Виновница счастья – зима

– Как дела? Уроки уже успела сделать?

– Еще не успела, мы можем вместе, если хочешь. – что-то пробубнила себе под нос я.

– Я их вообще не делаю. Что сказать хотел… – было заметно и его волнение тоже.

– По поводу чего? – пыталась я сглотнуть слюну, которая застряла у меня в горле комком.

– У тебя уже есть пара на танцах? Тебя кто-то пригласил? – смущенно произнес Петя.

– Еще нет… – мои щеки зардели сами собой, а ноги едва держались прямо.

– Будешь со мной танцевать?

– Буду. – вырвалось из меня что-то невнятное.

Я долго еще стояла в школьном коридоре и не могла понять: «Почему я?». Я считала себя абсолютно не симпатичной девочкой, и отношение мальчиков ко мне подкрепляло это мнение. Притом, я знала совершенно точно, что ему нравилась совсем другая одноклассница. До сих пор та ситуация является для меня загадкой. Самое парадоксальное то, что я все равно с ним не танцевала. За неделю до начала уроков я заболела ангиной и слегла на несколько недель. Вернувшись в учебную среду, я заметила прекрасную картину на танцах: Петя стоял в паре уже совсем с другой «танцовщицей». Жизнь не всегда бывает справедлива, я слишком жадно и рьяно желала с ним быть.

В какой-то момент я поняла, что мечты и желания не должны затмевать твой разум, поэтому отложила все эти фантазии в долгий и глубокий ящик, ключ от которого завалялся в каком-нибудь из пыльных углов. С тех самых пор я перестала смотреть на ночное небо и ждать падения звезды. Без этого трудно, но возможно.

Провалявшись в ванной около полутора часов и став похожей на шарпея, я услышала стук в дверь, – Эля соскучилась по моей компании и не могла понять, где я вообще.

– Сонь, во сколько твой отец вернется? А то уже почти одиннадцать вечера. – взволнованным тоном спросила подруга.

– Я уже выхожу из ванны, не очень хорошо слышу тебя!

Я медленно натянула большое полотенце на свое не хрупкое тело и поняла, что даже банное уже не справляется с моими объемами. Вроде бы, и не толстая, но и не тех габаритов, каких мне всегда хотелось бы придерживаться. Похоже, пора заканчивать с мучным окончательно и восстанавливать свою личную жизнь, хотя бы ради сброса лишних килограммов. – думала я, включив фен.

Эля просунула свой нос в дверной проем и начала мне что-то объяснять на языке жестов. Получалось у нее плохо, но я все равно старалась ей кивать в знак полного согласия с ее высказываниями. В какой-то момент она все поняла и покрутила пальцем у виска, отражая все пренебрежительное ко мне отношение.

Парадокс нашей дружбы заключался в том, что я никогда не обижалась на эту женщину. Я всегда знала, что она меня любит, и какой бы кривой, хромой я не была, она примет меня и приголубит. Это ли не счастье? Многим со стороны могло казаться, что она черствая, циничная и заносчивая, и в каком-то смысле они были правы, но это только одна сторона медали. Вторую сторону она тщательно скрывала от посторонних глаз, как бы завешивая полупрозрачной вуалью. Есть коктейли, у которых на дней оседает спирт. Ты начинаешь пить и думаешь, что эта сладость никогда не кончится. Тебя медленно и плавно уносит наслаждение, но последний глоток оказывается ужасным и терпким, с привкусом дешевого алкоголя. Чуть позже ты жалеешь, что вообще купил это «зелье». Эля, она совсем наоборот: горькая вначале, а вот в конце едва уловимый вкус вишневого сока. Так говорю, будто я мужчина и влюблена в нее давно, но я действительно так думаю.

Натянув свою любимую махровую пижаму оттенка клубничного зефира, я побрела в комнату.

– Ищи какой-нибудь фильм, лучше комедию. Хочется поднять настроение. Ты же останешься у меня сегодня? – практически утверждением вырвалось с моих уст.

