Еще один простофиля

Глава вторая

I

Когда тебя охватывает шок, от которого сжимается сердце, отключается мозг и стынет кровь, какая-то твоя частичка умирает.

Зажав сумочку в руке, я стоял и смотрел, не отрываясь, на пару огромных стекол, отражавшихся в зеркале, и потихоньку умирал.

Я мигом протрезвел. Пары спиртного улетучились мгновенно: казалось, будто бритвой рассекли кисею.

Она позовет бармена, тот обнаружит пачку денег у меня в кармане и вызовет полицейского. А уж легавый позаботится о том, чтобы меня со стопроцентной гарантией снова препроводили в камеру, только на этот раз не на четыре года – срок дадут гораздо больший.

Пальцы негромко забарабанили по стеклу. Поставив сумочку на полку, я повернулся и открыл дверь.

Женщина шагнула в сторону, давая мне выйти из будки.

– Кажется, я оставила тут сумочку, – сказала она.

– Верно. Я уже собирался отдать ее бармену.

Возможно, наилучшим выходом для меня было проскочить мимо нее и выбежать из бара, прежде чем она откроет сумочку и обнаружит пропажу денег. На улице я мог выбросить деньги, и тогда еще неизвестно, кому из нас двоих поверят на слово.

Я сделал первое движение и остановился. Бармен вышел из-за стойки и отрезал мне путь к выходу. Он в недоумении приближался к нам, оставаясь между мной и дверью.

– Этот парень пристает к вам, леди? – спросил бармен.

Она медленно повернула голову. Я почувствовал, что эта женщина в любой ситуации сохраняет выдержку и невозмутимость.

– Нет, что вы. Я по рассеянности забыла сумочку в будке. Джентльмен собирался отдать ее вам на хранение.

Бармен подозрительно посмотрел на меня.

– Правда? – сказал он. – Ладно, поверим.

Я стоял как истукан. У меня так пересохло во рту, что я и слова вымолвить не мог, даже если бы знал, что сказать.

– В сумочке есть ценности, леди? – спросил бармен.

– О да. Я поступила легкомысленно, оставив ее.

В голосе женщины звучал металл. Любопытно, а глаза у нее, если снять очки, такие же жесткие или нет, мелькнуло у меня в голове.

– Вы бы лучше проверили, все ли на месте, – сказал бармен.

Спасет ли меня один хороший удар? – подумал я и решил, что нет. Бармен, похоже, выдержал в свое время множество ударов, и пища явно шла ему впрок.

Она шагнула мимо меня в будку и взяла сумочку.

Я смотрел на женщину с замирающим сердцем. Она вышла из будки, открыла сумочку и заглянула в нее. Своими длинными пальцами с серебристыми ноготками она порылась в сумочке, лицо ее оставалось безучастным.

Бармен, тяжело дыша, посматривал то на меня, то на нее.

«Ну все, – подумал я. – Через полчаса сидеть мне в камере».

– Нет, все на месте, – сказала она и медленно повернула голову в мою сторону. – Благодарю вас. К сожалению, я очень небрежно отношусь к своим вещам.

Я молчал.

Бармен посветлел лицом.

– Все в порядке, леди?

– Да, спасибо. Я полагаю, это надо отметить.

Она посмотрела на меня. Круглые зеленые стекла ее очков не говорили мне ни о чем.

– Вы позволите вас угостить, мистер Барбер?

Значит, она меня знала. Это было неудивительно. В день моего освобождения «Геральд» опубликовала мою фотографию с пояснением, что я выпущен из тюрьмы, где отбывал четырехлетний срок за убийство. Они не забыли упомянуть, что в момент аварии я находился в нетрезвом состоянии. Качественный снимок расположили на первой странице, так что не заметить его было трудно. Еще один подарок от Кьюбитта.

Почувствовав сталь в ее голосе, я решил, что угощение надо принять, и сказал:

– Спасибо, хотя вы мне ничем не обязаны.

Она повернулась к бармену:

– Два хайбола, и побольше льда.

Она прошла мимо бармена к моему столику и села.

Я сел напротив нее.

Она раскрыла сумочку, вытащила сигаретницу и протянула ее мне.

Мы оба взяли по сигарете. Она зажгла золоченой зажигалкой сначала мою, потом свою; бармен принес бокалы. Он поставил их на стол и удалился.

– Как вы себя чувствуете, мистер Барбер, на свободе? – спросила она, выпуская дым из ноздрей.

