– Эх, жизнь пошла! Вот раньше человека можно было серьезно оскорбить, назвав животным. А сегодня люди такие пошли, что когда их сучками называешь, собаки обижаться должны, – высказал Шарах свое мнение по этому поводу.
– И дает она мне буханку хлеба, банку консервы и открытую полупустую бутылку водки. Так хотелось ей все это в лицо швырнуть. Но как еду в человека брошу. Спасибо говорю, не голодный я. Ругаться с ними толку не было, кто меня одного послушает, их с десяток пьяных и не воспитанных. Какой бардак они учудят? Может лес подожгут, в зверей потехи ради постреляют, природу попортят. Я не знаю чего от них ожидать. Вот такая беда меня настигла дорогой друг, – подытожил Бадра Чантурия.
– Ты не переживай, – успокаивал Шарах, – завтра же утром соберем сельчан и вместе с тобой поднимемся прогнать этих хулиганов.
Шарах и Бадра на рассвете с первыми лучами солнца под кукареканье петухов, принялись собирать команду для решения проблемы в горах. Сначала зашли к наиближайшему соседу. Тадари спал, но стоило Шараху сказать, что сегодня намечаются серьезные разборки, как он мгновенно вскочил с кровати и стал расспрашивать, где и с кем. По молодости Тадари был большим любителем выяснять отношения, не упускал шансов подраться, как за себя, так и за друзей. Но со временем возраст начал обязывать вести себя сдержаннее. А если учитывать момент, что практически все время он проводил в селе, где всех знает и со всеми дружит, то о конфликтах пришлось позабыть. Когда он услышал, что виновниками являются посторонние, блеск мелькнул в его глазах и зачесались кулаки. Будучи уже втроем пошли к Гудалия Анри и обо всем рассказали. Анри, долго не думая, зашел в апацху и вышел с палкой, предназначенной для помешивания мамалыги. Ардашин Бения узнав о случившемся, выразил обеспокоенность и, наточив нож, которым он обычно валил быков, встал рядом со своими друзьями. Инал Харбедия также присоединился к группе, но ничего с собой не взял. Он был уверен лучшее оружие – это язык и надеялся решить вопрос мирно.
Дорога предстояла дальняя, поэтому все хотели как можно скорее покинуть границы села. Оставляя позади один дом за другим, они проходили мимо жилища Джарназа Мукба. Старейшина стоял во дворе и делал утреннею зарядку. Не прекращая движение, все дружно поздоровались со сто девятнадцатилетним дедом.
– Куда собрались такой компанией? – продолжая приседать, обратился к ним долгожитель.
– Есть одно дело, – ответил ему на ходу Шарах.
– Какое дело? Зайдите на пять минут. Не на пожар же идете.
И тут попробуй не остановись. Пригласить Джарназа с собой, при всем уважении к нему и его спортивной форме не представлялось возможным. Стыдно беспокоить такого уважаемого человека из-за горстки отморозков. Поэтому договорились обо всем ему поведать и продолжить путь. Пожимая руку старшему, они предоставили ему возможность их тщательнее разглядеть. Какова была радость старейшины, когда он увидел своего внука Бадру Чантурия. Бабушка Бадры – родная сестра Джарназа. И тут до всех дошло, что быстро выйти из этого дома им не удастся. Несмотря на рассказ о событиях в горах, в надежде, что хозяин их отпустит, на просьбы и уговоры зайти позже, задержаться все-таки пришлось. Джарназ внимательно выслушал все, что вчера Бадра рассказывал Шараху, и спокойно сказал:
– Спешить некуда. Ко мне такой дорогой гость – мой внук пришел! Я просто обязан порезать козленка. Посидим, пообщаемся, отдохнем.
Каждый сидел как на иголках, скрывая недовольство. Никто не понял, что имел ввиду Джарназ когда говорил: «Спешить некуда». Что делать, пришлось смириться, воле старшего возражать никто не стал. Джарназ привязал козленка к забору, поставил котел под воду и отправился в погреб за кувшинами. Не в своей тарелке чувствовали себя ровесники, пока взрослый хлопотал, чтобы уважить их. Приняли решение помочь старейшине.
