– Ты чего? – опешила она.
– Отойди в сторону, – приказал ей.
Только отойдя и обернувшись, она поняла, в чём дело. Дуло пистолета было направлено в грудь недавно отлупившей меня негритянки, которая крадучись пробиралась мимо нас.
– Постой, красавица! – настоятельно предложил я ей.
Она остановилась.
– Чёрт! Ре6ята, отпустите меня, а! Я ведь вам ничего плохого не сделала.
– Ты так думаешь? Не хочется с тобой расставаться, уж больно ты классная девчонка.
– Кобель! – авторитетно заявила Ребекка.
– Нет, серьёзно, у меня к тебе есть маленький счётик. – продолжил я и миролюбиво предложил: – Скажи код. Пока что, пожалуйста.
Подошёл к ней поближе. Естественно, она тут же замахала своими ногами, но её плохое поведение было не в диковинку, и справиться с ней не составляло проблемы: схватил в охапку и подвёл для успокоения взглянуть с высоты на лежащее внизу тело.
– Код скажешь?
– Ничего я не знаю.
Я отпустил одну руку и заявил, добродушно улыбаясь:
– Чего- то ручка устала.
– Подожди! – всполошилась она. – Хорошо, скажу. Код – 4569871.
– Врёт! – крикнула Ребекка. – У кода восемь знаков.
– Ну, так как? – я чуток ослабил хватку.
– Я скажу, честное слово! – завопила злодейка. – Кодовое слово крокодил русским шрифтом.
– Сейчас вторую руку отпущу.
– Я правду говорю! У босса любимый фильм – «Крокодил Данди».
Она так искренне визжала, что я ей поверил. Крокодил, так крокодил, какая мне разница. Поднял её, поставил на ноги и дружески хлопнул по плечу:
– Умница, давно бы так.
Больше ей внимания уделять не стал, а повернулся к Ребекке – на неё смотреть было гораздо приятнее. Стоило мне отвернуться, как девчонка шмыг – и исчезла куда-то. Ну и фиг с ней, невелика потеря.
Ребекка так пристально на меня посмотрела, как будто перед ней не я стоял, а какой-то незнакомый мужик.
– Ты так меня любишь? – ошеломлённо вопросила она.
Не понял, в чём, собственно, дело? Ах да, надпись на груди. Глазастая какая, углядела-таки.
– Да … уж! – промямлил я.
Физию свою отвернул, чтобы не выдать бурю чувств. Сказать правду – вряд ли поверит.
Тут бы в любви объясниться, потискаться и всё такое прочее, но, видать, время ещё не пришло. Снова противный свист после оглушительного грохота и пуля чиркнула где-то за моей спиной. Что такое? Смотрю – стоит «профессор» буквально в трёх шагах от нас и тычет пистолетом в сторону Ребекки:
– Брось-ка пистолетик, сынок, – посоветовал он мне.
Как при такой мощной аргументации да не послушаться. Сам себя разоружил и стою, жду, когда этот тип ещё что-нибудь умное скажет.
– Теперь отдай дискету.
Ну, разумеется, что же ещё.
– Может, мне её выкинуть?
– Не советую, – вкрадчиво проговорил он, слегка нажав на курок.
– Всё-таки я выброшу, – решил я.
И выбросил. Она плавно взмыла в воздух подобно летающей тарелке. «Профессор» на мгновение перевёл на неё взгляд, что мне и требовалось. Оттолкнув Ребекку в сторону, чтобы пулю не поймала, подскочил к нему, вывернул руку и переломил её в локтевом суставе о колено. Раздался хруст и вой. Больно, конечно, кто спорит? Говорят, от такой боли даже сознание теряют. Сам виноват, стрелять надо было, а не летающими предметами любоваться.
17
Тут и полиция нарисовалась. Вбежало человек пять, вооружённых с ног до головы. Меня при виде такого бравого воинства чуть удар не хватил. Ребекка так и вовсе дар речи в момент утеряла. Лица у них красные, дыхание сбитое, долго, видать, бежать пришлось. И сразу ко мне, как к самому подозрительному. Обхлопали, обшарили всего, вперёд толкнули – иди мол.
– Вообще-то мы потерпевшие, – попытался я их образумить.
Но они даже слушать не стали. Огонь, появившийся в результате поджигательской деятельности, разошёлся уже не на шутку, стало слегка припекать, и мы в ритме рок-н-ролла поспешили наружу, на свежий воздух. Там мне с Ребеккой выпала высокая честь познакомиться с местным полицейским начальством.
– Опять ты! – рявкнул на меня знакомый дядя с сержантскими нашивками.
– Разве это плохо? – обиделся я.
– Сиди здесь и ни с места, понял?
– Могу и полежать, было бы с кем. Только мне перевязку сделать надо, а ещё я есть хочу.
– Мария! – позвал он. – В санитарную машину его.
Всё те же лица, просто удивительно. Можно подумать, других полицейских в городе не имеется. Поприветствовал её:
– Как поживаешь?
