Достало! или Крепкое женское плечо

Однако вся вышеописанная работа, которая стоит за стремлением к компромиссу, становится нормой среди мелких на первый взгляд недостатков. В один прекрасный день ваша жизнь превращается в затейливо сотканную паутину, ориентироваться в которой способны только вы одни. И вы должны быть проводником для других в этой сложной системе шелковых ниточек, чтобы никто в них не запутался и не упал. Эмоциональная самоотдача подразумевает не только нацеленность на результат наших усилий, но и внимание и заботу о людях, которые так или иначе зависимы от наших эмоций, слов и поступков, даже если эта забота идет в ущерб самим себе.

Бытует мнение, что женщины должны, преимущественно безвозмездно, поддерживать уют и комфорт своих близких любой ценой, даже ценой собственного комфорта. Мы создаем образ бескорыстной личности, позволяя себе концентрироваться на нуждах других людей. Мы готовы выслушивать, давать ценные советы, планировать путешествия, составлять расписания, поддерживать порядок в доме, напоминать о предстоящих планах, служить невидимой жилеткой, в которую каждый может при необходимости поплакаться, и все это мы делаем, почти не учитывая того, как это нас опустошает. Посвящая себя эмоциональной самоотдаче, мы ставим нужды других превыше своих собственных желаний. В большинстве случаев наш собственный жизненный путь при этом блекнет. Мы либо прячем, либо трансформируем свои чувства, чтобы заботиться о тех, кто нас окружает: чтобы поддерживать ровные отношения с мужем, не позволять детям закатывать истерики, избегать ссор с мамой, не позволить уличным домогательствам перерасти в нападение.

Чтобы быть внимательными к чувствам людей и оправдывать их ожидания, нужно подстраиваться под них и расходовать на это собственное время, вместо того чтобы использовать его более эффективно для себя. Вы должны быть уверены в том, что ваши реплики продуманы настолько, что отвечают настроениям и мыслям других. Если вы хотите дать поручение кому-то из домочадцев, вам нужно делать это с соответствующей интонацией. Вам приходится проявлять сдержанность и покладистость даже в неприятных для себя ситуациях. При этом наиболее выигрышная позиция для вас – предугадывать реакции другого человека. Вы отчитываетесь о проделанной работе без легкого оттенка очарования и покорности? Тогда о вас могут составить не очень лицеприятное мнение, а ваши шансы на продвижение по карьерной лестнице могут пострадать. Не продолжаете улыбаться и не держите рот на замке, когда проходящий мимо вас мужчина отпускает пошлые комментарии в ваш адрес? Тогда вас могут преследовать, напасть или даже еще что похуже.

Если мы не соблюдаем устоявшуюся расстановку сил между нашими словами и поступками, за это придется поплатиться. В своей книге Сэндберг пишет, что женщины зачастую бывают крайне осторожны в своих высказываниях в профессиональной среде из страха, что на них могут навесить определенные ярлыки. «Это боязнь, что вас сочтут плохим командным игроком. Боязнь показаться недоброжелательной или придирчивой. Страх, что высказанная вами здравая справедливая критика может быть воспринята как неприкрытые нападки. Это и боязнь того, что, если мы будем откровенно высказывать свою точку зрения, это привлечет к нам всеобщее внимание и тем самым сделает уязвимыми для враждебной критики (этот страх порождается тем же самым внутренним голосом нашего подсознания, который постоянно предостерегает нас). Все то же самое мы делаем и дома – так же «подстраховываемся», чтобы без лишних пререканий получить помощь, которая нам действительно нужна. Это постоянная и выматывающая работа, которая остается незаметной для постороннего глаза.

