Тайга

– Ты жив, – прошептал я. – Я думал все…

– Нет, – перебил он. – Многие спаслись. Старейшины пали и почти все шамахи. Остались только мы с Мирославом.

Я взглянул на парня.

– Забава? – вымолвил я, смотря прямо в глаза Мирослава. Он мотнул головой и опустил взгляд. Я зажмурился и тяжело вздохнул.

– Она жива, – поспешил добавить он, – но её забрали. Жестислав увёл в своё селение. Он сказал, что отныне она его.

Я не отдам сестру! Она единственная, кто остался от моей семьи, я должен уберечь её. Я потерял родителей и не могу лишиться сестры. Что ж, Дарен хочет, чтобы я объединил роды, чтобы пошёл войной, я сделаю это. Я вырву сестру из лап последователей Властимира!

Меня словно ударило молнией. Тело прошиб озноб, мышцы окаменели, а от грудной клетки понеслось тепло. Я будто кипел изнутри. Сердце стучало, отбивая ритм барабана шамахов. Оно рвалось наружу, сжимая цепью грудь. Мне понадобилась минута, чтобы унять этот ритм. Распахнул глаза и полный решимости прорычал:

– Я верну сестру домой!

Парни, увидев мой настрой, слегка отшатнулись. Удивлённо глядя на меня, попытались что-то сказать, но ничего не вышло. Меня колотил лёгкий тремор. Я чувствовал, как глаза наливаются яростью, как их наполняет огонь. В душе просыпается что-то светлое и опасное одновременно. А друзья тем временем разинули рты от удивления. Я не понимал, что происходит, что творится с моим телом и от чего мои братья замерли на месте.

Ступор прошёл первым у Тихомира. Он прищурился и неуверенно шагнул ко мне.

– Твои глаза…

– Что с ними?

– Они буквально сияют.

– Что? – зажмурился и потёр глаза пальцами. Это не помогло. Они горели огнём.

– Макарий, они светятся, – добавил Мирослав.

Слегка отшатнулся назад. Вслед за глазами тело передёрнуло в спазме и огонь разгорелся в груди. Прожигающий, казалось, насквозь. Застонав, я рухнул на колени. Меня колотило, грудь горела, в голове поднялся шум. Тысячи голосов. Они роились, говорили одновременно. Ничего не разобрать. Виски сдавило болью от несмолкающего гула, и я закричал, чтобы заглушить шум. Согнулся пополам, касаясь лбом земли. Меня скрючило. Гул усиливался. Я думал, что моя голова сейчас взорвётся. Но вдруг стало тихо.

«Ты готов принять моё благословение», – знакомый голос возник в голове.

Небо озарила красная вспышка, ветер стих, и мир будто замер на мгновение, а в следующую секунду я уже стоял на ногах, особенно чутко чувствуя лес. Дуновение ветра, копошение зайцев в соседнем кусту, полёт птиц… Лес ожил во мне. Закрыл глаза и попытался мысленно позвать Мирного. Откликнулся не только он, но и все братья-волки помчались в нашу сторону. Я чувствовал каждого, видел их глазами, при этом оставаясь в сознании. Это был новый уровень. Я слышал каждого из них и мог ответить.

Чтобы проверить свои способности, я обратился к Тихому, и он тут же откликнулся. Дальше Яр. И через несколько минут поляну заполонили мои братья: волки уселись по правую сторону, тигры по левую. Хотя увидеть последних я никак не рассчитывал. Тигры – одиночки, однако рядом село четыре их представителя. В небе закружили беркуты, что тоже странно.

– Очуметь, – проговорил Тихомир.

– Это благословение Дарена, – пояснил я. – Я должен объединить наши роды. Так он велел.

– Так вот о чём баяла бабушка Ефания, – с открытым ртом рассматривая зверей, добавил Тихомир.

– А что она говорила? – осторожно уточнил я.

– Она предсказала появление потомка Дарена, что объединит нас и восстановит справедливость. Пошли, ты должен успеть, – схватил он меня за руку.

– Куда успеть? – не понял я.

– Она плоха́. Не ровен час, уйдет к праотцам! – ответил друг и увлёк меня за собой.

