– Кто сорвал яблоко? Лада пыталась повесить на меня еще одно обвинение. Час от часу не легче! Какое счастье, что ей не поверили. Но что за девочка побывала в саду в тот самый час, когда мы садились на Рублика, чтобы удрать от гридей? Может, это одна из додолиц?

– Зачем малым додолицам рвать зеленые яблоки?

– Кто же их знает? Может, из озорства. Или от детского неразумия. Или у них были причины, которые нам неизвестны.

– Додолиц узнали бы свидетели – Святослав и Мстивой, – возразила Звенислава. – Нарушительница, которую они видели, была незнакомкой.

– Вот-вот, незнакомки шастают по Горнему миру, как по своему двору, а меня, законную невесту Перуна, на порог не хотели пускать! – с обидой произнесла Кострома.

Чтобы утешить госпожу, Звенислава подала ей чашу вина на расписном подносе. Хозяйка отпила, но это ее не успокоило. Она поднялась с престола и принялась расхаживать между широкими окнами, за которыми слышался щебет чудесных птиц.

– Кого еще можно заподозрить в преступлении против моего супруга? – спросила она кудесника.

– Посуди сама, государыня, – с готовностью откликнулся тот. – Додола считалась невестой Перуна. Неожиданно появляется разлучница и уводит жениха у невесты. Чем не повод, чтобы замыслить недоброе?

– Я не разлучница, – сурово прервала его богиня. – Перун сам меня выбрал, сам предложил отправиться с ним в Горний мир, сам просил моей руки и сердца. И никто его не принуждал. Покинутая невеста пыталась списать все на любовные чары, но их не было – вы же сами все слышали. Ладу не проведешь. Додола обижена, и пытается выдумать объяснение, которое ее бы утешило. Но объяснение простое: Перун сделал выбор в мою пользу, потому что почуял во мне верную спутницу в боях и победах.

– Эта обида и могла толкнуть ее на преступление, – заговорил Немил. – Она рассчитывала обустроить свою личную жизнь, и тут вдруг трах-бах! – и крушение всех планов. Поневоле вскипишь. На свадьбе она была среди почетных гостей, за столом сидела вместе со всеми. Чара прошла и через ее руки – в этот миг она могла вбросить яд. Вы же видели, что творилось. Будь на то моя воля – я бы сам черпал вино и никому не давал бы над ним слова сказать. Но тут не мои порядки, меня лишь осмеяли за эти опасения. А чара с отравой прошла по рукам и дошла до великого князя.

– Но что за яд она использовала? – спросила Звенислава.

– Она же богиня Радужного моста. В любой миг может спуститься к корням Мироствола и набрать там любых трав или листьев. Они падают с Древа миров – я сам в этом убедился.

– Многие богини разбираются в травах, – заметила Кострома. – А если не разбираются, то всегда могут найти того, кто им посоветует.

– Так она и задумала показать всем, что будет с тем, кто отвергает любовь богини, – подвел черту Немил. – Чтобы впредь никто больше не решился на это.

– Звучит убедительно, но и про Вертопраха нельзя забывать, – заметила Кострома.

– Я проверю их всех, но до истины доищусь, – пообещал Немил.

5 день чернеца

Умный Рублик сам вернулся в свое стойло. Владимир прочистил ему крылышки и подвел седокам. Тучный Немил взгромоздился в седло, как мешок с сырой мукой, взваленный на телегу, а вот легкая Звенислава вспорхнула, как бабочка, и уселась у него за спиной так, что конь даже ее не почувствовал. Кострома вышла на крыльцо, чтобы проводить их долгим взглядом.

Усадьба Додолы раскинулась далеко за пределами города, у самого края алмазного небосвода. Добраться до нее оказалось труднее, чем Немил мог представить. Проезжать мимо гридницы с разбушевавшимися вояками у него не было никакого желания. Пришлось пересекать улицу Молонью с ее чудовищными изваяниями, рискуя при этом попасться на глаза кому-то из грозных божеств, до сих пор питавших к человеку не самые теплые чувства. Под исполинскими Золотыми воротами он вновь почувствовал себя мелким червем, а дальше, за рощами и полями, раскинулся вольный простор, по которому бродили волшебные звери. Звенислава уверенно привела Рублика к Радужному дому, как все называли жилище богини.

