Манипулятор. Глава 014. Финальный вариант

Мы стояли на внешней стоянке «Пеликана», заехали, как обычно за остатками. Я позвонил Вовке, тот и пришел, начав возбужденно рассказывать очередную историю из своих будней, по привычке принялся мотать дверью.

– Блять, Рамзес, прости! – заржал он и отпустил дверь. – Не знаю почему, прихожу к вам и всегда эту дверь кручу! Чо, как бизнес у вас!? Все жиреете!?

– Вов, да какой жир!? – отмахнулся я, ступив из распахнутой кабины на гравий. – Я тебе говорил, что точку одну собрались закрывать?

– Не, не говорил! – мотнул Вовка головой, едва снова не схватившись за дверь.

– Закрыли с первого августа, месяц поработала – минус десять тысяч, – сунул я руки в карманы и захрустел мерными шагами по гравию. – Такой вот жир, Вован!

– Ничё се! – вытаращился тот. – Деньги что ли пиздили продавцы!?

Я кивнул.

– Пидорасы, блять!!! – взорвался Вовка. – У нас такие же работают! Глаз да глаз нужен! Пи́здят вся подряд! И чо теперь, у вас сколько, три точки осталось!?

– Ну да, три, – кивнул я, завидев отца, идущего с продуктами в руках к нам. – Да нормально! Точка же прибыли не давала, только убытки, так что стало даже лучше.

– Сок принес, булочки и тебе шоколадку, – произнес подошедший отец и положил продукты на сиденье. – Я не знал, какой сок ты любишь, купил мультифрукт.

– Спасибо, па, – буркнул я.

У Вовки затарахтел сотовый на поясе.

– Да! – гаркнул он в трубку и понуро добавил. – Иду.

– Куда ты? – поинтересовался я.

– Да, вызывают, блять, на работу! Заебали! Ой! – Вовка осекся, вспомнив, что мой отец уже рядом, залился вмиг в лице пунцовым цветом и только и смог выдавить. – Пойду я, надо сходить, вызывают, сейчас приду, вы не уезжаете еще?

– Не, не уезжаем, – сказал я, с трудом сдерживая улыбку, косясь на жующего булку и улыбающегося отца. – Я с тобой пойду.

Миновав ворота, мы пересекли главную асфальтовую площадку базы до конца.

– Я тут тебя подожду, – сказал я, оставшись снаружи под навесом у входа в офис.

– Я быстро! – гаркнул Вовка и, косолапо шаркая сандалиями, нырнул в здание.

На улице под навесом стояли три кресла. Из тех, что раньше были в актовых залах и кинотеатрах – строенные с откидывающимися сиденьями, обтянутые темно-красным дерматином. Я плюхнулся на одно из них, обвел взглядом базу, по территории которой под палящим солнцем нехотя перемещались люди. Минут десять я созерцательно сидел, стараясь не двигаться, чтоб не потеть. Со стороны въезда из-за угла появилась большая синяя «пежо». «О, эта женщина приехала!» – оживился я. Машина плавно подкатила к старому офису напротив складов, дверь открылась. «Джина Лоллобриджида», как я ее прозвал про себя, вышла из машины. Обтягивающее пышные формы темное синее платье сильно выше колен, шпилька, черная копна мелированых коричневыми «перьями» волос…

– Все, Рамзес, пошли! – рявкнул за спиной Вовка.

Я глянул на друга, тот в три шага оказался рядом.

– Чего расселся!? – рявкнул снова он, вцепился в свободное крайнее кресло и затряс его, вся тройка кресел задергалась вместе со мной. – Вставай, давай, буржуй!!

Я встал, глянул в сторону «пежо», женщины не было, зашла в здание. Мы побрели обратно к «газели». Прошли мимо «пежо», свернули за угол, вошли в узкий проезд между зданиями. До «газели» оставалось два шага, когда Вовкин телефон снова затарахтел.

– Да! – гаркнул тот в трубку.

– Чего там? – произнес я.

– Блять, да опять это ебаное вино, как оно меня заебало, – тихо выругался Вовка, косясь на стоящего в нескольких метрах моего отца.

– Обратно вызывают?

– Ды да! – Вовка провел рукой по лицу, взъерошил волосы и тряхнул головой.

– Не грусти, Вован, на выходных сходим в «Небо» наквасимся там до соплей!

– Не получится, Рамзес! У меня отпуск начинается со следующей недели. Поеду к родителям. Присмотришь за квартирой? Я тебе ключ оставлю?