Глава 14

Макарий

Мы бежали сквозь лес ко временному пристанищу выживших. Многим мирным удалось уцелеть благодаря бабушке Ефании и Тихомиру с Мирославом. В то кровавое утро они вывели людей, пока последователи Властимира разбирались с шамахами и старейшинами. Дали шанс выжить ни в чём не повинным людям. Почти все мирные, убитые горем жители, расположились вниз по реке. Они встретили Тихомира и Мирослава, как героев. Таковыми они и были, а я лишь предатель. Стыдливо прятал взгляд от односельчан. Раньше меня любили, уважали. Сегодня же среди этих людей я не находил себе места. Слишком сильно меня терзали муки совести.

– Макарий? – удивлённо прошептала тётушка Ямира, я лишь отвёл взгляд.

Она протянула руки, сжимая моё лицо ладонями, и громко разрыдалась. Её горе отразилось в моём сознании. Я чувствовал все её страдания, и они разрывали мою душу на мелкие кусочки. Женщина крепко обняла меня. Я сжал её в ещё более сильные объятия, утыкаясь носом в макушку.

– Мне так жаль, – повторяла она. – Такое горе.

Ямира продолжала плакать, когда я почувствовал сильную руку Тихомира на своём плече.

– Тебя ждёт бабушка Ефания, – сказал друг.

Ямира тут же отошла в сторону, глядя на меня полными слёз глазами. Женщина сложила ладошки у груди и коротко кивнула, а я пошёл в единственный шатёр на поляне.

Бабушка и впрямь была плоха́. Старушка лежала на кровати с закрытыми глазами и тяжело дышала. Сиплые хрипы издавала её старая грудь. Плохой знак. Я присел возле неё, поджав под себя ноги, и покорно склонил голову. Мои руки сами потянулись к старым ладоням, покоившимся на обрюзглой груди.

– Макарий, внучок мой, – прохрипела старушка. Я поднял взгляд на неё. – Ты вовремя, – её старые губы слегка улыбнулись.

– Нет, я опоздал. Я мог бы предотвратить…

– Не кори себя, – тронула моё лицо. – Всё, что свершилось, было предначертано.

– Нет! – воскликнул я. – Мои родители, старейшины, шамахи, я… мог… нет, должен был их спасти.

– Никто не властен над временем и замыслом духов. Твои родители погибли, чтобы дать тебе шанс. Чтобы ты постиг высшую силу. Я видела пророчество духов. Тебе суждено стать великим, мальчик мой. Но, чтобы постичь величие, нужна жертва.

– Не слишком ли велика жертва?!

– Всё закономерно. Запомни, Макарий, ты избранный, и ты не можешь подвести память отца. А теперь иди и позволь мне отправиться в мир духов.

– Нет, бабушка…

– Иди, – упрямо повторила она и, закрыв глаза, отвернулась.

Когда я покинул шатёр бабушки, меня встретили родные жители деревни. Они не задавали вопросов, будто знали: всё, что случилось, неизбежно. И смерть близких, и моё возвращение. Меня накормили и положили спать под высоким дубом. Но сон не шёл. Я думал об Ангелине. После потрясения я и забыл о девушке с изумрудным взглядом, но, немного утешив душу, снова думал о ней. Думал о нашей любви. О том, что она могла стать моей суженой. Она уже ей стала, просто в глазах духов мы чужие, хоть и не единожды были близки. Я отчаянно нуждался в её поддержке. Эта девушка, как никто другой, могла исцелить меня, затянуть рану в сердце. Время пришло. Я был в её мире. Она должна побывать в моём.

Именно с этой мыслью я поднялся и рванул в город. Утром мне предстояло встретиться с отцом рода Восточного племени. Возникла большая вероятность того, что я не успею, но тяга к Ангелине была сильнее. Без неё мне не жить, без неё я не справлюсь. Эти мысли заполняли разум. Я бежал, не надеясь ни на что, просто мне была необходима она. И сквозь гул собственных мыслей я ощутил присутствие Мирного и Тихого. Братья бежали бок о бок со мной. Я почувствовал чёткий призыв тигра: «Я помогу». И, вмиг оседлав животное, мы помчались со всех ног к ней. К девушке с изумрудным взглядом, к той, что забрала часть моей души в тот миг, когда наше сознание соединилось.