– Нормально.

– Я вижу, вы больше не работаете в газете.

– Да.

Она наклонила бокал, звякнув кубиками льда, и стала разглядывать его, словно он интересовал ее больше, чем я.

– Я заметила, вы частенько сюда захаживаете.

Она указала серебряным ноготком в сторону окна.

– Я снимаю пляжный домик неподалеку.

– Это, наверно, удобно.

Она подняла бокал и немного отпила из него.

– Означают ли ваши частые визиты сюда, что вы еще не подыскали себе работу?

– Да, это так.

– Надеетесь найти ее в ближайшее время?

– Надеюсь.

– Это, должно быть, непросто.

– Верно.

– Если бы вам предложили работу, вас это заинтересовало бы?

– Что-то не понимаю. Вы предлагаете мне работу?

– Возможно. Вас это интересует?

Я потянулся рукой к хайболу, но тут же раздумал пить. Я и так уже сегодня порядочно принял.

– Какую именно?

– Высокооплачиваемую, абсолютно конфиденциальную, с долей риска. Последнее обстоятельство вас не смущает?

– Вы хотите сказать, это что-то противозаконное?

– О нет… ничего противозаконного в ней нет… совершенно ничего.

– Это мне ни о чем не говорит. Тогда в чем риск? Я согласен на любую работу, но я должен знать, что мне предстоит делать.

– Понимаю.

Она отпила немного из бокала.

– Вы совсем не пьете, мистер Барбер.

– Я знаю. В чем заключается ваша работа?

– Сейчас у меня мало времени, да и этот бар не слишком-то подходит для доверительной беседы, правда? Разрешите вам как-нибудь позвонить. Мы можем встретиться в более удобном месте.

– Мой телефон в справочнике.

– Тогда я так и сделаю. Вероятно, завтра. Вы будете дома?

– Постараюсь.

– Я заплачу.

Она открыла сумочку и замерла, нахмурившись.

– О, совсем забыла.

– А я нет.

Я извлек пачку из кармана и бросил ей на колени.

– Спасибо.

Она вынула из-под пятидесятидолларовой купюры пятерку, положила ее на стол, кинула остальные деньги в сумочку и, закрыв ее, поднялась из-за столика.

Я тоже встал.

– Тогда до завтра, мистер Барбер.

Она повернулась и вышла из бара. Я наблюдал за тем, как она переходит улицу, соблазнительно покачивая аппетитными бедрами, и направляется неторопливым шагом к автостоянке. Я подошел к стеклянной двери бара. Она села в серебристо-серый «роллс-ройс» и уехала. Я смотрел ей вслед, пораженный, но не настолько, чтобы не запомнить номер ее машины.

Я вернулся к столику и сел, почувствовав слабость в коленях. Выпил немного хайбола и зажег сигарету.

Подошел бармен и забрал пятерку.

– Хороша крошка, пальчики оближешь, – сказал он. – Похоже, денег у нее куры не клюют. Ты с ней столковался? Получишь вознаграждение?

Я смерил его долгим взглядом, поднялся и ушел. К вашему сведению – больше я туда ни ногой. Когда я прохожу мимо этого бара, мне становится не по себе.

Через дорогу размещался филиал «ААА».^[2] Руководил им парень, которого я хорошо знал еще со времен моей службы в «Геральд». Звали его Эд Маршалл. Я пересек улицу и зашел в контору.

Маршалл сидел за письменным столом и читал журнал.

– О господи! – воскликнул он, вскочив на ноги. – Как дела, Хэрри?

– Порядок, – ответил я и пожал ему руку. Его сердечность радовала: большинство моих так называемых друзей старались поскорее отделаться от меня, когда я заглядывал к ним, но Маршалл был славный малый, мы всегда с ним ладили.

Я присел на край его стола и протянул ему пачку сигарет.

– Бросил, – покачал он головой. – Боюсь рака легких. Как чувствуешь себя на воле?

– Нормально, – сказал я. – Привыкнуть можно ко всему, даже к свободе.

Мы поболтали о том о сем с десяток минут, пока я не перешел к истинной причине, которая привела меня сюда.

– Скажи мне, Эд, кому принадлежит серебристо-серый «роллс-ройс»? Номер CAXI.

– Ты, наверно, говоришь об автомобиле мистера Мальру.

– Да? Это его номер?

– Совершенно верно. Сказка, а не машина.

