И я придумала, то есть не придумала, а вспомнила кое-что, из книг и фильмов.

Нелл-райти в школе говорила: – Если у тебя беда, приходи в храм Небесной матери, там помогут каждой.

Пока наставник на работе, роюсь в сети, нашла все-таки сетьмаг, где можно заказать платье неллы. Раскопала описание того, как обращаться в храм с просьбой. Три дня возилась с образ-словарями и энциклопедиями. Написала речь. Даже составила визуалку. Завтра!

Утром Данар зашел на минутку, прислушался. Я дышала ровно. Он покачал головой и закрыл дверь. Все! Надеваю теплое коричневое платье, телесного цвета колготки, туфли без задников. Никогда бы не подумала, что добровольно стану влезать в эту бурую шкуру. Но надо, надо показать уважение к Храму. Черный болид летит по улицам. мальчишка-водитель в желтом комби сразу закрыл колпак закрыт, и это к лучшему. Меньше увижу – лучше сосредоточусь.

Отпускаю болид. Как знать, когда обратно. Вызову другой, комп со свободной связью с собой, в черной сумке.

А Храм, оказывается, совсем невелик. По сетке представлялся огромным. Хотя у него ведь много подземных этажей. Храм черный, кубический, никаких украшений снаружи, только над входом вмонтирован в стену оплавленный камень, знаменитый ундулианский метеорит. Его, как утверждают энциклопедии, достали из озера сразу после Мусорной войны. Дверь сенсорная, для входа ничего не нужно, видео-система сама сканирует посетительницу и решает, может ли она вступить под священные своды.

Ждать приходится довольно долго. Мне даже кажется, что не пропустят. Когда уже начинаю нервничать, бесшумно отодвигается створка, позволяя шугнуть внутрь. Темные стены, низкий потолок, тоже темный, кажется, я в какой-то норе или под землей. Вспыхивает синий свет. У стены напротив входа сидящая фигура женщины из черного камня. Рука неестественно вывернута, ладонью вверх. В эту ладонь надо вложить свою руку и громко произнести просьбу. Это не просто скульптура, там встроенное переговорное устройство. А лицо Небесной матери почти земное. Никаких огромных глаз, только нос несколько великоват, иначе она казалась бы красивой.

Осторожно кладу руку в каменную холодную ладонь и, выговаривая слова старательно, как первоклассница на уроке, произношу:

– Я, Аниэль, чужая, приношу Небесной матери свою просьбу: пусть выслушают меня ее служительницы, и старшие, и младшие, пусть увидят то, что хочу показать.

Мне кажется, или каменная рука чуть-чуть сжалась? Синий свет гаснет, я остаюсь в полутьме. Надо ждать.

– Входи, Аниэль. Мы выслушаем тебя. – раздается откуда-то сверху, и на прямо в стене возле статуи появляется светлый прямоугольник входа. В нем – тоненькая фигурка служительницы.

– Ташшш! Ты!!! – забыв солидность, бросаюсь прямо к ней.

– Аниэль, Я провожу тебя в зал собраний. Тебя будут слушать.

– А с тобой, с тобой можно поговорить?

– После. Мне поручили сопровождать тебя в Храм и обратно в мир.

Зал собраний оказывается вполне будничным. Ничего сакрального, никаких скульптур или украшений, только большой экран. Таш помогает подключить мой комп. Зал небольшой, в нем, наверное, не больше двадцати служительниц богини. Мало. Но могли бы и вообще не пустить.

Визуалка запущена. На экране – звездное небо. Потом там будут разные кадры, из сети набранные. Нгарт с головой ундулиана. Нгарт мертвый. Я нашла все-таки ту картинку. Пусть видят. У них ведь своя, особая сеть, фильтрованная.