Хохшильд пишет, что стюардессам вменялось в обязанность создавать теплую домашнюю атмосферу во время полета. Она также пишет о том, чего стоили им эти «искусственно созданные положительные чувства» после окончания рабочей смены – они были эмоционально опустошены и с трудом переключались от образа, созданного на работе, на свою собственную личность. Они пытались найти истинных себя внутри собственного «я», поскольку их эмоциональная самоотдача выходила за рамки сферы услуг. Одна из задач женщин – создавать такую же теплую атмосферу вокруг себя в любой обстановке. Мы делаем это не только на работе, но и дома и везде, где бы мы ни были, с друзьями и родственниками, коллегами и незнакомцами. Женщинам это порядком надоело, потому что мы понимаем, что это постоянный процесс, и мы не можем остановить его, просто «переключившись», как после рабочего дня. Мы заполняем свои мысли домашними рутинными делами и используем свое время непропорционально – в ущерб себе и в пользу других. Мы задействуем эмоциональную самоотдачу и для продвижения по службе (причем от мужчин этого не требуется для карьерного роста). Это проявляется во всем, начиная с того, что надо постоянно контролировать свои интонации при общении с коллегами, и заканчивая тем, что приходится терпеливо выслушивать своих сослуживцев. Если же мы общаемся где-либо с незнакомым мужчиной, нужно очень осторожно оценить все потенциальные риски такого взаимодействия. Все эти виды эмоциональной самоотдачи неизбежны и свидетельствуют о более значительном, системном неравенстве в обществе, которое наносит большой урон женщинам, особенно тем, кто стоит несколько ниже в социальной иерархии.

Хохшильд поясняет, что если рассматривать взаимодействие мужчин и женщин в контексте эмоциональной самоотдачи, то «оно является не чем иным, как общепринятой маскировкой неравноправия в части того, что воспринимается ими как долг по отношению друг к другу. И это справедливо как для действий, совершаемых напоказ, так и для внутренних личностных установок».

Женщины становятся вечными должниками перед обществом, причем должны они всем, кто в них нуждается. И мы будем продолжать в том же духе до тех пор, пока все, как мужчины, так и женщины, не изменят свои установки относительно того, кто же все-таки должен взвалить на себя эту ношу и каких усилий это действительно стоит.

В этой связи нам всем следует пересмотреть понятие эмоциональной самоотдачи, чтобы осознать, какого множества ценных качеств она требует. Эмоциональная самоотдача может быть вашей ахиллесовой пятой, но в то же время и вашей суперсилой. Мы должны понять, что неустанная забота о других и тонкое эмоциональное восприятие являются очень важными навыками, ведь, по сути, они подразумевают наличие разностороннего опыта в решении проблем наряду со способностью сопереживать и поставить себя на место другого человека. По мнению Мишель Рамси, доцента кафедры теории коммуникации государственного университета Пенсильвания Пенн Стэйт Беркс, эмоциональная самоотдача зачастую ассоциируется с процессом принятия решений. «Существует гендерная установка в обществе, согласно которой считается, что “мужчины в основном призваны заниматься решением проблемных задач, потому что женщины слишком эмоциональны”, – объясняет она. – А кто в действительности решает целую кучу проблем как дома, так и на работе?» Я, будучи «домашним менеджером» для своего мужа и троих детей, уж точно знаю ответ на этот вопрос. Несмотря на то что эмоциональная самоотдача может вызывать чувство тревожности и бессилия, все же это очень ценное качество. Мы здраво оцениваем разного рода ситуации, самым тщательным образом продумываем последствия тех или иных действий, легко приспосабливаемся к непредвиденным обстоятельствам, вкладываем душу в работу, отношения с нашими близкими и в общение с людьми, с которыми мы сталкиваемся случайно. Все эти качества – наш ценный ресурс, который служит своеобразным гарантом того, что все, что мы делаем, сделано с душой и вниманием не только к деталям, но и к другим людям. То, каким образом эмоциональная самоотдача присутствует в нашей жизни, создает причудливую мозаику, сложенную из тех самых основ культуры общения, которые на самом деле объединяют наше общество. Мы не можем обойтись без эмоциональной самоотдачи, да нам и не следует стремиться к этому.

Вместо этого было бы гораздо полезнее осознать значимость эмоциональной самоотдачи как очень важного качества, которое неплохо бы приобрести каждому, потому что оно помогает нам лучше приспосабливаться к жизненным условиям. Оно помогает нам лучше постигать природу человеческих переживаний. Оно дает нам, как мужчинам, так и женщинам, возможность быть самими собой и чувствовать удовлетворение от жизни. Исследование Гарвардского университета показывает, что женатые мужчины живут дольше и ведут более здоровый образ жизни. Они менее подвержены стрессу и проявлениям депрессии и в целом находятся в лучшей физической форме, чем неженатые представители сильного пола. Во многом это происходит потому, что жены контролируют их жизнь таким образом, чтобы поддерживать ее на более качественном уровне. Множество научных работ подтверждают тот факт, что вдовцы или разведенные, как мужчины, так и женщины, менее успешны ввиду отсутствия рядом партнера, который не жалеет времени и сил на планирование вашей жизни, в результате чего состояние их здоровья, уровень комфорта и социальные связи ослабевают. В тех случаях, когда супруга является единственным человеком в семье, который отвечает на пригласительные открытки, собирает всю родню вместе по праздникам, поддерживает социальные связи, потерять ее означает потерять всех. Это также свидетельствует о том, что все эти связи изначально не являются мужской сферой ответственности.