По счастью, въезд на территорию, огороженную деревьями и подстриженными кустами, никто не охранял. Сама усадьба походила скорее на парк с дивными садиками и дорожками, вымощенными самоцветами величиной с добрый булыжник. Купы плакучих ив скрывали беседки, в которых беззаботно сновали невинные души додолиц, упорхнувшие из райских кущ, чтобы служить хозяйке летних дождей. На лужайках журчали фонтаны, музыку которым заменяли волшебные птицы, поющие чарующие песни. Здесь все дышало умиротворением и тихой радостью, какие мятущийся человек и надеется встретить на небе, не найдя их на земле.

На Немила напали расслабленность и покой, каких он давно не испытывал, и ему пришлось встряхнуться, чтобы напомнить себе, по какому серьезному делу он пожаловал в эту журчащую обитель.

Дворец богини встретил их музыкой, ворота распахнулись сами собой.

– Нет ли здесь ловушки? – забеспокоился кудесник, но дева у него за спиной лишь рассмеялась:

– Вот дикарь! Откуда здесь возьмутся ловушки? Это Серебряный город, в который попадают только праведники, да и то лишь после того, как душа отделится от тела.

Одна из девочек взяла Рублика под уздцы и помогла путникам спешиться. На неподвижную руку Немила уселась огромная бабочка, на крыльях которой был нарисован узор в виде двух больших, черных и жгучих глаз.

– Хозяйка нас видит. Она знает, что мы уже здесь, – тихонько шепнула Звенислава.

Их поманила за собой юная девчушка, настолько прозрачная, что Немил усомнился – тут ли она в самом деле, или это лишь видимость. Девчушка ласково улыбнулась, вошла в двери и принялась спускаться по широким ступеням, ведущим куда-то вниз. Немил и Звенислава последовали за ней.

Провожатая привела их в просторный зал со сводчатым потолком, который подпирали массивные колонны. Если бы не роскошное убранство, можно было бы подумать, что они попали в подвал. Девчушка мило улыбнулась и растаяла в воздухе.

– Куда она делась? – забеспокоился кудесник. – У вас что тут, так принято – пропадать, не начав разговор?

Звенислава не сумела ответить, она сама с недоумением озиралась по сторонам. Подойдя к столику, она попыталась взять с него кувшинчик и наполнить две маленькие чарки, однако они заколыхались в отблесках факелов и исчезли. Немил вытер со лба пот и присел в кресло, устланное мягкими подушечками. Однако вместо того, чтобы усесться, грузный кудесник лишь рассек задом воздух и с грохотом рухнул на каменный пол, неловко подвернув сухую руку.

– Тут все – одна видимость! – рявкнул он, морщась от боли. – Вот, значит, как нас принимают!

Огни факелов на стенах заплясали и погасли. Немил и Звенислава очутились в кромешной тьме. Лестница позади них исчезла – человек попытался ее найти, но нащупал только глухую стену. Любой другой испугался бы, но к Немилу вместо испуга пришел гнев.

– Эй, хозяйка! – яростно заорал он. – А ну, покажись на глаза! Ты не первая, кто хочет меня погубить. Видали мы супротивников и поважнее.

– Ты слишком много о себе возомнил, если думаешь, что богинь может интересовать судьба такого жалкого насекомого, как ты, – раздался из темноты уже знакомый голос.

Он казался мелодичным, но при этом звенел, как холодная сталь.

– А как же я? – выкрикнула Звенислава. – Меня ты тоже хочешь развеять в прах? Не забывай, что я – служанка Перуна, а он еще жив. И если мой господин в самом деле был тебе дорог, то что ты ответишь ему, когда он очнется?

– Ты переметнулась к изменнице! – шипя от злобы, произнесла Додола. – Как ты можешь служить ей?

– Кострома стала законной хозяйкой всего, что имел Перун, и госпожой его слуг, – возразила небесная дева. – Я служу ей, потому что господин избрал ее своей спутницей жизни.

– Это обман!

