– Любопытно знать, что такого написал этот сочинитель, если сам Лучезарный, чье имя не следует произносить вслух, обратил внимание на его персону? – проговорил он задумчиво.

– Вот ты это и узнаешь, – обрадовался Ларан тем обстоятельством, что тема, связанная с его оплошностью, ушла на второй план.

– Мне бы молотом помахать! – мечтательно сказал альбинос, – Могу рыло кому начистить, город спалить, толпу на рыночной площади разогнать.

– Или на машине погонять! – подхватила Елиза.

– Или на машине! – согласился Магни. – Начнется драка, с радостью зарублюсь с Фламмой, если Ларан мне уступит роль бойца. Но влезать в мозги к мартышкам, или читать их книжки, – увольте!

Шакс провел ладонью по седой бородке.

– Фламма от тебя мокрого места не оставит, – предположил он.

– Посмотрим…

– Меня не забудь позвать! – оживилась Елиза. – Жизнь не жалко подарить за такое красочное зрелище! Но Шакс прав. Фламма тебя порвет как кошка мышку.

– Поглядим! – упрямо повторил Магни.

Моркус проглотил бабочку, и облизнулся.

– Писатель отказался уничтожить свое сочинение? – спросил он.

– Телефонное хулиганство и звонки в дверь привели к обратному результату, – недовольно сказала Елиза. – Калека крепче чем кажется. Он теперь в больнице.

Малах посмотрел через замутненное стекло на городскую панораму.

– Я был в палате у писателя…

– И что? – нетерпеливо спросил маркиз.

– Он почувствовал мое присутствие, чего, как мы знаем, быть не могло.

– Ты уверен?

– Я – палач высшего уровня, а не какая-то дешевка из обслуги Хадеса! Ошибка исключена. Он увидел меня, в отличие от всех остальных кто был рядом с ним палате.

– Как это ему удалось?

– Вопрос не по адресу. – Малах перевел взгляд водянистых глаз на Шакса. – Ты точно поделился с нами всем, о чем говорил с Лучезарным?

Немного помедлив, маркиз ответил.

– Ты мне не веришь?

– Как-то не хочется угодить в Пустошь из-за чрезмерно глазастой мартышки!

– Обойдется… – машинально ответил Шакс, погруженный в свои мысли. Он то знал, что ничего не обойдется! За многие тысячелетия он впервые видел Лучезарного в таком состоянии. Обычно, тот, чьего имени не следует произносить вслух, бывал сдержан, жесток и холоден как лед.

– Почему нельзя просто уничтожить роман? – спросил Моркус.

– Мы можем убить человека, пытать его, сломить волю, но изреченная им мысль, в какой-бы форме не была содеяна, неподвластна силе разрушения. Только он сам, по доброй воле вправе ликвидировать свое творение. Магни, съезди к старику! Возможно, в личной беседе он не будет так упрям.

– Привезти его сюда? – уточнил альбинос.

– Не исключено, что личное общение с таким обаятельным субъектом как ты, заставит его поменять свое мнение, – улыбка тронула губы Шакса.

Магни самодовольно хмыкнул.

– А если нет?

– Прибегни к более убедительным мерам воздействия.

– Пытка? – оживилась Елиза.

– Там посмотрим. – уклончиво ответил Шакс.

Магни с неохотно отложил дротики, поднялся с кресла, и вышел наружу через низенькую дверцу.

– Мог бы воспользоваться норами! – крикнул ему вслед Ларан.

– Ага! – донеслось с лестницы. – Не хочу потом вонять как мокрая крыса!

Солнце преломлялось сквозь призму стеклянного купола, образуя радужные блики. Моркус созерцал пляшущие на пыльных досках солнечные зайчики.

– Я, кажется, догадываюсь, почему Лучезарный выбрал этот город для решающей схватки, – задумчиво проговорил он.

– Тот, чьего имени…

– Мы не вправе произносит вслух! – нестройным хором подхватили остальные.

– И почему же? – спросил Шакс.

Моркус потянул носом, пробуя на вкус запах. В куполе пахло лежалой пылью, резкими духами Елизы и кислой кровью лемуров, пятна которой пропитали одежду Шакса.