– Быстрее сядем, быстрее встанем, – подумали они и распределили между собой обязанности. Джарназа усадили в тенечке на кресле, а сами взялись за дело. Анри Гудалия как обычно принялся за мамалыгу, Ардашин Бения занялся мясом, Инал Харбедия разливом вина из бочек, Шарах и Тадари костром, а Бадра Чантурия остался беседовать с дедом, чтобы ему не было скучно.
Как ни старались, а пару часов на все про все ушло. Стол накрыли на улице на свежем воздухе. Джарназа разместили во главе, а сами расселись по бокам. Долгожитель, как и подобает обычаям, первым стаканом попросил у Всевышнего блага и поприветствовал гостей, а вторым выбрал тамаду. Красноречивый Инал Харбедия как он умеет выразительно, ораторский, сладкогласно произносил тост. Каково было удивление, когда он увидел, как все сидящие подавали ему сигналы, скрытые от взора хозяина дома, веля ему поторопиться. Кто глазами моргал, кто губами имитировал, кто на время показывал. В итоге Инал Харбедия в непривычной для себя обстановке, впервые в жизни запутался в словах и запнулся. Все тут же сжали в кулак четыре пальца и вытянули вверх пятый, большой. Ведущий застолья пожал плечами и выпил. Каждый последовал его примеру, добавив по одному, максимум по два предложения к сказанному.
– Что-то я не распробовал, давайте повторим, – пошутил Шарах и разлил по новой.
Все дружно стали кивать, указывая на стакан тамаде. Тому ничего не оставалось, как выпить в очередной раз, сказав предварительно краткую речь. Старейшина обо всем догадался, но виду не подал, разве что на его лице мелькнула и в туже секунду исчезла улыбка.
– Охота не спорт. Охота эта целая культура! – Джарназ Мукба обратился к своим младшим. – Вот ты, Бадра, помнишь свою первую охоту?
– Конечно, помню, – ответчик слегка привстал. – Первые несколько раз, да что там раз, лет, я ходил без оружия. Служил помощником для старших. И внимал всему тому, что они говорили. Мне многое пришлось узнать, прежде чем совершить выстрел и довольствоваться первой дичью.
– Вот! – Джарназ Мукба поднял указательный палец вверх. – У кого-то было иначе?
Никто не понимал, к чему идет разговор, но раз спросили, необходимо ответить. Все как один согласились, что каждому довелось пройти через то, что прошел Бадра.
– А вы думаете, это все делалось просто так? Вы думаете, испокон веков, из поколения в поколение, от старшего к младшему передаются эти заветы, как простой разговор? Думаете, просто так существуют правила поведения на охоте, которые мы с малых лет вбиваем вам в головы? Думаете, просто так говорится «Убей столько, сколько можешь унести» или «Раз в год и пустое ружье стреляет»? Или мы на протяжении всей жизни от нечего делать жертвоприношения Богам и, в частности Ажвейпшьаа делаем? – старейшина рассмеялся, да так сильно, так искренне и от души, что казалось его слышно во всей деревне.
– Вы думаете, когда рассказали мне эту историю, я проигнорировал вас? Что она влетела мне в это ухо, а в другое вылетела? Нет, дорогие мои! Я знаю, их накажут. На это есть высшие силы, и вам не надо марать свои чистые руки. Бог охоты все слышит, Бог охоты все видит.
– Мы согласны с тобой, Джарназ, – после нескольких секунд тишины, ответил Шарах. Друзья привстали, показав тем самым свою солидарность, – переживаем мы. Не сочти не уважением, но позволь нам покинуть дом твой и взять ситуацию под свой контроль.
– Эх, молодежь, молодежь. Только при одном условии. Сейчас вы не будете говорить завершающий тост, а поднимете за преждевременный расход, своевременный сход. И как решите свои дела вернетесь, и мы продолжим.
