Тень богов

Над ними появился Агнар, также разглядывая мать мальчика.

– Итак, ты ведьма-Сейд, и в твоих жилах течет кровь Снаки, – сказал хевдинг, и улыбка расплылась по его лицу. – Если бы боги не были мертвы, я бы подумал, что они улыбаются мне.

Женщина ничего не ответила.

Агнар сузил глаза.

– Используй силу на любом из моих людей, и от твоего сына не останется ничего, чтобы скормить змею, – сказал он.

Женщина выдержала его взгляд и отрывисто кивнула. Агнар улыбнулся.

– Дайте им сухую одежду, – крикнул он, затем повернулся и пошел по палубе, мимо луж крови и воды на корме, где воины убирали куски козла с палубы и изучали пробоины в корпусе там, где змей врезался в корабль. Агнар шел к носу «Ярла Волн», к дракону, покрытому рунной вязью, что глядел на море. А под ним сидела тир Крака и глядела на приближающегося Агнара.

Он отвел руку назад и с размаха ударил тир по лицу.

– Это твое дело – защищать мой корабль и команду от морских везен, – прорычал он.

– Прости, повелитель, – сказала Крака, и кровь закапала с ее губ. – Я не была готова, я спала.

Она покачала головой.

– Я пела защитную песнь весь долгий путь сюда.

Ее лицо было серым, как ясеневое дерево, с глубокими морщинами, словно вылепленное из мягкого воска.

Песня-Сейд забирает свою дань.

Агнар поднял было руку, чтобы снова ударить Краку, но потом замер и медленно опустил ее.

– Возможно, я слишком многого от тебя требую.

Он уронил один из рогов тролля ей на колени, и длинные костлявые пальцы начали гладить мягкие, покрытые бархатом зубцы.

– Они дадут тебе немного силы, – сказал он. – Для путешествия домой.

– Спасибо, господин, – выдохнула она.

– Проведи нас через эти воды, – сказал Агнар, дотрагиваясь пальцами до железной цепи, сковывающей тир, – и не подпускай змей к нашему борту.

Она подняла на него глаза.

– Hlýða og fá verðlaun!^[6] – гаркнул он на языке Галдур, и красные прожилки расчертили холодное железо, нарисовав огненную карту вокруг горла Краки.

– Да, господин, – сказала она, кивнув.

Агнар повернулся и пошел обратно к румпелю. Палубу уже очистили, оставшихся в живых коз загнали под тент, мужчины и женщины сидели у своих сундуков и ждали.

Эльвар избавилась от мокрой одежды и натянула сухие шерстяные бриджи и тунику, затем вернулась к своему месту, села и глубоко вздохнула. Кровь все еще бурлила в ее жилах: волнение от того, что она побывала в тени смерти, восторг от того, что обманула смерть, наплыв ярких чувств, радость от того, что она осталась жива. Гренд сел напротив и бросил на нее последний мрачный взгляд.

– ВЕСЛА! – крикнул Сайват, и Эльвар повернулась к отверстию в борту, убрала оттуда заглушку, устроилась на крышке сундука и просунула наружу весло, держа его высоко над катящимися волнами. Швартовный канат ослабили и оттолкнулись копьями от пирса. Отлив потащил их на глубину.

– ВЕСЛА! – крикнул Сайват, и пятьдесят весел нырнули в холодное море.

– ГРЕБИТЕ! – И Эльвар начала двигаться, то нагибаясь, то откидываясь назад, а Сайват уже нашел узловатую веревку и отбивал ритм на старом щите.

Драккар сначала двигался вяло, то замедляясь и виляя носом к берегу, то снова набирая скорость. Он словно вырезал белую рану в зелено-черных водах, а ледяной ветер с севера высекал слезы из глаз Эльвар, пусть даже тело согрелось всего через пятьдесят ударов сердца и пот выступил на лбу.

Они прошли мимо изгибающихся «рук» гранитно-черной скалы, образующей бухту. Тюлени и тупики все еще сидели на ее склонах. А потом драккар вышел в открытое море, ветер ударил в правый борт, волны резко взметнулись. Эльвар уловила некое движение в воде, что-то шевелилось, скользило под поверхностью в тот самый миг, когда Агнар боролся с румпелем, но затем нос корабля повернул на юг, и Крака завела свою змеиную песню. Та была слышна даже сквозь шипение ветра и рев моря, она раскинулась над палубой, как сеть, и даже слабые намеки на то, что кто-то таится в волнах, исчезли.