Женщины поддерживают отношения с друзьями и родственниками. Они следят за тем, чтобы их мужья правильно питались и занимались спортом. Они освобождают мужчин от тех обязанностей, которые могли бы лечь на их плечи. В таких случаях женщина играет роль «запасного мозга» для мужчин, запоминающего «все эти мелочи», которые сам мужчина считает не настолько важными, чтобы держать их в своей голове. С другой стороны, мужчина, так и не познавший, что такое эмоциональная самоотдача, лишает себя значительной и очень важной части жизни. И, безусловно, это во многом очень комфортная жизнь. Но если кто-то другой берет на себя все житейские мелочи, вашу жизнь нельзя назвать всецело находящейся только в вашей власти. Существующее сегодня неравенство в распределении обязанностей поддерживает имеющуюся в обществе установку, что мужчинам в принципе не свойственно самим налаживать социальные контакты, беспокоиться о самых разных мелочах, видеть особый смысл в рождении детей и создании уюта, хотя они и вкладывают во все это немало. Это создает не совсем здоровую среду, в которой превалируют прежде всего мужские ценности, среду, в которой именно женщина берет на себя заботу о мужчине во множестве областей его жизни, а он сам оказывается так и не способным научиться заботиться о себе самостоятельно, ни в быту, ни в эмоциональном плане, ни в духовном. Мы сами транслируем мужскому сообществу посыл о том, что они не в состоянии сами справиться со всеми обязанностями. Мы сами транслируем им, что для них необходимо, чтобы каждая мелочь была перепоручена кому-то или предусмотрена для них кем-то другим, и что они не способны, не ударив в грязь лицом, освоить все эти ценные навыки, которые могут в корне изменить их жизнь. Несмотря на всю свою силу и достоинства, они остаются внутренне разочарованными своей неполноценной жизнью, в условия которой они поставлены. Мы сами запускаем этот механизм, который в конечном счете наносит вред всем. Смена подобной модели отношений не повредит мужчинам, а лишь поможет женщинам – и в целом позволит и тем, и другим выйти за пределы привычных рамок. Равномерное распределение эмоциональной самоотдачи дает всем нам возможность жить более полной и насыщенной жизнью. Частично избавившись от груза ответственности, женщины смогут больше времени посвящать себе, более осознанно строить карьеру и ощущать более тесную взаимосвязь со своим партнером на позициях истинного равенства. Мужчины же смогут по-новому раскрыть свою человеческую природу. У них появится возможность примерить на себя социальные роли, которые идут вразрез с традициями общества, ориентированного прежде всего на мужские ценности. Наконец, они смогут поддерживать тесные связи с окружающими и не опасаться, помогая нам отстаивать свои права на более справедливый порядок в мире.

Хохшильд полагает: то, как мы воспринимаем такое явление, как эмоциональная самоотдача, во многом отражает наше место в социальной иерархии. Я убеждена, что мы готовы распрощаться со старыми правилами и перейти на принципиально иной уровень. Для этого нужно определить, что именно из наших обязанностей заводит нас в тупик, преодолеть уныние и понять, как можно наилучшим образом заботиться о близких. Эмоциональная самоотдача совсем не обязательно должна наносить ущерб нашему благополучию.

В действительности это тот самый связующий элемент, который способствует единению в мире. Люди смогут овладеть способностью к эмоциональной самоотдаче, как только осознают, какое сильное влияние она оказывает на жизнь во многих аспектах, как положительных, так и отрицательных. Мы можем использовать эти способности принципиально иным образом и воспринимать их как нечто неотъемлемое.

