Хрюкнув, виконт склонился над тарелкой, а по дрогнувшим плечам, поняла, он смеется.
– Могу я узнать, что вас так рассмешило, виконт? – поинтересовалась я.
– Можете, – выдавил из себя виконт, уже откровенно давясь от смеха.
Я захлопала ресницами, ожидая ответа, но виконт отчего-то рванул ворот камзола, чопорно застегнутого на все пуговицы, словно ему стало внезапно трудно дышать, а потом выпил стакан воды залпом.
– Но лучше не стоит об этом, – проговорил он хриплым голосом, вновь взглянув на меня.
Я ощутила, как уши вспыхнули, и торопливо направила взор в тарелку.
Виконт же положил себе еще чуть ли не с десяток тефтелей в томатном соусе, которые принялись исчезать с тарелки с невероятной скоростью.
– Вы смотрите на меня, леди, – нахмурившись, сказал он, не поднимая взгляд. – Вы хотели что-то спросить?
– Кто такой Дейви Джонс? – спросила я.
Виконт вздрогнул и недоуменно уставился на меня.
– Почему вы спрашиваете? – спросил он после паузы.
– Когда попугай сегодня испугался… вашего… чрезмерного проявления чувств, – осторожно начала я объяснять, – он кричал «Берегись Дэйви Джонса»! Вот я и захотела узнать, кто это такой? Это один из матросов команды?
– Нет, леди, – усмехнулся виконт, – Дэйви Джонсом моряки называют смерть, что случилась в море. Например, отправиться за сундуком Дейви Джонса, значит погибнуть, утонуть. А находиться во власти Дейва Джонса – быть охваченным ужасом. Моряки народ суеверный и, смею вас заверить, каждое суеверие, каждая примета оправданы. Опасаясь вызвать шторм, моряки говорят – не буди Дэйви Джонса. И, знаете, что, миледи? Я не раз наблюдал, как морской бог и вправду милует тех, кто не гневит его лишний раз, относится с почтением к языку и обычаям моря.
Закончив говорить, виконт посмотрел на меня задумчиво.
– Благодарю за столь детальное и столь красочное пояснение, виконт, – проговорила я.
– Что-то еще, леди? Или я могу продолжить трапезу? – поинтересовался де Жерон.
– Конечно, можете, – холодно подтвердила я. – Я не буду вам мешать. Поскольку мой голод, как и мое любопытство утолен. Пожалуй, я вас покину. Хотелось бы пораньше лечь спать.
Виконт поднялся одновременно со мной, яростно сверкнув глазами.
– А вот провожать меня не стоит, – сказала я. – Я вполне способна найти дорогу до своей каюты.
– Вы нарываетесь, леди, – процедил виконт.
– Не понимаю, о чем вы, – парировала я.
– Вы помните, отныне я ночую в вашей каюте.
– Увы, то есть к счастью, это исключено, – ответила я. – Вы не маг, и не сможете преодолеть магическую преграду. А от призрака я защищусь магическим щитом. Между прочим, сегодня я это сделала, и это помогло.
– Леди! – едва сдерживаясь, прорычал де Жерон.
– Я все сказала, виконт, – ответила я, и, прежде чем развернуться спиной, процедила: – Клянусь морским богом, даже Дэйви Джонс не остановит меня.
Глава 18
Я быстро преодолела расстояние, отделяющее меня от каюты. Но даже когда скрылась за дверью, чувствовала яростный взгляд виконта, который в состоянии прожечь доски.
Меня потряхивало от гнева, но силы поставить магическую печать все же нашла. Сотворив несколько несложных заклинаний, сделала ровно три паса, как учила наставница и вознесла молитву богине света.
Дверной замок сразу подернулся золотистым свечением, а по доскам расползлись едва заметные лучи. Я удовлетворенно вздохнула и направилась к кровати, где дракончик уже разместился на подушке и смотрит на меня глазками-бусинками.
– Думаешь, я была слишком резка с ним? – спросила я. – Думаешь, истинные леди себя так не ведет? Нет, Диларион. Это еще цветочки. Он думает, что мною можно помыкать, как служанкой. Но он ошибается. Я леди. И не позволю себя унижать.