С большим удовольствием согласились гости. Один за другим они вышли в спешке за калитку, направившись к месту назначения. Шли без остановок, поэтому успели до того, как стемнело. Увиденное зрелище их взбудоражило. Не доходя до леса, возле домика Бадры Чантурия находились парень и девушка. Девушка, которая еще вчера вела себя вульгарно и похабно, рыдала моля о помощи. Бадра сразу узнал ее, именно она предлагала ему еду. Друг ее, который стрелял по бутылкам и, уверенный, напыщенный интересовался медведями, стоял растерянный, не зная, как ему быть. При этом складывалось впечатление, если он откроет рот, то раздаться протяжной стон с последующим плачем.
– Что случилось? Чем помочь? – забыв прежние обиды, хозяин подбежал к ним и начал успокаивать.
– Друг. Наш друг. Он ранен, – сквозь слезы, вымолвила девушка.
Бадра сразу же побежал в гору, остальные старались не отставать. Каждый из них был минимум на десять лет старше Бадры, а Бадре должно было исполниться пятьдесят. Поднялись на одном дыхании. В глаза сразу же бросилась суета, созданная новоявленными охотниками. Они поделились на две части. Первая спасала раненого, вторая чинила машину.
– Отойдите, дайте ему воздуха, – Бадра разогнал людей от пострадавшего, который был жив, но лежал без сознания. На лице его выступал холодный пот, губы побледнели, слегка постукивали зубы. Дробь попала в плечо.
– Необходимо донести его до моего жилища.
– Но как? Мотор не заводится, – ответила Бадре вторая группа. Бадра даже не обернулся в их сторону, сделав вид, будто ничего не услышал. Он попросил Шараха закинуть раненого ему на спину, и вместе с ним начал спускаться вниз. Шарах и Тадари последовали за ним, разделив ношу на три доли, неся ее поочередно. Другие продолжили ремонтировать джип, на случай если придется ехать в больницу. Добравшись до дому, Бадра положил изувеченного парня на диван и принялся осматривать рану. Такие случаи на охоте не редкость. Поэтому у Бадры, как у охотника со стажем имелся опыт, как помочь в такой ситуации. Благо повреждение оказалось несерьезным. Дробь прошла по касательной. А сознания человек лишился скорее от страха, нежели от потери крови. Ему сразу оказали первую медицинскую помощь, используя народные средства, и он потихоньку стал приходить в чувства. Автомобиль сразу же завелся, как нужда в нем пропала.
– Ну и как все произошло? – спросил Бадра, когда все собрались в его балагане и опасность миновала.
– Мы развлекались, – начал рассказывать историю один из парней, – стрелять по бутылкам стало неинтересно. Вдруг передо мной, метрах в трех-четырех села маленькая птичка. Я зарядил ружье и выстрелил. Оно дало осечку. А птичка продолжала прыгать возле меня, как бы подразнивая. Я спустил курок еще раз, но вновь осечка. Мой друг начал издеваться, говоря, что я должен выкинуть двухстволку, как непригодную. Я повернулся к нему и направил на него оружие, решил слегка припугнуть. Я не нажимал курок, клянусь. Но на этот раз последовал выстрел.
– Никогда нельзя направлять ружье на человека. Пусть оно будет не заряженным, пусть оно будет нерабочим, пусть это будет просто дуло, – ответил Шарах.
– И вести себя так, как вели себя вы, неприемлемо! Никогда так больше не делайте! И уберите после себя мусор, который оставили.
На этом они попрощались с молодыми ребятами и отправились, как обещали, к Джарназу Мукба домой. Теперь спешить было некуда, впереди ожидала интересная ночь, полная общения с мудрецом. На этот раз, подобно детям, разожгли костер и уселись вокруг него. Беседа началась с того, что все признали, что Джарназ был прав и рассказали ему о случившемся с теми, кого они шли проучить.
– Даду Джарназ, – обратился к нему Бадра Чантурия, – а откуда ты знал, что это непременно случится?