– МАЧТА! – крикнул Сайват, и дюжина воинов отпустили весла и бросились в центр палубы, чтобы вставить мачту в отверстие посредине корабля. Одни вбили клинья, чтобы укрепить ее, а другие подтянули фалы и подняли нок рея, и белый парус «Ярла Волн» развернулся. Сначала он бессильно повис, как пустой мех из-под меда. Но минуло всего несколько ударов сердца, пока привязывали такелаж, а затем северо-западный ветер, что ворвался в этот пролив между островами, наполнил парус, и драккар помчался на юг, как морской жеребец.

– ВЕСЛА! – крикнул Сайват, и Эльвар вытащила весло из воды, втянула его обратно – с лопасти капала вода – и прислонила у миделя. Она села на скамью и глубоко дышала, чувствуя, как жжение в спине и плечах постепенно утихает.

Рядом с ней кто-то опустился, и, подняв голову, она обнаружила Агнара. Он улыбался, как всегда, когда они были в море. Теперь с румпелем и рулем управлялся Сайват, направляя их на юг.

– Ты либо очень храбрая, либо совсем сумасшедшая, возможно, даже тронутая луной, – сказал Агнар, покачав головой. – Подумать только, прыгнула в кишащее змеями море.

Эльвар пожала плечами, не зная, что это было. Что вело ее – храбрость или безумие.

Может быть, безумие. Мне не хватает времени подумать об этом. Или все же храбрость?

Агнар снял со своей руки золотое кольцо и надел его на предплечье Эльвар, крепко сжав.

– Благодарю, господин, – выдохнула она.

– Храбрость и безумие перед лицом змеев-везен – оба качества достойны восхищения и заслуживают награды, – сказал Агнар.

А потом его улыбка померкла.

– Ты должна знать, что я планирую отвезти нашу добычу в Снакавик. Ярл Стёрр славится своим трэллом, воином-берсерком, и я думаю, что он предложит нам лучшую цену.

Эльвар уставилась на Агнара. Ей показалось, что в желудок упал камень и заворочался там, заглушая радость, которую она испытала при вручении кольца.

Агнар пожал плечами.

– Лучше тебе знать сейчас. Для тебя это будет проблемой?

– Нет, – обретя способность говорить, сказала Эльвар, хотя спазм в животе свидетельствовал об обратном.

– Хорошо, – сказал Агнар, вставая. – Ты высоко поднялась в Лютой Рати, – сказал он. – Думай о грядущем как об очередной битве, но в ней ты будешь сражаться умом и хитростью, а не острием клинка.

Эльвар кивнула, и Агнар ушел.

Гренд повернулся и уставился на нее.

– Что ж, мы идем домой, – сказала Эльвар.

Глава 10. Орка

Орка взбиралась на Скалу Клятв по извилистой тропе. Западный ветер с шипением налетал на остров посреди фьорда и словно взбивал воду вокруг него – так, что на пляж перед Феллуром накатывали пенящиеся белизной волны. Орка приостановилась и, оглянувшись, увидела множество лодок, идущих к острову Скалы Клятв. В основном это были рыбацкие суда и легкие снекки, но Орка заметила и драккар, отплывающий от деревенской пристани. Всего тридцать весел – для военного корабля это немного, но обводы корпуса и обшивка выглядели одновременно изящно и хищно, а нос высоко и гордо вздымался над волнами. Его вид будоражил кровь Орки.

Ярла Сигрун и ее дренгры.

– Мам, пойдем, – сказал Брека, потянув ее за рукав. Он был взволнован перед своим первым Альтингом. Торкель шел впереди и уже почти исчез за поворотом у покрытой мхом скалы. Орка хмыкнула и пошла дальше, следуя вверх по тропинке, что вилась через заросли орляка и поваленные ветром деревья, а потом вывела на ровную поляну. Там громоздились обломки огромного, покрытого рунами камня. Когда-то он был еще выше, но потом его разбили до основания, и теперь слабые черты рун едва угадывались на зазубренных осколках.

Брека задохнулся, увидев камень, а затем нахмурился.

– Что случилось? – спросил Торкель, прислонившись к стволу скрюченного боярышника. На нем, как обычно, была серая вязаная шапка и плащ из волчьей шкуры поверх шерстяной рубахи, на поясе висели охотничий кинжал и ручной топор.