И тут меня словно обухом по голове ударили.

– Уж не Феликса ли Мальру ты имеешь в виду?

– Именно его.

– Разве он живет в Палм-Бэй? Я думал, он в Париже.

– Он купил тут дом пару лет назад. Здешний климат ему полезен.

Я чувствовал, как колотится мое сердце, и с трудом скрывал волнение.

– Мы говорим об одном человеке? Мальру – король цинка и меди? Один из богатейших людей на земле?

Маршалл кивнул:

– Он самый. Насколько мне известно, он тяжело болен. Я не согласился бы поменяться с ним местами ни за какие деньги.

– Что с ним?

– Рак легких. Никто не в силах ему помочь.

Я посмотрел на свою сигарету и потушил ее.

– Вот несчастье. Так он приобрел здесь землю?

– Да. Он купил Восточный Берег, который раньше принадлежал Айре Крэнли. Мальру практически все там перестроил. Место удивительное: свой причал, свой пляж, свой бассейн – все свое.

Я хорошо помнил дом Айры Крэнли. Нефтяной магнат построил его на самом краю залива. Финансовые затруднения вынудили Крэнли продать владение. Торги шли во время моего суда. Я так и не узнал, кому оно досталось.

Пораженный услышанным, я закурил сигарету.

– Значит, «роллс» – его?

– Одна из десяти его машин.

– Красавица. Хотел бы я иметь такую.

Маршалл кивнул своей лысеющей головой:

– Я тоже.

– Что за женщина водит этот «роллс»? Я ее плохо разглядел. Блондинка в больших солнцезащитных очках.

– Это миссис Мальру.

– Его жена? Она не похожа на старуху. На мой взгляд, ей около тридцати трех. Мальру не прогадал. Его имя знакомо мне с детства. Ему должно быть под семьдесят, если не больше.

– Около того. Это его второй брак. Он влюбился в эту женщину в Париже. Забыл, кто она такая, кажется, киноактриса. «Геральд» много шуму подняла вокруг ее имени.

– А что случилось с его первой женой?

– Погибла в автокатастрофе года три назад.

– Так Мальру здесь из-за своей болезни?

– Да. Его жене и дочери тоже нравится в Калифорнии, местный климат считается полезным для здоровья. Только все это пустое: судя по слухам, его уже ничто не спасет.

– Так у него есть дочь?

Маршалл поднял вверх большой палец.

– Точно. От первого брака. Еще девчонка, восемнадцать лет, просто конфетка.

Он подмигнул мне:

– Я предпочел бы ее «роллс-ройсу».

– Ну вот! А я считал тебя добропорядочным семьянином.

– Я и есть добропорядочный семьянин, но надо видеть Одетту Мальру. В ее присутствии и у трупа появятся нескромные помыслы.

– Пока разговор не зашел дальше нескромных помыслов, – сказал я и соскочил со стола, – я ухожу. И так задержался.

– Почему ты интересуешься Мальру, Хэрри?

– Ты меня знаешь – я видел женщину и автомобиль. Мне стало любопытно.

Я понял, что не убедил его, но он не стал допытываться.

– Если тебе понадобится временная работа, Хэрри, – смущенно произнес он, – мы нанимаем людей для счета машин в транспортном потоке. На десять дней, начиная с завтрашнего. Пятьдесят долларов в неделю. Подходит?

Я и секунды не колебался.

– Благодарю, Эд, но мне уже кое-что подвернулось, – улыбнулся я. – Все равно спасибо.

В автобусе, по дороге домой, я переворошил в голове информацию, полученную от Маршалла. Она меня заинтриговала.

Жена одного из богатейших людей мира собирается предложить мне работу. В этом я не сомневался. Завтра она позвонит. С долей риска, она сказала. Что ж, ради больших денег я готов рискнуть.

Я ехал в автобусе вдоль побережья и насвистывал себе под нос.

Впервые после тюрьмы мне хотелось насвистывать.

Я возвращался к жизни.

II

На следующее утро, часов в девять, я отправился в редакцию «Геральд».

Нина сказала мне, что ей надо отвезти готовую продукцию и вернется она не раньше полудня. Это меня устраивало. Если жена Мальру действительно позвонит, я буду дома один. Я не собирался посвящать Нину в это дело, не выяснив, в чем состоит работа.