Немил вертелся, пытаясь нащупать хоть что-нибудь в темноте. Но тут вспыхнуло радужное сияние, настолько яркое, что ему пришлось зажмурить глаза. Додола стояла посреди зала в своих семислойных одеждах, переливающихся всеми цветами. Красные, оранжевые, зеленые, синие сполохи замелькали на стенах и потолке, как будто сотни огоньков разом принялись водить хоровод.

– Кострома околдовала Перуна!

– Но следов колдовства не нашли, – не сдавалась Звенислава. – Это заключение Лады, а она не могла ошибиться.

– А в том, что вы украли ее яблоко, она тоже не ошиблась? – расхохоталась Додола. – Зачем Кострома подослала вас? Что еще она хочет увести у меня?

– Никто нас не подсылал, – обиделся Немил. – Мы пришли по своей воле. И всем полегчает, если ты перестанешь слепить нас и сразу признаешься, что сама отравила князя.

– Что? Как ты смеешь? – зашлась богиня от гнева.

– Еще как смею! – распалился Немил. – Твоя ревность не знает границ. У тебя из-под носа увели жениха. Едва ты увидела, как он везет новую суженую, как отказалась впускать их на небо. И трав ты могла набрать сколько угодно. Что еще нужно для преступления? Оказаться в нужное время на месте? Ты была там!

– Ах ты, мелкая тварь! Гнусный червь! Негодяй! Ты позоришь богиню в ее собственном доме! Одного этого достаточно для наказания, о котором потомки будут вспоминать тысячу лет спустя.

По коже Немила пробежал холодок – он вспомнил, как боги наказывают людей, но не подал виду, раскрыл пошире глаза, и, глядя прямо в мельтешащие сполохи, заявил:

– Позорить тебя вовсе не было моей целью. Перун оказал мне огромную честь, позвав на свою свадьбу. Я век буду ему благодарен. И если я могу хоть чем-то отблагодарить его, то я это сделаю. Не знаю, кто тут настоящий злодей – ты или этот гадостный Вертопрах. Но кто-то точно виновен, и пока мы его не найдем, мир богов под ударом. Вместо того, чтобы грозить наказаниями, лучше ответь на вопросы, а уж мы сами рассудим, оставить тебя под подозрением или поискать кого-нибудь позлее.

Внезапно беспорядочная пляска сполохов прекратилась, и подземную палату осветил мягкий голубой свет. Богиня встряхнула свои одежды и вытащила наружу накидку небесного цвета, рассеивающую приятное сияние. Немил обнаружил, что стоит у глухой стены подвала. Звенислава подплыла к нему и взяла за руку.

Разгневанная богиня успокоилась и велела им присесть на лавку.

– Людям нельзя верить, они все время обманывают, – заговорила она. – Но чистая душа твоей спутницы вряд ли станет лгать. Если вы в самом деле храните верность Перуну, то я вам не враг. Да, Перун был моим суженым. Дело шло к свадьбе. Пусть он и выбрал другую, пусть он уж не дышит, но саму память о нем я люблю до сих пор, так что не причиню зла даже таким никудышным слугам, как вы.

Немил раскрыл рот, чтобы перейти к обвинениям, но Звенислава сжала его ладонь так, что он тут же заткнулся.

– Да, я негодовала на Кострому, – продолжала богиня. – Перун встретил ее в Дольнем мире у озера, в заповедном лесу, когда возвращался с охоты на бесов. Они проговорили всего час, и этого хватило, чтобы он потерял голову. А со мной его связывали долгие годы нежной и преданной дружбы. Как тут не поверить в приворот? Но с Ладой не поспоришь, она хозяйка любовных чар и знает, что говорит. Уже на второй день после знакомства Перун и Кострома объявили о помолвке, а на третий назначили свадьбу. Вот уж точно, как гром среди ясного неба. Представьте, как я была сражена. Когда я увидела, как он везет ее к Радужному мосту на своем Громе, я почти потеряла разум. Каюсь, на меня накатило такое затмение, что я не захотела открыть им дорогу. Но после смирилась. Ведь для меня главное, чтобы мой любимый был счастлив. Если б он стал счастливым со своей новой любовью, то для меня было бы радостью думать об этом. Хотя я б и печалилась, что это случилось не со мной. Но мстить своему любимому? Ты, человечек, совсем не знаешь ни меня, ни мир богов.