Стою, сжимая в руке пульт:

– Драгоценные служительницы небесной матери! Я-чужая, родилась под другой звездой. Силы, природы которых не знаю, принесли меня в ваш мир. Он прекрасен! И вы, лучшие из нелл Таргаша – прекрасны, мудры и добры. Но идет война. Она разрушает все, что дорого. Умирают тарги, до срока уходят в землю неллы. Смотрите, вот тот, кто мог бы стать моим господином. Он убил с жестокостью, не одобряемой Небом, и сам умер в муках! Смотрите! Вот она, смерть на войне! Не добрая и милосердная, как смерть неллы, выполнившей долг, а грязная и бессмысленная!

И тут я почувствовала, что сквозь горький запах осени, которым был наполнен зал в начале, пробивается другой, цветочный. Значит, их все-таки проняло. Картинки… Конечно, картинки… Неважно, лишь бы слушали.

Сделав паузу, продолжаю:

– Что делать? Надо остановить войну, разрешить спор с ундулианами и ардами мудро. Одна планета! Одна звезда! Один генетический код, пусть программы разные! Все люди – дети Небесной матери и Небесного отца! В нашем мире в одной маленькой стране сражались два правителя, никто не хотел уступать. Тогда неллы, измученные страхом за своих детей, вышли к зданию правительства в столице. Они кричали и пели, они сидели там много дней и требовали мира. Их становилось все больше и больше. Они не пускали никого в здание. И Небесная мать помогла им: их услышали, начались переговоры, настал мир. Вот она, сила Небесной матери! И мы здесь можем сделать то же самое! Остановим войну! Спасем жизнь! Спасем Озеро! На его берегах льется кровь, железо оскверняет священные воды.

Я говорила медленно, старалась произносить слова четко и громко. А когда закончила, просто поклонилась собранию в пояс.

Со своего места поднялась судя по важности осанки и надменному выражению лица, главная служительница:

– Мы выслушали тебя, чужая, и обдумаем твои слова. Ты можешь идти. Таш, проводи гостью храма.

Я произнесла ритуальную фразу благодарности: – Шаррш иле ндашш,-

и вышла из зала, сопровождаемая моей былой подругой.

А там, на улице, вылезло солнце! Такая редкость тут. Редкие травинки заблистали изумрудно.

– Аниэль, я так рада тебя видеть! Когда ты исчезла, по школе прошел слух, что ты умерла. Но я не верила.

– Ташш… со мной столько всего было… Я так и не смогла ничего для тебя сделать.

– Что ты, видишь, я теперь младшая служительница. Одну младшую убило осколком, она ходила с поручением. А служительниц должно быть всегда семьдесят восемь. И меня взяли в Храм. Теперь я буду жить! Мне так хотелось…

–Тебя не заругают, если мы пройдемся немного?

– Нет, что ты. Я послана проводить гостью Храма. Сейчас пройдем еще немного, до здания концерна «Вода», видишь, такое высоченное? Туда можно вызвать болид.

–Таш… а моя речь? Как ты думаешь, будет от нее толк? Я бы сама сидела у здания правительства, но одну меня, чужую, никто не станет слушать.

– Не знаю…Ты ведь не умеешь читать запахи. Не смогу объяснить. Понимаешь, нелла носит в себе смерть. Она с детства знает, что умрет скоро. А война даст многим право на третье и четвертое рождение. И я… живу… а должна была…

Я как-то сразу потухла. Мы шли вдоль оживающего газона, поравнялись с высоченным блестящим зданием «Воды».

Мерзкий свист, как будто ножом по стеклу, но во много раз громче, раздался сверху. Я инстинктивно зажмурилась, зажала уши и пригнулась. В лицо ударило тугим колючим воздухом.

Когда я смогла снова открыть глаза, здания уже не было. Только густое облако пыли тянулось вверх. Вокруг валялись обломки стекол, металлические обломки, еще что-то непонятное. Таш… где?!!!

Она лежала на газоне лицом вниз. Из спины словно чудовищный плавник торчал неровный кусок чего-то вроде стекла. Слишком неподвижно и тихо лежала. Я стояла, смотрела на нее и никак не могла вспомнить, как вызвать службу спасения.

Они приехали сами. Один из спасателей подошел к Таш, взял ее руку.