Дракончик сонно заплямкал и склонил набок голову, как любопытный совенок. А я опустилась на край постели и продолжила, глядя в пол:
– Может Бенара и живет в каком-то волшебном мире, где главная проблема, это выбор фартука к чаю, но ты видишь, все куда хуже. Диларион, мы справимся и с призрачной невестой, и с этим чертовым виконтом. И да, я сказала бранное слово, и мне нисколько не стыдно.
Дракончик честно выслушал мою тираду. Показалось, даже понял кое-что. Но, когда он зевнул во всю пасть, обнажив ряды острых, как иглы зубов и положил голову на подушку, махнула рукой.
– Все ясно, – сказала я. – Даже ты не хочешь слушать о моих страданиях. Ну ладно. Не хочешь, не надо.
Он заворчал, а я поднялась и отправилась в купальню, где совсем недавно видела тень призрака.
Сжав кулаки, наспех вспомнила все защитные и атакующие заклинания на случай нападения, но, когда вошла в омывальную, обнаружила лишь наполненную водой ванну и стойку с халатом.
Чувствуя, как по спине предательски бегают мурашки, я быстро приблизилась и стянула халат. Под ним оказалась ночная рубаха, которую, видимо, повесила, когда в очередной раз ругалась с виконтом.
Покрутив головой на всякий случай, я спешно разоблачилась и надела ночную рубаху. Она оказалась не той, что укладывала мне Бенара. Если прежняя была очень скромной, с высоким воротом и длинными рукавами, то у этой рукавов не оказалось совсем. Вместо них тоненькие бретельки, а вырез такой, что даже самые срамные девы Института Благородных Волшебниц сгорели бы от стыда.
К счастью, подол доходит до самого пола, и я, решив, что это подарок Нинель, пожала плечами и направилась в спальню.
Едва приблизилась к выходу, за спиной раздался всплеск. Я застыла. Волна страха прокатилась из живота до самых пяток, а я вытаращила глаза.
Пару секунд просто стояла и думала, что бы сделала Нинель. В голову ничего не шло, хотя очень подмывало обернуться. Но ужас перед Вивьен Ру и вероятность обнаружить ее за спиной, сковали.
– Диларион! – позвала я.
Дракончик поднял заспанную мордочку и захлопал крохотными ресницами.
Я продолжила, стараясь скрыть дрожь в голосе:
– Я уже иду.
Затем сделала вдох и решительно прошагала к постели. Нырнув под одеяло, едва удержалась, чтобы не накрыться с головой, как в детстве, когда на кровати безопасно, и монстры, обитающие под ней, не в силах достать.
Когда бросила взгляд в темноту купальной, там оказалось пусто.
– И совсем не страшно! – сказала я громче, чем следовало, непонятно к кому обращаясь. – А если что… То мы тут тоже… С тобой… Диларион.
Дракончик непонимающе покосился на меня и сонно плямкнул.
Я сделала несколько сложных пассов руками, в результате чего над нами с Диларионом образовался мерцающий магический щит. Голубоватый купол укрыл нас от всех невзгод мира и, тем более, каких-то вздорных призраков.
Тут же нахлынуло облегчение напополам с защищенностью.
– Права была наставница, когда говорила, что следует беречь магический запас. Он, конечно, у меня не безграничный, но до Черной Пустоши хватит.
Я подперла щеку кулаком, кутаясь в одеяло, и закрыла глаза. Через минуту повернулась на другой бок, еще через две минуты спустила руку под кровать и натянула сверху другое одеяло, которое оставила на случай холодной ночи. Но и двух одеял оказалось мало. По телу бегали неприятные мурашки, мелко тряс озноб.
Диларион сердито плямкнул и отполз подальше от беспокойной хозяйки.
Я успокаивающе накрыла крохотное тельце ладонью и вздрогнула от того, каким жаром пыхнуло от питомца.
– Диларион, ты не заболел? – пробормотала я и осеклась, осознав, что это моя ладонь холоднее льда.
Зажмурившись, я сконцентрировала внимание на богине света и сотворила несколько согревающих пассов. Заклинание, которое однажды растопило ледяную крепость, за которой скрылись наши с Нинель друзья, чтобы обстреливать снежками, сейчас лишь чуть согрело ладони.