– Но если не ты, то кто еще мог его отравить? – спросил Немил.

– Откуда ж мне знать? У Перуна было много недоброжелателей, и если ты начал с меня, то взял неверный след. Еще до меня у князя вышла ссора с Велесом. Он, как и я, не желал пропускать незнакомку на небо.

– Да-да, мы это проходили, – пробурчал кудесник. – Он и мне дал от ворот поворот, к мосту даже близко не подпустил.

– Вряд ли его стоит за это винить, таков его труд, – продолжила Додола. – Однако ссора громовержца и медвежьего царя началась не три дня назад. Она глубже, чем кажется, и намного древнее. После ухода Сварога Перун стал владыкой неба, но власть в Дольнем мире осталась за Велесом. Велес властвует в лесах и полях, ему подчиняются дикие звери, он колдует и ворожит. Оба правителя давно спорили, чья власть главнее – земли или неба. Их соперничество старо, как мироздание. Перун настаивал, что власть неба распространяется и на землю, Велес с этим не соглашался. Более того, он жаждал занять место в совете трех государей, которое досталось Перуну. Громовержец сердился и пытался приструнить Велеса. Дошло до того, что он пару раз даже бил его молнией. Прийти к согласию им так и не удалось. Думаю, Медвежий царь рад был показать сопернику, что тот не всесилен. Так что если захочешь найти врагов громовержца – вряд ли стоит грешить на ту, что его любила.

– Видать, и в общине богов нет согласия, – заключил Немил. – Ты открыла мне глаза на то, что тут творится. Твои слова убедительны, но нужны доказательства.

– Так иди и добудь их!

– Этим я и занимаюсь. Прости, если обидел тебя резким словом.

Додола взмахнула широким рукавом, и мрачный подвал снова превратился в роскошно обставленный зал. Ведущая наверх лестница появилась на своем месте. Немил поклонился и поспешил подняться по ступеням вслед за Звениславой.

Едва они выбрались на свежий воздух, как он облегченно вздохнул:

– Фу, мы легко отделались. Богиня рассердилась не на шутку. Я думал, она не выпустит нас из подвала.

– Следи за своим языком, – посоветовала его спутница. – Не дерзи горним владыкам. Они пальчиком пошевелят – и ты будешь жалеть до конца жизни.

Додолицы собрались вдоль дорожки и обрызгали их водой из фонтана.

– Это хороший знак. Нас провожают в добрый путь, – пояснила небесная дева.

Одна из девчушек привела Рублика.

– Не могу отделаться от мысли, что кто-то из них стырил яблоко, – сказал Немил, глядя на плещущихся в воде отроковиц.

– Их бы узнали. В Серебряном городе все слуги наперечет, – возразила Звенислава.

– Это не самая главная из забот, – поделился кудесник. – Возник новый подозреваемый – Велес. Я думаю, как к нему подступиться. Вот кому не понравится, если простой человек бросит ему в лицо обвинения!

– Не лезь на рожон, действуй втихомолку, – посоветовала Звенислава.

– Легко сказать! На меня тут все косятся, того и гляди разорвут. Впрочем, что мне терять? На небе или в пекле – где-нибудь враг да подстережет, – лихо сказал Немил и дал пятками по бокам Рублика, который от этого плавно взмахнул крыльями и взлетел.

Глава 8. Невеста для великана

Близился вечер, когда Немил и Веня выехали из усадьбы Додолы. Колесница Дажбога села за Большое Вечернее море, солнечный государь снял сияющий венец и отдал его своим слугам. Свет померк, и землю начали окутывать сумерки. Путники остановились посреди дубравы, тихо шелестящей листвой. Над их головами раскинулось звездное небо. Месяц выкатился и закружил созвездия в хороводе.

– Давай переночуем здесь, – предложил Немил.

– Ты можешь остаться, а мне нужно ввысь, к сестрам, – ответила Звенислава.

Она сбросила шубку и вознеслась к небу. Всего несколько мгновений – и еще одна звезда засверкала посреди бархатного небосвода. Немил снял седло с Рублика, накрыл его кафтаном и устроился поудобнее. Он смотрел на сияющую звезду и вспоминал ее лицо, ее голос и ее улыбку. Крылатый конек отправился пастись, не боясь диких зверей – тут, в Горнем мире, никто из них не представлял опасности. В конце концов человек задремал, и ему снилась звезда, превращающаяся в ласковую, волшебную деву.