– Этот город построен на костях! – объявил Моркус. – Здесь пахнет смертью!

Глава 12

– Не реви! – сердито рыкнул на хнычущую девушку Керкоп.

Вика послушно замолчала, только вот слезы текли из глаз помимо воли.

– Что делать то? – всхлипывая, простонала она. – И что там за твари такие?

– Погубленные души. – спокойно ответил Керкоп.

– В каком смысле?

– Души тех, кто при жизни намеревался сорвать золотую ветку в саду Персефоны.

– Типа, мое будущее? – ужаснулась Вика.

– Не самый скверный исход. Куда хуже стать козьим дерьмом, засохшим деревом или придорожным камнем. – философски рассуждал клинкранх. – Особенно камнем. Лежишь на краю дороги бессчетное количество времени, дождь тебя омывает, солнце печет, а то и бродячая собака обгадит! – он презрительно сморщил курносый нос.

Вика представила себе картину, слезы высохли. Ей неожиданно стало смешно.

– Почему обязательно собака обгадит? – улыбаясь, спросила она.

– А потому, что нет хуже твари, чем бродячий пес!

– А кем бы ты хотел стать, Керкоп?

– Орлом! – не задумываясь ответил клинкранх. – Высоко летишь, все тебя уважают.

– Орлом, – это хорошо! – вздохнула девушка. Он вслушивалась в шуршание, доносящееся из леса. Словно огромный ком бумаги мяли гигантские пальцы великана. Лишь пару секунд она видела копошащуюся массу отвратительных существ, но красочное воображение дорисовало картину ее обнаженного тела, облепленного челюстями, клешнями и присосками. А после всего, ей придется стать одной из этих существо, по какой-то странной аналогии фантазии, напоминающих гибрид омара с гигантской саранчой.

– В моей конфессии нет упоминаний о погубленных душах, – неуверенно проговорила Вика.

– Каждому воздастся по вере его! – высокопарно объявил Керкоп.

– Тогда мне ничего не воздастся, – вздохнула девушка. – Я и раньше в церковь два раза в год ходила, а теперь вообще не знаю во что верить! Что мне делать, Керкоп?

– Есть одна идейка…

– Говори!

– Одно условие…

– Приму любое! – поспешно воскликнула Вика.

– У тебя такая аппетитная задница! – похотливо сощурил маленькие глазки клинкранх.

Девушка устало вздохнула. Везде одно и то же!

– Ты, конечно, клевый парень, Керкоп, а я девушка падшая, но заниматься сексом с тобой я не буду. Без обид.

Клинкранх почесал пальцем нос.

– Хотя бы задницу дашь потрогать?

– А без этого никак?

Керкоп принялся с озабоченным видом искать что-то в своей сумке.

– Черт с тобой! – в сердцах воскликнула Вика. – Лапай, только не увлекайся особенно!

Керкоп возбужденно засопел, смрадное зловоние окутало девушку удушливым облаком. Липкие ладошки коснулись ее тела, озабоченный клинкранх восхищенно забормотал про кость в глотке. Длилось недолго. Керкоп вполне довольный отошел в сторону, восхищенно глядя на предмет своего вожделения.

– Надеюсь, перекуривать не будешь? – язвительно спросила Вика.

– Ты прекрасна! – воскликнул клинкранх.

– Я польщена. Твоя очередь, милый!

Керкоп потоптался на месте, вероятно справляясь с одолевающими его чувствами, достал из сумки свирель.

– Все погубленные души необычайно чувствительны к музыке, – объяснил он, поглаживая свой инструмент. – Пока я буду играть, они будут сосредоточены на гармонии, ну а тебе придется бежать по их спинам.

Вика содрогнулась от отвращения.

– Прямо по ним?

– Навредить им ты сможешь. У загубленных душ несчетное количество жизней. Раздавишь парочку, они воплотятся в виде комара, пиявки, или прибрежной осоки. Потом еще благодарить будут. Но придется быть стойкой, и не задерживаться на месте. Упадешь, – никто не поможет!

Керкоп поднес свирель к губам.

