На всякий случай, я проверила есть ли на подносе острые приборы, которые могут сыграть важную роль, если де Жерон выйдет из себя.
– Я думала, вы только рады отдохнуть от моей компании, – произнесла я, медленно пережевывая мясо.
Его глаза полыхнули, и виконт показался мне похожим на восставшего из земли мертвеца.
– Элизабет, ты сошла с ума… – проговорил он, не моргая. – Ты хоть понимаешь, что сделала? Ты… Я всю ночь бегал по острову с группой матросов, разыскивая вас, я нырял под корабль на самое дно, думая, что вас утащила рыба. Я убил моряка, который упоминал о какой-то леди, которую он так и не смог....
– Не о какой-то, – проговорила я тихо и сделала глоток из чашки, в которой оказался свежий малиновый чай.
Из груди де Жерона вырвался стон. Он застыл, как статуя, которая балансирует на мизинце и готова в любой момент упасть и рассыпаться на сотни осколков.
– Он… – выдавил виконт сипло, будто его горло сдавили каменные пальцы.
– Нет, – оборвала я его, чувствуя, как в груди вместе с жалостью тлеет злорадство. – Они не успели. Меня спасли.
– Они?! – выпалил виконт.
– Их было трое, – подтвердила я. – Но ни один из них ко мне не притронулся. Помощь пришла вовремя и была самой сильной и самой благородной помощью, которую я когда-либо видела. Меня ни разу не попрекнули слабостью, беззащитностью или безголовостью. Ни разу не напомнили, что защитили от насильников и спасли жизнь.
Подбородок виконта затрясся, тело тоже стала бить мелкая дрожь, а я ощущала, как в груди растекается сладкое чувство победы и справедливой расплаты. Он выглядел, как злой, выброшенный на дождь щенок, готовый кусать и драться, но противник слишком крупный и сильный.
На секунду захотелось смягчить слова, но когда вспомнила, как он себя вел, снова отломила кусочек каплуна и спросила:
– Вы хотели что-то узнать? Или пожелать спокойно ночи? Иначе зачем вы ворвались ко мне в каюту в такое время?
Ноздри виконта раздулись, как у разъяренного быка.
– Прежде всего, я пришел, чтобы укрыть вас от позорного щеголянья в ночной рубахе перед матросами.
Я опустила взгляд и в груди вспыхнуло потому, что в каюте светятся магические мотыльки и все, что находится под тонкой тканью сорочки, доступно взгляду виконта.
Я быстро подняла голову, но он смотрит мне прямо в глаз, словно видит только их, желваки играют, кулаки сжались до белых костяшек.
Внутри заворочалась тревога. Впервые, после встречи с моряками на острове мне стало не по себе.
– Виконт? – произнесла, отсаживаясь подальше. – Вы неважно выглядите. Может вам стоит…
– Молчи, ради богов, – проговорил он сквозь зубы, – или клянусь святым воинством… Просто молчи.
– Вы же не станете, – снова начала я.
– Молчи! – рявкнул он и я подпрыгнула на кровати, ощутив, как сердце зашлось в бешеном скаче.
Я огляделась в поисках сама не поняла, чего и, пока пыталась сообразить, де Жерон бросил мне на колени скомканную шаль.
Поспешно закутавшись в теплую шерсть, сообразила, что искала именно ее, чтобы прикрыться.
Де Жерон отвел глаза, шумно выдохнув, и принялся мерить шагами каюту. Он ходил молча, не глядя на меня, потом застыл у окна, вглядываясь в ночь, и тихо проговорил.
– Никто не верил, что вы вернетесь живой, Элизабет. Ни одна живая душа.
Я сглотнула, и попыталась возразить, сказать, что он сильно преувеличивает, но виконт оборвал меня. На этот раз грубо.
– Молчать.
Сказано было тихо, но у виконта дрогнул при этом голос. Мое сердце остановилось, а потом застучало с утроенной скоростью, словно намерено выскочить из груди.