– Да, было бы неплохо. Представляю, что сейчас придется ехать до машины на такси, потом долгий путь домой…

Звонок в дверь прервал наш разговор и в дверном проеме появился папа. Он выглядел уставшим, но очень довольным. Прежде чем снять с себя ботинки, он плюхнулся на кресло, чтобы отдохнуть.

– Пап, ты устал? Давай помогу снять пальто, а то ты его сейчас помнешь. Кто же садится в кресло в верхней одежде? – начала суетиться я возле отца.

– Доченька, ты у меня такая заботливая, как твоя мама. У нас гости? – чуть слышно спросил он.

– Да, Эля заглянула к нам на огонек. На ночь она, кстати, у нас остается. Ты же не против? – улыбнулась я пошире, чтобы мой самый благосклонный человек на планете не смог отказать.

– Ну чего ты спрашиваешь у меня, мартышка? Конечно, можно. Ставь чайник, будем гонять сейчас черный с бергамотом. Расскажу вам интересную историю своей пациентки. Удивительная женщина. Вообще, все женщины удивительные, никакой логике не поддаетесь. И никаким советам не следуете. – ухмыльнулся папа и отправился в свою комнату, чтобы снять с себя тяжелый рабочий день.

На тарелке одиноко лежал один маффин, что говорило о нашем хорошем аппетите.

– Аркадий Павлович, очень рада вас видеть! По просьбам просящих заглянула вот в гости к вам нагрянула. – с натянутой по самые уши улыбкой выкрикнула Эля.

– Эль, пойдем на кухню, – папа переодевается. Как-то неловко получается.

– Кому-то неловко, а кому-то привычно. – хихикнула моя подруга, направляясь к комнате для чревоугодий.

– Эль, ты язык попридержи, это мой папа. Не хочу слышать никаких хамских шуточек. Раз он обещал нам занимательную историю, пусть расскажет. Потом пойдем фильм смотреть. – насупилась я, но только ради создания впечатления.

Папа выплыл из комнаты все в той же пижаме, что придавала ему чудаковатый, но вместе с тем очень уютный и милый вид. Из сурового гастроэнтеролога он превратился в плюшевого зайца.

– Значит, слушайте… Месяц назад ко мне обратилась пациентка, назовем ее Галина. Хотя она и есть Галина. Беспокоили ее боли в желудке, приступы были сначала редкие, зачем частые и продолжительные. Мы пытались с ней сначала разобраться, в чем причина. Я осмотрел ее, прощупал брюшную полость, при пальпации боли были не сильные, но были. Я практически сразу понял, что имеем дело с гастритом. Осталось понять, какой стадии и типа. Сдали необходимы лабораторные анализы. Затем я провел биопсию, простите, что я вам ликбез провожу практически. В общем, обнаружились эрозии на стенках слизистой в нескольких местах. Я с ней пытался поговорить про ее режим приема пищи и напитков. Мне показалось, что она злоупотребляет алкоголем. – в этот момент взгляд папы упал на нашу опустошенную бутылку шампанского. Ни слова нам не сказав, он продолжал.

– Я поинтересовался, насколько часто она принимает алкоголь, и какой крепости. Она так заерзала на стуле, стала что-то невнятно про праздники частые говорить. Но мешки под ее глазами и некоторая одутловатость характерная, – сказали о многом. Для людей выпивающих есть характерные признаки, как отечность, ресурсы печени не безграничны. Я назначил гастроскопию, чтобы понять, каковы очаги и площадь эрозий. Все объяснил ей, посоветовал не принимать алкоголь в течение определенного срока. И что вы думаете? – она пришла ко мне на процедуру сегодня в стельку пьяная. Конечно, ни о какой диагностике речи не шло уже. Мне стало как-то жалко ее даже, но я хотел ее было вывести из кабинета. И в какой-то момент она начала изливать мне душу про свою семью, про невыносимого мужа тирана, про детей, которые ей порядком надоели. Причем, она достаточно молодая и красивая женщина ведь. Муж ее богат, насколько я понял. Она все-таки выбрала не самую бюджетную клинику и доктора для обследования. Я был озадачен ситуацией, все-таки я не психолог семейный, чтобы решать проблемы людей такого характера. Я перезаписал ее на следующую неделю. Теперь меня мучает мысль о том, что она вернулась домой, и ей там плохо. Это все совсем не шутки уже, на кону здоровье. – задумчиво продолжал папа, потирая затылок. Было отчетливо видно, что он не безразличен к судьбе этой женщины.