Я зашел в справочную комнату «Геральд». Там сидели две девушки. Я не видел их раньше, и они тоже не знали меня. Я попросил одну из них дать мне январскую подшивку «Геральд» двухлетней давности.

Я быстро нашел то, что искал. Оказалось, что Феликс Мальру женился на Реа Пессари через пять месяцев после смерти первой жены. Реа Пессари танцевала в варьете парижского ресторана «Лидо». После бурного ухаживания, длившегося не более недели, Мальру сделал предложение, которое она приняла. Без сомнения, она выходила замуж не столько за Мальру, сколько за его деньги.

Я вернулся домой и присел в ожидании. Ровно в одиннадцать зазвенел телефон. Еще не подняв трубку, я понял, что это она.

– Мистер Барбер?

– Да, – ответил я.

– Мы с вами вчера встречались.

Я решил, что пора поставить ее на место.

– Конечно, миссис Мальру, в баре у Джо.

Я достиг цели. Она замолчала. Может быть, это было игрой воображения, но мне послышалось, что она от удивления сделала резкий вдох.

– Вы знаете Ист-Бич, где стоят пляжные домики?

– Да.

– Я хочу, чтобы вы сняли домик – крайний слева. Жду вас там в девять вечера.

– Хорошо, я сниму домик и приду к девяти, – сказал я.

Несколько мгновений я слушал ее дыхание, затем она сказала:

– Значит, сегодня в девять вечера.

Я положил трубку и зажег сигарету. Меня охватило возбуждение. Ситуация интриговала меня. Элемент риска. Интересно, что ей надо. Может, она попала в лапы шантажиста. Или хочет, чтобы я помог ей избавиться от наскучившего любовника. Я пожал плечами. Что толку гадать?

Я посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого. Я еще успею до прихода Нины съездить на автобусе на Ист-Бич, арендовать домик и вернуться обратно.

Я отправился туда. Домиками распоряжался Билл Холден, широкоплечий мускулистый крепыш, служивший по совместительству еще и спасателем.

Пляжные домики на Ист-Бич весьма комфортабельны. При желании в них можно даже спать. Они стояли в ряд вдоль моря, и я видел, что сейчас большая их часть занята.

Холден знал меня. Когда я подошел, он улыбнулся:

– Хелло, мистер Барбер. Рад вас видеть.

– Взаимно.

Я поздоровался с ним за руку.

– Хочу снять домик. Крайний слева. Он мне понадобится в девять часов вечера. Это возможно?

– Мы закрываем в восемь, мистер Барбер, – сказал он. – Здесь никого не будет, но вы можете воспользоваться домиком. На этой неделе никто не остается на ночь, поэтому я ухожу. Идет?

– Хорошо. Оставьте ключ под ковриком. Рассчитаюсь с вами утром.

– Как скажете, мистер Барбер.

Я оглядел переполненный пляж. Песок был усеян почти голыми телами.

– Похоже, дела у вас идут неплохо, – сказал я.

– Держусь на плаву, хотя погода оставляет желать лучшего. Круглосуточная аренда, похоже, провалилась. Если не потеплеет, придется расстаться с этой идеей. Что толку торчать тут после восьми, если все равно никого нет. Как ваши дела, мистер Барбер?

– Не жалуюсь. Ну ладно, приду вечером. Увидимся утром.

По дороге домой я ломал голову, что сказать Нине. Как я объясню мое вечернее отсутствие? Наконец я решил сказать ей, что по вечерам работаю у Эда Маршалла, определяю интенсивность транспортного потока для «ААА».

Когда я заявил ей это, она так обрадовалась, что мне стало стыдно.

– Лучше уж работать за пятьдесят долларов в неделю, – сказал я, – чем болтаться без дела.

Вечером, в половине девятого, я вышел из дома и направился в гараж. Наш старенький «паккард» держался на честном слове. Мотор завелся после долгих уговоров, и я сказал себе: получу деньги за эту работу – первым делом сменю машину.

Я приехал на Ист-Бич в восемь часов пятьдесят семь минут. Берег был пуст. Я взял ключ из-под коврика и отпер дверь.

Домик, оборудованный кондиционером, состоял из гостиной, спальни, ванной и кухоньки. Имелись там телевизор и радиоприемник, телефон и бар. На одной из полок бара стояли бутылка виски и бутылка минеральной. Все было на уровне.

Я выключил кондиционер, открыл окна и дверь, потом сел на веранде в одно из плетеных кресел.