– Мне плевать на все, что вы скажете, – отчеканил виконт. – Ваш безголовый поступок стоил жизни человеку. Насильнику и негодяю, да. Но человеку. Ваш побег с корабля едва не стоил жизни нескольким матросам. Чтобы вы понимали, здесь почти вся команда связана родственными узами. Так принято на море, в том числе в рамках вопросов безопасности и преданности общему делу. Сэм собирал свою команду несколько лет.
– Виконт, – пискнула я, но он не услышал, или не хотел услышать.
– Вы знаете, в чем заключаются обязанности леди, Элизабет?
Мой подбородок дрогнул несколько раз, прежде, чем смогла ответить.
– В заботе о моем муже и господине, – смиренно произнесла я. – И о его людях. О королевстве.
Виконт выдержал паузу, прежде чем продолжить. С силой втянув воздух и выдохнув, он тряхнул головой и повернул ко мне голову. Я отшатнулась. На миг показалось, ярость голубого огня его глаз прожжет насквозь.
– Вот именно! – зло воскликнул он. – О людях! Людях! Если вам встречалось ранее это слово. Ваша безголовость, безответственность и крайняя, невиданная мной прежде степень эгоизма посеяла семена ненависти на корабле. Или вы думаете, матросы забудут о произошедшем? Не те, которых били… которых не было бы уже, вернись вы на несколько минут позже. Думаете, Сердао Соленый забудет о том, что сделали с кузеном его матери? Или Вардис Длинный простит остальным обиду, нанесенную брату?
Мои пальцы непроизвольно поднялись и коснулись мокрых щек.
– Виконт, – слабо пробормотала я. – Это жестоко. Это слишком жестоко.
Но меня снова не услышали.
– Хорошо же начинается становление леди Черной Пустоши, – добил виконт.
– Вы не смеете, – начала я, уже не в силах скрывать рыдания.
– Это вы не смеете, – отчеканил де Жерон. – Не смеете думать только о себе. И если вам плевать на то, что было со мной… С человеком, которому Черный принц, который мне больше… ближе… ближе самого родного из людей, доверил доставить его невесту в целости и сохранности. Если вам плевать на меня и мою заботу о вас, что вы усиленно демонстрируете с самого начала нашей встречи, вы не имеете права плевать на людей, если от вас зависят их жизни!
Виконт отвернулся и в следующий миг его кулак впечатался в стену, прошибив ее насквозь.
Я закричала, подпрыгнув на кровати, отскочила назад, но за первым ударом последовал второй… третий… Крепко зажмурившись, я продолжила визжать, сжавшись в комок, а когда открыла глаза, все закончилось. Виконт стоял, устало облокотившись о стену спиной.
– Вам стоит… вам стоит сдерживать свой гнев, – пролепетала я, рыдая.
– А вам, леди, стоит хоть немного подружиться с головой и с совестью, – устало сказал виконт. – И научиться думать не только о себе и сиюминутных желаниях.
– Я не такая, – прошептала я.
– К несчастью, я хорошо знаю женщин, – сказал виконт. – Поверьте, их желания подобны флюгеру, который меняет направление по нескольку раз в минуту. И ты, Лиз… ты типичная женщина. Я надеялся, что Черному принцу, наконец, повезло. Очень надеялся… Но нет.
Я сглотнула, положив ладони на горло, которое сдавило обидой, словно слова виконта принялись душить меня.
– Если вы все сказали, – прорыдала я, – молю, оставьте меня одну.
Виконт посмотрел на меня взглядом, которым обычно смотрят на умственно отсталых людей.
– Оставить? – переспросил он холодно. – При всем моем желании, не могу, леди. А теперь идите спать, или в купальню, или к самому морскому дьяволу, только не покидая каюты. На мое счастье, это последняя ночь, которую вынужден провести с вами наедине. Завтра мы прибываем в Черную Пустошь.