Я свернулась клубочком, подгребла поближе теплого дракончика, не обращая внимание на его слабое сопротивление, и попыталась заснуть. Но сон не шел. В голове всплывали мысли о Вивьен Ру и о виконте, который почему-то не хочет раскрывать тайну ее смерти. Когда перед глазами возникла картина, где он пронзает ее клинком, страх сковал в очередной раз.
Тряхнув головой, я попыталась выгнать жуткие мысли, но дернулась так сильно, что толкнула дракончика. Тот недовольно заворчал. Вскинув мордочку поднялся и демонстративно прошагал на другую половину подушки.
– Куда ты? – прошептала я. – Ты смеешь оставлять меня одну на… этой половине подушки?
Диларион фыркнул, выпустив облачко черного дыма из ноздрей, и умостился на наволочке.
Я вздохнула и снова стала представлять ужасы, которые пережила несчастная невеста, когда попала в руки к виконту. Едва подумала, как она молила о пощаде, в купальной снова закапала вода.
Замерев, как полевая мышь, которая прячется под снегом от лисы, я вытаращилась в темноту. Некоторое время прислушивалась к ощущениям. Во рту пересохло, колени даже в лежачем положении затряслись, и теперь низ одеяла подрагивает.
Но когда в темноте купальной появился бледный голубоватый свет, меня прошибло потом.
Свет медленно пополз к ванне, и уже через несколько секунд увидела прозрачную фигуру в длинном платье и рассыпанными по плечам волосами.
– Д-диларион, – едва слышно пролепетала я.
Призрак, к моему счастью не услышал. Показалось, он вообще ничего не замечает и видит только ему доступный мир, в котором нет ни меня, ни дракончика.
Сцепив зубы, чтобы их стук не выдал меня, я наблюдала, как призрачная невеста наклонилась над водой и пробует ее пальцами. Некоторое время она таращилась пустыми глазницами в ванну, потом поднялась в воздух и бесшумно опустилась в нее.
Когда откинулась на спинку, на секунду Вивьен Ру показалась мирной леди, которая просто совершает омовение. Но, когда спустя минут пять, вновь поднялась в воздух, уронив в воду лишь пару капель, ее лицо омрачилось.
Заливая бледным светом купальную, призрачная невеста стала плавать по комнате и заглядывать в углы.
Я натянула одеяло на нос, оставив лишь глаза и надеясь, что она полетает и уйдет. Но когда леди Ру поднялась выше, поняла, дело не ладно.
Вивьен Ру явно что-то искала, но в моей каюте чужих вещей не было.
Я обхватила себя за плечи, и вдруг жуткая правда пронзила сознание.
– О мои боги.... – прошептала я. – Сорочка…
Мне казалось, я говорила тихо, но призрачная невеста неожиданно обернулась, и я похолодела, когда пустые глазницы уставились на меня. Она пару секунд висела в воздухе, потом ее фигура оказалась прямо у моей кровати, заняв пол комнаты.
Волосы поднялись, как у карги, рот раскрылся так сильно, что должен был отвалиться вместе с челюстью, через мгновение по каюте разнесся душераздирающий крик.
Паника и ужас застелили сознание, я завопила в ответ и, подскочив с кровати, кинулась к двери.
Словно сквозь пелену раздалось загробное:
– Он мой. Отдай… Мое!
Сорочка, что облегает тело, словно вторая кожа внезапно заледенела и пустила иглы под кожу.
Жение со страшной силой обрушилась со всех сторон, я налетела с размаху на дверь и упала. Не помня себя от ужаса и боли, поднялась, и потянула ручку на себя.
Дверь не поддалась. На окраине сознания мелькнула мысль, что дверь заперта, причем мной.
Нечеловеческими усилиями я сняла собственные чары, но стоило двери податься, в висках запульсировало безжалостное:
– Ты умрешь. Ты заживо сгоришь от боли. Лишь вода способна даровать покой. Отдайся морю… Отдайся…
Не понимая, что делаю, я дернула дверь, думая лишь о том, как поскорей добраться до борта и нырнуть в воду. Она показалась спасительной и приятной, несмотря на темноту и волны, которые вздымаются гладкими валунами.
Сознание меркло, а я метнулась из каюты, мечтая, как прыгну в прохладную воду и избавлюсь от жгучей боли. Но стоило сделать шаг, как споткнулась обо что-то и покатилась по палубе.