– Хорошо, если бы не ты.
– Да ладно, хоть поработаешь немного, а то квалификацию потеряешь.
– Куда тебя ранило? – поинтересовалась она.
– Видишь?
Я показал ей свою ужасную рану. Мария на неё посмотрела оценивающе, цокнула языком:
– Ничего страшного, готовься к ампутации.
Спасибо, успокоила. И так настроение истеричное, так ещё мрака добавляют.
– Дай свою куртку, – попросил я.
– Замёрз, маленький? Держи.
Как только у неё язык повернулся сказать, что я замёрз? Я ведь русский парень, родился и вырос в трёхстах километрах от зоны вечной мерзлоты. Зимой в проруби купался, и то ничего, если не считать воспаления лёгких. Курточку, конечно, отнёс Ребекке. В такой размерчик можно было трёх средней комплекции девчушек запихнуть, так что она в ней утонула. Хоть согреется, а то стоит и дрожит как суслик. Нет, наверное, не холод виноват, просто волнуется, бедняга. А мне волноваться нечего – американская тюрьма слезами изошлась, меня ожидаючи.
Прогуливаясь, подошёл к машине, а в ней на носилках лежит Джек.
– Где она? – с ходу задал он мне вопрос.
– Не беспокойся, с ней всё в порядке, – успокоил я его. – Знаешь, Джек, я рад тебя видеть, как ни странно. Только не делай такие большие глаза, тебе вредно волноваться.
– Её не ранило? – всё ещё продолжало волноваться родительское сердце.
– Ты тупой? – поинтересовался я. – Я же уже сказал – с ней всё в порядке. Должен признать, ты неплохо когда-то потрудился. Дочка у тебя – просто обалдеть.
– Ещё бы! – довольно заулыбался он. – Но если ты хоть …
– Так, я пойду, погуляю.
– Держись от неё подальше, попрыгунчик! – пророкотал он, и схватил меня за руку.
Да так сильно схватил, что я еле вырвался. Ничего себе раненый! Раненый должен тихо пластом лежать на носилках, благодарно светиться улыбкой пробегающему мимо медперсоналу и терпеливо ждать, когда же на него, наконец, обратят внимание. А этот симулянт способен за ухо повалить африканского слоника.
Отойдя от него на шаг для обеспечения собственной безопасности, я выложил ему свой план дальнейших действий:
– Джек, – начал я миролюбиво, – попробуй пошевелить мозгами. Ранение продержит тебя в больнице как минимум месяц. Неужели я этим не воспользуюсь? Разве я глупый, или, может быть застенчивый? Уж во всяком случае, не застенчивый. Так что скажи лучше, кого тебе больше хочется: внука или внучку?
– Ублюдок! А ну иди сюда!
– Больной, лежите спокойно! – произнёс я тоном строгой медсестры. – Ты бы порадовался – твоя доченька, твой котёнок своё счастье нашла в лице такого замечательного парня как я.
Джек хотел вылить на меня ведро словесного поноса, но тут подошла Ребекка, и он замолк. Как ему при ней ругаться, он ведь примерный папаша.
– Вы тут поболтайте, не буду Вам мешать, – предложил я им.
Увидев долгожданного пациента, меня схватил парень в докторском одеянии и оттащил в сторону делать перевязку. Оказавшись в некотором отдалении от Ребекки и Джека, мне пришлось включить на максимальную мощность свои локаторы, чтобы … . Ну да, чтобы подслушать их разговор, а что здесь такого?
После трогательного поцелуя Ребекки в уже успевшую обрасти щетиной отцовскую щеку, они начали разговор, и, естественно, сразу обо мне. А как же иначе, ведь я был героем дня.
– Девочка, – с родительской теплотой в голосе проговорил Джек, – неужели тебе нравится этот кретин?
Очень плохое слово.
– Да, – ответила она.
Браво, детка!
– Но почему! – простонал Джек. – Кругом столько нормальных парней, а ты выбрала самого худшего. Ему нельзя доверять. Скажи, он приставал к тебе? Ты понимаешь, о чём я говорю?
Ребекка утвердительно кивнула головой. Когда? Ничего подобного. Подумаешь, несколько невинных поцелуев.
– И потом, тебе ещё рано об этом думать, – продолжил он её убеждать, – подожди немного.
– Папа! – её голос прозвучал как призыв к атаке. – Сколько лет было маме, когда я родилась?
– Причём здесь твоя мама? – засмущался Джек. – Ну, восемнадцать, а что?
– Нет, ей было не восемнадцать, а семнадцать, я считать умею.
Вот оно что! Тоже мне, моральный кодекс нашёлся. Ему, значит, можно, а мне? Я, ковыляя на перебинтованной ноге, подошёл к ним.
– Ага, Джек, старый ты плутишка! – заорал я радостно. – Бравый морячок, килька в томатном соусе. Куда же ты против наследственности прёшь?
– Твоего мнения здесь никто не спрашивает! – рявкнул Джек.