Глава 24
Меня обдало холодом. После всего, что сказал виконт, это оказалось самым страшным. Я нервно сглотнула, борясь с противоречивыми чувствами. С одной стороны, осознание, что наконец, ступлю на твердую землю и бесконечное путешествие в компании виконта закончится, вселяло надежду. С другой – страх перед Черной Пустошью и принцем.
Виконт все еще смотрел на меня гневно и зло.
Чтобы его не провоцировать, я переставила поднос на прикроватный столик и залезла под одеяло, предусмотрительно отвернувшись. Слушать оскорбления и упреки не хотелось, но виконт словно не заметил, что я легла, и продолжает стоять в середине каюты.
Диларион перелез с подушки в ноги и там умостился, всем видом показывая, что страшно недоволен криками и гамом, который мы подняли. Он успел наестся до отвала, пока де Жерон отчитывал меня, как скудоумную гусыню, и разлегся в изголовье. Но когда я легла, дракончику стало тесно, и он ушел вниз.
– Вы долго будете там стоять? – спросила я не оборачиваясь и боясь, что он снова разразится криками.
– А вы меня приглашаете? – резко спросил виконт.
Я поспешно проговорила:
– Ни в коем случае. Я предлагаю вам отправиться…
Но виконт резко выдохнул и подошел к кровати, а я застыла, догадываясь, что он собирается сделать. Но не подала виду, что испугана, как мышонок в ловушке, и продолжаю смирно лежать к нему спиной.
Позади послышался шорох одежды. Видимо, виконт снял рубашку и сапоги, чтобы не испачкать простыни. Когда кровать под ним прогнулась и тихо скрипнула, я все же отодвинулась к краю, боясь случайно к нему прикоснуться. Но виконт остался лежать поверх одеяла, а в голове, помимо воли, возник образ, в котором он растянулся на простыни в одних штанах и обнаженным мускулистым торсом.
Устыдившись, я зажмурилась. Некоторое время лежали молча, дыхание де Жерона стало ровным, но я была уверенна, он не спит. Выждав еще не много, пока чувства после ужасного разговора немного улягутся, я проговорила:
– Доброй ночи, виконт.
– И вам, Элизабет.
– Надеюсь, вы не будете храпеть, – добавила я тихо. – Я не выношу храпа.
– Надеюсь, вы тоже, – отозвался де Жерон. – Я терпеть не могу храпящих женщин.
Я хмыкнула и произнесла:
– Тогда все чудесно. Радуйтесь, виконт, я не ваша женщина и никогда ею не буду. Благодарите богов.
– Вы играете с огнем, – предостерег де Жерон, и я поняла, что он прав.
Послышался натужный выдох, словно виконт подкинул мешок с картошкой, потом скрип кровати. Я догадалась, что виконт перевернулся и понадеялась, что отвернулся от меня, но когда ощутила на затылке его горячее дыхание, осторожность слетела, как осенняя листва.
– Что вы делаете?! – спросила я и села.
Он покосился на меня зло и недовольно.
– Пытаюсь спать. В отличии от вас, мне в предыдущую ночь этого сделать не удалось. Так что, даже если буду храпеть, можете толкать и вопить, мне плевать.
– Да что вы несете, виконт? – сказала я, отодвигаясь и прикрываясь одеялом. – Несмотря на… произошедшее, вы ведете себя слишком фривольно. Вы в моей постели. Но можете хотя бы отодвинуться на другой край? Вы меня смущаете.
Он дернул одеяло на себя, прикрывая себе плечо, словно замерз, хотя остальное тело все еще открыто. Я не успела удержать и только охнула, когда вновь оказалась в одной сорочке перед ним. Но виконт даже не посмотрел, лишь сложил руки на груди, как солдат прикорнувший у пенька в походе, и сказал:
– Не мелите ерунды, миледи. Вас не смущало высадиться в одиночку на Загрийском острове. Куда уж мне. Тем более, в вашей постели я не первый раз.
– Вы понимаете, как это звучит? – прошептала я неверяще.