– Готова?

Вика прижала локти к бокам. Когда-то она неплохо бегала стометровку, но увлеклась боевыми единоборствами, и легкую атлетику бросила. С той поры набрала пару лишних килограммов, но бег, – как велосипед, – однажды научившись, уже не разучишься. Одно дело бежать по гравиевой дорожке, при комфортном освещении в удобных кроссовках, и совсем другое, – нестись в чем мать родила в полной темноте по спинам существ так похожих на уродливых омаров!

– Готова! – выдохнула она.

Керкоп надул щеки, и уж насколько была напугана Виктория, но не смогла не восхититься гениальной мелодией, наполнивший ночную полумглу леса. Шуршание стихло. Чудесную гармонию подхватил теплый ветер. Вика рванула вперед. Первый же шаг отозвался омерзительным треском лопающейся поверхности чего-то хрупкого и одновременно упругого. К босой ступне прилипла студенистая масса, всплыло облачко пахнущего аммиаком газа. Это хорошо! Пронеслось в голове девушке, мчащейся по спинам очарованных чудесной мелодией «омаров». Запах нашатыря не позволит ей отключится! Каждый шаг сопровождался характерным треском, вытеканием липкой смеси и волной запаха, от которого слезились глаза и мучительно хотелось чихнуть. Впереди маячило пятнышко света, Вика взяла его за ориентир. На очередном прыжке, что-то болезненно укололо ее в лодыжку. Мчась вперед, Вика обратила внимание, что «омаров» стало меньше, ее ступня отталкивалась от твердой почвы. Новый укол в ногу был болезненным, девушка вскрикнула. Икра отяжелела, она кинула взгляд вниз, и увидела висящего на икре «омара», впившегося то ли клещами, то ли еще черт знает чем! Она с силой ударила пяткой по земле, «омар» продолжал держаться, раскачиваясь, и зловеще поблескивая красным панцирем.

– Пошел к черту! – закричала Вика.

«Омар» присосался к коже словно пиявка. Снизив темп бега, девушка ударила сверху вниз ребром ладони, целясь в глянцевую спину «омара». Рука проломила хитиновый покров, щупальца разжались. Вика помчалась дальше. Сколько загубленных душ она раздавила за время вынужденного спринта? Укусы на ногах саднили, словно кожу облили кислотой, но результат был достигнут: она бежала по земле, поросшей мягким мшистым ковром, одинокие фигуры «омаров» поспешно расползались в стороны. Вика не преследовала их: слишком отвратительно пахли аммиаком загубленные души искателей золотой ветви в таинственных садах Персефоны. Призрачный свет ночи искажал расстояние; вначале ей казалось, что до пятна света рукой подать, но вскоре она убедилось в обманчивости этой иллюзии. Огонек то отдалялся, то приближался, словно неведомый шутник дразнил ее, перенося фонарик с одного места на другое. Преодолев еще около сотни метров, она выбежала на лесную прогалину. Деревья расступились, образовав круглую лужайку. В центре полыхал алым заревом шар, он висел в полуметре над стеблями остролиственной травы, орошая все вокруг золотистым свечением. Подле шара, в пугающем безмолвии сидели двое. Полуголая женщина в набедренной повязке с гривой коротких черных волос на голове, и жутковатое чудовище, отдаленно напоминающее пантеру, только с длинным хвостом, загнутым наподобие жала скорпиона. Они оба не сводили глаз с пылающего шара. Женщина перебирала холку зверя, словно это была ручная собака. Услышав приближение незнакомки, пантера зарычала, хвост угрожающе накренился. Вика отшатнулась. На кончике хвоста вместо полагающейся там быть кисточке появилось жало, с капелькой яда на окончании.

– Тихо… – успокаивающе прошептала женщина, почесывая пантеру за ухом.

Пантера зевнула, предъявив ряд острых зубов, способных одним взмахом перерезать шею очередной претендентке на золотую ветвь, сверкнула небесно-голубыми глазами, и легла на землю, совершенно по-кошачьи жмурясь на пятно света.

– Как тебе удалось пройти? – спросила женщина, не оборачиваясь.