Верхом на тигре я домчался до города за два часа. Стояла глубокая ночь и дом, где жила Ангелина, поглотил мрак. Все спали. Закрыл глаза, сосредоточившись на её мыслях. Я посылал сигналы девушке. Она их услышала. Выглянула в окно и спустилась во двор. Тихий предусмотрительно отступил в заросли деревьев, туда, где я сам когда-то прятался.

Она стояла в лёгком халатике и растерянно смотрела в мои глаза. Я чувствовал её сомнение, трепет от нашей встречи. Она скучала. Я пропал, а она ждала. Это всколыхнуло волну радости. И, не совладав с эмоциями, я кинулся к ней. Сомкнул желанное личико руками и прильнул к губам. В момент соприкосновения всё тело пробрало дрожью, глаза защипало от слёз. Я так нуждался в ней. Мне так нужна она.

– Ты был в своей деревне? – спросила она, глядя в мои глаза. Не в состоянии ответить, я лишь слегка кивнул. – Я сразу это поняла. Твои глаза снова голубые.

Мне не хотелось слов. Я хотел её прикосновений, её ласк, её поддержки. Мои руки сжали её в крепкие объятия. Нос погрузился в белокурые волосы, губы коснулись шеи. Мне просто необходимо почувствовать её тепло.

– Ты возвращаешься к родным? – спросила она.

– Нет больше родных, – раненым голосом прохрипел я.

Она вмиг отпрянула, с тревогой заглядывая в глаза.

– Мои родители мертвы, – глотая горький комок в горле, просипел я. – Их убили, так же, как и всех старейшин, и шамахов. Мою деревню уничтожили. Бабушка Ефания мертва.

– Какой ужас, – ахнула она и прикрыла рот дрожащей рукой. – Ужасно, – повторила Ангелина, – а Забава?

– В плену.

– Главное, что она жива, – обняла и прижала мою голову к плечу.

– Ты нужна мне, – зажмуриваясь, чтобы сдержать слёзы, молил я. – Ты нужна…

– Всё наладится, – гладила она меня по голове. – Скоро мы уедем и начнём новую жизнь.

– Новую жизнь? – отшатнулся.

– Да, как хотели. Всё будет хорошо.

– Мою деревню разрушили, моих родителей ритуально убили, старейшин больше нет, шамахов нет! – кричу, срываясь на хрип. – Бабушка Ефания мертва, – тише добавляю, – а ты говоришь о новой жизни?

– Тише, – рванула ко мне, протягивая ладони к лицу. – Тебе больно, но нужно жить дальше.

– Нет больше жизни! – повышая голос, воскликнул я. – Её уничтожили, как ты не поймёшь?

– Мне жаль, – повторила она. – Но что мы можем изменить?

– Можем! – расправив плечи, с гневом выкрикнул я. – Меня благословил великий предок. Дарен подарил мне способности. Я могу всё исправить. Я могу отомстить. Но мне нужна ты!

– Макарий, – потупив взгляд, начала она, – это страшно, но мёртвые не возвращаются, а месть не утешит тебя.

– А что утешит? Жизнь вдали от своих корней? Я нужен им, а ты нужна мне. Ты должна пройти этот путь со мной, а после, возможно, мы поедем в столицу, как и планировали.

– Я тоже не могу всё бросить, – упрямилась она.

– Дай мне год, и ты полюбишь мой мир.

– Твой мир? – ехидно улыбнулась она. – Макарий, ты можешь возвращаться, но мне не место в лесу.

– Тебе же нравилось среди нас, – наступал я и вопросительно заглянул в её глаза, но не увидел в них былой любви. Не видел преданности. Она не пойдёт со мной. Я чётко это почувствовал.

– Нравилось? – ухмыльнулась она. – Да вы за человека меня не считали. Называли чужой. Что, больше не чужая?

– Ты пройдёшь обряд и тебя примут в наш мир, – с надеждой сказал я, заглядывая в глаза в поисках хоть капли понимания.

– Какой обряд, Макарий? – отвернулась она. – Какой мир? Ты же сам сказал: всё уничтожено, – один порыв, и я метнулся к ней, но замер на месте. – Я не уйду в глушь даже ради тебя. Мне жаль, – сказала она, но не было ей жаль. Я знал это, чувствовал.

Она запахнула халат плотнее и сделала шаг ко мне.