– Ха, – воскликнул долгожитель, – я даже скажу тебе больше о том, что произошло. Своим безобразным поведением они разбудили Божество охоты Ажвеипшьаа и привлекли его внимание. Он решил проверить, что они собой представляют и, превратившись в маленькую птичку, прилетел к ним. Как вы заметили, они стреляли в упор, и попади они, от добычи ничего не осталось бы. Получается, у них был спортивный интерес. А как я высказался прежде – охота это не спорт, это культура. Хочешь просто пострелять, надо ехать на полигон или в специально отведенные для этого места. Две осечки полное тому подтверждение. Вот вы все знаете с пеленок, что оружие нельзя друг на друга наставлять. А они не знали, вот и наказал их Ажвеипшьаа. И что машина не завелась, это его проделки. Он очень строг! Безнаказанно от него не уйдешь, – старик взял кочергу, собрал дрова, чтобы дым в глаза не попадал и добавил:
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Поднялся в горы, будь добр чти традиции и обычаи гор!
– Дорогой Джарназ, ты прости, что мы в спешке покинули твой дом. Просто, как показала ситуация они нуждались в нашей помощи. Все же хорошо, что мы туда пошли.
– Ха, – в очередной раз воскликнул Джарназ, – вы собирались их наказать, а я говорил вам, что это и без вас сделается. Вот если бы вы шли им на помощь, то я бы вас не задерживал, напротив, поторопил бы.
Над шуткой все посмеялись. Далее Джарназ Мукба сообщил, что ему стало возле костра скучно, в горле пересохло, и велел принести из погреба холодное вино. И пошло-поехало…
В селе Аамта нет ни кинотеатров, ни театров. Они там и ни к чему. Там есть волшебные костры!
Абхазы и мороз
Утро, тридцать первое декабря. Сельский тамада Инал Харбедия ходит с бутылкой и поет:
– Праздник к нам приходит. Праздник к нам приходит. Веселье приносит и вкус бодрящий, у чачи моей вкус всегда настоящий. Все будет Чача-чола!
Идет и с каждым встречным пьет за уходящий год.
Гудалия Анри слепил с детьми снеговика из мамалыги, так как лепить было больше не из чего, снег не выпал. Около двухсот порций ушли на его создание. Красивый получился, горячий, аж пар с него шел. Правда, долго не простоял. Ребята понатыкали в него сыру и быстро слопали.
Ардашин Бения в стороне не остался. Прямо на улице разжег костер и давай шашлыки на шампурах крутить. Для полного веселья, рядом музыкантов рассадил и велел им лезгинку играть. А сам придумал новый танец, которому дал незамысловатое название «Танец с шампурами». Всем желающим давался в руки шампур с горячим мясом. Танцор должен был одновременно танцевать и кушать.
А Шарах с Тадари приволокли из лесу огромную ель. Они решили сделать ее общей и установили в центре села. Дерево оказалось настолько большим, что игрушек не хватило даже чтобы украсить половину веток. Тогда сельчане стали вешать на нее газыри с патронами, кинжалы и ружья, барабаны и другие музыкальные инструменты. Под стволом, имитируя снег, разложили несколько белых бурок, а на макушке вместо звезды красовалась папаха. Получилась елочка-джигит. Старейшина Джарназ радовался, гуляя вокруг нее. Даже подшучивал:
– Русские поют: «Она нарядная на праздник к нам пришла». А мы будем «Она брутальная на праздник к нам пришла». Вы только сено добавьте на верхние ветки, изобразив тем самым бороду. А после считалочки «раз, два, три, елочка гори», мы ее по-настоящему подожжем.
– Дорогой Джарназ, довольно тебе потешаться. Оригинально ведь вышло, – смеясь, отвечали друзья.
– Раз такое дело, то детям нужно устроить веселье! Елочка есть, Дед мороз и снегурочка тоже, – старейшина указал на собеседников, – осталось придумать конкурсы и подарки. И праздник удался.
– Что ты, что ты, – принялся отнекиваться Шарах, – чтобы я, абхаз, позволил себе надеть женский парик, женскую одежду и говорить писклявым голосом, нет уж, так дело не пойдет.
Тадари хоть и молчал, но постоянно кивал головой, давая понять, что солидарен с другом.