6 день чернеца

Проснулся он от того, что жгучие лучи солнца упали на его щеки. Колесница Дажбога уже начала путь на востоке, за ночь проделав путь по подземному морю от одного края земли до другого. Огнегривые кони тянули повозку по небесной дороге, пролегающей над всей подселенной. Яркие звезды гасли одна за другой, хотя сам небосвод оставался темным —его не трогала синева, к которой привык человек.

Звенислава вышла из дубравы, веселая и посвежевшая.

– Вставай, лежебока! Жизнь проспишь, – засмеялась она.

Рублик вернулся сам, довольный и смирный. Они въехали в Золотые ворота, обращенные к восходу. Низкое солнце светило им в спину, отчего тени стелились под ноги и тянулись по прямой улице, прозванной Солнечной стрелой.

На прозрачной Зенице уже теснились летучие сани. Навьи слуги помогали сойти божествам, собирающимся на завтрак в Палате пиров.

– Может, винцом угостят? Оно у богов такое сладенькое, – облизнулся кудесник.

– Жаль, нас на пир не позвали, – посмеялась дева.

– Зато его позвали! – угрюмо ответил Немил, указав на сани, едущие от Южных ворот.

За спиной возницы горделиво восседал Вертопрах, разодетый, как заморский принц. Поверх темного камзола с узорным шитьем гремела золотая цепь из непомерно тяжелых звеньев. Тощую, как у цапли, шею черт обернул платком из тонкого шелка, а на пальцах его сверкали перстни с самоцветами, которым на земле позавидовал бы любой царь.

– Кого он хочет впечатлить этими цацками? – спросила Звенислава. – У нас драгоценные камни валяются под ногами.

– Это он! Вор! – внезапно заголосил черт, заметив Немила на Рублике. – Хватай его, пока сам в руки идет!

Из вежи выскочили близнецы Мирослав со Славомиром и бросились к крылатому коню. Их ожесточенные лица и порывистые движения не сулили ничего доброго.

– Эй, чего это вы? – опешил кудесник. – Опять что-то случилось?

Звенислава не стала раздумывать. Она саданула сапожками по бокам Рублика и пустила его вскачь.

– Убегает, тать! – не унимаясь, вопил черт. – Видать, знает свою вину!

– Опять ты? – рассерженно выкрикнул Велес, только что вылезший из саней. – Что же тебе неймется?

Он ловко поддел человека клюкой и выбил его из седла. Немил плюхнулся на прозрачные камни и жалобно застонал:

– С ума сошли, что ли? Со мной так нельзя. Я уже, чай, не мальчик. Один раз так грохнусь – и все, поминай, как звали.

Но Велес не слушал его причитания. Сердитый бог поднял его за шкирку и поставил на ноги. Веню на Рублике оттерли в сторону, чтобы не мешала.

– Не знаю, что тут у вас за беда, но я в ней не виноват, – на всякий случай принялся оправдываться кудесник.

По ступенькам спустился Род, заглянул ему в душу пронзительным взглядом и строго спросил:

– Где ты был ночью?

– В дубраве, рядом с городом.

– Каким ветром тебя туда занесло?

– Тьма застала в дороге, вот я и остановился.

– А Оружейную палату кто грабил?

– Опять двадцать пять! Почему я? Почему со всеми обвинениями – сразу ко мне?

– Отвечай, не юли!

– Никого я не грабил! Спал всю ночь, как младенец.

– Подтверждаю! – выкрикнула из-за чужих спин Звенислава. – Я была с ним. Он ни в чем не виновен.

– Ты с ним спелась! – взвизгнул Вертопрах, тыча кривым пальцем. – Уже весь город знает, что ты с этим мешком костей завела шашни!

Окружающие их гриди грохнули со смеху. Велес аж прослезился – до того забавной показалась ему эта мысль.

– Мы послов уважаем, но тут твое превосходительство сильно загнуло, – сказал лесной царь. – Горние души даже коснуться теплокровых не могут – от этого им одна неприятность. Какие тут могут быть шашни?