Мы можем понять, как построить более равноправное общество для наших детей, чтобы они не повторяли наших ошибок. Мы можем дать мужчинам возможность примерить на себя те социальные роли, которые позволят им открыть для себя эмоциональную самоотдачу, получить более глубокий жизненный опыт в качестве отцов, мужей, да и просто общечеловеческий опыт. Мы можем расширить устоявшиеся границы, вместо того чтобы постоянно соответствовать возложенным на нас ожиданиям. Мы можем использовать это как полезный навык, а не как помеху в жизни. По мнению политика Максин Уотерс, можно гораздо продуктивнее расходовать свое время, если тратить его на хлопоты и обязанности только когда это действительно необходимо, и это в конечном счете сделает наш мир лучше для всех, в том числе для нас самих. Пытаясь сообща разобраться в проблеме неравного распределения обязанностей, мы можем изменить будущее наших детей: наши сыновья могут научиться нести ответственность, а наши дочери могут научиться не брать на себя чужую.

Часть 1. Эмоциональная самоотдача в вашем доме

Глава 1. Как мы до такого докатились?

Мой двухлетний сын кричал во все горло на заднем сиденье, пока мы съезжали с дорожки, ведущей к нашему дому. Он кричал с того самого момента, как проснулся, то есть уже около полутора часов. Другой мой ребенок, четырехлетний, едва мы выехали на дорогу, начал кричать на младшего, чтобы тот перестал вопить. Затем старший, шестилетний, велел им обоим прекратить крики, а в итоге они все трое по кругу начали тыкать друг в друга пальцами и кричать: «Хватит!». Я бы сказала, что это не самое веселое начало дня, хотя на самом деле мой день начался несколько часов назад. Я уже успела ответить на электронные письма, подсчитать текущие расходы, приготовить завтрак для всех, сложить в детские рюкзаки школьные завтраки, протереть кухонную столешницу и вымыть посуду. Все это я переделала, параллельно слушая подкаст о тайм-менеджменте. Затем, успокаивая плачущего малыша, я одновременно с этим сделала домашнее задание со старшим ребенком, проверила детские рюкзаки, наполнила детские бутылочки водой, одела всех троих детей, расчесала и заплела косы дочери и усадила всех в машину. Сидя за рулем, я пыталась сосредоточиться на том, что мне предстояло сделать сегодня, а это было очень трудно, учитывая возню и крики вокруг меня. Мне нужно было напомнить мужу, чтобы он написал своей маме и попросил ее взять к себе нашу собаку на рождественские каникулы. Также мне нужно было помнить, что у нас заканчивается мыло для рук и почти закончились памперсы. Я должна была прочитать письмо из школы, которое так и осталось открытым на экране моего ноутбука. Я должна была сделать кучу вещей, но я никак не могла удержать все это в голове, потому что мне приходилось одновременно вести машину и пытаться разрешить разгоравшийся на заднем сиденье конфликт. В этот самый момент я увидела машину моего мужа, направляющуюся в сторону дома.

Роб уехал на работу два часа назад, поэтому я понимала, что вряд ли он вернулся из-за того, что забыл пропуск или ноутбук. Я отправила ему через Siri сообщение и спросила, почему он дома. Добравшись до детского сада дочери, я увидела его ответ: «Когда ты вернешься, надо поговорить».

Я уже догадывалась, в чем дело. Щемящее чувство тревоги где-то глубоко внутри меня подсказывало, что я и так знаю что к чему. В компании, где работает мой муж, уже прошла череда сокращений и сейчас новая волна. Я тут же «включила» режим планирования, еще даже не успев завезти второго ребенка в школу. Я могла найти решение, ведь я четко представляла себе, из чего состоит наш бюджет. Мы вполне могли бы продержаться какое-то время, имея в своем распоряжении только один доход. Если мы будем более экономны, муж мог бы взять шесть месяцев отпуска. Более того, ему может даже и нужно было бы взять эти шесть месяцев отпуска.

Как раз через полгода мне нужно было сдать рукопись моей книги. Моя карьера шла в гору, а доход был вполне надежен, поэтому муж мог бы не спеша подыскивать подходящую работу, а пока взять на себя заботы о доме и о нашем двухлетнем малыше (который, кстати, все еще плакал на заднем сиденье машины). То, что все так совпало по времени, казалось удивительным стечением обстоятельств. Раньше мне всегда удавалось успевать все, но моя фриланс-работа требовала все больше и больше внимания и сил, и в последнее время я ощущала себя уже на пределе. При этом у меня по-прежнему была куча обязанностей и забот, которые так и оставались «невидимыми» для Роба, и на меня свалилось очень много дел, даже больше, чем раньше. Я подумала, что, если он будет теперь все время дома, это изменит положение вещей. Он столкнется с рутинным ведением домашнего хозяйства, поймет, как эмоционально тяжело исполнять обязанности родителя весь день напролет, и тогда он на многое посмотрит иначе. Те обстоятельства, которые раньше повергли бы нас в панику, сейчас казались широко распахнутым перед нами окном возможностей.