– Только ее здоровье тебя заинтересовало или что-то еще? – тактично постаралась спросить я.

– Соня, конечно, здоровье. Я давал клятву, что помогу всегда человеку. А здесь какая-то безвыходность получается. Желудок мы сейчас ей подлатаем, назначу ей курс препаратов, а сама проблема никуда не уйдет, она продолжит пить. Гастрит – очень коварное заболевание, которое может внезапно уйти в язву. Я же не смогу следить за течением болезни постоянно…

– Аркадий Павлович, это довольно серьезно. Вмешиваться в семейные вопросы тоже нельзя, без спроса. – выдала заключение Эля.

– Пап, ты говорил, что женщины нелогичны, так в чем?

В эту же минуту отец слегка покраснел, и было видно, что он испытывает некоторую неловкость после заданного вопроса. Я спросила его еще раз.

– Доченька, дело в том, что я не смог промолчать. Я посоветовал уйти от него, раз он не способен сделать свою женщину счастливой. Она со мной не согласилась, сказала, что не может. Встала и ушла. – с огорчением ответил папа.

Мы были с Элей слегка в недоумении, как мой тактичный и толерантный отец, мог такое посоветовать женщине, с которой едва знаком.

– Какой я врач после этого, язык за зубами держать не умею. Рассказал вам, а ведь – это врачебная тайна. Давайте спать уже ложитесь, а то засиделись на кухне. – резюмировал папа, начав убирать со стола.

– Мы тебе поможем, а то как-то неудобно. Мы же все-таки этот бардак устроили… И не переживай, мы не болтливые, все понимаем, – тебе ведь тоже поделиться хочется с кем-то…

– Я сам приберу. На кухне должен быть один хозяин или хозяйка, доверьте мне все бытовые моменты. – попросил он, смягчив голос и улыбнувшись мне напоследок.

Мы побрели смотреть фильм, но уснули практически сразу после главной заставки.

***

В понедельник утром я собиралась на работу с энтузиазмом, так как хорошо отдохнула на выходных. Я чувствовала прилив бодрости и запах приближающихся новогодних праздников. Новый Год был всегда особенным из праздников, я привыкла его отмечать в кругу семьи. Раньше к нам приезжали родственники папы, и мы всей гурьбой наслаждались заливным и били бокалы под бой курантов. С каждым годом становилось все чуть грустнее, потому что мои двоюродные брат и сестра стали реже к нам заезжать. И прошлое тридцать первое декабря мы и вовсе с папой провели вдвоем, включив голубой огонек. Мне было как-то не по себе от мысли, что я оставлю его в такой день наедине с самим собой. Когда мама еще была жива, мы втроем могли встретить этот праздник, нам всегда было весело. Мы шли взрывать салют и петарды, папа покупал всегда с лихвой залпы. Я смотрела на черное ночное небо в котором разрывались на маленькие частицы разноцветные огни и чувствовала себя абсолютно счастливой. Куда ушло это время? Можно ли испытать такое счастье еще хоть единожды?

– Соня, иди скорее завтракать! Сегодня злаковая каша с ягодами. – радушно звал меня на «кофепитие» папа.

– Да, почти собралась уже. – с зубной щеткой во рту, ответила я что-то не совсем внятное.

