Странные изыскания Мориса Талька

Морис Тальк был человеком со странностями. Нет, не в том смысле, что он творил что-то эпатажное или глупое. На людях и на своей скучной бумажной работе он вёл себя тише воды и мало с кем общался. Когда к нему обращались, он отвечал будто бы нехотя, слегка сквозь зубы, хоть и без видимой неприязни. Странность его была рода сокрытого, потаённого, заставляющая тех, кто почитает себя «нормальными людьми» шептаться за спиной и говорить «смотри, вон идёт тот странный тип».

Впрочем, тот, о ком ведется это повествование, не обращал на шепот за спиной никакого внимания. Его больше прельщал другой шепот, потаённый, недоступный прочим. Если угодно, шепот других миров. Хотя сам Морис счел бы такое определение вульгарным и не соответствующим той таинственной действительности, которой он жил и дышал, укрывшись от посторонних глаз. И странным он, разумеется, себя не считал, а скорее снисходительным прозревшим мудрецом среди глупцов.

Если бы вы зашли в небольшую квартирку Мориса Талька, приютившуюся под крышей одного из почтенных зданий старого города, то, верно, решили бы, что попали в странный музей оккультного или антропологического толка. Всё свободное место в квартирке, не считая аскетичной узкой кушетки, которая своим видом символизировала досадность траты времени на сон, было уставлено и увешано самыми разными предметами. Друг с другом бессистемно соседствовали вудуистские фетиши и символы современных монотеистических религий. Засушенные части животных и египетские статуэтки дружно покоились на пыльных позолоченных иконах. Тибетские ваджры соседствовали с бронзовыми наконечниками стрел ушедших эпох.

Всё это было перемешано с бессчетным количеством бумаг и блокнотов, испещренных аккуратным убористым почерком Мориса Талька. Более ранние записи, очевидно признанные автором несостоятельными, покрывались серой пылью в углах. Те, что позднее сгрудились на небольшом дешевом столе. Текст записей перемежался схематическими рисунками, таблицами, пентаграммами и символами, навевающими смутную, необъяснимую тревогу.