Магде показалось, что сейчас ничего и подкручивать не надо. Этот дыныровец уже поплыл. Со стороны блокпоста широким шагом к ним приближался еще один резервист. Долговязый и сутулый. В руке он держал коробку с оливковой звездой на боку.
– В машину, Лёх, закинь.
– Хорошо, Сергей Петрович.
– Не шуми шумно. Ребенок спит.
– Ладно.
– Ну, дочка. – Сергей Петрович повернулся к Магде. – Багажник глянем и езжай в свой Бердянск по добру по здорову.
Магда, не глядя, подняла вверх крышку багажника.
– Смотри ты. И закатки и макароны. Вот это, я скажу, правильные телодвижения.
– Это Сережа. Он у меня хозяйственный. Был.
– Вот как оно бывает. Лёх! Норм?
– Норм. – сразу за собственным голосом появился Лёха. – А теперь вообще норм.
– Ты чего это, Лёх. – удивился Сергей Петрович, да и Магда, собственно тоже, после того как дуло трехлинейки уперлось в ее правый висок.
– В машине все сиденья в кровище и ребенок мертвый.
– Я все объясню.
– Объясняй. – сказал Сергей Петрович.
Можно было попытаться зацепиться. Сказать, что машину она нашла, а про ребенка не сказала, потому что испугалась. Но это были орки. Настоящие. Презренные. Те самые донбасята, что и мизинца ее не стоили. Внезапность пропала, теперь в любом случае начнутся разъяснения и уточнения и, в конце концов, Магду все равно вычислят. Горько улыбнувшись, Магда правой рукой вырвала винтовку из рук Лехи и одновременно выстрелила в Сергей Петровича из пистолета, не вынимая левой руки из кармана. Морщась от боли, Сергей Петрович тяжело опустился на колено. Поднял винтовку и выстрелил. После этого повалился на бок. Его пальцы остались горячими не то что мерзлый асфальт.
– Сергей Петрович. – рядом рухнул на колени Лёха.
– Бедро. Справлюсь. Посмотри что там с этой чепухой. Ну?
Магда лежала на краю дороги. Лёха подобрал свою мосинку и прикладом свернул Магду на спину. Губы ее уже мертвели. Их била мелкая дрожь или Магда пыталась выговорить последние в ее жизни слова. Катя? Наталка? Софа?
– Магда. Я Магда. – прохрипела, теряя силы Магда.
– Охренеть. Как собака у Колтышевых. – сказал Лёха и грязной задубевшей ладонью закрыл пустые безжизненные глаза.
– Нормалёк. – говорил Лёха, осторожно бинтуя раненую ногу Сергея Петровича. – Прямо в яблочко наливное.
– Не понимаю. Ребёнка то за что? – Сергей Петрович поморщился. Лёха сделал ему инъекцию обезболивающего.