– Давай уедем. Ты и я, – тронула ладонью моё лицо, – как и хотели. Вернёмся в столицу, начнём новую жизнь.

Посмотрел в её глаза, но там осталось лишь безразличие. Не ко мне. К моему горю. Ей плевать на беду, что накрыла меня. Плевать на трагедию, что постигла мою семью. Её сердце покрылось коркой, разум закрылся от меня.

– Если ты уйдёшь сейчас, – твёрдым голосом сказала она, – это будет конец нашей истории.

Она не хочет понять. Я бросил всё ради неё, а она не может пожертвовать своим комфортом ради помощи моим близким. Что-то сломалось во мне, как только глаза, которые снились мне, сверкнули безразличием. Привычный мир рассыпался дуновением бесчувственности девушки, к которой тянулось сердце. Она никогда бы не пошла за мной. Для неё важнее собственное благополучие. А я… я был лишь ярким дополнением её жизни. Приключением. Я вдруг осознал, что ей были нужны наши отношения ровно до тех пор, пока ей они были удобны. И меня настоящего она бы никогда не приняла.

Я не сказал больше ни слова. Слова потеряли смысл, затерялись в зелени её глаз. Я ушёл. Не оглядываясь, не вспоминая.

Глава 15

Макарий

Я вернулся во временное пристанище селян с рассветом. Во сне не было смысла. Уселся к кострищу и наблюдал за его пламенем, за жизнью, что бушевала в его языках. Такая яркая, непредсказуемая и разнообразная. Каждый виток не похож на другой. Каждый миг уникален. Нет чёткого плана. Всё идёт своим чередом под властью природы. Вот и моя жизнь отныне будет такой. Есть цель. Я шёл к ней всю жизнь и в один миг оступился. Но сейчас вернулся на верную тропу. Всё, что сейчас имеет значение – это сестра. Ангелина умерла для меня. В один миг её не стало. И это больно ранило, разливаясь кровавой рекой от сердца. Но сестра была важнее.

Когда солнце потянулось и, расправив лучи, по-летнему пригрело мои плечи, пришла пора выдвигаться. Дарен сказал, что я должен объединить все племена. Только единой командой мы одолеем одержимого властью Жестислава. Но как это сделать? Как заставить старейшин Восточного и Южного племени выслушать меня? Наши народы жили в мире, но держались особняком. Редкие встречи были лишь с одной целью: договориться о браке. Главы селений часто присматривали суженых в соседних племенах. Мне же предстояло убедить глав и старейшин вступить в бой. Только плечом к плечу нам удастся одержать победу. Я это понимал. Но поймут ли меня другие? А если нет? Смогу ли я их переубедить? В любом случае стоило попытаться.

Мы отправились в путь втроём. Я, Мирослав и Тихомир – последние оставшиеся в живых шамахи нашего рода. И именно нам предстояло убедить старейшин объединиться для правого дела. Мирослав – опытный шамах. Он, гордой походкой и уверенный в положительном исходе, брёл во главе. Я с Тихомиром чуть поодаль. Дар, что преподнёс мне предок, вселял надежду, но не придавал уверенности. Мои мысли бесконтрольно метались. Смерть родителей разобрала меня на части. Я думал: Ангелине удастся исцелить меня, но, похоже, я лишь выдумал нашу любовь. Влюблённый дурак во власти демона страсти, я забыл о близких и не мог простить себя. Даже с другом не мог нормально говорить. Склонив голову, я брёл в полном молчании.

– Я рад, что ты вернулся, – вдруг сказал Тихомир.

Его голос прозвучал сдавленно и неуверенно. Я не осуждал его. Тогда, когда я был особенно нужен, меня не было. Нет мне оправдания. Всё, что я смог сделать, порывисто взглянуть на друга и снова пялиться себе под ноги. Чувство вины съедало внутренности, разгоняя стыд. Я не мог понять, почему все вокруг так рады мне, так приветливы. Я предал их, а они смотрят на меня будто я их спаситель.

– Макарий, – окликнул меня друг и преградил путь, – ты не знаешь, но я научился чувствовать. Я наконец обрёл тотемного волка.

– Поздравляю, – коротко взглянул на друга, попытался обойти и продолжить путь, но он не позволил.