– Я быстро бежала, – уклончиво ответила Вика, не желая навлекать беду на клинкранха.

– Настолько быстро, что все ноги в крови? – усмехнулась женщина.

Вика опустила взгляд на ужаленные «омаром» лодыжки и ужаснулась. В горячке бега не заметила кровоточащие ссадины, покрывающие ноги от ступней до колена. Женщина все также не отводя взора от алого шара, нарвала какой-то травы, плюнула на нее.

– Возьми!

Морщась от боли в укусах, Вика послушно взяла жмень сорванной травы.

– И что с ней делать?

– Приложи к ранам.

Боль – лучший советчик! Не размышляя о заразе, которая могла находиться в слюне незнакомки, Виктория осторожно протерла раны. Кровь тотчас остановилась, жжение ослабло.

– Спасибо! – сказала она.

Женщина протянула руку к шару, ее пальцы обволокло длинными пурпурными нитями, словно это были крошечные протуберанцы, послушные воле человека.

– Итак, как тебе удалось пройти? – повторила она вопрос.

– Я уже сказала…

– Если ты солжешь в третий раз, мантикора порвет твою лживую глотку, – совершенно спокойным голосом, продолжала женщина. – Или поразит ядом из своего жала. Различие в длительности мучений перед кончиной. Яд убивает дольше.

– Мне помог Керкоп! – выпалила Вика.

Пантера негромко зарычала.

– Вот пройдоха! – неожиданно рассмеялась женщина. – Что он за это с тебя потребовал?

– Хватал за задницу… – смущенно призналась девушка.

– Ничего нового, – равнодушно кивнула женщина. – Бедняге одиноко на своем дереве, вот он и придумывает себе развлечения. Хотя музыку он сочиняет неплохую. Мы иногда приходим с мантикорой послушать. Меня зовут Фея.

– Вика…

– Я не спрашивала твоего имени! – резко сказала Фея. – Зачем мне знать имя той, кто вскорости пополнит число погубленных душ?

– Почему ты так решила?

– Ты всерьез надеешься сорвать золотую ветвь в саду? – удивилась Фея. – Знаешь, сколько до тебя было таких же неудачников?

Вика ощутила прилив спортивной злости.

– Знаю! Лично растоптала несколько штук, пока сюда добиралась!

– Ты об этих? – Фея пренебрежительно махнула рукой, с пальцев стекали золотые нити. Зрелище было ошеломительное и жуткое, – словно кому-то удалось приручить солнце. – Жалкие ничтожества! Они слишком тяжелы, чтобы выйти на достойный уровень существования. Их предел вожделений получить новую жизнь в качестве кого-то осмысленного. Жука, ехидны, ужа в болотной воде. Слишком уж были озабочены потребностями телесной жизни, теперь и получают сполна!

– Я тоже думаю только о своем теле! – вздохнула Вика.

– Такова природа всех смертных тварей, – понимающе кивнула Фея. – Важно, как ты встретишь кончину. Зажмуришься от ужаса, побежишь прочь, или достойно, с открытым разумом и чистым сердцем. Помню одного философа. Его приговорили к смерти за то, преступление, которого он не совершал, дали испить чашу с ядом. Цикута действует медленно, пока отнимались ноги, и волна смерти совершала восхождение к его груди, он восклицал одну фразу. «Отдайте петуха Асклепию! Не забудьте! Отдать петуха Асклепию!» А те души, что чьи тела ты раздавила, пока бежала сюда, – на думай о них! Навряд ли их призовут участвовать в грядущих переменах.

– В переменах? – переспросила Вика.

– Ходят слухи… – проговорила Фея. – Лучезарный, чье имя не следует произносить вслух, жаждет возвышения.

Вика несмело приблизилась к светящемуся шару.

– Постарайся запомнить мое имя, Фея! – сказала она тихо, но решительно. – Меня зовут Виктория. Я сорву золотую ветвь в саду Персефоны!

Женщина подняла лицо, лукаво свернули глаза.

– Для начала расскажи, как ты сюда попала.

Вика глубоко вздохнула.

– Присесть можно?