– Он меньше, чем я думал, – сказал Брека.

– Ну, когда-то он был больше. Может быть, высотой с бражный дом, – сказал Торкель. – А потом его разбили молотами.

– Это позор, – заявил Брека.

Торкель поднял бровь.

– Зачем разрушать то, что было достаточно важным, чтоб его построить? – спросил Брека.

– Ха, вот это глубокие мысли, – улыбнулся Торкель. – Понимаешь, некоторые получают удовольствие от разрушения. Но тут другое. Это был клятвенный камень, на котором человечество давало кровную клятву богам, присягало им на верность, поклонялось им. А сейчас поклоняться мертвым богам запрещено, теперь это карается смертью.

В голове Орки промелькнул образ железной клетки, висящей на цепях, в ней была заперта женщина, и вороны клевали ее глаза и язык.

– Это кажется несправедливым, – сказал Брека. – Какой вред все это может принести?

– Какой вред? – Торкель рассмеялся. – Мертвые боги причинили много вреда, так многие бы тебе сказали. Они разрушили мир. Вот почему их ненавидят, вот почему немногие выжившие после Гудфалла, выбравшись из-под завалов после падения Снаки, были полны ненависти и охотились на потомков богов, тех, чья кровь была испорчена родством с богами.

Брека пожевал губу, размышляя об услышанном.

– Тогда почему они проводят Альтинг здесь?

– Еще один хороший, глубокомысленный вопрос, – пожал плечами Торкель. – Возможно, потому что прошлое живет в нас слишком глубоко, в нашей крови и костях, – пробормотал он. – Веревка, которую мы не видим, связывает нас с прошлым, хотим мы того или нет.

Глядя на хмурое лицо Бреки, Орка подумала, что ему не слишком понравился этот ответ. Она остановилась рядом с мужем, чтобы боярышник и мощный Торкель укрыли ее от самых сильных порывов ветра. Потом кивком поблагодарила Вирка, рыбака, который позвал их в лодку и вместе с двумя своими сыновьями – Мордом и Лифом – привез к Скале Клятв.

Поляна наполнялась людьми, приехавшими на Альтинг из селений на много лиг вокруг. Походные тенты заполнили луга вокруг Феллура, поскольку Альтинг мог продолжаться несколько дней. Все, кто жил в пределах земель ярлы Сигрун, должны были присутствовать на нем, или, по крайней мере, по одному представителю от каждой семьи. Орка видела рыбаков и фермеров, дубильщиков и кузнецов, корабельщиков и кожевников – всех, кто жил на землях Сигрун, и с каждым годом людей в ее владениях становилось все больше, как и честной славы ее имени.

Орка поймала взгляд Вирка и поманила его к себе.

– Благодарим тебя, – сказала она, – за то, что переправил нас.

Она протянула ему обтесанный слиток бронзы.

– Оставь его себе, – сказал Вирк, – и отнесись ко мне хорошо, когда в следующий раз привезешь шкурки в деревню.

Орка кивнула.

– Мы сможем сойтись на этом, если только у нас будет место в твоей лодке на обратном пути, когда все закончится.

– А это зависит от того, насколько ты будешь щедра со своими шкурками, – улыбнулся он.

– Скажи мне, – ответила Орка, наклоняясь ближе и понижая голос до шепота, – нет ли вестей о мальчике Асгрима, Хареке?

Улыбка Вирка увяла, и он покачал головой.

– Гудварр послал несколько разведчиков к реке, на то место, куда твой муж дошел по следам похитителей. Но не более того. Ни лодок для поисков на воде, ни гончих, – он покачал головой. – Ему было все равно. Асгрим и Идрун были вольноотпущенниками, имели такое же право на справедливость, как и все остальные, но…

Орка знала. Она помнила слова Гудварра.

«Они напрашивались на неприятности», – сказал Гудварр. При воспоминании об этом Орка скривила губы от злости. «Напрашивались на неприятности», как будто жизнь вдали от деревни делает нас хуже.

– А другие дети? – спросила она Вирка. – Ты говорил, что Харек не первый ребенок, которого забрали.

Вирк пожал плечами.

– Харальдурсоны из Хаубира, у них забрали двух дочерей и сына, кроватки утром были пусты, дети просто исчезли. И семья из Кергарта, забыл их имена. Их нашли мертвыми, как Асгрима и Идрун, а их сыновья пропали без вести, – он посмотрел на нее. – По-моему, это не похоже на совпадение.