Выпал первый снег. Наконец эти белые хлопья начали укрывать земной шар, ему тоже иногда становится голодно. Он устает от слякоти и дождей. Ему тоже хочется совсем немного уюта. Почему человечество появилось именно на планете Земля? Ведь совершенно очевидно, что среда здесь благоприятная, но совсем не идеальная для жизни хомосапиенса. Земное притяжение пагубно влияет на наш позвоночник и суставы, мы очень уязвимы, а все законы физики говорят лишь о том, что жизнь вообще опасная штука. Мне кажется, просто это была любовь с первого взгляда. Любовь первого человека, ищущего гавань, которую сможет назвать своим домом. Земля живая, и отрицать это совершенно глупо. Однако человек такое создание, которое не может любить, не причиняя попеременно боль. Мы и лечим, и калечим. Так мы боремся со своими началами, заключёнными внутри. Главное то, что мы не равнодушны к нашей планете, а это признак всепоглощающей и безмерной любви, пусть и больной. Человек, как парень абьюзер: вроде, любит Землю, но как-то по садистски.

С подобными мыслями я каждый день приезжаю в офис и с трудом начинаю свой рабочий день. Приходится переключаться с волны философии на волну дурацких заданий, целесообразность которых никем не доказана.

Все сидят на своих местах, прикованные неведомой силой к креслам на четырех колесиках. Практически коляска для инвалидов, только моральных. Не хочу никого оскорблять, но в конце рабочего дня чувствую себя абсолютно опустошенной.

Напротив меня, метрах в десяти, находился стол моей руководительницы – Ларисы. Я увидела, как она набирает внутренний телефон, глядя прямо на меня. Мой рабочий тут же передал вибрацию.

– Алло, Сонь. Тебе тоже стало плохо что ли? Мне кажется, это шампанское игристое, нас блин всех хотели отравить. Обнови пожалуйста отчет за прошедшую неделю, хочу посмотреть, сколько точек мы успели открыть. – изможденным голосом добавила она.

– Да, конечно. В течение минут пятнадцати сделаю, а то меня просто разрывают на части. Пятницу пропустишь и все, можно в понедельник на работу не выходить, – все равно не закроешь долги. – усмехнулась я, указывая на правду.

– Про тебя, кстати, Ершов тут спрашивал. Ходил по кабинету и искал своими жадными глазенками. Мне птички на хвосте принесли.

– Странно, наверное, хотел про накладные спросить. Мы как раз потеряли несколько штук за прошлый квартал. А дело серьезное, сама понимаешь. – слукавила я, чтобы не продолжать этот опасный диалог.

Мне не хотелось, чтобы кто-то из руководства начал подозревать, что я вместо работы занимаюсь какими-то делами, совершенно не касающимися моего функционала профессионального. Но этот человек отчаянно пытался спровоцировать что-то. Я пока не понимала, что именно.

Арина, кстати, периодически получала по шапке за свои эзотерические проделки. Каждый день она приносила с собой огромное количество контейнеров с вегетарианской едой. Все ее блюда пахли почему-то приправой карри и куркумой, кажется, кто-то был еще и поклонником индийской кухни. Самое странное заключалось в том, что при каждом приеме пищи она зажигала несколько свечей и расставляла каким-то определенным радиусом. Свечи тоже обладали специфическим ароматом, поэтому наш офис в такие моменты наполнялся непередаваемыми запахами. Спустя какое-то время кто-нибудь не выдерживал, каждый раз это был новый человек, и высказывал свое мнение, активно жестикулируя и как бы направляя Арину к выходу.

Меня эти благовония мало смущали, только если пробуждали аппетит и выработку желудочного сока, после чего мне приходилось тоже отправляться на поиски еды.

Моя рабочая трубка снова зазвонила, и в потоке общей массы, не отвлекаясь от компьютера я ответила. В это мгновение я вновь услышала знакомый бархатный тембр.

– Привет. Мне сказали, что ты заболела. Как себя чувствуешь? – вторгся Владимир нагло в мое личное пространство, отчего я на несколько секунд потеряла дар речи.

– Здравствуйте, да. Нехорошо себя почувствовала в четверг вечером, поэтому решила отлежаться в пятницу. Сейчас уже все прекрасно. У вас какой-то рабочий ко мне вопрос? – пыталась сократить диалог всеми способами я.

– Я так тебе неприятен? Думал, что мы перешли уже на «ты». Я, вроде, не так стар, как может показаться на первый взгляд. – настойчиво продолжал он.

– Хорошо, давай на «ты». Честно говоря, я чувствую некоторую неловкость сейчас.