– Послушайте, Элизабет, – произнес виконт, приоткрыв один глаз и быстро оглядев меня так, что захотелось укутаться в рясу жреца и скрыться в келье, – ложитесь спать и перестаньте выводить меня. Видят боги, чего мне стоит не удавить вас собственными руками после всего, что вы натворили.
Я нервно сглотнула и неуверенно щелкнула пальцами. Светящиеся мотыльки погасли, и в каюте воцарился полумрак, от которого даже в присутствии виконта по спине пробежали мурашки.
– Не очень-то обнадеживают ваши слова, – сказала я, ложась на место.
– Какие именно?
– О желании удавить.
– Ну, – протянул виконт глухо, – пока не удавил. Я обещал доставить вас его высочеству живой.
Мне снова стало не по себе. На всякий случай отодвинулась на самый край и спросила осторожно:
– Не значит ли это, что вы захотите выместить на мне беспричинную злобу, когда мы прибудем?
Позади зашуршали простыни, я ощутила, как ко мне приблизилось горячее, а в ухо резко зашептали:
– Элизабет, замолчите уже и спите. Иначе вы нарветесь на наказание, за которое мне принц потом спасибо скажет. Спите и не болтайте ерунды. Никто на вас в Черной Пустоши вымещать злобу не станет.
Он лег, но слишком близко, и сквозь тонкую сорочку я ощущала жар его тела, которое успела рассмотреть пока мотыльки освещали каюту. Оно было немного смуглым, как бывает, когда кто-то нарочно подставляет кожу солнцу. Но мышцы и шрамы были настоящими, что значит, виконт действительно пережил многое. И все же, не смотря на справедливость упреков, которую могла признать только мысленно, тон де Жерона оставался непозволительным.
Щелкнув пальцами, я снова поднялась и уставилась на развалившегося в моей постели виконта. Тот сонно заморгал, словно вырвали из глубокого сна и, скривившись, посмотрел на меня неодобрительно, вполглаза.
– Вы кем себя возомнили, виконт де Жерон? – проговорила я, стараясь подражать манере Бенары, чтобы придать себе уверенности, и дернула одеяло на себя.
– Что? – переспросил виконт хмуро.
Но прежде, чем виконт успел вцепиться в край, я намотала одеяло на себя, как гусеница и нервно добавила:
– Рабовладельцем, что сечет несчастных на конюшне?
Де Жерон уставился на меня обоими глазами, злыми и широко раскрытыми.
– Ваша просвещенность в некоторых вопросах пугает, леди Элизабет, – проговорил он так тихо, что я непроизвольно нагнулась, чтобы услышать окончание фразы.
Но стоило приблизиться к нему, как рывком оказалась на опрокинутой навзничь. Виконт же навис надо мной, прижимая сильным и очень горячим телом, предупреждая попытку не то, что пошевелиться, а даже вдохнуть. При этом продолжал буравить взглядом, только смотрел почему-то не на глаза, а на губы.
Я часто заморгала, а затем закусила губу и зажмурилась.
– Вам не помешало бы, леди, оказаться выпоротой. На конюшне, – хрипло выдохнул виконт и я зажмурилась еще больше, отказываясь верить в услышанное.
В голове зашумело, как бывает на большой высоте, и я поняла, что если не вдохну, потеряю сознание, и тогда лишь святое воинство ведает, что может со мной произойти.
Я сделала вдох, отчего моя грудь соприкоснулась с грудью виконта. Если раньше было жарко просто находиться в непосредственной близости с ним, то теперь меня опалило, а в груди вспыхнуло пламя и прокатилось до самого живота.
Виконт же хрипло выдохнул, и в следующий миг уже лежал рядом со мной на спине, тяжело дыша. Причем тяжелое дыхание было общим.
Прежде чем я успела что-то сказать, де Жерон хрипло проговорил:
– Упаси светлые боги того безумца, какому взбредет в голову когда-нибудь полюбить тебя, Элизабет.
Пока я ошарашено хлопала ресницами, он повернулся спиной ко мне и затих.