Лишь мерный шелест морских волн нарушал тишину безлюдного берега. Я порядком волновался, пытаясь угадать, что за работу хочет дать мне эта женщина и сколько я получу.

Прошло двадцать пять минут. Я уже решил, что она не придет, и тут из темноты появилась миссис Мальру. Я не слышал, как она подъехала. Я сидел, собираясь закурить третью сигарету, и вдруг почувствовал какое-то движение. Я поднял глаза. Она стояла передо мной.

– Добрый вечер, мистер Барбер, – сказала она, и не успел я пошевелиться, как миссис Мальру села в плетеное кресло возле меня. Часть ее лица скрывал от моего взгляда накинутый на голову шелковый платок. На ней было темно-красное летнее платье. На правом запястье висел массивный золотой браслет.

– Я о вас многое знаю, – сказала она. – Человеку, отказавшемуся от десятитысячной взятки и сотрудничества с гангстерами, мужества не занимать. Мне нужен мужественный парень.

Я молчал.

Она закурила сигарету. Я чувствовал на себе ее взгляд. Она сидела в тени. Мне захотелось увидеть выражение ее глаз.

– Вы ведь любите риск, верно, мистер Барбер?

– С чего вы это взяли?

– Когда вы брали мои деньги, вам грозило по меньшей мере шесть лет тюрьмы.

– Я был пьян.

– А сейчас вы готовы рискнуть?

– Все зависит от суммы, – ответил я. – Скажу прямо – мне нужны деньги, просто необходимы, но это должны быть настоящие деньги, а не жалкие крохи.

– Если вы сделаете то, о чем я вас попрошу, вы получите пятьдесят тысяч.

Мне словно кулаком заехали в солнечное сплетение.

– Пятьдесят тысяч. Вы имеете в виду пятьдесят тысяч долларов?

– Да. Это немало, верно? Я заплачу вам столько, если вы выполните мое задание.

Я сделал медленный глубокий вдох.

Пятьдесят тысяч долларов! Мое сердце затрепетало при мысли о такой сумме.

– И что я должен сделать?

– Вы, кажется, заинтересовались, мистер Барбер. Вы готовы рискнуть ради этих денег?

– Я готов пойти на большой риск.

Я подумал о том, как смог бы употребить эти деньги. Мы с Ниной уехали бы из Палм-Сити и начали бы новую жизнь.

– Прежде чем мы продолжим разговор, мистер Барбер, – сказала она, – мне следует честно признаться, что лично я располагаю лишь теми средствами, которые выдает мне муж. Он считает, мы с его дочерью в состоянии обходиться теми суммами, которыми он снабжает нас. Для благоразумного человека это приличные деньги, но так уж случилось, что мы обе – и я, и моя падчерица – не относимся к числу благоразумных людей.

– Если у вас нет денег, зачем вы предлагаете мне пятьдесят тысяч долларов? – сказал я раздраженно.

– Я могу научить вас, как их достать.

Мы уставились друг на друга.

– Тогда скажите – что мне придется делать?

– Нам с моей падчерицей нужно четыреста пятьдесят тысяч долларов. Их надо получить в двухнедельный срок. Я надеюсь, что вы нам в этом поможете, и тогда вы получите пятьдесят тысяч долларов.

Я внимательно посмотрел на нее и решил, что она вполне нормальна. Более того, я не встречал женщины, которая выглядела бы более психически здоровой.

– Но что от меня требуется?

Торопить ее было бесполезно.

– Разумеется, моему мужу не составило бы труда предоставить нам эти деньги, – сказала она. – Естественно, он захотел бы узнать, зачем нам такая сумма, а мы не хотим ему это объяснять.

Она стряхнула пепел с сигареты, умолкнув на мгновение.

– Но с вашей помощью мы можем получить деньги моего мужа, не отвечая на щекотливые вопросы.

Мое возбуждение начало убывать. Тут что-то не так. Я насторожился.

– Зачем вам такие деньги? – спросил я.

– Вы ловко узнали, кто я такая.

– Это мог узнать и дебильный ребенок. Если хотите оставаться инкогнито, не разъезжайте в этом «роллсе». Вас шантажируют?

– Это вас не касается. У меня есть идея, как раздобыть эти деньги, но мне нужна ваша помощь, поэтому я готова заплатить вам пятьдесят тысяч долларов.

– Которых у вас нет.

– При вашем содействии они у меня появятся.