– Ты не понял, – уперся ладонью мне в грудь. – Я научился чувствовать, и твои чувства мне не нравятся. Ты винишь себя, а этого делать не стоит.

Пренебрежительно хмыкнув, я снова попытался обойти друга. На этот раз он отошёл в сторону, освобождая путь.

– Когда ты ушёл, старейшины собрали нас вместе… – в спину сказал мне Тихомир. Я обернулся. – Они уже тогда знали, какой финал нас всех ждёт.

– Духи предсказали приход Жестислава?

– Тебя отпустили в мир людей больших городов. Никогда подобного не случалось. Не задумывался почему?

– Бабушка Ефания сказала, что это решение старейшин.

– Так и было. Тебя специально отправили прочь. Если бы ты остался, то умер. А так ты жив и можешь спасти нас всех.

Земля словно пошатнулась под ногами, и мне понадобился ствол дерева, чтобы сохранить равновесие. Они знали… всё знали. Они видели смерть моих родителей, свою смерть и не сказали.

– На вечерней церемонии прорицатели увидели будущее селения и лишь один шанс сохранить род. Никто не знал, что будет столько жертв. Духи лишь поведали, что тебя не должно быть, ибо именно ты ключ к спасению рода.

– Я не могу, – пробормотал я, не узнавая собственного голоса. – Они умерли. Все… а я забыл… я предал…

– Нет, Макарий, – рука Тихомира опустилась на моё плечо, – ты тот, кто возродит наш род.

Сложно было поверить в слова друга, а ещё сложнее принять и осознать. Отрицание… всё, что я чувствовал в ту минуту. И не было никого, кто бы направил, показал правильный путь. Все свидетели пророчества мертвы. Так как же мне справиться? Как сделать верный шаг и не оступиться?

– Мы поможем, – Мирослав возник рядом. – Ты просто должен слушать. Духи направят.

И я зажмурился, успокоил душу, заглушил поток мыслей, отпустил сознание. Истина открылась внезапно. Теперь я знал, что делать. Мне нужно слушать предков.

Восточное племя было первым на нашем пути. Нас тепло встретили. Угостили обедом и не расспрашивали ни о чём, пока у ритуального кострища не собрались все старейшины и глава рода. Они готовы были выслушать нас, но я медлил: не знал с чего начать. Друзья молчали. Это моё бремя, и они не смели вмешиваться. Тотемными животными Восточного племени были беркуты. Могучие птицы. Вольные, своенравные и лишь опытный шамах способен унять их пыл. Я знаю это. Приручение Яра далось мне сложно. Но также эти птицы способны сразить врага на повал. А это нам сейчас просто необходимо.

Осмотрев огромных птиц на прогнувшихся ветвях деревьев, мужественных шамахов и умудрённого опытом главу Восточного рода, я вдруг осознал, что не достоин их внимания. Они не станут слушать мальчишку, на чьи плечи упала непосильная ноша. Опустил взгляд на вспотевшие ладони.

– Моё селение уничтожено, – вдруг произнёс Мирослав. Я удивлённо взглянул на него, как и все собравшиеся. Он же ни на кого не смотрел, гипнотизировал пламя костра. – Хранитель рода и старейшины мертвы. Из шамахов остались лишь мы втроём. Страшная трагедия обрушилась на мой род и у этой трагедии есть имя – Жестислав. Он прямой потомок Властимира и одержим властью. Мечтает покорить все роды. Никто не уцелеет. Но у вас есть шанс. Макарий может помочь.

– Я? – уставился на Мирослава, удивляясь скорее его смелости, чем своей участи.

Старейшины не обратили внимания на мой возглас. Глава рода, кряхтя, поднялся, опираясь на деревянный прут, выполняющий роль трости.

– Мы слышали о вашей трагедии, – сказал он скрипучим голосом. – Я знал ваших старейшин и хранителя рода, – взглянул он на меня. – Твоя мать была моей внучкой, и эта трагедия затронула и мою семью. Я скорблю вместе с вами. Мы готовы предоставить оставшимся в живых приют, но биться с Западным племенем и Жестиславом мы не станем. Наши духи против войн, какими бы благими не были ваши намеренья.