– Все равно они снюхались! Девице верить нельзя, – не унимался черт.

У Немила подгибались коленки. Навь Владимир протиснулся сквозь толпу, поддержал его и шепнул на ухо:

– Крепись! Кострома скоро будет, она выручит.

– Что случилось? – тем же шепотом спросил человек.

– Ночью кто-то пытался ограбить Оружейную палату. Злодей ломился в хранилище, где держат тот посох, что черт подарил Перуну. Замка тать не сломал – тот заперт такой волшбой, что, пожалуй, и сам Лиходей не одолеет. Но шуму наделал порядочно.

– А причем тут я?

– Черт тебя винит. Видать, переживает за свой дар.

– Чего вы с ним цацкаетесь, государи? Давно пора выдать злодея нам на суд и расправу, – вышел на середину площади воевода Мстивой.

– Зачем тебе нужен был посох? – настойчиво спросил Род, пронизывая человека взглядом.

– Не трогал я его! – с досадой ответил Немил. – На кой ляд он мне? Все равно я его в дело пустить не смогу.

Толпа почтительно расступилась. Облачный Гром вынес на площадь Кострому, ослепительную и блистательную в белом платье, отделанном песцовым мехом. На груди богини ярко сверкал алый мак, оттененный ожерельем из озерного жемчуга. Золотая коса, уложенная вокруг головы, виднелась за кокошником, усыпанным теми же жемчугами.

– Твой холопчик снова набедокурил, – укоризненно молвил ей Род.

– И снова его вина не доказана, – возразила богиня. – У нас нет ничего, кроме пустых обвинений черта, у которого и самого рыльце в пушку.

Толпа гридей и навьев рассмеялась, глядя на то, как задергался влажный пятак на физиономии Вертопраха.

– Я верю своей служанке, – ответила Кострома. – Раз она свидетельствует в пользу человека, значит, он не причем.

– Мы вернем его в темницу до полного прояснения дела, – сказал Род.

– Нет! Он мой слуга. Я за него отвечаю.

– Если тебе так угодно, сестрица, – с крайне недовольным видом Род отступил. – Но тебе самой придется следить за тем, чтобы он снова чего-нибудь не натворил.

– Я с этим справлюсь! – заверила Кострома.

Звенислава, не мешкая, усадила Немила на Рублика. Они проехали сквозь толпу гридей, уставившихся на человека, как стая волков на овечку. У кудесника отлегло от души, только когда Зеница осталась далеко позади, и они въехали на просторный двор Перуновой усадьбы.

– Тебя будут искать, – бросила Кострома. – Гриди не признают меня за хозяйку. Они станут караулить у дворца и поджидать, пока ты высунешь нос.

– Может, спрятать его на конюшне? Там полно пустых денников, – предложил Владимир.

– Верно! И запах такой, что живого никто не учует.

Звенислава с Владимиром проводили его к просторной деревянной постройке, служившей конюшней. Гром и Рублик занимали лишь пару широких стойл, остальные пустовали, но выглядели при этом так чисто и ухоженно, что Немил с удовольствием устроился на куче соломы.

Владимир долго ухаживал за Громом и доводил его шерстку до блеска. Лишь когда облачный скакун стал белоснежным до безупречности, навь ушел во дворец и оставил кудесника с девой наедине.

– Вот и еще одно преступление! – возбужденно вскочил Немил. – Что за тать пытался украсть посох? Зачем вообще эта палка с камнями кому-то понадобилась?

– Посох – орудие для колдовства, – ответила Звенислава. – Ты – кудесник, тебе ли не знать?

– Я-то знаю. Но с такими вещицами нужно ладить. Слова знать особенные, или приемы. А некоторые вообще только хозяина слушаются. Коснется хозяин такой вещи – она и покажет свою силу. А этот посох – ветхий, как сам белый свет. У него если хозяин и был, то, наверное, давно сгинул в веках.

– Сиди здесь, не высовывайся. Я еды тебе принесу.

– Хорошо бы. И винца захвати. Мне положено подлечиться от таких нервных встрясок.

Звенислава и в самом деле притащила ему целый противень с горячим пирогом, а к нему – кувшин с вином. Немил перестал сдерживаться и устроил праздник живота.