Стало так грустно и обидно, что у меня, помимо воли, вырвалось:
– Я, конечно, понимаю, я виновата, виконт де Жерон, я же не глупая… Но неужели мой проступок настолько ужасен, что меня теперь нельзя любить…
Из груди виконта вырвался не то стон, не то рык.
На этот раз на кровати подскочил виконт, и, схватившись обеими руками за голову, простонал:
– Да спасет меня святое воинство от этого чудовища!
Я же, влекомая хоть и заслуженной, но несправедливой обидой, продолжила вразумлять виконта:
– И, между прочим, порка – это уж слишком. С леди о таких вещах не разговаривают.
Виконт оглянулся и посмотрел так, словно действительно представляет, как порет меня на конюшне. От его взгляда отчего-то стало жарко и засосало под ложечкой.
– Не разговаривают, – согласился виконт. – Делают.
Не успела я ответить, как он добавил угрожающим тоном:
– Если леди сама не спит, и другим не дает.
– Вы издеваетесь, виконт? – спросила я тихо.
Де Жерон устало отозвался:
– По-видимому, издеваетесь все-таки вы, леди. Покойной ночи.
Одновременно с его словами в купальне что-то лязгнуло, и я завизжала.
Мой вопль грубо прервали, приложив горячую ладонь на губы.
– Леди Элизабет, – прошипел виконт в ухо. – Вы орете так, как будто вас тут, по меньшей мере… порют.
Стоило ему убрать руку, как я возмущенно прошептала, тут же забыв о грохоте из купальни:
– Опять вы о порке, виконт де Жерон! Я же просила вас!
– Леди Элизабет, – стараясь отвечать мне в тон, прошептал виконт, – но это вы завели разговор о порке на конюшне, и, как мужчина, я теперь не могу думать ни о чем другом.
– Вот я вас и разоблачила, виконт! – запальчиво проговорила я. – Не зря я подозревала вас в жестоких наклонностях!
В купальне снова громыхнуло, на этот раз тише, а я неожиданно осмелев, продолжила:
– И не смейте уходить от разговора, как делаете это всегда!
В следующую минуту в купальне будто обрушилась священная колонна аваронской площади. Я взвизгнула, накрывшись одеялом до самого подбородка, и прижалась к виконту.
Лишь спустя пару мгновений до меня дошел смысл сделанного, но отодвигаться не хотелось потому, что в купальной послышался шорох. Рука виконта обвила меня за плечи, а его шепот раздался над головой.
– Тихо.
По телу прокатился мелкий озноб, то ли от страха, то ли от горячего прикосновения мужчины, который не должен находиться в моей постели. Снова захотелось выбежать из каюты и вплавь броситься обратно в Аварон. Но я собралась с духом и осталась на месте.
– Это она? – едва слышно спросила я, повернув голову к виконту и чуть не уткнулась носом в его подбородок.
Де Жерон не заметил. Его лицо стало напряженным, брови сдвинулись, а взгляд устремился в темноту купальной, откуда доносится шуршание.
Некоторое время мы неподвижно лежали. Я скрутилась калачиком в объятиях виконта, на некоторое время забыв, насколько это неприлично и возмутительно, а он оперся на локоть и всматривается в омывальную.
Когда в темноте комнаты появился бледно-синий свет, даже присутствие виконта не помогло сдержать дрожь. Я подтянула колени еще ближе к подбородку и сцепила зубы, чтоб не стучали.
– Мне страшно, – прошептала я.
Виконт сильнее прижал меня к себе и проговорил тихо:
– Пока я здесь, вам ничто не грозит.
– С трудом верится, – жалобно произнесла я.
– Вы опять начинаете? – спросил де Жерон грозно покосившись на меня сверху-вниз.
Но я покачала головой и ответила:
– Нет. Просто леди Ру в моей каюте чувствует себя, как дома. А в ванну вообще залезала без приглашения.
Виконт вновь поднял взгляд к купальне и проговорил задумчиво и отстраненно:
– Не удивительно…
– Почему? – спросила я.