Она опустилась на землю, и протянула руки к блистающему шару. Огненные нити оплели ее пальцы, окрасив кожу нежным оранжевым свечением. Покалывало кожу, приятное тепло растекалось по рукам до локтей и выше. Ее плечи и грудь приобрели бестелесную прозрачность, золото струилось по рекам синих вен, поднимаясь к шее, жар охватил голову. Девушку охватило состояние беспричинной эйфории, будто она летит над землей, и свежий лесной воздух омывает ее нагое тело. На губах застыла блуждающая улыбка. Миг, она позабыла все, что помнила до этого момента, и что так сильно влекло ее к земле: невыплаченная ипотека по квартире, ноющий на непогоду коленный сустав, регулярные стычки с матерью, такие болезненные для них обоих, но без которых они не мыслили существования, неверность Дмитрия. Она вспомнила, что благодаря мужу попала в этот стремный квест, выбраться из которого становилось все труднее. Огненные нити отлепились от ее пальцев, оставляя в воздухе блестящий шлейф золотистой россыпи, которая постепенно таяла как туман над озером с приходом рассвета. Ее тело отяжелело, руки, только что легкие и невесомые, налились свинцовой тяжестью, боль в ногах от укусов «омаров» обжигала икры. Вика издала тихий стон.

– Неплохо для начала! – одобряюще улыбнулась Фея. – А теперь рассказывай!

– С самого начала?

– Говори, как сочтешь нужным. Если солжешь, мантихора начеку.

Вика потерла ладони, словно они озябли, посмотрела на огненный шар. Теперь от него полыхало настоящим жаром. Прикоснись, – и получишь нешуточные ожоги.

– Мне изменил муж! – начала она, споткнулась на первой же фразе, поняв, насколько глупо это звучит в данных обстоятельствах. – Вообще, Дмитрий классный парень, я реально его, наверное, люблю, но когда выпьет… – Вика красноречиво взмахнула рукой, словно нанося воображаемой саблей режущий удар.

Начала рассказ сбивчиво, описывая подробности из своей семейной жизни, но доброжелательный настрой Феи, и мерцание огненного шара, превращающее поляну в сюрреалистическое полотно художника, помогли ей расслабиться, и концу повествования история приобрела четкий сюжет.

– Вначале я была уверена, что попала в какой-то квест, – встретив непонимающий взгляд Феи, объяснила. – Это такое шоу, где герои проходят различные этапы. Но теперь понимаю, что все вокруг настоящее, хотя поверить до сих пор трудно! – призналась Вика.

– Магни привез тебя?

– Да это он… Полный отморозок! Гнал по городу как каскадер. Он привез меня в то ночное кафе, а дальше я сама вышла через черный ход…

– Тогда понятно!

– Что, понятно? – непонимающе моргала Вика.

– Никто не вправе по собственной воле отвести живого человека на Остров Мертвых.

– А причем здесь Магни?

– Магни силен и наивен, и он не является слугой Лучезарного. Маркиз Шакс, вероятно, посулил ему должность и почет, но как обычно обманул. Теперь Магни выполняет простые задания, которые ему дает маркиз. Устраивает массовые драки, и сам принимает в них участие, доставляет таких простаков как ты. Может организовать небольшую войну, но скорее всего за правое дело. Магни – прирожденный воин, и не способен на низость. Творческой жилкой не обладает, скорее всего он уже пожалел, что спутался с маркизом. Магни привез тебя в точку перехода, где можно было еще вернуться домой. Тебе всего лишь следовало дождаться пока придет рассвет. Возможно, ждать пришлось бы дольше обычного; время на границе миров течет не так, как того ожидаешь. Ты же проявила нетерпение, пересекла черту, за которой перестают действовать земные законы. Любопытство! Сильнейший из людских инстинктов. Все дальнейшее было проделано тобой самостоятельно. Хотя не без участия слуг Лучезарного. Например, растущие заросли колючек, – то, что вынудило тебя просить убежища в лодке Чаруна. Шакс умеет организовывать подобные вещи. Специалист по интригам. В свое время нашептал одному полубезумному диктатору идейку, – уничтожить несколько миллионов людей, ориентируясь на формы их черепа и ушей. Гений!