– Пирог с курочкой? То, что надо. Жаль, что чуть-чуть подгорел, – говорил он, не стесняясь набитого рта. – Я тут долго не высижу. Мы узнали, кто мог навредить государю Перуну. Посуди сама. Велес давно с нашим князем не ладил. Они были вечными противниками. Медвежий царь даже жилье себе выбрал не на небе, а в Доле, среди леса, чтобы не встречаться с громовержцем. Утром первого чернеца они сильно поссорились. Перун рассердился, метал громы и молнии. Драчунов помирила Кострома – хорошо, что она сохранила ясный ум. Детинец Велеса стоит рядом с Туманной поляной, где легко набрать ягод для зелья. На свадебном пиру он оказался одним из первых, кто держал в руках чару и что-то в нее подливал. Устранить старого соперника – чем не причина? Если мы хотим узнать правду, мимо Велеса не пройти.

– А история с девочкой и надкушенным яблоком? Он с ней может быть связан?

– Может, это кто-то другой? Пока не расспросим его, не поймем.

– Как его расспросить? Он же в Доле. Спуститься туда можно лишь по мосту, а тебе выход с конюшни заказан.

– Вот задачка! – вытер капли с бородки Немил. – Нужно использовать любой случай, чтобы вернуться на землю. Сказать просто, а на деле – попробуй, прошмыгни из одного мира в другой.

Так и вышло: сидеть на конюшне ему пришлось еще три дня. Гриди шныряли вокруг и все что-то вынюхивали, но выказывать открытое недоверие Костроме не решались даже они. Владимир нарочно отпугивал чужаков, выводя на прогулку свору для дикой охоты – стаю волков, таких же призрачных, как и все в Горнем мире. Эти волки служили Перуну для налетов на нежить, угнездившуюся в Доле. Несмотря на невесомость, которой наделил их Горний мир, Перуновы волки отличались свирепым и необузданным нравом, так что сладить с ними могли лишь такие опытные служаки, как верный навь.

Почуяв волков, Рублик волновался, всхрапывал и хлопал крыльями в своем деннике. Немил, как мог, успокаивал скакуна, но сам порывался выбраться на волю. Ему так и не терпелось как следует расспросить Велеса. Вот только как подступиться к владыке лесного зверья? Этот вопрос мучал кудесника и не давал спокойно спать по ночам.

Так продолжалось до девятого чернеца, когда Звенислава передала Немилу, что его пожелала увидеть хозяйка.

9 день чернеца

– Мне нужна помощь, – молвила Кострома.

– Государыня, ради тебя – все, что угодно! – с чувством воскликнул Немил.

– После потери моего супруга сила богов пошла на убыль. Враги этим воспользуются. Они уже на пороге. Нам нужен новый союзник, которого они убоятся. Я знаю только одну силу, о которую сломают копья и боги, и бесы – это Святогор. Но он нам не доверяет. Почти все великаны уже уничтожены, остались лишь считанные единицы. Найти с ним общий язык будет ой как непросто. Нужна хитрость, но владыки вселенной слишком горды, чтобы прибегнуть к ней. Они мнят себя безупречными.

– Как же, знаем, – усмехнулся Немил. – У господ – белые ручки, грязная работа им противна. На этот случай они и создали слуг. Хотя что тут словами играть – богам люди не слуги, а просто холопы. Что ж, если надо, мы сделаем дело, которым хозяева брезгуют.

– Сильно пачкаться не придется, – пообещала Кострома. – Наше посольство вернулось от Святогора и сообщило, что он согласен заключить союз на одном условии. Он хочет жениться на самой уважаемой из богинь – Мокоши. Породнившись с небожителями, он сможет им довериться. Но ни Род, ни Дажбог даже слышать не хотят о том, чтобы расстаться с Мокошью. Они ее не отдадут.

– Что же делать?

– Подменить ее кем-то менее важным. Святогор так огромен, что разницы не заметит. Нужен ловкач, который обстряпает дельце, причем так, чтобы небожителей не в чем было упрекнуть.

– Ты обратилась к кому надо, – заверил Немил. – Я надул столько простаков, что ими можно было бы заселить целую улицу. Но я ловчил ради себя, а теперь дело другое. Ради богов я тряхну стариной.