Все это нравилось мне меньше и меньше.

– Перейдем к делу. Что у вас за идея?

– Надо похитить мою падчерицу, – бесстрастно сообщила она. – Выкуп составит пятьсот тысяч долларов. Вы получите десять процентов. Остальное поделим мы с падчерицей.

– Кто совершит похищение?

– Да никто. Одетта куда-нибудь уедет, а вы потребуете выкуп. Для этого вы и нужны. Вы будете грозным голосом в телефонной трубке. Замысел прост, но исполнить все надо безукоризненно. И телефонный звонок, и получение выкупа. Предлагаю вам пятьдесят тысяч.

Что ж, теперь кота вынули из мешка. У меня пересохло во рту.

За киднеппинг законом предусмотрена смертная казнь. Если я займусь этим делом, мне следует быть предельно осторожным. В случае провала – газовая камера.

Ее идея была не менее опасной, чем убийство, – она могла стоить жизни.

Глава третья

I

Маленькое облачко закрыло луну. С минуту море казалось холодным, пляж потемнел и стал неуютным. Затем облачко уплыло, вода снова посеребрилась, берег залило светом.

Реа Мальру смотрела на меня.

– Другого шанса раздобыть такую сумму нет, – сказала она. – Только киднеппинг. Это единственный способ заставить моего мужа расстаться с деньгами. Все очень просто. Надо только продумать детали.

– Похищение карается смертной казнью, – заметил я. – Это вы учли?

– Но ведь на самом деле никто не будет похищен, – возразила она, вытягивая свои красивые длинные ноги. – Предположим, нас постигла неудача. Я открываю мужу правду, и на этом все кончается.

Все это звучало не слишком убедительно.

Но в глубине моего сознания уже засела мысль о пятидесяти тысячах долларов. Возможно, говорил я себе, если все просчитать и проработать самостоятельно детали, эти деньги и вправду достанутся мне.

– Вы хотите сказать, ваш муж просто посмеется и ограничится тем, что назовет вас и свою дочь гадкими девчонками? А то, что я позвонил ему, сообщил о похищении дочери и потребовал выкуп, не будет иметь значения и он отнесется к этому как к шутке? Вы полагаете, он скажет агентам ФБР, что это просто розыгрыш его жены, устроенный с целью выманить у него пятьсот тысяч?

После продолжительного молчания она произнесла:

– Мне не нравится ваш тон, мистер Барбер. Вы слишком развязны.

– Извините, но я когда-то был газетчиком. Наверно, я лучше вас представляю, какую шумиху поднимет пресса во всем мире по случаю похищения дочери Феликса Мальру. Это будет новое дело Линдберга.

Она пошевелилась в кресле, и я увидел, что ее пальцы сжались в кулаки.

– Вы преувеличиваете опасность. Я не позволю мужу обратиться в полицию.

Голос ее звучал резко и раздраженно.

– Все произойдет так. Одетта исчезает. Вы звоните мужу по телефону и сообщаете, что она похищена. Ее вернут, если муж заплатит пятьсот тысяч долларов. Он их заплатит. Вы забираете деньги, и Одетта возвращается. Вот и все.

– Вы надеетесь, что этим все завершится, – сказал я.

Она сделала нетерпеливое движение.

– Я знаю, что этим все завершится, мистер Барбер. Вы же сказали, что ради солидных денег готовы пойти на риск. Если сумма кажется вам маленькой, так и скажите, я найду кого-нибудь другого.

– Найдете ли? – сказал я. – Не обманывайте себя. На это уйдет немало времени. Не нравится мне ваша идея. Всякое может случиться. Допустим, вопреки вашим заверениям, муж обратится в полицию. А уж там не успокоятся, пока кого-нибудь не арестуют. Скорее всего, меня.

– До полиции дело не дойдет. Я в состоянии управлять мужем.

Я подумал о престарелом миллионере, медленно умирающем от рака. Возможно, он потерял былую хватку. Возможно, она права и ей удастся уговорить его расстаться с пятью сотнями тысяч долларов без борьбы. Возможно…

Мысль о том, что в случае удачи пятьдесят тысяч – мои, погасила неожиданный укор совести.

– Ваша падчерица согласна?

– Конечно. Ей деньги нужны не меньше, чем мне.

Я запустил окурком сигареты в темноту.

– Предупреждаю вас, – сказал я, – если в дело вмешаются агенты ФБР, нам несдобровать.