– Хорошо. Раз так, мы будем единственной страной в мире, в которой дедушка мороз будет не со своей внучкой, а со своим внуком! А? Как вам такая идея? – спросил Джарназ Мукба.
– С внуком? – семидесятилетние старики переглянусь друг на друга. – С внуком можно. Только во избежание споров давай, Джарназ, ты сам скажешь, кто будет дедушкой, а кто внуком.
– Не вопрос, кто из вас старший?
– Я! На четыре дня, – Шарах довольный поднял руку.
– Не имеет разницы, четыре дня, четыре года или часа. Раз старше, значит старше. А Новый год это детский праздник, нужно уступить младшему. Пускай Тадари сам выберет, кем он хочет быть, – дав задание, старейшина пошел к Ардашину Бения исполнять танец с шампурами.
Договорившись на том, что Тадари будет внуком, а Шарах дедом, младший спросил:
– Идеи по поводу конкурсов есть?
– Есть одна. Я когда маленький был в лагерь ездил. Помню, там конкурс нам устраивали. Стоят стулья, играет музыка, дети бегают вокруг. Количество ребят превосходит количество стульев. Соответственно, когда музыка прекращается, дети должны сесть. Но стульев на всех не хватает. Проиграют те, кто останется стоять.
– Подожди, подожди, – перебил его Тадари, – а те, кто сядет на стул, выиграют? Что за конкурс, сел на стул и выиграл. Разве сложно сесть на стул? Давай вместо стульев жеребцов поставим. Пускай, как музыка закончится, они начнут оседлать коней, кто не сможет или не успеет, проиграл. Кто окажется верхом, тот настоящий мужик. Победу ему и присудим.
– Отлично придумано, – похлопал Шарах по плечу друга, – а какой подарок мы им дадим?
– Как какой? Коня и подарим. Оседлал, значит, дальше тоже справится, пускай на нем домой скачет, – ответил Тадари.
– А как тебе такой конкурс? Мяса ведь сегодня много разделать придется. Предлагаю коз и барашек предоставить детям. Совместим, так сказать, приятное с полезным. Они чему-то научатся, мы, в свою очередь, отдохнем. А победителю в подарок оставим нож. Хотя знаешь, в этом конкурсе, можно сказать, что победили все, и не забирать у детей ножи.
– Мне нравится твоя идея, – сказал Тадари, – а еще можно интеллектуальный конкурс провести, на самый лучший тост. Нальем ребятам по стакану вина, пускай становятся на стул и говорят сельчанам новогодние пожелания и поздравления.
– Думаешь, с детьми из-за вина ничего не случится?
– Шарах, что с тобой? Один стакан, наоборот, как лекарство пойдет.
– Верно! От одного стакана никому еще плохо не было, – Шарах тем самым дал свое согласие на проведение этого конкурса.
До Нового года было еще достаточно времени. В селе Аамта повсюду царила предновогодняя атмосфера. Люди пели и танцевали, пили и ели, веселились и шутили. Провожая уходящий год, открывали объятия, чтобы встретить идущий. Казалось, ничто не способно помешать празднованию. Но неприятность пришла оттуда, откуда не ждали.
– Беда! Беда! – прибежала к центральной елке любительница посплетничать Маруша. Отдышавшись, она продолжила. – Слушайте меня! Слушайте! Я недавно установила дома интернет. Так вот, я прочла там, что сегодня вечером, часам где-то к пяти синоптики обещают сильные морозы у нас в селе. Минус десять.
– Сколько раз вам говорить не тащите эти инородные тела к нам в деревню, – возмутился Шарах. – Провели интернет, следом пришли и морозы. Жили же тихо спокойно, нет, скучно кому-то, надо всякий бред читать, о котором там пишут. Вот и навлекли на себя беду от синоптиков.
– Весь мир пользуется и ничего страшного. Скучно мне. Никто со мной в лишний раз не поговорит, – оправдывалась старушка Маруша, – а тут «окей Щири» сказала, и говори, сколько хочешь, о чем хочешь. Ух, Щири-Щири, – довольная старушка погладила себя рукой по груди.