Орка кивнула. Хаубир находился в десяти или двенадцати лигах к северу, а Кергарт – в шести лигах к востоку вдоль побережья.

– Есть и другие слухи, о других детях, которых забрали, но я не знаю, насколько они правдивы.

– Наверное, это нидинги, беззаконники, – сказала Орка, – крадут детей и продают их в рабство.

В ее сознании нарисовался образ Бреки, которого схватили ночью и утащили. С железным ошейником на шее. Крылья страха затрепетали в ее груди, а затем все тело пробрала дрожь гнева. Она положила руку на плечо Бреки.

– Согласен, – сказал Вирк. – Может, нам стоит попробовать поохотиться на них, и, возможно, мы сможем взяться за дело лучше, чем Гудварр. Это должно быть несложно: ведь он еще щенок, играющий в ярла.

– Ловля воров и убийц отличается от ловли рыбы, – сказала Орка.

– Я не всегда был рыбаком, – сказал Вирк, пожав плечами, и опустил руку на рукоять топора, висевшего у него на поясе. – И я, кстати, не думаю, что вы с мужем всегда промышляли охотой.

– Мы ведь живем в Вигрире, на Поле Битвы, – сказала Орка, пожав плечами. – Только глупцы не учились бы тут защищать себя.

Вирк поднял ладони под ровным взглядом Орки.

– Твое прошлое – твое дело. Но я бы предпочел, чтобы в схватке у моего плеча оказались ты или Торкель, а не этот хнычущий проныра, – он кивнул в сторону Гудварра. – А что до нидингов… – его лицо исказилось. – Убийцы и похитители детей, они не заслуживают права дышать нашим воздухом.

Орка кивнула. Она знала, что Вирк не только рыбачит, она и раньше видела таких мужчин, как он. Их эмоции всегда бурлили глубоко, прятались за внешним спокойствием, словно змеи под тихими водами фьорда, и взрыв мог последовать в любой миг и привести к насилию. Она хорошо знала, что хвастуны вроде Гудварра не были настоящими воинами. По-настоящему опасными были те, кто никогда не угрожал насилием…

Рокот множества разговоров стих, и Орка подняла голову и увидела, как на поляну выходят воины: дюжина дренгров, среди них Гудварр, размашисто шагающий в клепаной кольчуге и с мечом у бедра, с кончика его носа все еще свисала неизменная капля влаги. Женщины, которые сопровождали его к ферме Орки, тоже были там, Орка сразу узнала Арильд, ту, чье лицо казалось жестоким, словно мясницкий тесак. Все они сверкали броней, вываренной полированной кожей и кольцами из серебра или бронзы. Дренгры расположились полукругом перед осколками клятвенного камня, пропуская ярлу Сигрун на поляну, а за ней шагала еще дюжина воинов.

Сигрун была высокой: пусть не такой высокой и широкоплечей, как Орка, но в походке ярлы чувствовались сила и грация, говорившие о том, что идет воин. Она носила плащ из проклепанной кожи, на шее у нее висел серебряный торк, а на руках блестели серебряные кольца. Она стала ярлом не за добрые слова и хорошие поступки; она была воином, отвоевавшим для себя кусок земли и сражавшимся со всеми, кто бросал ей вызов. Мужчины и женщины вставали на ее сторону, привлеченные силой, обещаниями наделов и желанием возвыситься. Так и росла ее власть. Подобную историю Орка видела сотни раз за свою жизнь.

Там, где раньше была свободная земля, теперь ее по кусочкам поглощали мелкие ярлы, жаждущие богатства и власти. Некоторые из них были успешнее других, их боевая слава распространялась, богатство росло, и воины стекались к ним. Ярла Сигрун не была самой могущественной, но все же она обладала силой, которую стоило учитывать. Тот факт, что она правила здесь восемь лет и все еще дышала, говорил о многом.

На шаг позади нее, как верная гончая, шла еще одна воительница: женщина с худым лицом, покрытым шрамами, ее голова была выбрита по бокам, бледную кожу покрывали татуировки, густая полоса серо-черных волос, заплетенных в косу, проходила по макушке. На ней были простые штаны и суконная рубаха, на поясе висели два кинжала, один спереди, другой за спиной.

А на ее шее был рабский ошейник.

Но внимание Орки привлекли именно ее глаза. Бесчувственные и безжалостные, они обшаривали толпу, словно выискивая добычу.