– Извини, просто забеспокоился, потому что не хочется терять такого усидчивого помощника, как ты. Оксана уволилась, теперь у тебя много работы. Все успеваешь? – без зазрения совести продолжал Ершов.

– Сложно сказать сейчас, на многое не хватает времени и остается без внимания. Последствия будут видны позднее. Как поездка прошла в целом? – подумала, что некрасиво, когда вопросы исходят от одной стороны диалога.

– Очень хорошо, прогулялся по ночной Москве. Думал, вообще, что ты мне покажешь красоты вашего города. По сравнению с нашей дырой, Москва огромна и многообразна.

– Для меня, наверное, это стало уже привычным, поэтому не вижу каких-то особенных красот, кроме природных, но в таком инфраструктурном городе сложно их найти. – я отвечала практически на автомате уже не надеясь, что этот разговор когда-нибудь закончится.

– Наверное, отвлекаю тебя от дел насущных. Рад очень был услышать твой голос. Пока. – дождавшись моего ответа, Владимир положил трубку, оставив о себе двоякое впечатление.

С одной стороны я не видела в этом разговоре ничего необычного, но с другой – с чего бы ему так любезничать со мной? О какой прогулке он вообще заикнулся? Я бы точно не повела его ночью по достопримечательностям города. Это просто безумие какое-то. Что бы я сказала отцу?

Я совсем отвлеклась от работы и не могла уже собраться. День тянулся медленно, а мысли скользили быстро. Я натянула вечером пуховик и побрела вниз по лестнице, предвкушая расслабляющую ванну дома. Все-таки у человека должны быть маленькие традиции или ритуальчики, которые могли бы ежедневно приносить такие же маленькие радости. Это мотивирует в течение всего дня.

На следующее утро я обнаружила на своем рабочем столе стакан с горячим ванильным кофе и кусочек грушевого пирога. В небольшой записке рядом было буквально пару слов быстрым почерком: «Доброе утро». Я не сразу поняла, что произошло. Но допивая кофе меня осенило, – это было резкое сокращение дистанции, на которое я согласия не давала, – но разве кто-то спрашивал?

Когда я оглянулась и вопросительно посмотрела на Сашу Долецкую, которая сидела недалеко от моего рабочего места, то поняла, что весь кабинет жужжит. А причиной этого жужжания стало как раз маленькое сладкое наслаждение. Пчелиный улей оживился, такое количество внимания мне совсем не понравилось.

Оказалось, что кофе с тортиком мне доставил курьер. Ничего личного он соответственно не передавал, поэтому я могла быть спокойна в том плане, что никто не узнает адресанта.

– Сонь, у тебя появился в компании поклонник? – с нетерпением начала допрос маркетолог.

– Ой, Саш, даже не представляю, кто же это может быть. – хотя была практически уверена в том, что сам мистер Ершов задумал такую подлость.

– Интересно, конечно. Приятного тебе аппетита. – с ехидной ухмылкой вернулась к своим обязанностям Долецкая.

Если они подумают, что это кто-нибудь со склада, то вообще прекрасно. Это не грозит мне ничем, кроме небольшого сочувствия со стороны коллег женского пола. Я должна им немного подыграть, чтобы этот вопрос перестал всех интересовать. А если интерес к этой загадке снизится, то и к моей персоне соответственно.

Дождавшись момента, когда практически все дамочки ушли на обед, кто-то решил прогуляться или взять перекур, – я набрала номер Владимира. Да, я просто не могла не поблагодарить человека за тактичный жест. Может, я сама дала повод думать, что мое сердце свободно для такого рода чувств, что мне приятны его ухаживания. Все-таки я расценивала это уже совсем не как отношение руководителя к подчиненной или отношения коллег, это было откровенной попыткой привлечь мое женское нутро к его мужским фибрам.

Где-то не на поверхности чутья, но и не слишком глубоко, мне были неприятны эти телодвижения, но я не могла понять, почему не получается дать отпор. Все дело в его любезности или кроется какая-то другая разгадка тайны?

– Привет. – мой скромный голос зазвенел на другом конце трубки.