Я плохо слышал речь главы: я обострил все свои чувства и прислушался к голосам духов. Они должны помочь, должны направить. Ни слова не говоря, я поднялся с места и, схватив горсть земли, бросил в кострище. Пламя защепило и взвилось ввысь. Мне и сведущим в прорицании открылось видение. Я заговорил:

– Я Макарий, сын Богдана и Дарины, вашей соплеменницы. Мои родители пали от рук последователей Властимира. Вам всем известно, что лишь три брата пришли к согласию жить в мире. Властимир же всегда жаждал большего, и его последователи идут той же тропой. В разные времена каждый из нас стойко отражал нападки последователей Властимира. Но сегодня все по-иному. Сегодня нам не выстоять в одиночку. Ваш предок Есений, великий шамах и повелитель беркутов, шлёт вам своё послание.

Пламя взмыло до крон деревьев, испугав переполошившихся птиц. Стая беркутов с криком взмыла ввысь, а собравшимся открылось видение:

«Грядёт смерть, дети мои. Кровавой бойни не избежать. Нас ждёт забвение и крах. Рухнет привычный уклад, ваши дети забудут истину, открытую вам…»

Ужасные картины страшного боя отразились в пламени костра, и я видел их вместе с прорицателями. Впервые в жизни послание духов открылось мне!

Голос Есения двоился, отдаваясь эхом от деревьев. Пламя костра горело красным, откидывая шипящие искры ввысь. Стая беркутов тревожно кричала, и послышался раскат грома, а после… всё стихло.

Тотемный беркут верховного шамаха с душераздирающим криком кинулся камнем с высоты и замер подле меня. Поток ветра от размаха его крыльев раскидал мои волосы, птица замерла у моего лица. Её глаза остановились на моих, миндальный зрачок ухнул, расползаясь по всей радужке, и птица сама проникла в моё сознание.

Окружающий мир перестал существовать. Беркут не говорил ничего, он просто проник в мои мысли, изучая их, исследуя. Он объединил меня со стаей. Реальность замерла, даже взмахи его крыльев будто остановились на мгновение. Я не мог пошевелиться, не видел никого и ничего вокруг, лишь большие чёрные глаза беркута.

Мир ожил в ту секунду, когда одним взмахом огромных крыльев беркут метнулся к своему шамаху.

– Его глаза… – послышался шёпот собравшихся.

И каждый осознал, что произошло только что. Мне открылась тайна рода Восточного племени. Объединение случилось по воле духов. Отныне я стал единым с великими шамахами и их тотемными беркутами. Сам Есений объединил наши роды, возвышаясь невидимой тенью рука об руку с Дареном. И в следующий миг все склонили голову и преклонили колено передо мной. Раздался вой Мирного, приближающегося с севера, рык Тихого с юга и истошный крик Яра с высоты полёта. Я почувствовал сильное жжение в глазах. Они горели огнём. И поток мыслей всех окружающих роился в голове нестройным гулом. Резкая головная боль свалила меня на колени, и истошный крик вырвался из груди.

Все метнулись ко мне, пытаясь помочь, но они были не способны. Слишком много голосов для человеческого сознания. Слишком много душ отныне я чувствую. Моё сознание буквально разрывалось на части, принося жуткую головную боль. Мне казалось, что голова буквально лопнет, глаза выжжет пламенем и мой конец уже близок. Эта агония длилась бесконечно. И лишь в миг, когда Мирный упёрся холодным носом в мой затылок, Тихий подпёр мягким боком, а Яр приземлился на плечо, голоса утихли. Моё сознание сосредоточилось на тотемных животных, чьи души по праву принадлежат мне. Боль затихла, жжение угасло, и я снова смог дышать.

– Это слишком непосильная ноша для столь юного шамаха, – услышал голос главы рода. – Но ты справишься. Встань же, юный Макарий, и покажи братьям свой сияющий взгляд!

Туман в голове рассеялся. Я снова стал чувствовать себя собой. Это объединение чуть не убило меня. Как же я справлюсь в следующем селении?

Жизнь часто готовит нас к сложностям. Спотыкаясь о преграды, мы становимся сильнее. Каждый новый урок, закаляет и учит. И возможно опыт в предыдущем селении придал мне больше уверенности, но объединение с Южным племенем прошло легче.