Едва оказалась за пределами каюты, на полу, как боль и ужас исчезли, а нахлынувшая тишина и спокойствие оглушили. Прислушиваясь к ощущениям, с облегчением поняла, что кожа больше не горит, как ошпаренная, а сознание постепенно проясняется.
Некоторое время я лежала на палубе, собирая разум воедино, и лишь спустя пару минут осознала, что по телу скользят чьи-то руки. Меня хлопнули по щеке и позвали, голос донесся издалека.
– Элизабет! Лиззи!
Я дернулась, что-то закричала, принялась вырываться, но меня держали крепко, не взирая на отчаянные попытки встать.
Стоило приподняться на локтях, как снова безжалостно хлопнули по щеке, и голову откинуло в сторону. Хотела приложить ладонь к пылающей щеке, но не успела, к ней прижались чьи-то губы.
– Прости, милая, девочка, прости! Я должен был…
Голову снова мотнуло, на этот раз не от удара, а от того, что узнала голос.
Когда щелкнула пальцами, над головой засиял небольшой магический мотылек, освещая нервное лицо виконта. Ноздри де Жерона раздуваются, на щеках играют желваки, а в глазах застыло что-то похожее на отчаяние.
– Лиз! – прорычал он. – Ты меня слышишь?
Я дернулась, но отодвинуться не удалось. Зато обнаружила ладонь прямо на своей вздымающейся груди.
В следующий миг пространство взорвалось звуком пощечины, и на этот раз в сторону мотнулась голова виконта.
– Мерзавец! – выдохнула я. – Что вы себе позволяете?
– Что я позволяю?! – прорычал виконт, хватаясь за щеку, пока другая рука продолжает оставаться, где была.
– Спасаю вам жизнь, леди, – процедил он и слегка сжал пальцы.
– Вы отдаете себе отчет, где ваши руки, – прошипела я.
Не спеша убирать ладонь, де Жерон проследил мой взгляд и на лице отразилось недоумение.
– Да пустите же вы! – прокричала я.
– Откуда у вас эта сорочка, Элизабет? – спросил виконт хрипло и, наконец, убрал руку.
– Это сорочка леди Ру? – спросила я, вспоминая, с чего все началось.
– Именно, – подтвердил мои худшие опасения виконт. – Она на была на Вивьен в… день гибели.
Я завизжала, мотая головой, задрыгала руками и ногами.
– Снимите ее с меня! – заорала я. – Снимите сейчас же!
Ладонь виконта снова оказалась на моей груди. От осознания происходящего я завопила так, словно мертвый пират опять пытается лишить меня невинности.
Виконт снова встряхнул меня и тряс, пока не замолчала. Затем укоризненно произнес:
– Но вы же сами, леди.... Как можно…
Даже в слабом свете магического мотылька стало видно, как густо он покраснел.
– Что я сама? – прокричала я ему в лицо.
– Попросили избавить вас… от этого… кружевного недоразумения.
Потупившись, виконт сглотнул, а меня затрясло, от понимания, что избавиться от сорочки прямо сейчас, значит опозориться на всю жизнь. Но терпеть на себе это одеяние тоже сил не оказалось.
– Виконт, – взмолилась я, – де Жерон, пожалуйста. Сделайте что-нибудь. Это же.... это… Ее сорочка. А Вивьен у меня в каюте!
Виконт повернул голову и, не поднимаясь с палубы, покосился в темноту моей комнаты. Пару минут смотрел, а я, замерев, лежала и терпеливо ждала, пока он меня спасет.
Когда вновь развернулся, на его лице застыла маска тревоги.
– Я никого не вижу, – сказал он. – Но лежать здесь не самое лучшее занятие для леди.
Только теперь осознала, что растянулась на палубе в одной сорочке в объятиях чужого мужчины. К щекам прилил жар и растекся до самой груди, но кричать сил не осталось, я просто закрыла глаза и сосчитала до десяти.
– Вы совершенно правы, виконт, – произнесла я, стараясь сохранять выдержку, но голос все равно дрожал. – Вы можете что-нибудь сделать? Мне холодно.
– Ну, – протянул де Жерон задумчиво. – Согреть вас в моих силах.
– В каком смысле? – настороженно спросила я.