У ярлы Сигрун было много трэллов, чтобы убирать, готовить и работать на фермах, но Орка никогда прежде не встречала ее с воином-тир. А у этой был взгляд, который Орка видела и раньше.

От нее исходила глухая безнадежность.

От вида тир по коже Орки поползли мурашки, словно паучьи лапки забегали по позвоночнику.

– Добро пожаловать, – сказала ярла Сигрун, встав перед разбитым клятвенным камнем. Ее дренгры расположились вокруг, словно руки, обхватившие поляну, а воительница-тир осталась позади. Голос Сигрун был сильным и уверенным, он перекрыл шум ветра и был слышен в толпе из сотен людей. – Я не из тех, кто зря шлепает губами и языком, поэтому скажу прямо и просто. Я присягнула королеве Хелке.

Она задрала шерстяной рукав своей рубахи и показала свежий порез на предплечье.

– И скрепила клятву своей кровью.

По поляне прокатился ропот.

– Значит, ты пришла сообщить нам хорошую весть о повышении налогов, – воскликнул Вирк рядом с Оркой. Другие люди также кричали, соглашаясь со сказанным либо гневаясь.

Ярла Сигрун перевела глаза на Вирка и надолго задержала на нем взгляд.

И Вирк вызывающе посмотрел в ответ. Орка чувствовала, что от него волнами исходит гнев.

– Нет, я пришла сказать тебе, что мир меняется и мы должны измениться вместе с ним, – сказала Сигрун. – Я стала ярлой Феллура восемь лет назад и поклялась своей кровью и жизнью защищать деревню и тех, кто в ней живет. Именно это я делала все эти годы, и я укрепила и расширила защиту, сделав жизнь безопаснее для всех вас на равнинах и холмах, насколько хватает глаз вокруг.

– В пасмурный день – возможно, – прошептал один из сыновей Вирка другому.

– Но я не могу защитить вас от того, что грядет, – сказала Сигрун.

– Жизнь здесь и так хороша, – ответил Вирк, и сыновья его поддержали.

– Нам не нужны перемены и Хелка.

– Да, жизнь была хороша здесь, в Феллуре, но в жизни, как и в году, сезоны сменяют друг друга… и они не могут длиться вечно. По всему Вигриру поднимаются ярлы, могущественные ярлы, от которых я больше не могу вас защитить. Ярл Стёрр на северо-западе расширил свои границы на юг и восток, и он положил глаз на эту землю. На этот фьорд. Ярл Орлиг, сидящий в Свельгарте на востоке, совершил набег на наши земли. И королева Хелка, она тоже… весьма властолюбива.

Властолюбивые ярлы… я уже видела, какую цену приходится за это платить. А Хелка называет себя королевой. Она поднимет голову над стаей и будет править ими. Все так, как и боялся Торкель. Даже хуже.

Орка переглянулась с Торкелем, чьи сведенные брови делали лицо хмурым, словно грозовая туча.

– Ей нужна наша земля и плоды наших трудов, – воскликнул Вирк. – Она сделает из нас арендаторов, которые платят дань за землю, которую мы захватили, которую приручали и обрабатывали своими руками, без ее помощи.

Воительница-тир перестала вышагивать туда-сюда за спиной у Сигрун и обратила на Вирка бесчувственные глаза. Теперь она стояла неестественно неподвижно.

Один из сыновей дотронулся до его руки, но тот дернул плечом и стряхнул ладонь. Выкрики из толпы поддерживали Вирка.

Вперед вышел человек в красной войлочной шапке, отороченной мехом, светлая борода золотыми кольцами спадала на грудь его, обтянутую красным же сукном. Орка и Торкель раньше торговали с ним: это был Фэльки Торильссон, некогда фермер, а теперь богатей, благодаря залежам олова, найденным в землях его надела.

– Вирк говорит то, о чем думают многие из нас, ярла Сигрун, – сказал Фэльки, почтительно поклонившись. – И я также думаю, не обложат ли нас дополнительным налогом в честь новой защиты, предоставленной уже Хелкой? – добавил он.

Ярла Сигрун пожала плечами.

– Скорее всего, Фэльки, – сказала она. – Таков путь мира. Посмотри на Искидан на юге – огромное царство, которым правит один город, Гравка, и один владыка, император Кирилл. Вигрир идет именно этим путем. Это случится скоро. При нашей жизни. Время года меняется, быть может, осень поворачивает на зиму, но затем будет весна, для тех, кто переживет холода.