С тех пор как вышла моя статья в журнале Harper’s Bazaar, мы неоднократно говорили с ним об эмоциональной самоотдаче и о неравном распределении обязанностей, но тем не менее далеко не все у нас шло гладко. Я, как всегда, одна выполняла кучу дел – занималась уборкой, следила за тем, чтобы дети брали с собой завтраки, составляла списки дел и планов – он же был способен заметить только явные проявления моих трудов. Он не понимал, каким образом он мог взять все это на себя даже в тех случаях, когда я отчаянно нуждалась в его помощи. Моя занятость на работе уже не была частичной, как раньше, и моя нагрузка в домашних делах никак не соответствовала этим изменениям. Несмотря на то что Роб начал время от времени заниматься стиркой и разными другими домашними делами, которые были ему по плечу, планирование и распределение обязанностей в нашем домашнем и семейном обиходе все еще лежали полностью на мне. Я почувствовала себя виноватой в том, что сразу же прикинула, как его безработное положение может сыграть мне на руку, но я не могла отогнать от себя твердого убеждения, что эта серьезная встряска – именно то, что нам сейчас нужно. Я подумала, что это станет для нас переломным моментом. Вот теперь все наконец изменится! С этого момента я единственный кормилец в семье. Само собой разумеется, что мужу придется взять на себя управление всем нашим домашним хозяйством, пока он сидит без работы. И он наконец поймет, что это такое. Как же еще такое развитие событий могло бы развернуть ситуацию?

Когда я пришла домой, он сообщил мне плохие новости, но я пока держала свои планы при себе. Я понимала, что сейчас ему больше всего от меня нужно сочувствие. Я сказала ему, что мне очень жаль, что у нас все будет хорошо, и согласилась с ним, что все это просто ужасно.

«Да уж, ничего хорошего», – еще раз подытожила я.

Безусловно, Роб был в шоке. На тот день пришелся пик эмоциональной самоотдачи. И, пожалуй, на всю последующую неделю. Он мог приступить к работе по дому на следующей неделе, раз уж мы обсудили все наши планы и ожидания. Мне хотелось дать ему время «переварить» боль и разочарование после сокращения, возможность выговориться и обдумать, как дальше двигаться вперед в течение этого непростого периода. Мне хотелось, чтобы в сложившейся ситуации он больше занимался домашними делами и в то же время мог наслаждаться своей собственной свободой. Если уж я раньше все время одна занималась всеми делами, то теперь, когда он дома, мы точно сможем прийти и к разумному балансу, распределить все хлопоты между собой, и это, безусловно, принесет радость нам обоим. Мы могли бы все решать вместе, а я тогда, будучи спокойной за дом и не держа постоянно в голове список нескончаемых текущих дел, окунулась бы в работу. Я представляла, как это будет для меня – я смогу спокойно работать, в то время как все домашние проблемы будут под его контролем. Перспективы рисовались фантастические, и я была уверена, что мы справимся без особых усилий. Мы собирались перевернуть новую страницу в нашей жизни.

В тот день мы повели нашего все еще хнычущего младшего сына в парк. Мы шли по тропинке, вдоль которой протекал ручей. Воздух обдавал нас свежестью, земля была покрыта ковром из желтых листьев, облетевших с тополей. Тропинка петляла между высоких сосен. Меняющийся пейзаж, перемены в нашей жизни – все это казалось наполненным смыслом. Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась в том, что эти перемены, неожиданные и выбивающие из привычной колеи, в действительности именно то, что нам сейчас нужно. Это будет перезагрузка не только для карьеры мужа, но и для развития наших отношений тоже. Я осторожно сказала ему, что на его увольнение можно взглянуть и с положительной стороны: «Посмотри, к чему мы пришли – и буквально, и образно выражаясь. Я должна сконцентрироваться на книге. Тебе еще три месяца будут выплачивать выходное пособие. Все не так уж и плохо».

