– Как же тебе объяснить… Случись беда – охотники будут защищать других людей от таких, как Гитлер. – Я на мгновение задумался и добавил: – Наверное, будут. Да, – продолжал я, – есть люди, которые делают глупости. Но после мы способны понять, что ошибались. Стать лучше. И в глупостях не переходим тех границ, за которыми лежит область невозвратного зла. А есть люди, которые такую границу перейдут. Перейдут из ненависти, из зависти, ради выгоды, власти или просто забавы – не важно, чего именно. Понимаешь?
– Это сложно понять, но я очень стараюсь.
Мне показалось, что пузырник пытается выразить этими словами какие-то чувства. Вторая часть фразы – разве существо, лишённое чувств, скажет так?
– А ты на Земле который раз? – спросил я.
– Первый.
– Значит, впервые. Не представляю, как это – посещать другую планету… – Я хотел аккуратно подтолкнуть разговор в сторону планеты пузырников (или станции, звезды – места, где они обитают), но инопланетянин внезапно продолжил:
– Мы все здесь первый раз.
– Вам разрешено бывать на Земле только один раз? – удивился я.
– Мы лопаемся.
– Ну да. А потом? Разве не хочется снова? Тем более, если не успел ничего увидеть?
– Не знаю. Потому что это конец.
– То есть, лопнуть – значит, умереть?
– Да, конец существования, смерть.
Одновременно с этими словами над землёй подул холодный ветер. Я поёжился и принялся закрывать липучки на спецовке. «Так значит, они вовсе не единый организм» – я с удивлением рассматривал пузырника, будто он изменился, стал чем-то новым.
– Погоди, но ведь ты знаешь, что лопнешь. И что это смерть.
– Да.
– И всё равно здесь появился? Может быть, тебя заставили? – в моей голове мелькнули образы ужасного тоталитарного общества пузырников, в котором правители посылают к далёким планетам ради удовлетворения своего любопытства всё новые и новые шары.
– Нет. Мы пилигримы. Сначала мы использовали слово «чужеземцы». Это была ошибка, поэтому нас неверно понимали.
– Пилигримы? То есть, паломники?
– Пилигримы.
– Не хочешь же ты сказать, что Земля…
– Земля – это наша святыня. Последний шанс искупить свою примитивность. Шанс прикоснуться к тому, что вы зовёте душой, совестью, шанс увидеть разницу между добром и злом.
Я молча смотрел на постепенно темнеющего пузырника. Поверхность шара едва заметно шевелилась, вздрагивала, будто поддерживать сферическую форму стоило ей больших внутренних усилий (возможно, так оно и было: иначе шар бы сплющивался хоть немного силой гравитации).