Но де Жерон промолчал. В омывальной шорох усилился, появился звук падающих капель, как бывает, если плохо закрыть кран. Я с тревогой и замиранием сердца таращилась в дверной проем, взывая про себя к богам, чтобы защитили и позволили добраться до Пустоши целой и невредимой. Но когда в проходе появился край платья, поддернутого бледным сиянием, слова молебен вылетели из головы. Остался лишь страх и вера в виконта, который прижимает к себе и клянется защищать.
Через пару секунд в воздухе стала проявляться вся Вивьен Ру. Она проступила из темноты, словно пятно на проявляющей бумаге. С рассыпанными по плечам волосами, в длинном платье и с синими провалами вместо глаз.
Эти провалы уставились на меня и пригвоздили к постели.
– Воровка, – прогудел голос, от которого в венах застыла кровь.
Вивьен говорила, не открывая рта, от чего происходящее казалось еще не реальней и ужасней.
– Виконт, – едва слышно проговорила я. – Сделайте… что-нибудь…
Над ухом раздался его шепот.
– Самое лучшее сейчас не двигаться. Не привлекайте ее внимания. Она полетает и уйдет.
– Даже если бы хотела, – пролепетала я, – я не смогла бы двинуться. От страха все задеревенело.
Виконт медленно, чтобы не потревожить призрака переместился на другой край кровати, утягивая меня за собой и так же медленно, накрыл одеялом.
Вивьен Ру тем временем выплыла в комнату. В свете мотыльков она показалась еще страшнее, чем в темноте потому, что во мраке она выглядит цельной, хоть и призрачной фигурой. Но на свету ее одежда и конечности стали зыбкими, кое-где наросты из ракушек и водорослей, а справа на груди огромная дыра, в которой видно шкаф.
– Святое воинство, помоги, – прошептала я, когда она поплыла по каюте.
Призрачная леди двигалась так, словно и правда не замечает меня. Но очень хочет найти. Вивьен останавливалась у каждого стула, комода и коробки, внимательно рассматривая их и хлопая ресницами, за которыми нет глаз.
Я прижалась к виконту.
– Давайте уйдем? Я боюсь. Виконт, уведите меня отсюда.
– Нельзя, – прошептала он. – Пока мы не отличаемся от мебели, она спокойна. Хоть и недовольна.
– Я не выдержу.
– Выдержишь, – уверенно шепнул де Жерон.
Вивьен закончила исследовать коробку со шляпами и подняла голову к окну. Лицо на миг стало задумчивым, словно пытается вспомнить, как это, быть живой. Но когда подплыла к нему и вышла на лунную дорожку, волосы поднялись, как у старой карги и зашевелились, будто щупальца медузы, а я поняла, что память о человеческой жизни давно оставила ее.
На секунду стало жаль призрачную невесту. Но жалость мигом пропала, когда она преобразилась, превратившись из девушки в похожее на спрута существо с головой и руками. На месте пальцев вытянулись сияющие щупальца и стали шевелиться, словно языки, которые рыщут в поисках добычи.
От ужаса меня прошиб пот.
– Я больше не могу, – проговорила я.
– Жди, – приказал виконт.
– Не могу, – повторила я. – Я не могу. Пустите меня, виконт. Я хочу выйти.
Но де Жерон сжал меня так крепко, что получилось лишь пошевелить ногами. Этого оказалось достаточно, чтобы одеяло внизу скомкалось и упало на пол.
Диларион, все это время спавший там, поднял заспанную мордочку и вытянул крыло, чтобы размять, а Вивьен Ру медленно обернулась к нему и уставилась провалами глаз.
Все застыли. Я, виконт, призрачная невеста, даже Диларион, который невозмутимо смотрит глазками-бусинками на леди Ру.
Потом Вивьен плавно развернулась ко мне. Показалось, что в провалах появилась осмысленность, но она мне не понравилась.
Бледная рука поднялась, и в мою сторону уткнулось извивающееся щупальце.