– Здравствуй. Наконец мы на «ты», я этому очень рад. Как настроение? – окутывающим тембром продолжил он.

– Все отлично, обнаружила сегодня на столе что-то вкусненькое. Не ты ли это? – незаметно для самой себя, я начала заигрывать, отчего тут же испугалась. Это было несвойственное для меня поведение.

– Не думал, что ты так скоро поймешь, кто же отправитель. Я не успел приготовить оригинальный ответ. – чувствовалось, что после каждого ответа с его уст не спадает улыбка. Я чувствовала на расстояние эти искры, которые летели из его глаз.

– Извини, сейчас начало рабочего дня. Мне столько всего нужно сделать, голова кругом. Мне передали более ста пятидесяти новогодних подарков для торговых представителей регионов, нужно все подписать, распределить и отнести на склад. – тараторила я, желая скрыть свое волнение.

– Понял, отвлекать тебя не буду. Тяжести не тягай, смотри. Звони в любое время, если какая-то помощь нужна будет.

Я положила трубку и просто не поверила в то, что этот диалог вела я. Откуда во мне столько кошачьей грации? Что за заигрывания, Соня? – корила я себя за эту оплошность.

Это все было похоже на начало какого-то клишированного сериала. Глупая все это затея. С каждым разом я вляпываюсь все глубже и вместо того, чтобы сказать ему сейчас, что не стоит больше делать таких сюрпризов, я даю человеку шанс.

Все-таки, бытующее мнение о том, что женщина влюбляется сначала ушами – правда. Если ты галантен, любишь делать сюрпризы, обладаешь манящим тембром и искрометными речами – добро пожаловать в отряд: «У тебя есть шанс». Даже если этот мужчина не слишком приятной наружности, как показывает практика. Нет, я не влюбилась. Первое личное впечатление все-таки сложно чем-то перебить, поэтому счет пока в мою пользу. В какой момент я приняла вообще эти правила игры? – его правила игры, попрошу заметить.

Нудная и щепетильная работа по распределению, оклеиванию скотчем коробок с подарками заняло почти все мое рабочее время и пространство. В какой-то момент я перестала видеть белый свет, замуровав себя детскими радостями. Пожалуй, это была услада для моего «интровертного» склада личности. Несколько недель я занималась только этим, не замечая, как летит время.

Я не заметила, как дала Вове свой мобильный телефон, только для рабочих нужд, как заявлялось изначально. Оказалось, что юный собеседник его нисколько не смущает в моем лице. Мы стали общаться все чаще, не оставляя места субординации. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что проверяю свой мобильный чаще, чем моргаю. Было ли это сигналом бедствия? – да черт его знает.

Рабочая переписка тоже переросла в какой-то пинг-понг комплиментов, мы льстили друг другу днями и ночами. Причем, никого это не утомляло, а, скорее, наоборот. Я не знала, к чему может привести такая форма неких отношений.

Я получала вместе с офисной почтой от его региона шоколадки, мило запакованные в бумагу А4. В один из дней я снова привлекла внимание всего кабинета. На этот раз курьер привез букет розовых тюльпанов. Теперь уже сложно было отвертеться от назойливых мушек под названием коллеги.

Я судорожно взяла вазочку и побрела в туалет, наблюдая за тем, как вокруг моего стола, словно чайки, уже кружат девочки. Я очень долго пыталась обработать края стеблей, чтобы потянуть время и не вскрывать записку, находящуюся рядом с букетом. Наверное, боялась только одного, – что он подписал свое послание и раскрыл имя.

Трясущимися руками под всеобщим гнетом и давлением я все-таки раскрыла записку. Из моих рук ее вырвала Лариса, чтобы громко зачитать на весь кабинет, ведь это стало практически достоянием общественности.

«Эти тюльпаны так же нежны, как ты. Спасибо, что даришь мне радость» – на этом все.

Оханье и улюлюканье поднялось всеобщим гулом, в котором мне больше ни секунды не хотелось находиться, благо Лариса отметила это и тут же распорядилась сесть всем на свои места и вернуться к работе.