– Вот весь мир пользуется, поэтому у них и морозы! – подытожил Шарах.
– Морозы? А что такое морозы? – спросили абхазы.
Все собравшиеся пожимали плечами и переглядывались в поисках ответа. Стояла тишина. Большинство жителей снег видели только высоко в горах, где он лежит круглый год, и на картинках. В деревне температура редко опускалась ниже нуля. Бывало, что снег все-таки выпадал, но это происходило редко, и он быстро таял. А если все же он наваливал по колено, то это событие становилось эпохальным и служило своего рода исторической отметкой.
– Когда мне было пятнадцать лет, выпал большой снег, – слово взял сто девятнадцатилетний Джарназ Мукба. – Тогда градусник показывал минус пять градусов. На наше село налетел мороз. Он погубил большую часть урожая, бедные мандарины погибли прямо на ветках. Земля стала скользкой, непривыкшие к такому люди поскальзывались и падали на ровном месте. Домашние печки работали на износ, но этого было мало, горы дров исчезали на глазах. В первый и в последний раз в жизни я тогда надел подштанники и две пары носков.
– Вы что, абхазов морозами напугать хотите? – выкрикнул кто-то из толпы, чем вызвал у всех смех. – Не из пугливых мы!
– Цыц! – стукнул палкой по земле старейшина, и все тут же успокоились. – Нельзя недооценивать силу мороза. За историю человечества много армий он погубил. Например, Наполеона никто в мире остановить не мог, а мороз остановил.
– Получается, мороз добрый и хороший?
– Когда есть лыжи, коньки и теплая одежда, возможно. А так, советую никому с ним не связываться. Так что не расслабляться, нужно подготовиться к нашествию мороза, – Джарназ Мукба взял на себя командование.
– Что нам делать? – спросили сельчане.
– Для начала налейте всем по сто, а лучше по двести грамм чачи. Собственная безопасность превыше всего. Далее каждый пускай рассредоточится по своим домам и максимально растопит печи, уложит женщин и детей в кровати под теплые одеяла. После необходимо будет выйти в огород и укрыть мандарины. Если вы успеете сделать свои дела, то непременно поспешите к соседу и помогите ему. Все мужчины в возрасте от двенадцати и старше, способные держать топор, встречаемся здесь, за час до наступления вечера. Разожжём огромные костры. Устроим морозу тепленький прием.
Жители деревни замерли, слушая обращение своего старейшины. Они всегда внимали его речам и советам, но никак не ожидали, что в нем проснется генеральский дух. Хотя Джарназ Мукба часто любил шутить: «Я много путешествовал. Где я только не был: и на Украине, и в Польше, и в Чехии, и в Австрии. Что я только не видел, пока до Берлина в сорок пятом пешком не дошел».
Единственные, кто радовался столь суровому прогнозу погоды, были дети. Несмотря на взрослых, побежавших выполнять поручение Джарназа Мукба они не легли в кровати, а достали доски и гвозди и принялись конструировать санки. Они краем уха услышали о том, что выпадет снег и никак не могли упустить столь замечательную возможность повеселиться.
Пока все село готовилось к нашествию мороза, возле центральной елки остались самый взрослый и мудрый человек в селе Джарназ Мукба и самая болтливая старушка Маруша.
– Маруша, а что еще говорит этот интернет? – спросил старейшина.
– Много чего. Практически все. В интернете можно найти ответ на любой вопрос.
– Значит, где есть интернет, в мудрецах нет нужды?
– Совершенно верно. Человек, у которого есть интернет, и есть мудрец. Он знает все столицы, самые высокие горы, самые соленые моря, исторические события и новейшие новости. Имея интернет, ты можешь доносить свои мысли и идеи до всего мира. Вот я каждый день пишу новые цитаты.
– Ты? Цитаты? Раньше нужно было прожить насыщенную и достойную жизнь, быть уважаемым человеком в обществе, сделать научное открытие, извлечь урок из собственных ошибок или путем долгих размышлений прийти к философскому заключению, чтобы сказать слово и тебя услышали. А сейчас, как ты говоришь, достаточно иметь подвижный язык во рту и интернет.