Он скользнул по мне быстрым взглядом и проговорил:
– В прямом.
Я не поняла, что он имеет ввиду, а виконт быстро поднялся и поставил меня на ноги. Возвращаться в каюту не хотелось, но показывать слабость перед виконтом тоже не могла, поэтому молчала и смотрела на него.
Пока боролась со страхами и мыслями, виконт стянул с себя камзол и накинул мне на плечи.
– Спасибо, – неразборчиво проговорила я. – А что вы делали у меня под дверью?
Он посмотрел на меня, словно спросила, почему вода мокрая и ответил:
– Спал.
– Вы спали у меня под дверью? – уточнила я.
– Вы удивительно проницательны, – сказал виконт, подтягивая ремень на штанах.
Замешавшись, я несколько секунд пыталась подобрать слова, чтобы как можно тактичнее поинтересоваться, но потом спросила:
– Вы хотите сказать, что спали у меня под дверью для….
– Для вашей безопасности, – закончил за меня виконт.
Я остолбенела, не зная, что ответить, а виконт подхватил меня на руки и, прежде, чем успела воспротивиться, сказал:
– Думаю, остаток ночи вам лучше провести в моей каюте. И даже не пытайтесь спорить. Слышать ничего не желаю.
Пока я хлопала ресницами и кипела от праведного гнева, вперемешку с пережитым страхом, де Жерон спустился по ступенькам и вошел в свою каюту, куда я обещала больше не входить.
Подойдя к постели, он бережно положил меня и дернул ворот.
– Что вы намеренны делать? – оторопело спросила я.
– То же, что и вы, – ответил виконт и бесцеремонно подвинул меня. – Спать. Я собираюсь спать.
Задыхаясь от возмущения и страха, я проговорила:
– Но ведь это одноместная кровать.
– Значит, – сказал он, – придется потесниться. – Но я больше не позволю вам ночевать одной, пока по кораблю носится обезумевший призрак, который жаждет вашей крови. Леди… Лиззи, я буду рядом, даже если для этого придется привязать тебя к себе.
– Это неслыханно, – выдохнула я, смущенная его откровением.
Виконт, тем временем, лег на кровать и подвинулся так близко, что я ощутила жар его тела. Но когда он обвил рукой меня за талию, не выдержала.
– Виконт, вы понимаете, что на мне все еще сорочка леди Ру?
– Черт, – выругался де Жерон. – Вы своими воплями совсем задурили мне голову. Разумеется. Эту сорочку надо снять.
Повисла пауза. Я лежала, как смирная овечка, и ждала, когда виконт поднимется и скроется в купальной или вообще выйдет. Но де Жерон продолжал лежать, как полено, а кода послышалось его мерное дыхание, с изумлением поняла, что он спит.
Не зная, что делать, я попыталась поерзать, но рука виконта только сильнее меня прижала. Быстро стало жарко, его горячая ладонь едва не пропалила ткань, и я снова попыталась выбраться из цепких объятий.
Толкнув его в живот, улучила момент и соскользнула на пол. Замерев, несколько секунд ждала, что он начет орать и требовать, чтобы немедленно вернулась в постель. Но виконт продолжает мерно дышать, а рука застыла на простыни, где только что лежала я.
Первой мыслью было бежать из его каюты. Но потом поняла, что оставаться в компании Вивьен Ру не сама хорошая идея, а в камбузе девицу в сорочке вряд ли ждет хорошее. Решив, что придется остаться, стала шарить взглядом по темной каюте в поисках другой одежды.
В купальне де Жерона так же темно, как в моей, и соваться туда не хватало смелости. Но к счастью на стуле рядом с окном заметила сверток.
Когда подошла, обнаружила, что это нижняя рубаха виконта. Ее длины достаточно, чтобы прикрыть мне колени, и я, помешкав несколько секунд, стянула с себя сорочку Вивьен Ру.
Когда скользнула в рубаху виконта, стало почему-то уютно и тепло. Она оказалась целиком из хорошего хлопка и с длинными рукавами.
– Лиззи, – раздался голос виконта и меня окатило жаром. – Ложись спать, ради богов.
– Вы.... вы что? Не спите? – пробормотала я.