– Я прихожу к заключению, что вы не тот человек, какого я ищу, – заявила она. – Кажется, мы напрасно тратим наше время.

Мне бы согласиться и позволить ей раствориться во мраке так же бесшумно, как она появилась, но мысль о пятидесяти тысячах долларов прочно засела в моей голове. Сумма заворожила меня. Я понял, сидя под луной, что, если бы комиссар полиции выложил на стол пятьдесят тысяч долларов новенькими хрустящими купюрами, я бы не устоял. Я с ужасом осознал, что способен устоять перед десятью тысячами, но не перед пятьюдесятью.

– Я только предупрежу вас, – сказал я. – За решеткой нам троим придется несладко.

– Сколько раз твердить вам одно и то же? Подобный исход исключен.

Ее голос звучал раздраженно, нетерпеливо.

– Могу я рассчитывать на вас или нет?

– Вы изложили пока только голую схему. Объясните, что я должен делать, подробнее, – сказал я, – тогда я смогу принять решение.

– Одетта исчезает. Вы позвоните мужу, – недовольным тоном произнесла она. – Скажете ему, что ее похитили и вернут после того, как он заплатит пятьсот тысяч долларов. Я заставлю его поверить в то, что в случае отказа она погибнет. Вы должны сыграть убедительно, в этом я на вас полагаюсь.

– Вашего мужа легко напугать? – спросил я.

– Он очень любит свою дочь, – спокойно ответила она. – В подобной ситуации его напугать несложно.

– Что я делаю потом?

– Вы организуете получение денег. Забрав их, оставляете себе свою долю, а остальное передаете мне.

– И вашей падчерице, конечно.

После паузы она сказала:

– Да, конечно.

– Это звучит убедительно, – сказал я. – Тут только одна шероховатость. А вдруг вы знаете мужа хуже, чем вам кажется? Он может не испугаться и позвонить в полицию. Человек, сколотивший такое состояние, отнюдь не слабак. Это вы учли?

– Я же вам сказала – я с ним справлюсь.

Она сделала затяжку, и тлеющий кончик сигареты осветил ее блестящие яркие губы.

– Он болен. Два-три года назад все это было бы нереально. Тяжелобольной человек, мистер Барбер, не способен сопротивляться, когда кто-либо из его близких в опасности.

Я содрогнулся от мысли, что Господь мог даровать мне в жены такую женщину.

– Наверно, в подобных вещах вы разбираетесь лучше моего, – сказал я.

Она снова выдержала паузу. Я почувствовал враждебность в ее взгляде.

– Ну? Согласны вы или нет?

Я снова подумал о пятидесяти тысячах долларов. Бросаться в это дело очертя голову не стоило, но при тщательно разработанном плане оно могло выгореть.

– Мне надо подумать. Я дам вам окончательный ответ завтра.

Она поднялась, вынула из сумочки несколько купюр и бросила их на столик, разделявший нас.

– Это на аренду коттеджа и прочие расходы. Я вам позвоню.

Она ушла так же бесшумно, как и появилась, исчезнув в темноте, словно привидение.

Я взял со столика деньги. Там было сто долларов десятками. Держа их в руках, я мысленно умножил сумму на пять тысяч.

Часы показывали десять минут одиннадцатого. До возвращения домой я располагал еще парой часов. Уставившись на залитое лунным светом море, я обдумывал ее предложение со всех сторон, в первую очередь оценивая степень риска.

В начале первого решение во мне созрело. Оно было нелегким, но обещанная мне сумма производила впечатление. Располагая такими деньгами, мы с Ниной могли начать новую жизнь.

Я решил принять предложение, но исключительно на моих условиях.

Следующим утром я спозаранку отправился в коттедж. Биллу Холдену я сказал, что хочу продлить аренду еще на день, а может и дольше, и заплатил за два дня.

Я просидел возле коттеджа до десяти часов, а потом зашел внутрь и расположился у телефона. Аппарат зазвенел ровно в одиннадцать. Я поднял трубку.

– Барбер слушает, – сказал я.

– Да или нет?

– Да, но есть условия. Я хочу поговорить с вами и третьей стороной. Приходите сюда к девяти вечера.

Я не дал ей возразить, опустив трубку. Я хотел внушить ей, что отныне инициатива перешла ко мне и останется у меня впредь.

Телефон снова зазвонил, но я не поднял трубку. Выйдя из коттеджа, я запер дверь.