– Сегодня царит свобода слова, каждый может говорить, что хочет, где хочет и когда хочет. Это и есть – справедливость!
– Получается, младший может спорить со старшим. Глупец предлагать свои идеи наряду с образованным человеком. Неуважаемые люди, чувствовать себя наравне с уважаемыми. Это не справедливость, это бардак! Жить в справедливости – дело сложное. Оно требует дисциплины, выдержки и человеческого восприятия жизни. Но, к твоему счастью, скоро интернет будет везде. И нам всем дадут возможность высказываться. И мы будем говорить, говорить, и только говорить, превращая наши жизни в один сплошной разговор.
– Джарназ, ты старомоден. Твой век прошел. Вот, помнишь, ты сам рассказывал, как ухаживал за своей невестой, как это было сложно. А сейчас вы без проблем смогли бы общаться хоть круглыми сутками в чате, находясь при этом даже в разных странах, – Маруша не теряла надежды переубедить старца, но он был непреклонен.
– Помню, помню… Как я сутками добирался до их аула, чтобы утром оказаться на водопое и увидеть, как она придет с кувшином, чтобы набрать воды. Эх, какое это было зрелище, – воспоминания заставили Джарназа улыбнуться, – а когда я ее украл, то мы скакали на моей лошади через весь Северный Кавказ, уходя от погони ее братьев. И только забежав за спины своих родственников, я выдохнул, осознав, что она останется в моем доме и никто ее уже не заберет. Вот были времена! Не было интернета, зато было, что вспомнить.
Маруша не желала соглашаться с Джарназом. Напротив, она завелась не на шутку и говорила, говорила и говорила. А Джарназ сидел и думал о чем-то своем, не желая больше спорить.
Тем временем Шарах и Тадари, укрыв мандарины и растопив свои печки, собрались возле костра у первого в апацхе и размышляли как помощь селу.
– Конечно, план спасения Джарназа Мукба хороший, но недостаточно, ведь помимо мандаринов у нас есть и другой урожай, – начал Шарах.
– А помимо наших домов есть еще апацхи. Да и посуди сам. Туалеты то у нас у всех на улице. Пока дойдешь – замерзнешь. Да и там мерзлота та еще будет, – добавил Тадари.
– Друг, что-то мне подсказывает, что мы мыслим в одном направлении. Мы хотим дать тепло на все село.
– Ты совершено прав. Скажу более, у меня даже есть идея, – Тадари от радости подпрыгнул, но, слегка не рассчитав с приземлением, коснулся ногами края костра.
– Ай, ай, ай, – забегав по кругу, он пытался потушить угольки на брюках, – ай, ай, айрика! Айрика!
– Может эврика? – забавляясь ситуацией, спросил Шарах.
– Эврика была у Архимеда, а у меня будет айрика. Слушай меня внимательно. Мороз – это холод, но для передвижения ему необходим ветер. Именно он распространяет холод в разные точки, без него, тот смог бы морозить только в одном месте, поминаешь, – Тадари сделал паузу, выясняя, понимает ли его собеседник.
– И как ты это понял? Погрузившись в костер? – засмеялся Шарах.
– Да нет же, – тут же перебил его Тадари, – костер он тоже греет в одной точке. А если при помощи ветра распространить теплый воздух, который он излучает, то мы смогли бы дать холодному морозу наш теплый противовес. Физика, брат, физика! Ты же знаешь, у меня в школе по физике пять было.
– Ты можешь попросить ветер, чтобы он разнес теплый воздух? – продолжал смеяться Шарах.
– Нет же. Мы создадим его вручную, на мельнице. Она как раз расположена высоко на холме, и оттуда видно всю деревню. Мы разожжем большой костер рядом с ней и начнем крутить огромный вентилятор. Он, в свою очередь, искусственно создаст ветер, а тот подует теплым воздухом.