– Сплю, – ответил он, приоткрыв один глаз. – И мне снится чудесный сон с обнаженными девами. А теперь не заставляете меня применять силу и ложитесь в постель. Ей-богу, я устал с вами воевать.
Волны жара забегали по мне, словно я в парилке у Бенары. Захотелось ответить что-нибудь едкое и очень обидное, чтобы виконт до конца жизни мучился совестью. Но когда представила, что он может выгнать меня обратно к призрачной невесте, ноги сами поднесли к кровати, и я ужом скользнула под одеяло.
Крепкая горячая рука обвила за талию и, несмотря на возмущение, я снова ощутила себя защищенной и спокойной.
– Виконт? – спросила я шепотом.
– Да, Лиззи?
– Вы ведь никому не расскажете об… обо всем этом?
– Ни единой живой душе, – прошептал он мне в ухо.
Глава 19
Ночью меня несколько раз будил женский хохот, раздающийся прямо над ухом, звуки воды из купальни и чьи-то нервные, торопливые шаги. Но я толком не смогла проснуться, тело и разум словно сковало, навалилась слабость, и я не могла отделить сон от реальности.
Проснулась оттого, что Диларион жалобно попискивает и лижет мне лицо шершавым, словно наждачная бумага, языком.
– Что со мной, – слабо простонала я и с трудом разомкнула веки.
Обнаружив незнакомый узор на потолке, хотела вскрикнуть, но не удалось. Рот не открылся. Приложив усилился, повернула голову и увидела Дилариона, который пристроился рядом на наволочке темно-синего цвета. В моей каюте постельное белье нежно-розовое, но я и так уже поняла, что не у себя.
– Диларион, – пробормотала я, с трудом узнав собственный голос, жалобный, надрывный, больше похожий на сип.
Скрипнуло, и следом раздались шаги.
Надо мной склонился виконт де Жерон с обеспокоенным лицом.
– Лиззи… – проговорил он хрипло, – леди Элизабет… Как вы?
Я слабо пошевелилась, попыталась подняться, но ничего не вышло. Тело сковало слабостью, ощущение такое, словно пришла в себя после долгой и тяжелой болезни.
– Что со мной? – просипела я. – Долго я спала?
– Сейчас полдень, – озадаченно ответил виконт. – После бессонной ночи не удивительно. Но вы не реагировали… Ни на что. Если бы не слабый пульс и едва различимое дыхание, я бы решил, что вы умерли. Вы холодны, как лед. Пришлось вставать ночью и обкладывать постель грелками. Ничего не помогало. Тогда я принес этого вашего… Дилариона. И вы немного согрелись.
– Привязка с питомцем, – пробормотала я. – Делается на истинной крови.
– Вот как? – изумился виконт. – И вы готовы были оставить столь близкое и дорогое вам существо в Авароне?
Я горько вздохнула, прежде чем ответить.
– Я хорошо знаю, что такое долг, виконт.
– Даже так? – сыронизировал де Жерон, приподнимая бровь.
В другой раз я ответила бы на колкость, но сейчас не чувствовала сил на препирания и поэтому ответила, словно не заметила иронии.
– Да, виконт де Жерон, знаю. Тетя… То есть, я хотела сказать, леди Эльвира Гриндфолд любила повторять, только следуя своему долгу до конца, можно обрести счастье. И пусть я не очень понимаю слова тети… пока… Но готова следовать любому из ее заветов, пусть даже ценой собственной жизни.
Пока я говорила, брови виконта успели подскочить вверх, а потом опуститься чуть ли не на переносицу. Кроме того, слушая с самым заинтересованным видом, виконт преспокойно уселся на край кровати, словно не знал, что в постели лежит беззащитная и неодетая леди.
– Виконт, – слабо проговорила я. – Что вы делаете? Это неприлично, садиться на постель леди.
– На постель леди – неприлично, – согласился виконт и закинул ногу на ногу. – Но леди, верно, забыла, что это моя постель?
Я вздохнула, показывая, что не в силах спорить, но виконт словно не заметил моего негодования.
– Объясните, что значит, истинной крови? – уточнил виконт озадаченно. – Вы говорили, что привязка с питомцем делается на истинной крови?
– Это сама суть магии, – объяснила я. – И теперь, когда дракончик потратил силы на то, чтобы помочь мне, ему нужна свежая кровь. Но, думаю, до Черной Пустоши потерпит.