«Я имею полное право злиться из-за всего этого», – сказал он.

Я поняла, что его раздражает мой слишком оптимистичный настрой, и решила сбавить обороты. Мы вернулись домой, он занялся поиском работы в интернете, а я снова «переключилась в режим планирования». В частности, я решила спросить совета у близких друзей, которые прошли через потерю работы одним из супругов. Я хотела понять, с какими трудностями и переживаниями мы можем столкнуться в новых обстоятельствах. Мне нужно было оценить, каким образом мне, соблюдая такт, поддержать наше дальнейшее движение вперед и при этом уберечь чувства своего мужа. Друзья рассказали мне, что, если период безработицы затягивается дольше запланированного, бывает, что мужья становятся апатичными и входят в состояние нешуточного личностного кризиса. По дороге домой я услышала от Роба, что поиск работы займет у него не более двух недель. Это были сильно завышенные ожидания. Он выдавал желаемое за действительное. Мне нужно было найти способ немного вернуть его к реальности, и чтобы он даже мысли не допускал, что я в него не верю. Я понимала, что мне придется сохранять сдержанный оптимизм и наряду с этим проявлять участие и сочувствие ко всем трудностям, сопряженным с поиском работы, и выражать понимание всех проблем, с которыми он сталкивается, приспосабливаясь к новым обстоятельствам. Сама мысль о том, что все это предстоит, вызывала во мне чувство усталости и опустошения. Я даже не рискнула проанализировать собственные эмоции на этот счет. Та золотая середина, к которой я должна была приблизить наши отношения, не нарушив при этом гармонии, начала казаться мне труднодостижимой.

Мой рабочий график становился все более напряженным, поэтому Роб взял на себя управление нашими ежедневными утренними сборами. То утро выдалось необычным – мне не нужно было сразу же после пробуждения приступать к разбору писем, интервью, подкастов, поиску информации… Я попросила его следить за нашим расписанием и, в частности, за тем, что у нас запланировано на каждый день. Я по-прежнему каждое утро отвозила нашу дочь в детский сад. Мы жили так уже месяц – Роб был без работы, а я целыми днями писала книгу дома.

«Сегодня мне нужно записать подкаст, это займет полтора часа, а потом примерно до часу дня поработать с текстом, довести его до ума и отправить редактору», – сообщила я. Казалось, что все идеально складывается – я закончу работу как раз к тому времени, когда наш двухгодовалый малыш пообедает. Я смогу уложить его спать после еды и сразу же засяду за чтение. Возможно, я даже почитаю просто так, для собственного удовольствия. А Роб тем временем мог бы пойти покататься на горном велосипеде.

Каково же было мое удивление, когда я, оторвавшись от своего рабочего места, обнаружила, что малыш еще даже не обедал. На скорую руку я приготовила ему лапшу, накормила и уложила спать, пока Роб облачался в свой велосипедный костюм. Он выехал из дома как раз в то время, когда я пыталась успокоить малыша, который был несколько ошарашен тем фактом, что тихий час начинается в то же самое время, когда папа собрался куда-то уезжать. Ему потребовался час на то, чтобы утихомириться и заснуть. Уложив его, я поплелась на кухню, чтобы наконец пообедать самой. Но, взглянув на обеденный стол, я была просто взбешена.

По всему столу были разбросаны детские книжки-раскраски, цветные карандаши, маркеры, бумага для принтера, которую я неоднократно запрещала моему шестилетнему ребенку таскать с моего рабочего стола, карандашные стружки, тут же валялась и взятая из библиотеки книга, и судя по тому, как выглядела ее обложка, внутрь лучше было даже не заглядывать. Кинетический песок двух цветов был рассыпан по всему полу, а также разложен маленькими кучками далеко за пределами коробочек, в которых он всегда хранился. На столе осталась посуда, не убранная после завтрака, наполовину съеденная еда лежала прямо на его поверхности, без тарелок, и лужицы разлитого молока уже начинали застывать на деревянной столешнице. Маленькие шарики из набора для детского творчества были повсюду – в песке, в остатках еды и на полу.