– Мне звонил человек по имени Шакс, – проговорила Вика. – На кой черт я им нужна?

Фея погладила мантихору по блестящей шкуре.

– В давние времена Лучезарному были безразличны судьбы людей: по истечении срока жизни большинство оказывались в его распоряжении. А затем у людей появился шанс избежать посмертных мучений, и возможности Лучезарного изрядно поубавились. Это так называемые участки Безвременья. Теперь Лучезарный жаждет мщения и власти, а вы, – люди, оказались полем битвы двух враждующих сил.

– Это называется, попасть под раздачу! – пробормотала Вика. – Шакс, потом какой-то Лучезарный, и все остальные, – это что-то вроде нечистой силы?

– Их называли по-разному… – уклончиво ответила Фея. – Гностики считали носителей зла неудачным воплощением эона. Последний из эонов София испытала ужас, печаль, изумление, – эти эмоции произвели первого Демиурга. Некоторое время Демиург был вдохновленным творцом, но с течением времени силы зла, хаоса и разрушения стали привлекать его. Так и Лучезарный, чье имя многие не осмеливаются произносит вслух, обрел гордость и величие. Избранным людям удается видеть истину, но они быстро забывают ее, увлеченные земными хлопотами. Бессмертие, – понятие относительное, демоны также страшатся небытия, как и простые люди. Это называется Пустошь, – затерянные участки на окраинах вселенной, куда не проникают крупицы света или отголоски звуков.

– А какую роль во всем этом гребанном сериале играешь роль ты, Фея, тот же Чарун или Керкоп? Или Персефона?

– Мы сохраняем нейтралитет. Наши жизни не зависят от людской участи, хотя мы изредка принимаем в участие в вашей судьбе. Я от скуки, Керкоп надеется обрести прощение, он, и его братья натворили нехороших дел. У нас, видишь ли, тоже есть свое руководство. Чарун несет свою миссию, и перевозит случайно забредших путников на Остров Мертвых. Участь большинства из них тебе уже известна.

– Против кого собирается воевать Лучезарный?

– Его недругами стали странники из Безвременья. В прежние времена Лучезарный неплохо ладил с Евой, да и остальными странниками, все изменилось…

– Что это такое, – Безвременье?

– Так называется место, куда попадают люди, чья участь не решена окончательно.

– Кем решена?! Мой муж там? В этом вашем чертовом Безвременье?! – закричала Вика.

Безмятежное выражение лица Феи преобразилось. Оно стало строгим и величественным.

– Ты задаешь много вопросов. Едва ли ответы на них помогут тебе получить золотую ветвь.

Она взмахнула рукой, шар отлетел на пять метров, за ним тянулся шлейф алых зарниц. Фея поднялась на ноги, вслед за ней, потягиваясь как обыкновенная огромная кошка, встала мантихора, хвост с жалом на окончании был воинственно устремлен наверх.

– Фея?!!! – закричала Вика во весь голос. – Где мне искать Дмитрия?!

Мантихора рыкнула, Фея остановилась. Какое-то время они стояли неподвижно и молча, – полуголая женщина, и огромная кошка с извивающимся хвостом, снабженным смертельным орудием. Вика догадалась, что между ними происходит немой диалог. Шар освещал их силуэты конусом желтого света, далее простиралась синяя полумгла, так похожая на предгрозовое небо после жаркого июльского дня. Вика старалась не дышать, грудную клетку сотрясали толчки сердца. Мантихора заурчала, и потерлась головой о бедро хозяйки. Фея обернулась.

– Я не обязана тебе говорить об этом….

Вика упала на колени, и молитвенно простерла руки. Мигом забылись советы Чаруна, – ничего не просить у тех, кто могущественнее и сильнее тебя.

Призывно рявкнула мантихора. Фея повела плечом.

– Впрочем… – сверкнула улыбка на ее лице. – Пожалуй, я дам тебе одну подсказку. А пока встань с колен, и никогда больше не опускайся на них!

Вика поспешно вскочила на ноги. Слезы высохли, она внимательно слушала.