Слава богу, что он не поставил там свои инициалы, потому что это был бы провал, неминуемый и безвозвратный.

С этого момента я поняла, что близких отношений с этим мужчиной мне больше не избежать.

***

Он звонил мне часто ночью, и что-то долго и томно шептал мне на ушко. Я так привязалась к его голосу, что он стал преследовать меня, где бы я не находилась. В метро, в любом транспорте, на парах в университете, дома за тарелкой с супом, в очереди к кассе…

Я ждала позднего вечера, чтобы мы вновь могли сплестись нашими душами и почувствовать, что никто на свете, ни единый человек просто не может быть ближе.

– Алло, ты еще не легла спать? – робко произнес Вова.

– Нет, конечно. Я тебя ждала, как сегодня прошел твой день? Долго в офисе сидел? – облизывая губы, что-то невнятное отвечала я.

– Нет, только с утра забежал на пол часика. Потом заехал на несколько торговых точек, проверил оборудование установленное для печатки и помчался выполнять заказ.

Вова работал сам на себя, и руководство отделом в нашей компании было не единственной его задачей. Как выяснилось, числился начальником подразделения официально другой человек, но формально работал Ершов. У Вовы была своя команда, которая занималась отделкой помещений. Он следил за последовательностью и правильностью выполнения всех этапов ремонтных работ. Иногда докупал материалы, которых не хватало на объекте. Все-таки бизнес был достаточно маленьким, поэтому некоторую работу оперативного характера он не доверял никому кроме себя.

– Ты знаешь, в моем большом доме не хватает только тебя. Я представляю, что ты разгуливаешь здесь в соблазняющей пижаме, готовишь мне спагетти или что-нибудь еще. Я возвращаюсь с работы. – фантазировал на ходу он.

– Да, только ты же сказал, что живешь с мамой. Она правильно отреагирует на мою соблазняющую пижамку? Может, все-таки стоит поберечь ее психику? – саркастично намекнула я.

– Ты права. Она вообще у меня мировая женщина, поэтому не станет возмущаться по таким пустякам. Как себя чувствует моя принцесса?

Я не ожидала, что в какой-то момент мне станет действительно приятно слышать от него именно эти слова. Нет, я все еще не была влюблена или убеждала себя в этом. Я целенаправленно продолжала плыть в его сети, он прикармливал меня как глупенькую рыбешку, которая отбилась от своего косяка и поплыла за бесплатным и нескончаемым кормом. Я была околдована и загипнотизирована его голосом, и все же в нем было что-то пугающее. Будто бы он собрал себя по частям, что-то не давало ему покоя.

– Ты после моего отравления теперь всегда будешь задавать этот вопрос? Все неплохо. Папа выходил меня, можно сказать. Он у меня такой молодец, очень заботливый.

– Я бы тоже хотел о тебе заботиться. – с долей обиды произнес Ершов.

– Мне приятно это слышать, но по сути, ты едва меня знаешь. – пыталась воззвать к голосу разума.

– Да, но я так долго чувствовал себя одиноким. Знаешь, что я делаю по вечерам, когда не хочется идти домой?

– Что же?

– Я покупаю в «Маке» кофе и сижу в машине часа полтора-два, просто, чтобы скоротать время, убить его просто. Я думаю о том, что во мне, наверное, много зла, раз я не окружен толпой друзей и знакомых. Боюсь, что и ты не станешь меня терпеть, что ты разочаруешься во мне. Я совсем не добрый, просто с тобой становлюсь другим.

Я чувствовала, что ему хочется, чтобы я его пожалела, приласкала и сказала, что он безумно нужен. Это было не так, и я молчала. Эту пронзающую тишину можно было резать ножом, класть на маленький кусочек хлеба и поедать вместе со сладким чаем.

– У тебя были когда-нибудь отношения? – вдруг робко задала я личный вопрос.

– Не могу однозначно ответить. Была девушка в нашем офисе, довольно умная и сообразительная. Я сразу обратил на нее свое внимание. Она работала офис-менеджером, виртуозно справляясь со своими обязанностями. Мы стали сближаться, я понял, что она не ровно дышит ко мне. Я приглашал ее на обеды, ланчи. Я подбрасывал ее до дома, мы ходили, держась за руку. Она жила тоже в нашем поселке, только на соседней улице. – в какой-то момент он замолчал, и я не знала, как трактовать эту неожиданную паузу.