– Воровка, – повторила Вивьен загробным голосом, не открывая рта.
Я закричала. Откинув руку виконта, спрыгнула с кровати и бросилась к двери. Вивьен Ру ринулась наперерез и оказалась у выхода раньше меня.
Щупальца чудовища дрогнули, качнулись мне навстречу, но, прежде, чем коснулись лица, меня дернуло назад, и я оказалась на полу.
Виконт де Жерон стоял между мной и призрачной невестой, вытянув перед собой руки, словно думал одолеть призрака. В неясном мерцании магических мотыльков мускулы на его загорелой покрытой испариной спине вздулись, как сытые удавы.
В следующую секунду призрак качнулся назад, наполовину уходя в стену, но когда я понадеялась, что леди Ру решила лишить нас своего общества, она застыла.
Я одернула ночную рубашку, которая задралась при падении, и принялась осторожно, движение за движением, подниматься. Виконт вздрогнул, услышав, как я зашуршала, и прошептал:
– Да не двигайтесь, Лиз, дьявол вас дери!
– Не могу же я лежать на полу, – удрученно пробормотала я, и виконт застонал от досады.
– Можете, – уверенно ответил он, – если хотите жить.
– Здесь холодно, – пролепетала я так тихо, что едва различила свой голос.
Из груди виконта вырвался не то хриплый стон, не то нервный смех.
– Клянусь богами, светлыми и темными, леди, даже самим Дейви Джонсом и морским дьяволом, если Вивьен сегодня не удастся вас убить, я сам сделаю это!
Я обиженно сглотнула и выглянула из-за спины виконта.
Стоило мне появиться из-за его плеча, провалы глаз чудовища, что еще минуту назад было призракам леди, загорелись алым. Лучи света потянулись ко мне, и виконт грубо задвинул меня за спину.
– Как вы не понимаете! – прошипел он. – Пока вы за мной, она не нападает!
– Почему? – пискнула я.
Виконт не успел ответить, потому что чудовище атаковало.
Меня отбросило назад, сильно приложив затылком о трюмо. В голове зазвенело, а каюта подернулась темными мрачными тонами.
В этот же момент гигантский клубок шевелящихся щупалец покатился по полу, загробно воя. Когда я, нервно оглянувшись по сторонам, не обнаружила виконта, с запозданием поняла, что он там, внутри, под копошащимися щупальцами призрачного синеватого света.
Вскрикнув, я выбросила вперед руку, и с пальцев сорвался магический пульсар. Отдача в плечо впечатала меня в стену, а в следующий миг клубок из щупалец взвыл голосом виконта. На магический выстрел ушли все силы, в ушах зашумело, и я не сразу услышала рычание де Жерона:
– Леди Элизабет, черти драные! На чьей вы стороне?!
Понимая, что если бы мой магический резерв не был истощен, виконт бы погиб от заклинания, я ахнула, зажав рот ладонью, и в следующий миг бросилась вперед.
Де Жерон бился в смертельных объятиях чудовища, опутанный щупальцами, как клубком змей. За неимением оружия он рвал монстра руками, но на месте оторванных щупалец тут же отрастали новые, а отброшенные в сторону таяли в воздухе, не успевая осесть на пол.
Прежде чем осознала, что делаю, я ринулась на чудовище и со всего размаха ударила по клубку ладонью. Но щупальца, которые надежно стягивают виконта, расступились, пальцы провалились в синее, а я не устояла на ногах и полетела вниз.
Доски палубы подо мной разошлись, меня понесло в черную дыру. Сверху, издалека донесся крик:
– Элизабет!!
Виконт кричал что-то еще, но его слова заглушил злобный женский хохот.
Я забарахталась, забилась в воздухе, пытаясь удержаться налету, или хотя бы замедлить падение, но темнота вновь взорвалась издевательским хохотом, а я вспомнила, что магический запас иссяк, и я не смогу удержаться.
– Попалас-сь, – прошипело над ухом.