– Давайте никто не будет терпеть! – нервно воскликнул виконт. – Куриная кровь подойдет?
– Подойдет, – просипела я благодарно.
– По такому случаю прикажу зарезать и сцедить кровь одной из куриц, – пообещал виконт.
Он протянул руку и осторожно погладил дракончика пальцем.
– Заслужил, – обронил виконт.
Де Жерон касался гладкой шкурки дракончика, немного небрежно, чтобы скрыть нежность и осторожность, но я все равно почувствовала, как Диларион доволен. Питомец заурчал, как кот, а я, словно зачарованная смотрела на длинные крепкие пальцы де Жерона, пока не бросило в жар.
Я отвела взгляд и перевела дыхание, а виконт заметил мое замешательство и тихо спросил:
– Леди?
Я принялась стыдливо рассматривать темно-синие нити в узоре одеяла, чувствуя на себе взгляд виконта. Он не торопил, но оставался настойчив и неумолим.
– Чужих питомцев не принято гладить, – пояснила я так тихо, что сама едва различила свой голос.
– Что еще у вас не принято гладить? – раздраженно воскликнул виконт, отдернув руку, словно обжегся.
Я смежила веки и досчитала про себя до десяти, как учила Бенара.
– Команда, – пролепетала я обессиленно. – Что подумает команда? Я ведь в вашей… каюте…
Виконт раздраженно отмахнулся, словно моя честь и доброе имя пустяк.
– Я сказал, что мы поменялись каютами. – пояснил он. – Сложно осудить это обстоятельство, зная, что за вами охотится призрак.
Я смежила веки, признавая его аргумент.
– Что с вами? Вы заболели? – поинтересовался виконт.
– Перегорела, – объяснила я.
– Что, простите? – переспросил виконт, нахмурившись.
– Маги называют это состояние – перегорела.
– Что это значит? – уточнил де Жерон и нахмурился еще больше.
Я выдержала паузу, набираясь сил, и проговорила тихим голосом:
– Я вчера установила магический щит… Защиту на дверь… И только сейчас поняла… На мне ведь была сорочка леди Ру. Каким-то образом она оставила меня без магии. Истощила силы.
По мере моего лепета лицо де Жерона становилось мрачнее тучи, а когда я закончила, неожиданно зло произнес:
– Ваша безголовость, безответственность и ослиное упрямство превышают все мыслимые и немыслимые границы, леди Элизабет!
– Что? – прошептала я, решительно отказываясь верить в услышанное.
– Что слышали! – резко ответил виконт. – Мало того, что вы отказались от помощи, чуть не сиганули ночью за борт, так еще израсходовали все силы, Элизабет! Очень умно! Надеюсь, наследникам Черного принца ум перейдет по отцовской линии!
– За борт? – неверяще прошептала я.
– Да! – выкрикнул де Жерон. – За борт! Или куда, по-вашему, вы неслись, спотыкаясь об меня? Даже слепой рассчитал бы ваше направление.
– Но…
– Хорошо, что я не успел заснуть, – продолжал он раздраженно. – У вас были стеклянные глаза, вы повторяли что-то про воду. Все из-за вашей вздорности. Если бы вы только меня слушали… Но нет, это не в правилах Элизабет Гриндфолд!
– Виконт… – просипела я.
– Не желаю слушать ваш бред! – рявкнул де Жерон. – Сейчас же подадут завтрак! И попробуйте оставить на подносе хоть один кусок!
– Я… я очень голодна, – прошептала я.
– Слава всему святому воинству и самой Роксолане Беспощадной! – возопил виконт. – Кажется, вы начинаете дружить с головой.
Я проглотила очередную грубость, потому что не осталось сил на достойный ответ. Хотелось заплакать, но усталость и встреча в леди Ру вымотали больше, чем думала.
– И только давайте без истерик! – заявил виконт и вышел, хлопнув дверью.
По щеке все же скользнула одинокая слеза, которую пискнувший Диларион быстро подхватил раздвоенным языком.
Я не успела как следует пожалеть себя, когда дверь снова распахнулась, резко и настежь, словно ее пнули.