– Да, Хелка хотела бы сделаться императрицей, как Кирилл из Гравки, – сплюнул Вирк. – Но не забывай, что его трон стоит на куче трупов, что в Искидане рабов больше, чем вольноотпущенников, и что тамошние жители приносят в жертву детей.

Ярла Сигрун рассмеялась:

– Я думала, ты выше детских сказок, Вирк.

– Это правда, я плавал по китовому пути и видел всё собственными глазами, – сказал Вирк.

– А еще ты осушил не один рог медовухи, и, возможно, тебе всё по пьяни привиделось, – сказала Сигрун, и ее дренгры засмеялись, а Гудварр громче всех. – Если бы это было правдой, я бы сделала все, что в моих силах, чтобы не допустить подобного здесь.

Тут ярла Сигрун нахмурилась.

– Но я не стану тебе лгать, Хелка захочет получить наши монеты и наши клятвы. И я скажу тебе еще более жестокую правду: если я скажу ей «нет», она все равно придет и заберет эту землю себе. У нас не хватит сил остановить ее. Она придет, убьет меня и наших лучших воинов и посадит одного из своих наместников новым ярлом в бражном зале, – она покачала головой.

Орка кивнула и мысленно похвалила Сигрун за то, что та признавала эту суровую правду. Но мысли ее забежали еще дальше, и Орка в ярких красках представила путь, по которому пойдет Хелка, поля, залитые кровью и мощенные трупами, по которым она будет шагать в своем стремлении править всем Вигриром.

– Но будет и выгода, – сказала ярла Сигрун.

– Выгода! – Вирк фыркнул, хотя другие, такие как Фэльки, внимательно слушали.

– Да, выгода быть на стороне победителя. Это лишь вопрос времени, когда Стёрр и Хелка столкнутся друг с другом, и победитель заберет весь Вигрир. Это может пойти нам на пользу.

– А что, если Хелка проиграет? – воскликнул еще кто-то.

– Она не проиграет, – сказала Сигрун. – Я видела ее драккары и ее отряд. Кости мертвого бога Орны высятся над ее крепостью в Дарле. Я видела крылья.

Она медленно оглядела толпу.

– Королева не проиграет, – и тут ее взгляд снова остановился на Вирке. – А налоги – это часть бытия, это путь к безопасности и долгой жизни. Королева Хелка защитит нас от больших вражьих сил здесь, в Вигрире, и я буду продолжать покровительствовать вам, насколько смогу.

В голове Орки росли воспоминания о битве и красной плоти, кружились, как морские змеи, почуявшие кровь в воде.

– Она потребует наших людей к себе в войско, – сказала Орка, сначала не осознав, что произнесла эти слова вслух.

Торкель хрюкнул и спрятался за дерево, а те, кто стоял рядом с Оркой, разом повернулись и уставились на нее.

Она вспомнила слова Торкеля.

Я предлагаю отправиться на этот Альтинг, но не высовываться и слова лишнего не говорить…

– Не так ли, ярла Сигрун? – спросила Орка.

– Она может так поступить, – нехотя ответила ярла Сигрун.

– Она именно так и поступит, – сказала Орка. – Она возьмет всех, у кого сильная рука, кто владеет копьем или топором, чтобы они сражались за нее на ее войне, и люди Феллура станут частью ее отряда.

Орка оглядела толпу, видя, как в глазах людей зарождается осознание. Мысль о том, что придется отложить инструменты, наточить копья и топоры и увидеть, как сыновей и дочерей уносит прочь волна войны.

– До этого еще далеко, и многое еще может случиться, – сказала Сигрун. – Но так будет лучше, чем сидеть на полях и в рыбацких лодках, когда отряд ярла Стёрра появится на горизонте или его корабли ворвутся во фьорд. Он не предложит нам защиты. Он предложит нам железо, кровь и ошейники трэллов и тир. И союз с Хелкой – это единственный путь, который я вижу, чтобы защитить нас всех.

– Защитить нас? – спросил Вирк. – В то время как ты не можешь защитить нас даже от убийц и похитителей детей?

Глаза ярлы Сигрун метнулись к Гудварру.

– Племянник рассказал мне об этом, об Асгриме и Идрун.

– И о Хареке, – сказал Брека высоким и пронзительным голосом.

Орка почувствовала гордость за сына, у которого хватило мужества выступить в защиту друга на подобном собрании.