Шарах не совсем понимал то, что пытался донести до него Тадари, но смеяться перестал. А Тадари продолжал его уговаривать:
– Оттуда подует минус десять, а отсюда плюс тридцать, – он указал в сторону мельницы, – и общая температура будет плюс двадцать. Это уже, брат, математика! Математика! Ты же помнишь, у меня в школе по математике пять было.
– Эх, была не была, – согласился Шарах. Выбора другого не было. Сидеть и бездействовать, когда все село мерзнуть будет, Шарах не хотел. Но и свою роль в непонятном для себя деле он подчеркнул, четко обозначив свою деятельность.
– Мое дело простое. Я разожгу костер возле мельницы и буду крутить лопасти. Расчеты делай без меня.
Друзья наполнили две большие тележки дровами и поспешили к мельнице, так как до вечера оставалось совсем немного времени.
Потихоньку у елки начал собираться народ. Каждый одел на себя как можно больше одежды. Женщины и вовсе вышли, укутавшись в плед. Дети оказались самыми подготовленными, изготовив санки на любой вкус. Взрослые мужчины стояли захмелевшими, в таком состоянии мороз им был не страшен, напротив, их переполняло любопытство. Так или иначе, сельчане больше хотели снега и холода, нежели того, чтобы циклон обошел их стороной. На небе было облачно. Жители смотрели вдаль, ожидая, когда начнет морозить. Как вдруг, к общему удивлению из-за туч вышло солнце – яркое, красивое, желтое. Оно излучало теплые лучи, аккуратно лаская каждого. Никто не отводил от этой красоты глаз. Жители провожали солнце взглядом, а оно прощалось с ними, уступая место Новогодней ночи. Можно было вечность любоваться этой красотой, если бы не пожар. Позади них, на высоком холме недалеко от деревни горела центральная мельница. Люди перестали смотреть на закат, обратив взор на дымящееся пламя. Ведь заход солнца дело не редкое, а такой пожар не каждый день увидишь. Сельчане расстегивали пуговицы на куртках, снимали шапки и лишние свитера. Никто не знает, почему в тот день мороз так и не пришел, но после этого жители села Аамта еще долго не прибегали к помощи интернета. Также в селе появилась традиция не верить синоптикам, которую быстро переняли на просторах всей страны. Шарах дал слово больше не участвовать в задумках Тадари, называя его чисто по-братски пожаром в среде науки. Но второй не расстраивался, говоря, что все должны учиться на ошибках и обещал построить вместо старой, ветряной мельницы новую, электрическую.
Новый год, пожалуй, один из самых популярных праздников в мире. Телевидения в селе Аамта нет, поэтому праздничное поздравление президент передает письмом, которое зачитывается за несколько минут до нового года, главой администрации. После все расходятся по домам, и в кругу своей семьи, под звон кремлевских курантов в двенадцать часов вместе со всем миром звенят стаканами. Китайская пиротехника и салюты в большом дефиците, зато у каждого под диваном есть автоматы с трассирующими патронами. Рожок за рожком взлетают в небо пули под звуки самодельных, из сурика и серебрянки, взрывчаток. Привычное название «Голубой огонек» в селе Аамта не используется, уж больше не симпатизирует абхазам голубой цвет. Но к елке идут все, поздравляют друг друга, обнимают и целуют. Еще бы, в последний раз ведь в прошлом году виделись. Прямо возле елки начинается празднование: разливают вино, поют песни и обязательно танцуют. Потом непременно кто-то выйдет из толпы и скажет:
– Ора, вы в этом году в моем доме не были!
И всей толпой отправятся к нему и выпьют там по стаканчику. Завертится карусель гостеприимства и начнется ходьба от одного дома к другому. Далее придет Рождество Христово и, пожалуй, самые толерантные в плане религии люди – абхазы, будучи по количеству в равной степени христианами, язычниками и мусульманами, встанут рядом с православными и отпразднуют Великий праздник. А через неделю вся страна поедет в деревни к святым кузням и будет приносить петухов в жертву языческим Богам. Мало кто знает, сколько дней в селе Аамта отмечают Новый год. Даже интернет не знает. Да никому это и не интересно, никто эти дни не считает. Ведь счастливые люди времени не наблюдают.