– Мы отправимся на поляну – там состоятся смотрины. Не подведи. Но если что-то пойдет не так, боги открестятся и скажут, что ничего тебе не поручали.

– Кто б сомневался. Ничего. Раз я взялся за службу, то на половине пути не остановлюсь.

– Я в тебе не сомневалась. Твоя верность не знает границ, – сказала Кострома.

Немил поклонился в пол.

Торжественная процессия небожителей выкатилась за ворота Серебряного града. Навь Владимир взял вожжи и вывел сани Костромы на широкую дорогу. Немил старался лишний раз не высовываться, но все равно оставался на виду. Гриди поглядывали на него волком, но не решались приблизиться, видя, что ему покровительствует госпожа.

Из Радужного дома вышла Додола с платочком в руках. Легкий взмах – и посреди неба раскинулся выгнутый мост, переливающийся семью цветами. Стрибог затрубил в рог Рокотун и первым скатился вниз. Сани остальных божеств понеслись следом, налетая друг на друга, сталкиваясь и оглашая поднебесье серебряным звоном.

У подножия моста своих горних собратьев встретил Велес, распахнул им ворота детинца и проводил до Туманной поляны, на удивление безмолвной, как будто все местные обитатели заранее попрятались или разбежались.

С веселым шумом богини и боги высыпали из саней в снег, которого давно уже не видели у себя в Горнем мире, и принялись забавляться снежками.

– Можешь не опасаться. Пока госпожа рядом, никто тебя не тронет, – подлетела к Немилу Звенислава.

Человек повертел головой, убедился, что никто не собирается учинять над ним расправу, по крайней мере, прямо тут, у всех на глазах, и выбрался на заснеженный простор. Внимание его привлекла гора, вздымающаяся над лесом.

– Откуда она тут взялась? – недоверчиво проговорил он. – Как ни напрягаю память, припомнить ее не могу.

– Это же Туманная поляна! Тут всегда чудеса, – успокоила его Звенислава.

Внезапно гора задрожала, стряхнула с себя тучу снега и вздыбилась. Богиня Мокошь сильно разволновалась и отступила к саням вместе с подругами – Живой и Денницей. Стрибог и Ярило схватились за оружие, приготовившись их защищать. Гора между тем распрямилась и поднялась на ноги, превратившись в чудовищного великана – настолько огромного, что даже исполинский Мироствол казался рядом с ним лишь обыкновенным деревцем. Гром, запряженный в сани хозяйки, заржал и встал на дыбы, навь Владимир повис на уздечке, пытаясь его усмирить.

– Успокойтесь! Это наш друг Святогор. Он пришел, чтобы заключить с нами союз, – зазвенел над поляной голос Костромы, сохранившей невозмутимость.

– Никакой он нам не друг, – пробурчал Стрибог. – С этой махиной не сладить. Он не ведает, что творит.

– Он нам нужен, и мы не уйдем, пока не договоримся, – настаивала Кострома. – Вы видите, какова его сила. Он один способен разогнать целое полчище бесов. Если кто-то и может заменить Перуна, то только он.

Звенислава также не проявляла волнения. Она с любопытством разглядывала восставшую гору, словно это была диковинка на выставке.

– А тебе что, не страшно? – удивился Немил.

– Не особенно, – пожала плечами дева. – Я в любой миг могу вознестись и засиять в небе звездой. А это чудище не поднимется выше гор, в которых оно обитает. Так чего мне бояться?

Немил устыдился: страх играл его чувствами и не давал вздохнуть ровно. «Ни за что не покажу этой деве, как дрожат мои жилки, – решил он. – Буду вести себя молодцом. Пусть верит, будто я храбрец, каких свет не видал».

Святогор приблизился, осторожно перешагивая через заснеженные дебри, и расселся на поляне, отчего вокруг стало тесно. Его грубое рубище из конопляной дерюги напоминало сухую траву, покрывающую горные склоны, а дыры в ткани походили на проплешины, проглядывающие сквозь снега на вершинах. Стрибог, Ярило и Велес вышли навстречу и заговорили с великаном. Тот отвечал трубным голосом, напоминающим завывание бури. С переговоров божества возвратились мрачнее тучи.