– Благодари мантихору, – сказала Фея, почесывая за ухом зверя. – Редко к кому мой спутник проявляет снисходительность. – Он коснулась пальцами золотого шара, что-то прошептала. И тотчас острая нить отлепилась от идеально ровного диска, и пронизала пространство между деревьев. – Следуй за лучом! – бросила через плечо Фея.

Она повернулась, и вскоре силуэты женщины и кошки исчезли из вида, закрываемые деревьями, но какое-то время отблески света мелькали на фоне черных стволов. Затем погасли и они, осталась лишь тонкая как нить золотая игла, вонзающаяся в гущу лесного массива. Вика смахнула с глаз остатки слез, и направилась вслед за ним.

Глава 13

Александр Яковлевич пробудился от сна. Ему грезились сцены из написанной им книги. Фантазия так или иначе основывается на личном опыте, а подсознание черпает вдохновение в источнике невероятной древности, сотканным из хитросплетений нитей судеб предшествующих поколений. Он открыл глаза, но вместо больничной палаты обнаружил себя в каком-то необычном месте, отдаленно напоминающим мансарду старинного здания, какие еще сохранились в Петербурге. Наверное, продолжалось действие наркотического препарата, который ему ввели в больнице. Перед глазами все расплывалось, и Пудовик принял все происходящее за продолжение кошмара. Он несколько раз с усилием сомкнул и разомкнул веки. Чернота то появлялась, то исчезала, но простая гимнастика для глаз принесла успех. А также волну липкого страха, окутавшего его, неподвижно лежащего на пыльных досках. Александр Яковлевич коснулся рукой предплечья, и обнаружил след от иглы в локтевом сгибе. Капельница отсутствовала, футболка была в пятнах, издающих зловоние.

– Это лемуры. – послышался за спиной мужской голос. – Липучие твари. К запаху привыкните. Пришлось прикончить парочку, но согласитесь, Александр Яковлевич, транспортировать вас через город на обычном транспорте было бы затруднительно.

– Кто вы… – прохрипел Пудовик.

– Меня зовут Магни, – Человек появился в поле зрения. Улыбнулся. Если натяжение бескровных губ на белом как бумага лице, можно было называть улыбкой.

– Где я? – Александр Яковлевич повернул шею, и тут выяснилось, что лежит он на полу.

– А еще коренной петербуржец! – насмешливо сказала женщина.

Пудовик вздрогнул. Над ним склонилась высокая женщина с красивыми и хищными чертами лица.

– Это место называется Дом Книги, – сказала Елиза. – Точнее, – купол на крыше здания. Наверняка в детстве ты задумывался о том, как здорово было бы побывать внутри! Мечты сбываются! Магни, ты проявил неуважение к нашему гостю, – обернулась она к альбиносу. – Следует посадить человека в кресло.

Магни словно пушинку поднял мужчину на руки, и усадил в глубокое кресло, стоящее посередине помещения. При этом из старой обивки взвилось облачко пыли, Пудовик закашлялся.

– Удобства здесь не на высшем уровне! – кивнула Елиза. – И тесно. Но так сложилось, что мы можем комфортно существовать в определенных местах. Нора! – прикрикнула она.

Появилась худощавая блондинка, она протянула старинный хрустальный бокал, украшенный золоченным орнаментом. Бокал был наполнен темно-красной густой жидкостью.

– Выпейте! – произнесла Нора, лукаво улыбаясь. – Это придаст вам сил!

Александр Яковлевич попытался отказаться от предложенного напитка, но выражение лица обеих женщин не предвещало ничего хорошего. Нора поднесла край бокала к его рту, сладкий запах металла ударил в нос, и прежде чем страшная догадка осенила разум писателя, он машинально глотнул. Тошнота подкатила комом, липкая жидкость проскользнула в горло, он закашлялся.

– Свежачок! – подмигнула Елиза. – Жизнь часто бывает несправедливой! В это утро водитель был с похмелья, и провел ночь в сауне с друзьями и продажными девками. Мой друг Падре Моркус мастер организовывать подобные вечеринки. Кто как не бывший монах отлично разбирается в душах грешников! И надо же такому было случиться, что девчонку угораздило перебежать дорогу перед автомобилем, хотя не скрою, Нора приложила к аварии руку, верно? – она обернулась к блондинке.

