– А зачем ты мне эту бумажку показываешь!? – перевел я взгляд на Сергея. – Ты же не наемный работник, чтоб составлять такие отчеты. Это у Давидыча ты их рисовал, чтоб он видел, какой ты хороший работник. А мне-то она зачем? Ты теперь собственник. Сам на месте Давидыча. Работаешь на себя. Как говорится – что потопаешь, то и полопаешь! Так что, хоть пиши, хоть не пиши, что «заправил бумажку в факс, три раза поднял трубку телефона и семь раз нажал на кнопки», от этого прибыль не появится. Продали товар – заработали денег! Не продали – не заработали! Вот и вся правда! А эта бюрократия мне не нужна, нас тут всего двое! Так что, можешь не удивлять «аж девятнадцатью сделанными делами», а то я тоже могу начать этим заниматься, только смысла нет, работать надо.
Усмехнувшись, я положил лист на стол перед Сергеем. Тот смолчал, скривил губы вниз и обиженно выпятил. Я даже ощутил его недовольство, над которым Сергей сделал усилие, оставив невысказанным. Какое-то время в комнатке было напряженно тихо.
Утром четверга мы встретились с Сергеем в банке и оформили документы по двум подписям, сделав их легитимными. Сергей беспрестанно отирал со лба несуществующую испарину, пальцы его тряслись и вывели на бумагах несколько корявых подписей. Ручка их не слушалась, словно оказалась в толстых пальцах Сергея случайно.
Покончив с банковскими делами, мы поехали в офис. Там, едва мы зашли внутрь, и задница Сергея коснулась табуретки, я безапелляционно произнес:
– Серый, давай, звони своей знакомой!
– Щас, Роман, погоди! – среагировал тот нервно.
Последующие минуты ушли на текущие дела. Заметив, что Сергей не торопится со звонком, я снова напомнил о нем. Тяжело вздохнув и нервно покрутив меж пальцев ручку, Сергей обреченно произнес: «Да, надо звонить» и набрал на факсе нужный номер.
– Алло, да, привет, узнала! – произнес он в трубку. – Да, аха, я, Серёга, помнишь, да? … Аха, да, «Сашу» Давидыч закрыл… Да я сам не ожидал, работали-работали и вот… аха… я!? Я сейчас сам работаю… да… фирма своя… аха, да, спасибо… гы-гы… Да, все тоже самое… вот, тебе звоню, как раз поговорить по работе… мож чё и тебе смогу предложить…
Слушая диалог, я вдруг понял, что больше наблюдаю за Сергеем. Вышло это само собой. Сергей дрыгал под столом ногами, крутил в руках ручку, что-то постоянно трогал на столе, беспрерывно жевал губы. Словно никогда ранее он не вел таких переговоров. Но ведь он точно их вел. С его слов. Чрезмерная нервозность Сергея бросалась в глаза и шла вразрез с его образом. Но звонок вышел удачным. Знакомая согласилась работать в бартер и сказала, что сделает первый заказ. И вскоре мы его получили.
В пятницу мы купили кресла, и офис стал еще теснее. Пристроив кресло между дверью и шкафом, я сел в него, закинул ногу на ногу, и произнес: «Вот это другое дело!»
В субботу мы встретились с Ритой и пошли на рынок. Все мое нутро противилось, но я твердо решил убить день на, как мне казалось, пустое занятие. Мы прослонялись по торговым рядам два часа. Рита шла первой, я уныло плелся следом, всем видом пытаясь изобразить интерес к процессу. Девушка выбрала мне бежевые льняные штаны и такую же синтетическую рубашку на выпуск с коротким рукавом и на молнии. При примерке синтетика сразу тяжело и неприятно легла на тело. Я расплатился за покупку.
– Вот видишь, так тебе очень хорошо! – произнесла довольная Рита.
– Да, хорошо, – выдавил из себя я.
– Вот так и ходи, как нормальный парень, а то носишь, не пойми что!
Дома, примерив перед зеркалом обновки, я попытался убедить себя, что все не так уж плохо, но вышло плохо. Мое нутро явно противилось изменениям. Раздражение, давно поселившееся во мне, вдруг ясно оформилось в недовольство Ритой. Я обозлился на нее за все. За то, что случилось, и еще больше за то, что так у нас и не вышло. Наши отношения застряли на первом же противоречии. Я решил его преодолеть в тот же вечер – напялил на себя купленные шмотки и поехал в центр. Побродив с Вовкой избитыми маршрутами, мы зашли в «Чистое небо», выпили там, и в два часа ночи оказались перед Вовкиным домом.
– Блять, пидорас!!! – заорал Вовка, сунув ключ в закрытую подъездную дверь.
– Не открывается? – удивился я.
Вовка снова заорал, пояснив, что «пидорас» – дед с первого этажа, который, по его мнению, закрыл дверь и нарочно повернул барашек замка так, чтобы снаружи нельзя было открыть ключом.
Отойдя от удивления, мы решили постучать в окна деда и обошли дом кругом. Там стояла такая темень, в которой едва проступали черты непролазного палисадника, что мы тут же отказались от затеи, вернулись к входной двери и принялись стучать во все подряд окна. В одном дернулась было занавеска, и все.
– Пидорасы! – рявкнул Вовка.
В паре метров над дверью светилось окно лестничной площадки между первым и вторым этажами. Узкое как бойница, окно было около тридцати сантиметров в высоту и полутора метров в ширину. В метре ниже окна из стены торчал кусок трубы, на котором когда-то висел плафон освещения. Я предложил выставить стекло, пролезть в подъезд и открыть дверь изнутри.