А Ребекка попыталась меня пристыдить:
– Нехорошо подслушивать.
– А я и не подслушивал, просто слух хороший, – отмахнулся я от её слов.
Разговаривать нам больше не дали. И вовремя, а то началась бы словесная разборка. Джека на носилках вкатили в машину. Но последнее слово осталось за мной:
– Мы тебя навестим завтра, апельсинов принесём.
Дверцы фургона захлопнулись. Ребекка подбежала к доктору с вопросом:
– Можно мне с ним?
– Нет, – ответил он, – приходи завтра утром.
– Как ты думаешь, рана не опасная? – спросила меня Ребекка. – Чепуха, – успокоил я её, – через неделю бегать буду.
– Причём здесь твоя царапина? – возмутилась она моей недогадливостью. – Я не о ней спрашиваю!
– Сама завтра у него спросишь, – пробубнил я, – не забудь прослезиться, ему понравится
– Чурбан бесчувственный!
– Премного благодарен, мисс.
Машина уехала, оставив нас наедине с внушительной оравой полицейских. Самый важный из них, со звездой на груди, подошёл к нам и строго приказал:
– Садитесь в машину!
Пришлось подчиниться из уважения к его звезде и широкополой шляпе.
В полицейском участке нас долго мучили вопросами. Оказалось, мой братишка сразу после моего отлёта удачно слинял от бандосов и сразу же заявился в милицию. Не знаю, как они вышли на американцев, но те уже знали про группу «профессора» и мы им даже помогли их отловить. Вернее сказать, тех, кто остался в живых. В общем, благодаря Саньке на нары мы не загремели, а классифицировались как потерпевшие. И это несмотря на горы трупов. А что, мы ведь всего лишь защищались.
Отпустить то нас отпустили, но на прощание предупредили:
– Из города не выезжать. Обоим.
На что я ответил:
– Отлично! Мне Ваша деревня так понравилась, что я с удовольствием стану жертвой вашего гостеприимства.
В участке я разжился футболкой, так что выглядел более – менее прилично. До дома нас подбросил полицейский автомобиль. Возвратив Марии её любезно одолженную нам куртку, мы вошли в дом, а Мария вместе со своим тщедушным напарником осталась снаружи в качестве то ли охраны, то ли надзирателей.
Войдя в комнату, Ребекка рухнула в кресло и усталым голосом проговорила:
– Какой длинный день! Сколько кошмара из-за какой-то дискеты. Это ты во всём виноват! – накинулась она на меня.
– Конечно я. Сознаюсь и раскаиваюсь.
– Меня чуть не убили!
– Так же, как меня. Тебе не нужны деньги?
– Такие – нет. К тому же дискету ты выбросил.
– Не нужны, так не нужны.
Я достал из кармана дискету. Да, да, ту самую. Повертел её в руках и, уже не в силах скрыть улыбки, поинтересовался:
– Если тебе деньги не нужны, может, присоветуешь мне какую-нибудь специалистку по компьютерам?
Ребекка обалдело уставилась на меня:
– Откуда она у тебя? Я же своими глазами видела, как ты её выбросил?
–Ответ прост. – Мой вид напоминал Шерлока Холмса в момент объяснения своего дедуктивного метода. – Я выбросил не её. Видишь ли, там, на столе их много валялось, я из жадности прихватил с собой парочку. Ты видела одну из них.
– Ты гений!
– Естественно!
Ребекка повисла на моей шее. Только мы собрались поцеловаться, как раздался вой сирены. Выглянули в окно, а там полиция прикольные рожи корчит. Через окно им всё хорошо видать, вот и развлекаются.
– Вот сволочи! – выругался я.
– Выключи свет, – потребовала Ребекка.
Что тут скажешь? Она, бесспорно, права: темнота – друг молодёжи. Щёлкнул выключателем и снова подошёл к ней. При сумрачном свете два силуэта сблизились. Затем произошло их слияние, и один из них оттолкнул другой. Оттолкнула Ребекка, а на кровать полетел я.
– Эй, в чём дело? – произнёс мой голос.
– Тебе что-то не нравится? – это уже Ребекка.
– Нравится, конечно, но как-то …
– Тогда заткнись.
– А что взамен?
– Секс.
– Уже молчу. – И добавил: – Иди ко мне, малыш.
Эпилог
Вот, собственно, и вся история. Вернее, первая её часть. Никого из нас не посадили. Ура! На следующее утро мы вместе навестили Джека. Я принёс ему обещанные апельсины, а Ребекка сообщила, что мы теперь пара. Он воспринял это сообщение без энтузиазма, но что тут поделаешь?
Сара отнеслась ко мне, как к ухажёру своей дочери спокойно, даже помогла оформить пригласительную визу. Через некоторое время Джек выписался из больницы, но мы с Ребеккой за это время так спелись, что разлучить нас было нереально.
Оставалось два дела: навестить Саню, и придумать, как использовать дискету. Нам п