– Ничего особенного! – скромно ответила Нора. – Всего лишь отвлекла девочку беседой. Петербуржцы так отзывчивы. Готовы первому встречному рассказать, как пройти на соседнюю улицу.

Пудовик был уверен, что сейчас он потеряет сознание. Случится инфаркт или инсульт. В крайнем случае, – гипертонический криз, – сердце стучало как набат. Однако, ничего подобного не происходило. Он сидел в кресле, на губах высыхала кровь, и кроме оцепенения он ничего не испытывал. Почему-то не было столь ожидаемого в подобной ситуации панического страха. Тело боялось, но рассуждал он ясно. Каким-то образом его, пребывающего в бессознательном состоянии, привезли в это место, так похожее на огромную мансарду старинного дома. Изнутри помещение действительно напоминало шарообразный купол, венчающий здание Дома Книги. Сквозь зеленые витражи с улицы втекал предвечерний свет, был слышен гул проезжающих автомобилей. Тем временем Магни уселся в старинное кресло, с резными дубовыми ручками, и методично кидал дротики в висящую доску. В центре доски был намалеван белый крест, поверхность была утыкана дротиками, – поражала точность бросков альбиноса, – все стрелы лежали в месте сочленения крестовин. Звучно втыкалось очередное острие, независимо от того, в какую сторону смотрел Магни.

– Что вам… – Пудовик закашлялся. – Что вам от меня нужно?

В руке женщины блеснул металл.

– Ты тратишь наше время, старик! – улыбка сошла с ее лица. Теперь оно стало сосредоточенно-жестоким. – Ты сочинил историю. Неизвестно каким образом, но тебе удалось угадать некоторые сюжетные ходы. Книга должна быть уничтожена, сделаешь это ты сам.

– Файл с текстом романа хранится в моем ноутбуке, – сказал Пудовик – Я не могу уничтожить его дистанционно…

– Магни! – сказала Елиза, не отводя взора от писателя.

Альбинос отложил дротики, на миг скрылся от обзора, и вернулся, держа в руках плоский ноутбук. Он молча поставил компьютер не бесчувственные колени Пудовика, и вернулся к своему занятию.

Чпок! Острие впилось, задев оперение соседнего дротика. Чпок! Следующая стрела вонзилась промеж двух других.

– Какие-то трудности? – склонилась к нему Елиза.

Александр Яковлевич вымученно улыбнулся.

– Вы мне мешаете…

Чпок! Магни провел рукой по столу, – все дротики закончились. Он поднялся с кресла, скрипнули пружины, и направился к стенду.

Пудовик включил ноутбук, втайне надеясь, что аккумулятор будет разряжен. Хотя навряд ли это ему поможет. Если эти люди сумели извлечь его из больницы, и доставить сюда через город, такая досадная оплошность как разряженное зарядное устройство их не остановит. Быстро загружались программы. Александр Яковлевич тянул время, якобы ища нужный файл с текстом романа. Файл находился в положенном месте, помеченный красным флажком. Избранное. Пудовик посмотрел на Елизу. Она сжимала в пальцах что-то вроде стилета. Острое отточенное лезвие длинной пятнадцать сантиметров. После того, как он уничтожит файл, его убьют. Неизвестно, каким образом это грустное событие совершиться, – безумная женщина пронзит стилетом его грудь, или будет предварительно его пытать. Наивно ожидать иного исхода. Он помнит сюжет книги, и пусть с некоторыми сложностями, сможет восстановить ее содержание. Но страшное заключалось в этом сосредоточенно-отчужденном выражении лица женщины. Любой писатель всегда немого мистик, а богатое воображение сопутствует хорошей интуиции. Елиза не убьет его просто так. Так бы поступил невозмутимый Магни. Женщина заставит его страдать, делая это не ради конкретной цели; она получает удовольствие от мук беспомощной жертвы. Он будет жаждать смерти как избавления.