Чертыхаясь, виконт поставил густо уставленный яствами поднос на скромную тумбу у кровати. Затем бесцеремонно приподнял меня и усадил, облокотив спиной на несколько подушек. Снова чертыхнулся, помянул морского дьявола, всех светлых и черных богов и натянул одеяло мне до подбородка.
Потом, развернувшись, подошел к шкафу в углу. Когда дверца открылась, из него появился накроватный столик. Отчего-то остерегаясь встречаться со мной взглядом, де Жерон установил его поверх одеяла. Сверху водрузил поднос, и отступил, словно обжегся, когда случайно коснулся моей руки.
– Спасибо, – слабым голосом произнесла я. – Маги быстро восстанавливаются. Только магия… После перегорания копится долго.
Виконт снова выругался, помянув на этот раз Дэйви Джонса. Закончив ругаться, хмуро произнес:
– Смиренно надеюсь, миледи, что вы сделаете вывод из произошедшего.
Оставив меня пристыженно хлопать ресницами, а Дилариона задорно хрустеть нарезанным яблоком, виконт покинул каюту.
– Какой же он, – пролепетала я, когда дверь захлопнулась с такой силой, что я вздрогнула. – Жестокий…
Дракончик неловко кувыркнулся и упал в миску с яблочным джемом, обдав меня и одеяло виконта липкими брызгами. Через секунду, поняв, что произошло, восторженно заверещал на своем, драконьем что-то хвалебное в адрес щедрого виконта.
Я же подняла крышку с блюда, которое ко мне ближе всего и ахнула, когда ноздри защекотал запах овсяной каши с кусочками яблок и корицей. Под другой крышкой оказалось блюдо с маленькими свежеиспеченными лепешками. Каждая украшена половинкой жареного миндаля и цукатом.
Должно быть, от обилия аппетитных запахов ко мне частично вернулись силы, потому что в следующую секунду обнаружила себя поглощающей еду со скоростью молнии.
Я не успела приговорить и половину предложенного, когда за дверью каюты раздались громкие шаги. В ответ на молодой мужской голос, проговоривший что-то невразумительное, раздался рев:
– Ничего, мне можно!
Дверь распахнулась, и в проем боком протиснулся Морской Бык. Стоило коку оказаться в каюте, возникло ощущение, что он занял ее всю.
– Ну как ты, девочка? – пробасил кок, окидывая меня взглядом.
Я натянула одеяло повыше и, откусив от поджаренного тоста, щедро смазанного джемом, сглотнула.
– Значит, на поправку! – подытожил мое невежливое молчание Морской Бык.
– Простите, – пролепетала я, собираясь принести извинения по всем правилам.
Но меня тут же перебили.
– Прощаю! – пробасил кок и добавил: – Я тут зверю твоему кровищи принес. Самолично! Разве этим что путное поручишь?
– Благодарю, – пискнула я, только сейчас заметив, что в могучих руках корабельный кок бережно держит маленькую миску.
Диларион поднял перемазанную вареньем мордочку и потянул носом, отчего крохотные ноздри дракончика расширились. В следующий миг желтые глаза Дилариона полыхнули зеленым пламенем. Взмыв с прикроватного столика, питомец принялся описывать над коком круги, угрожающе вереща.
Тот пробасил:
– Ну-ка, цыпа, цыпа, иди сюда.
При этом быстро, изящно нагнулся, что неожиданно для его роста и комплекции, и поставил миску на пол.
Диларион, который ничуть не обиделся на обращение "цыпа" тут же камнем упал вниз, раскрыв крылья лишь у самого пола, и с воплем набросился на угощение.
– Еще теплая, – пояснил кок, с интересом наблюдая, как Диларион поглощает подношение с жадностью оголодавшего в пустыне.
– Спасибо, – пискнула я, вздрогнув.
Накатило двоякое ощущение, как всегда, когда поила дракончика свежей кровью: волна жалости к безвременно погибшей птичке, и одновременно понимание – то, что происходит, правильно.
Спустя минуту, которую мы зачарованно таращились на то, как дракончик пьет, Диларион поднял перемазанную кровью мордочку и посмотрел на кока преданными глазами.
– Ах ты ж мой хороший, – тихо прорычал Морской Бык, явно растрогавшись, – глазки-то какие умилительные, чисто у той дворняги! Оно, может, пойдем со мной, в камбуз? Я тебе еще куру зарежу! Всех.