– Эту – в парк цветов. А ты – в порядке? Все лицо посечено. Электронка с собой?

Я подала карточку. Меня посадили в машину и отвезли домой.

Боже мой.... Таш… Она так хотела жить. Я не плакала, когда узнала про Нгарта, не плачу и теперь. Не знаю, почему.

Cижу в своей комнатке, не зажигая света. Нгартад и Таш… Таш и Нгартад… Из-за меня, они умерли из-за меня. Мама бы сказала: – Много на себя берешь.

Она часто так говорила, когда я начинала ныть, что виновата в разных проблемах моих подружек. Мама… что там с ней. Боже, если ты есть, верни меня обратно! А здесь совсем другие боги, Небесный отец и Небесная мать, и они вряд ли услышат чужую.

«Щелк» -это Дан пришел.

Он что-то почувствовал, что ли, потому что ворвался в мою комнату без стука, включил свет и закричал:

– Эль! Что с твоим лицом?! Где ты была? В капсулу, прямо сейчас!

И потащил меня в лабораторный корпус.

– Никогда больше так не делай! Ты могла погибнуть! – совершенно непривычно горячился он.

– А что, на территорию Универа бомбы не падают?

– Нет! И никогда ни одна не упадет! У нас испытываются самые новейшие магнитоловушки, лучше, чем в правительственном квартале. Ты не должна рисковать!

– А почему?

Черт его знает, что я хотела услышать, может быть, что я ему дорога. Вечная девичья дурь. А услышала, ясен пень, совсем другое:

– Глупая! Да ты единственная в своем роде! Ты прошла через А-туннель! Они – важнее любой войны, и даже Озера! Прежде, когда туннели открывались, войны прекращали, пытаясь понять… Минбезовцы – идиоты! Но я им докажу!

Обидеться? Удивиться? Спросить, авось под горячую руку что-то расскажет? А не было сил. Кончились они, все и сразу. Я покорно разделась, легла в капсулу и закрыла глаза, ожидая спасительного небытия.

Глава 14. Озеро

Вынимал меня из капсулы Данар, сосредоточенный и деловитый, как обычно. А мне было плохо. Просто до невозможности. Тошнота, горечь во рту, слабость. Желтый комбинезон помощника натягивала черт знает сколько времени. И даже не удивилась, почему такая одежда. Что дали, то и ладно. Дан помог застегнуть пряжки, усадил на низенькую скамейку, сам расчесал и заплел в косу волосы, чем-то закрепив.

– Идем, Эль. У нас мало времени. Завтракать будешь в дороге.

– Куда?

– Внеочередная инспекция шард-объекта, у Озера. Оставить тебя одну после твоей выходки не могу. Поедешь со мной, да, кстати и поможешь.

Я, закусив губу, попыталась встать, пошатнулась и вцепилась в его руку. Он поглядел на мое запястье и воскликнул:

– О! Как я мог забыть! Браслет минбеза! Сядь, я сейчас.

Наставник порылся в одном из ящиков ближайшего стола и извлек оттуда что-то в пластиковой упаковке.

– Терпи, больно будет, – Дан воткнул что-то вроде вязального крючка мне в руку, дернул и синий цвет треугольников браслета потух. Небольшая боль даже как-то встряхнула.

– Едем. Чужие не имеют права доступа на шард, но теперь все в порядке.

Мы вышли из лабораторного корпуса. Блеклый рассвет и землистого цвета болид ждали нас.

На заднем сиденье оказалось тесно. Еле-еле уместилась рядом с двумя объемными коробками и рюкзаками. В бок уперлось нечто твердое. Крышка болида захлопнулась.

– Есть хочешь? – спросил Данар, когда машина набрала скорость, и даже, кажется, судя по ощущениям в моем пустом желудке, вышла в полетный режим.