Я ответил согласием, и мы распрощались. Вовка шмякнул мою ладонь с размаху своей жесткой рукой, пожал ее и побрел в офис.

В пятницу 6 августа я получил ключ.

Впереди маячили выходные, и я уже мысленно радовался перспективе захватить с собой из клуба девушку в пустующую квартиру друга. Но оказался я там в понедельник, после очередного напряженного трудового дня и легкой ссоры с отцом. Настроение было гадкое. Я переступил порог квартиры и сразу понял, чего мне жутко не хватало – личного пространства, возможности побыть одному. Я медленно обошел квартирку. Внутри было тихо. Мне понравилось. Никого. Я один. Полная свобода действий. Снаружи раздавались звуки улицы. Я вышел на балкон, облокотился на перила, закурил. Даже сигарета казалась особенной, будто наполняла мои легкие не никотином, а волшебным дымом свободы. Я докурил и нырнул в прохладу комнаты. После принял душ и, натянув лишь трусы, смачно плюхнулся на Вовкину двуспалку, растянулся звездой во все углы и замер, уставившись в облупленный потолок. Тут же стало тоскливо. Я осознал, что хочу собственную квартиру. «Двадцать семь лет, я живу с родителями, своей квартирой и не пахнет», – подумал я и отчетливо понял, что жизнь с родителями тяготит ужасно – постоянные ссоры, гнетущая атмосфера, которой мне становилось все труднее дышать. Я задыхался там. «Сколько еще так протяну, год, два, три?» – тоскливые мысли склизко вползли в душу. Решив отвлечься, я включил телевизор. Полегчало. Через полчаса воздух с улицы нагрел комнату, высушил мою кожу, и я задремал. Проснулся, когда за окном уже угасал день. Я прошел на кухню, сделал себе чаю и пару бутербродов. Поужинал и поехал домой. Странный вечер, но мне понравился! Как глоток свежего воздуха. Всю неделю я провел в таких поездках – садился после работы в маршрутку, ехал в пустую квартиру, пялился с кровати в потолок и думал. Мысли бродили в лабиринтах мозга, ища выход и ответы на сложившиеся обстоятельства.

«Странная ситуация, все тяжелее и тяжелее. Мать становится просто невыносимой. Я понимаю, она мстит отцу за совместную жизнь. Надо же, я всегда считал нашу семью образцовой – у меня самая-самая мама, лучший папа, как мне повезло с родителями. Я так думал, до… Даже не знаю до каких пор. До сегодняшнего момента? Пожалуй, года два назад я стал задавать себе неудобные вопросы и вот, ответы на них. Мать ненавидит отца, причем столь сильно, что желает ему смерти. Эти ее эмоциональные выкрики о том, чтоб он скорее сдох, и что она не даст ему жизни до конца дней, вгоняют в ступор. Перепадает и мне. Мать считает, что я отцовский прихлебатель, держусь за «папеньку» только из-за денег и неумения самому что-то решать в жизни. В ее глазах я вижусь полным говном. И отец ведь так считает. Голова человека удивительно устроена. Его оскорбляют, мешают с грязью, и из всех оскорблений человек выбирает то, что относится попутно и к другому. Еще и поддерживает. Так, наверное, он пытается сохранить свое самоощущение в норме. Вот и отец со спасительным удовольствием поддерживает выпады матери в мой адрес, что я совершенно бесхребетная амеба, что не пытаюсь заработать денег с отцом на равных, а повис на нем от бессилия и не умения реализоваться самому. Заколдованный круг. Мать считает меня неудачником. Отец ощущает себя моим благодетелем, а сына трусливым лентяем. Неужели я действительно кажусь таким со стороны? Жуть, если так и странно. И где выход? Купить квартиру я не могу, нет денег. Даже если мы продолжим трудиться в том же темпе, не раньше, чем через пять лет я наскребу на однокомнатную квартиру. Если только не случится маленькое чудо. Уйти на съемную квартиру сейчас? А толку? Пустая трата денег. Да и отец не одобрит такое, скажет, что я трачу общие деньги. Я работаю каждый день, и у меня нет своих денег. Парадокс. Отец и так постоянно с недовольным видом выделяет мне те крохи, что я просаживаю в клубе. И ведь это действительно крохи. Мы с Вовкой умудряемся напиваться за смешные суммы. Наши отношения с отцом явно портятся и, что самое неприятное, кажется, необратимо. Отец из-за природной упертости, даже в ситуациях, где он неправ, не отступает. А моя природная мягкость стремительно уходит, я становлюсь жестче».