К вечеру следующего дня мы добрались до владений Белогора, главы Южного рода. И каково же было наше удивление, когда на границе селения нас встречали все сельчане. Люди выстроились колонной по обе стороны тропы, что вела к центральной поляне. В первых рядах стояли шамахи и любопытные детишки. Позади них мирные жители. Все с любопытством глазели на нас. Ребятня жалась к могучим шамахам, женщины прятали глаза. Переглянувшись со своими братьями, я первым ступил на тропу, пробираясь сквозь коридор из людей. Позади, плечом к плечу, шли Мирослав и Тихомир.

Тропа вывела нас к старейшинам, которые полукругом расположились у ритуального костра. Я остановился и подле меня встали мои верные товарищи, стена из шамахов закрыла коридор позади нас. Первым заговорил Белогор.

– Мы приветствуем тебя, Макарий, в нашем селении, – он подошёл ко мне. – Наши прорицатели предвидели твой приход. Нам жаль твой род. Это большая трагедия. И мы готовы вместе с тобой добиться справедливости.

И всё? Так легко? А где же вспышки, гром, пророчества? Я даже растерялся на долю секунды. Но расправил плечи и гордо проговорил:

– Мы благодарны вам. Последователи Властимира должны понести заслуженное наказание.

И вот теперь грянул гром. Пламя кострища взмыло ввысь, послышался вой волков, крики беркутов и лай лисиц, тотемных животных Южного племени.

В жёлто-красном пламени костра возник образ Братислава, великого предка Южного племени. Он закрыл глаза и сложил ладони у груди, входя в транс. Так представители этого рода отпускают сознание.

Лай лисиц усилился, переходя в протяжный вой. Шамахи за моей спиной приклонили колено, и ко мне вышел тотемный лис верховного шамаха. Опустился на уровень его глаз и взгляды наши скрестился. Лис пробрался в мою голову, объединяя меня с братьями и открывая тайну рода.

Как и прежде время замерло, растягивая секунд. Карие глаза лиса отразили голубую дымку моего взора, и поток голосов вместе с нестерпимой болью ворвался в мою голову. Я согнулся пополам, хватаясь за живот и прикасаясь лбом к холодной и влажной траве. Я уже знал, что меня ожидает и поэтому, стиснув челюсть, просто терпел режущую боль в висках. Но гул становился громче. Голоса прибавлялись и легче не становилось. Рыча и стискивая своё тело руками, я ждал момента, когда боль стихнет, но она лишь росла, разрывая мозг изнутри. Не в силах больше терпеть, я завалился на бок, содрогаясь всем телом и ожидая конец. «Это слишком непосильная ноша», – вспомнились слова Миролюба. И это была последняя мысль в моей голове.

Я очнулся в просторном жилище, наполненном ароматами целебных трав. На тёплой лежанке, среди мягких шкур. Я слышал соловьиную трель, стрекотание кузнечиков, щебет птиц и никаких голосов. Это было блаженство. А после я осознал, что теперь мне открыты тайны трёх родов и трёх братьев. Дарен, Есений и Братислав соединили души, объединили алтарь духов и нарекли меня верховным шамахом. Честь, которой не удостаивался ещё никто.

Пророчество Дарена сбылось. Мне удалось объединить роды. И самое время дать отпор последователем Властимира, но мы медлим. Ожидания – мука. А в плену Жестислава мой единственный родной человек, и лишь духам известно, что он задумал. Но старейшины не стремятся кидаться в бой. Меня же рвало на части. Главы родов и старейшины объединили силы. На бесконечных советах они всё решают наше будущее, пока Забава томится в лапах Жестислава. Но им всё равно. Они восстанавливают моё селение после варварского набега. Обустраивают утерянный быт. И мне приходится ждать. Но сегодня ожиданию придёт конец.

Я врываюсь на вечернее собрание без приглашения. Это нарушение правил, но мне не привыкать.

– Чего мы медлим? – с ходу заявил я и встал в центре круга лицом к старейшинам.

– Макарий, – поднялся глава Восточного племени, Миролюб, – я понимаю твои чувства, но сейчас нам ничего не угрожает. А если нет угрозы, то нет смысла и в войне.

– Жестислав не остановиться, – твёрдо заявил я. – Он выжидает, и мы должны понять, чего он ждёт!