Я взмахнула руками, и синеватое призрачное лицо с провалами вместо глаз, проступившее в темноте, растаяло.
Леди подныривала под меня, взлетала сверху, заходила с разных боков и повторяла, как заклинание:
– Воровка. Воровка. Воровка!
– Попалась!
– Теперь мы одни!
– Хватит! – заорала я, не в силах выносить этот ужас, но мне в ответ снова захохотали.
– Теперь тебе некуда деться, – провыл женский голос. – Умри!
Каким-то животным чутьем вдруг поняла – падать осталось недолго. Я вот-вот упаду и разобьюсь.
Мысли побежали быстро, надеясь найти выход и остаться в живых. Как учила наставница, я сконцентрировала все внимание, всю силу воли, чтобы предугадать, откуда Вивьен Ру заговорит снова.
Не успела она проявиться в темноте, как я сделала рывок, и вцепилась в призрачное платье намертво. Призрак взвыл, начал вертеться, пытаясь вырваться, но я держала крепко.
В голове зашумело, в ушах запульсировало, показалось, вот-вот потеряю сознание, но падение все продолжалось.
Я отчаянно боролась, пока могла целую вечность. Но вскоре силы покинули меня, и разум стал погружаться в ту же тьму, что поглотила тело.
Но как только сознание померкло, оставаясь на призрачной границе между сном и явью, на смену ему пришло что-то новое, другое, совершенно неожиданное.
Свет ударил по глазам с такой силой, что я зажмурилась и замотала головой. А когда вновь открыла глаза, поняла, что стою на залитом солнцем поле, ветер треплет алые макушки амарантов, ноздри щекочет дивный сладкий запах. Я отнимаю ладони от лица, и оглядываюсь.
В следующий миг меня подхватывают на руки и начинают кружить, но я не пугаюсь, наоборот, визжу, как Диларион, когда его, дурачась, подкидывают в воздухе.
К моим губам прижимаются чьи-то губы, твердые, горячие… И до боли знакомые. Меня целуют по-хозяйски властно, безжалостно и вместе с тем невыразимо нежно. Я отвечаю на поцелуй, пока не задыхаюсь, не отстраняюсь. Вижу в лучах солнечного света лицо виконта де Жерона.
– Вивьен, – шепчет он. – Вивьен, любимая.
В груди теплеет от его слов, накрывает легкостью и весельем, словно внутри наперегонки носятся магические мотыльки, но все заканчивается, когда чувство вины и стыда обрушивается оглушающей лавиной .
Стоило мне закрыть лицо ладонями, все исчезло – солнце, луг, амаранты и жаркие объятия виконта.
Меня затрясло, откуда-то издалека прозвучало:
– Очнись! Элизабет! Очнись же! Элизабет!
Я приготовилась открыть глаза, когда женский голос с бархатными нотками тихо произнес прямо в моей голове:
– Помоги!
Готовая очнуться, следуя за звуком собственного имени, я замерла, и произнесла про себя:
– Леди Вивьен? Это вы?
– Помоги, – повторил голос. – Я не могу уйти, пока не скажу ему.
– Что? Кому? – пролепетала я.
– Ему, – повторил голос. – Он должен знать.
– Что знать? – ничего не понимая, спросила я.
– Что я любила только его. И в этом была честна с ним. Пусть отдаст, что взял, морю.
– Морю? – переспросила я. – Но что отдаст?
– Он знает, – ответил призрак и добавил: – То, что мне дороже всего.
Сначала раздался всплеск, а в следующий миг я захлопала глазами, уставившись на склонившегося надо мной виконта.
Я провела ладонью по лицу, на ней остались капли воды. Когда перевела взгляд на графин с водой в руке де Жерона, некоторое время соображала, что произошло, потом выкатилась из лужи.
Приподнявшись на локтях, я обшарила каюту взглядом.
– Леди Ру… – пробормотала я.
– Она ушла, – нахмурившись, ответил виконт.
– Не ушла, – возразила я. – Она здесь.