– Неет, -слабым голосом прошептала я. Какая еда… И так, кажется, желчью вывернет. Только бы удержаться, а то потом горло будет драть. Господи, да что же это… Неужели… За последнее время я как-то выбросила из головы эти самые критические дни, которые исчезли неизвестно куда. Но гребаная тошнота заставила вспомнить и сосчитать. Кошмар… Прошло не меньше трех месяцев… еще счет времени немного другой. А вдруг, вдруг это никакой не стресс, а, допустим, полицейский. Оно еще молодой. Черт их разберет, сколько им лет. Лоб покрылся холодным потом. Нет… вернемся, зажмурюсь и спрошу у Дана. Может… может еще можно что-то сделать?

А пока – откинуть голову осторожно назад, дышать медленно и – вернейшее средство для спокойствия, начать считать до тысячи на таргашском.

Помогло. Даже почти задремала и даже не заметила приземления.

– Эль, ты что? Тебе плохо? Пойдем, посмотришь Озеро.

Я выползла из болида, севшего на небольшой площадке посреди густого кустарника.

– Пойдем, тут близко. – участливо позвал Дан.

Мы полезли через кусты, уже зеленые и даже с крохотными розовыми цветочками. Вскоре мелькнул просвет, а дальше было оно. Озеро! Перевернутая чаша неба. Не их, блеклого, а синего-синего, земного. Яркие блики на воде, мелкий чистый песок, заросли бледно-желтых восковых цветов у берега.

– Оно живое, Эль. Ты чувствуешь? – голос наставника стал мягким и нежным, – Смотри. Такой была планета изначальная, когда не было ни таргов, ни ардов.

Мы стояли и смотрели. На тонкие тростинки, вздымающиеся из воды, на белую с черным птицу над гладью, на камешки под прозрачной толщей. Слушали, как плещет рыба, и ветер шуршит в только-только распустившейся листве. Казалось, если остаться здесь, на берегу, то будет – счастье.

Из эйфории вырвал приказ:

– Все. Уходим. Времени мало.

Назад через густые заросли. Розовый цветочек впился в кончик косы. Попробовала вытащить – не получается. Пусть.

У машины наставник долго возился, упаковывал коробки в два рюкзака, побольше для себя и поменьше для меня, набросил на болид маскировочную сеть.

– А теперь быстро за мной! Пока не накрыло, я среднюю инфру включил, чтоб никто к болиду не приближался.

И мы поперлись через такие же заросли, только в сторону, противоположную озеру.

Хорошо, что недалеко. Шард, похоже, самый обычный бункер, вход замаскирован зеленью.

– Так, для начала по кустикам, ты направо, я налево. Там удобств не предусмотрено, а работа будет долгой.

Ладно, хоть еды больше не предложил. Есть не хотелось совсем. Когда мы снова собрались у входа, Дан пошарил под зелеными переливами плюща, оплетавшего дверь, должно быть сенсорный замок искал, и вскоре тяжелая пластина, закрывавшая вход, медленно поднялась вверх. Согнувшись в три погибели, мы вошли внутрь. Штуковина за моей спиной поехала обратно, мы остались на небольшой слабо освещенной площадке, в центре ее имелся лаз и лестницей.

– Я иду первым, а ты потихоньку следом. Не спеши. Ступеньки могут оказаться влажными. Тут никто не был много лет. Систему обслуживают автоматы.

Внизу оказалось достаточно просторное помещение, по стенам впритык располагались высокие, выше человеческого роста металлические шкафы, похожие на холодильники.

– Эль, это кильвенаторы. В них хранятся контейнеры с культурой особой водоросли. Автоматическая система настроена так, что по спецсигналу, передаваемому через комп, холодильный робот начнет выгружать контейнеры в приемник насоса, а затем по трубопроводу биомасса поступит в озеро. Система электропитания автономна. Идея щард– объекта: в случае угрозы захвата Озера ардами оно должно быть отравлено. Генетически модифицированные водоросли размножатся в считанные дни и на долгие годы, если не навсегда, уничтожат его уникальную систему. Я сам в молодости эти водоросли и создавал. А сегодня мы с тобой их убьем. Быстродействующим и быстроразлагающимся ядом. Потому что Озеро должно жить, неважно, кому принадлежат его берега. С автоматическими дозаторами ты обращаться умеешь. Все вручную, чтоб не наследить. Поехали!