– Мы не готовы бездумно рисковать. Узнай врага, а после нападай, – заявил один из старейшин, старик с полностью седыми волосами и хитрым взглядом. Они все здесь пытались уберечь свои задницы. Им не нужна война. Горе не коснулось их. Так почему я должен идти за ними?

– Я верховный шамах, – гордо произношу, расправив плечи. – Я избран духами защищать свой род, и вы теперь его часть. Вы не видите угрозы, а я ощущаю её каждой клеточкой тела. Жестислав замышляет зло, и на рассвете я и все шамахи отправимся на разведку.

– Ты не можешь принимать такие решения, не посоветовавшись с советом! – вскочил очередной старейшина.

– Я не буду советоваться с вами. Меня ведут духи. Они велели объединить роды и покончить с жестокостью последователей Властимира. Этим я и займусь. А вы можете и дальше строить дома. На рассвете мы выдвигаемся. Это моё решение.

– Ты слишком молод, мальчик, в тебе говорят эмоции, а не здравый смысл. Ты не можешь подвергать опасности наших братьев.

– Никакой опасности. Это разведка. Боя не будет.

Больше я не слушал этих стариков. Собрал шамахов всех родов и объявил о своём решении. На рассвете мы отправились в путь. Ещё никогда я не был так уверен в своей правоте. Никто даже представить не мог, на что сейчас я способен. Они говорят, что мы не завоеватели и первыми не должны идти в бой. Предки учили нас смирению, якобы наш удел обороняться. Но зачем же тогда меня наделили такой властью? Мне стал подвластен лес. Каждого зайца, мышонка или тигра я чувствовал. Их мысли открылись для меня так же, как и мои для них. Более того, я не просто мог общаться с каждой тварью тайги, я мог повелевать ими. Сами духи нарекли меня королём леса. Каждое тотемное животное последует за мной, стоит лишь пожелать. И так как каждый шамах связан душой со своим тотемным зверем, то я способен влиять и на их волю. Только лишь поэтому каждый шамах сейчас следовал за мной.

Но сомнения были даже в моей душе. Почему Жестислав медлит? Он одержал победу, уничтожил мой род, но остановился. На волне паники он мог покорить всех, но он затаился. Должна быть причина. И я должен её узнать.

Шамахи всех родов собрались на поляне недалеко от Западного селения. Расположились в дебрях тайги близь врага. Мы были готовы отразить любой удар, но цель иная. Я должен понять, чего хочет Жестислав.

***

Сутки я обдумывал план. Строил стратегию. Пытался услышать его мысли. Понять его мотивы. Ожидание утомительно. Но я не имел права рисковать оставшимися шамахами. Бездумно кинуться в бой и потерпеть поражение – это худший финал из всех. Я не понимал план врага. И не мог понять, как поступить. Как уничтожить последователей Властимира и не подвергнуть опасности близких? Поэтому я с тройкой своих тотемных зверей решил выдвинуться на разведку. Нужна всего лишь зацепка, и я выстрою план.

Осторожно пробираясь сквозь заросли леса, я в сопровождении Мирного, Яра и Тихого направился к границе Западного племени. Я лишь выясню их планы и вернусь. Только посмотрю и пойму, чего от них ожидать. Никто не пострадает. Нападения не будет. Нас мало и нам удастся остаться незамеченными. Но, как я говорил, зверьё слышит меня и понимает. И спустя несколько минут я ощутил, что отряд мой пополняется. Тотемные животные шамахов по одному присоединялись к моему походу. И у самой границы Западного племени каждый из них встал рядом. Все звери, которым посчастливилось стать тотемными, окружили меня. Они рядом и примут любое моё решение. Медлить больше нельзя.

Даю команду рассредоточиться по периметру, окружить врага, но оставаться в тени. Сам прячусь за густым кустом во тьме ночи. Меня не заметить их шамахам, а медведям не почуять. Слишком много запахов. Я выжидал, наблюдая их вечерний обряд.

«Что же ты задумал, Жестислав?» – с прищуром изучал обстановку на поляне. Это не похоже на обычный обряд призыва духа. Праздничные песнопения, верховный шамах в алом килте. Старейшины нацепили торжественные наряды. У них праздник, и главный виновник этого праздника – Жестислав. Может, это день его рождения или какое-то посвящение? Может, это благословение Властимира и он обретёт силу подобную моей? Но как же я ошибался.