– Что было дальше? Вы начали встречаться? – с интересом проявляла я любопытство.

– Нет. Она стала очень навязчивой и надоедливой. Я понял, к чему может привести эта ситуация и мое промедление. Ценой такой ее работы стал бы я. – цинично и хладнокровно произнес Вова так, что мне стало не по себе.

– И что ты сделал?

– Я начал ее «душить». Я давал ей поручения, которые она не могла выполнить. Я нагружал ее новыми заданиями, я критиковал ее на каждом шагу и не давал свободно вздохнуть. Она должна была почувствовать, кто на самом деле хозяин положения. Она хотела перехитрить меня, и сама же наступила на свой капкан. Я заставил ее практически написать заявление по собственному, я вынудил ее, не оставил другого выбора. Я слышал, как она иногда закрывалась в туалете, чтобы поплакать. – с интересом продолжал свое повествование Ершов, будто переживая заново свои чувства.

– Зачем же так жестоко? Она ни в чем не виновата. – пыталась я защитить девушку, которую даже не знала.

– Поверь, она была очень хитрой и ушлой. Ты же у меня не такая, малышка. Так ведь?

– Знаешь, я не совсем тебя понимаю. Наверное, мне пора спать уже. – пыталась я завершить разговор раньше времени.

– Извини, если я сказал что-то не то. Я рассказал тебе все, как было. Я же тебе говорил, что злой…

Мы оба положили трубку. На следующее утро я получила новый букет тюльпанов с запиской, в которой он пытался извиниться за вчерашнее.

Целый день он осыпал меня комплиментами, сообщениями и звонками. Я совершенно не могла сконцентрировать на работе. Тем более в нашем кабинете уже во всю шла подготовка к новогоднему корпоративу, который руководство решило праздновать в небольшом, но уютном ресторане.

Девочки судорожно выбирали во всевозможных интернет-магазинах платья, туфли и только мне хотелось остаться наедине с компьютером и доделать наконец отчет, сводя таблицы по всем регионам. Некоторые показатели никаких не хотели сходиться в таблице, поэтому я страшно нервничала, предвкушая выговор.

На мобильном загорелся экран, и я увидела, что это мой «ненаглядный» спешит одарить меня новой порцией комплиментов.

– Соня, привет. Ты чего не отвечаешь на мои сообщения? Я же жду сижу, тебе некогда? – закапывал меня в своих вопросах Ершов.

– Да, совсем не хватает времени. У меня не сходится таблица по показателям продаж, я не совсем понимаю, в чем дело. – выдыхая тяжелый воздух, слегка жаловалась я.

– Почему сразу мне позвонила и не попросила помочь? Этот отчет раньше я всегда делал, не знаю, с каких пор все изменилось. Присылай мне данные со всех регионов, я быстренько сейчас соединю и подобью результаты.

– Ты серьезно, Вов? – вырвалось у меня чуть громче, чем нужно.

– Проще пареной репы. Жду от тебя файл и хорошее настроение. Надеюсь, я заслужу сегодня вечерний разговор с тобой? – чувствовалась заискивающая улыбка собеседника.

– Очень долгий и многозначительный разговор я тебе обещаю. Только сделай скорее, а то меня уже несколько раз Лариса дернула. – продолжала жаловаться я, как бы желая услышать аргументы в свою защиту.

– Ларисе скажи, чтоб тебя не трогала, а то приеду и будет хуже. – не дрогнув голосом, проговорил он.

Мы едва слышно попрощались, и я подняла свой взгляд на монитор. Я совсем не догадывалась, что привлекла внимание со стороны. Некоторые из коллег поняли, что разговор между мной и одним из сотрудников региона мало напоминал диалог двух коллег. Весь остаток дня я пыталась работать с серьезным выражением лица, хоть и идиотская улыбка проступала сквозь маску безразличия.