Дааа… это, наверное, была самая длинная речь, услышанная мной от наставника. Обычно он не баловал разъяснениями и лекциями, наверное, считал, что я все могу сама найти в сети, а если что-то надо – спросить. Я и искала, не всегда правильно понимая, все-таки, чужой язык. И стеснялась спрашивать, не хотелось нарываться на отказ или уж слишком выставлять себя дурочкой.

Размышлять над сказанным времени не было. В одной руке – флакон с ядом, в другой – дозатор. Где бы взять третью, чтобы вынимать контейнеры с полок. Но третьей нет, пришлось флакон пристроить на скамеечке, которая, должно быть тут для того, чтобы добираться до верхних полок этих могучих холодильников.

И поехало. Раз! – прихватить контейнер мягкой тряпкой, чтоб не леденил руку, Два – отщелкнуть крышечку. Три – влить порцию яда. Четыре – закрыть крышечку. Пять – вернуть емкость на место.

От забора до обеда, от рассвета до заката. Пальцы болят, руки немеют. А внутри как будто бьет небольшой барабанчик, отстукивая ритм. Мы с Даном двигаемся навстречу друг другу. Еще три холодильника посередине. Сил уже не осталось. Сажусь на скамеечку.

– Так! Выдохлась? Выпей! – Дан протягивает стакан приятно пахнущей молочно-белой жидкости. Вкусно, и даже возвратившаяся было тошнота отступает.

– Посиди немного, сейчас будет легче, – советует наставник, у него в руке такой же стакан.

Надо же, второе дыхание открылось. Кажется, даже пальцы задвигались быстрее. Еще контейнер, еще и еще… Что-то такое ощущается совсем не в тему. Внутри влажно. Лицо начинает пылать. Черт… неужели это был стимулятор?

Дан обрабатывает два холодильника, а я последний один. И мы останавливаемся друг против друга. Две скамеечки с пустыми флаконами, сброшенными перчатками и дозаторами стукаются друг о друга. Смотрю на Данара и замечаю… да… похоже, это все-таки был стимулятор:

– Дан, что мы пили?

– Стимулятор последнего поколения, а что? Их сделали именно для повышения выносливости в тяжелых условиях или в бою. Все остальное – побочный эффект. Не волнуйся, я умею владеть собой.

– Дан… не надо… не надо владеть собой…

Я просто падаю на него, вцепляясь, вжимаясь, дурея от его запаха, показавшегося вдруг таким родным.

– Эль, что ты… Зачем?!

–Даааан… – выдыхаю не то имя, не то земное «да». Он еще чуть-чуть сомневается, но я первая щелкаю застежкой на его комби и тяну тяжелое тело на себя, вниз. Наша работа – для жизни! И танцем жизни завершится она. Здесь, прямо на жестком полу, не раздеваясь, только расстегнув одежду. Никаких ласк и поцелуев. Один глубокий толчок, и он во мне, сразу и полностью.

Последнее длинное движение навстречу друг другу. Волна схлынула, оставив неприятное ощущение в спине. Бляха, это дозатор подкатился мне под лопатку. Синяк, наверное будет. Подумаешь. Все неважно, это так неважно. Никогда не думала, что со мной будет такое. Без изысков, без финтифлюшек, на полу. И так… Я бы назвала это счастьем, если бы не боялась вспугнуть. Но надо подниматься, застегиваться, лезть по лестнице вверх, пока еще стимулятор тянет. Данар как будто стесняется глядеть мне в глаза Аккуратно помогает подняться, застегнуться. Собираем флаконы, дозаторы, закидываем в рюкзаки и уходим. Снова сенсорный замок и низкий вход. А цветок в косе так и остался. Ничего себе, цепкость.

В густом кустарнике Дан приказывает оставить рюкзаки, замаскировав ветками. До болида не так уж далеко.