Когда я начала убирать тарелки и еду со стола, то поняла, что ничего не было убрано еще со вчерашнего вечера, – и мне захотелось кричать. После завтрака никто не удосужился помыть посуду, даже просто ополоснуть ее. На столешнице стояли оставленные открытыми пачки с хлопьями, а овсяная каша прилипла ко дну стоявшей на плите кастрюли. Затем я направилась в гостиную, чтобы поставить на полку библиотечную книгу, и обнаружила там наполовину пустую миску с попкорном и разбросанные по всему полу зерна. Одежда и обувь были брошены прямо на диван. Передвигаясь по комнате, я то и дело на что-нибудь натыкалась. Бельевая корзина была заполнена до краев. Мусорная корзина тоже. Я просто кипела от возмущения. Чем, черт возьми, он занимался весь день?

Предыдущие пять часов я посвятила работе, поверив, что муж обо всем позаботится. То, что представлял собой сейчас наш дом, нельзя назвать легким беспорядком. Это была катастрофа! Пройти по нашему дому, на что-то не наступив, под силу было разве что очень искусному акробату. Но как можно было всего этого не замечать? На краю этого ужаса, который некогда был нашим обеденным столом, примостился ноутбук мужа. Не иначе как он просидел перед экраном все утро, планируя маршрут своего велопутешествия и просматривая видео других велосипедистов. Затем он встал и, не обращая никакого внимания на беспорядок, просто уехал.

Я вспомнила слышанную когда-то шутку, что мужчины смотрят на мир через особую тонкую дымку, которая не позволяет им замечать кавардак вокруг. Каждой моей знакомой женщине было что рассказать про вещи, которые ее муж не видит никогда. Один постоянно оставлял дверцы кухонного буфета распахнутыми настежь. Другой в течение нескольких недель после вечеринки на свежем воздухе не мог занести в дом ведерко для льда. Носки и ботинки лежали где угодно, но только не в кладовке. Грязная одежда почему-то была положена мимо бельевой корзины. Вечно скомканное полотенце оказывалось за дверью ванной комнаты. Все эти раздражающие мелочи мне тоже были знакомы. Что касается моего мужа, то он оставлял чашки с недопитым кофе повсюду. Я находила их в гараже, в зоне барбекю, по ту сторону входной двери, в кладовке, на приставном столике рядом с кроватью. Хорошо, если кофе в обнаруженных мной чашках был приготовлен в тот же день. Иногда попадались экземпляры, в которых уже начинала развиваться своя экосистема, и тогда я их сразу же выбрасывала. Вернувшись домой, Роб с упоением рассказал, как он чудесно прокатился. Затем он снял с себя велосипедный костюм и бросил его прямо на пол рядом с корзиной для белья. Я подняла его мокрое от пота обмундирование и отнесла в груду белья, которое я рассортировала до его прихода. Подогреваемая яростью, я потратила на уборку все то время, пока мой двухлетний сын спал. Сказать, что я была опустошена, – не сказать ничего.

«У нас идеальный порядок», – сказал муж, выйдя из душа.

«Да, – ответила я сухо. – Хотя не мешало бы пропылесосить».

«Да все отлично, детка. Прости, что я не все успел сделать».

Я отошла в сторону, чтобы он мог подойти к шкафу, в котором хранился пылесос. Я была уверена, что он сейчас решит закончить уборку, раз уж я упомянула об этом. Но вместо этого он направился на кухню, чтобы перекусить. Я достала пылесос и оставила его посередине холла. Никакой реакции. Спустя час я пропылесосила дом сама. Затем я спросила его, уже в пятый раз, не забыл ли он позвонить своим родителям, чтобы узнать, присмотрят ли они за нашей собакой, когда мы уедем на праздники. Он забыл.

Как мы дошли до этого? Я не могла понять, почему все это происходит. Он сказал, что хотел бы помочь мне. В течение нескольких недель после выхода моей статьи в журнале Harper’s Bazaar он каждый раз переодевал детей перед прогулкой и один раз за несколько дней перестирывал груды белья. Тогда мне казалось, что он понял: часть нашей общей ответственности он должен взять на себя. Я и впрямь простодушно поверила в то, что наша ситуация изменилась и отсутствие у мужа работы станет для нас уникальным шансом найти разумный баланс в распределении обязанностей раз и навсегда. Так почему же я снова вернулась «на исходную позицию» и вынуждена поднимать с пола его грязную одежду и кипеть от негодования?