– Да, – сказал Вирк, выходя из толпы. – Украден ребенок, и двое убиты, и все они жили в твоих границах, под твоей защитой, – он посмотрел на собравшихся. – Какова ж тогда цена этой защите? – прошипел он.

– Тебе следует сделать шаг назад и перестать шлепать губами, – сказал Гудварр.

– А тебе следует научиться искать пропавших и выполнять свои обязанности в отсутствие ярлы, – проворчал Вирк. По толпе прокатились смешки, согласные возгласы, и многие закивали.

Губы Гудварра искривились, а шея покраснела. Он сделал шаг к Вирку.

– Племянник рассказал мне об этом преступлении, – сказала ярла Сигрун, ее голос звучал громко и сурово, так, что заставил Гудварра остановиться. – Он сделал все, что можно было сделать.

– Это ложь, – огрызнулся Вирк.

Ярла Сигрун уставилась на него.

– Ты не должен так разговаривать со своей ярлой, – проговорила воительница-тир за плечом у Сигрун, и что-то в ее голосе заставило замолчать всех людей на поляне.

– Ты попросишь прощения у моей тети за оскорбление, – сказал Гудварр.

Вирк перевел взгляд с Гудварра на ярлу Сигрун, потом посмотрел на воительницу-тир.

– Прости меня, я не хотел оскорбить тебя, ярла Сигрун, – сказал Вирк, – я не считаю, что ты лжешь.

Он сделал паузу, переводя взгляд с нее на Гудварра.

– Вина за лживые слова лежит на твоем племяннике.

– Я сделал все, что мог, чтобы найти их, – огрызнулся Гудварр, повысив голос.

– Ты пищишь, как хорек в ловушке, – ответил Вирк, – и поскольку ты даже не можешь найти свой нос, чтобы вытереть его, как же ты можешь отыскать украденных детей, убийц и воров?

В толпе расхохотались.

Глаза Гудварра выпучились, рот нервно задвигался, из горла вырвались придушенные звуки. Он тут же вытер рукавом кончик сопливого носа.

– Хольмганга^[7], – прорычал он. – Я бросаю тебе вызов, здесь и сейчас.

Его рука метнулась к мечу.

– Гудварр, прекрати это немедленно, – гневно проговорила ярла Сигрун.

– Слишком поздно, – прошипел Гудварр. – Вызов брошен, перед моей ярлой, перед народом Феллура и перед клятвенным камнем. Назад дороги нет.

Ярла Сигрун покачала головой.

«Она не хуже других знает, что Гудварр не сможет взять свой вызов обратно, – подумала Орка. – И Вирк не сможет отказаться, если он хочет уйти отсюда с честью».

Вирк тем временем сделал еще шаг к центру поляны, его глаза встретились с глазами Гудварра.

– Я принимаю твой вызов, – ответил он.

Ярла Сигрун сердито вздохнула.

– Очень хорошо, – яростно сказала она. – Каждый из вас, найдите себе помощника и займитесь приготовлениями. Мы прервемся, пока вы оба не будете готовы и пока не будут уложены наземь прутья орешника.

Вирк повернулся и пошел обратно к сыновьям.

– Что ты делаешь? – сказал один из них. – Он же дренгр!

– Он щенок, великий лишь в своих мыслях, ибо кому-то повезло родиться родственником ярлы, – сказал Вирк, теперь уже спокойно. Он посмотрел на Орку.

Торкель, должно быть, знал, что будет дальше, потому что открыл было рот и начал поднимать руку, но слова уже покидали рот Вирка.

– Ты поможешь мне? – спросил тот у Орки. Она посмотрел Вирку в глаза.

– Это должен сделать один из твоих сыновей, Морд или Лиф. У тебя есть родня за спиной.

– Нет. Если я проиграю, а кто-то из них будет моим помощником, они попытаются сразиться с Гудварром, – Вирк наклонился к ней. – У них есть кое-какой опыт в обращении с оружием, но они не сравнятся с дренграми, – прошептал он. – Все, о чем я прошу тебя: если я проиграю, напомни им о правиле хольмганги и вложи топор в мой кулак, чтобы я не ушел по дороге души безоружным.

Орка втянула воздух и посмотрела на Торкеля. Тот нахмурился и покачал головой, но он уже знал, каким будет ее ответ.

Орка кивнула.

– В таком случае, – сказала она, – я сделаю это.